***
Девочка медленно брела по коридорам больницы, думая о своих словах, и прекрасно понимая, что она всё же перегнула палку. Мелькнула мысль, что было бы хорошо извиниться перед товарищами. Но Харуно тоже гордый человек! Вряд ли вот так сходу у неё получится переступить через свою гордыню, пока кто-то не сделает первый шаг. Люди порой по-прежнему шугались от неё, как от огня. В момент сильной злости от неё исходила просто устрашающая Ки. Это была одна из причин, почему люди сторонились её: девочка с неконтролируемыми вспышками чакры, вдобавок ещё и избранная клана Харуно. Этот статус с падением клана стал добавлять тёмных красок в её портрет. Слухи о том, что она участвовала в бою с однохвостым. быстро разлетелись по деревне, только рисовали её не портрет защитницы и победительницы, а ставили её в один ряд с хвостатым демоном. Интересно, смог бы Третий Хокаге сдержать эти сплетни своим авторитетом? Неизвестно, его жизнь уже закончена, а Сенджу Цунаде только вступает в новую должность и пока не может повлиять на закоренелое общественное мнение. Люди были напуганы до ужаса: смерть главы Листа, возвращение опасного преступника Учихи Итачи и девочка с непонятными силами, от которых в лесу недалеко от стен до сих пор остался большой кратер. Куноичи с розовыми волосами вышла на людные улицы её родной деревни. От её слуха не уходило перешёптывание, он слышала каждую эмоцию: ненависть, страх и непонимание. В глубине души она усмехнулась: «Посмотрите, кто-то выпустил монстра прямо на дороги». На ватных ногах она вернулась к сорок четвертому полигону. Ей было плевать на сплетни. Может она действительно чудовище, а им-то откуда знать, если даже сама Сакура пока не в курсе, кем является? Её больше поражало, с какой лёгкостью люди забывают собственную историю. Клан Харуно и его судьба стали ещё одной городской страшилкой, только никто не вспоминал о том, что люди, носящие эту фамилию, спасли деревню. Не Учихи или Хьюги, а именно Харуно. Сакура прошла в самую глубь этого мрачного леса, а ведь он вовсе не так мрачен, как кажется на первый взгляд. Даже у этого тёмного леса есть своя история и судьба. Если не натыкаться на диких зверей, то здесь тихо и спокойно. Ты сливаешься с природой, ощущаешь малейшие запахи и звуки. В Лесу Смерти, несмотря на неблагозвучное название, жизнь кипит куда активнее, чем на главной площади Конохи. На востоке от середины леса было одно место, навевающее воспоминания. Слёзы не напрашивались на её лицо, но и не спрашивали разрешения на выход. «Какого чёрта… Почему у них практически одно лицо?! Почему он так похож на него!» Она не знала, откуда у неё привычка выпускать пар таким образом. Куноичи колотила ствол огромного дерева голыми руками, без чакры и перчаток. Да, было больно, но она научилась терпеть боль. Кровь сочилась из свежей раны, скатывалась по руке и медленно падала на землю. На дереве уже была кровавая вмятина, но Сакура не останавливалась. Два лица, одному из которых она своими словами сегодня нанесла рану поглубже, чем эта царапина. Одно воспоминание, заставляющее девчонку теряться в собственных чувствах и мыслях.***
— На сегодня всё. — у моего тренера Какаши Хатаке в тот день был удивительно бодрый настрой, он даже помог мне подняться, когда я упала на пол после изматывающей тренировки. — Спасибо, Какаши-семпай! — мне не хотелось улыбаться, поэтому моя улыбка вышла скорее пародийной. — Мда-а, у меня какой-то разрыв шаблона. — старший по званию, не считавший себя настолько старым для этого обращения, почесал свою маску и посмотрел на вверенного ему ребёнка. — Прошу, не зови меня «семпаем», просто Какаши. — он подал мне полотенце, но от усталости я могла только ухватиться за его руку. Слава ками, он успел меня подхватить, иначе с той тренировки я притащила бы домой ещё один синяк. — Может, тебя проводить, Сакура? — Не стоит, я сама дойду. — я слезла с рук, получилось как-то лениво. На самом деле, я была не прочь, чтобы меня довели до дома, а ещё лучше — донесли, но как-то это постыдно — юный кандидат в служащие АНБУ на руках у одного из капитанов. Люди засмеют. Тренировки только начались, я действительно с них приползала — в прямом смысле, всё болело и ныло. Это не шло ни в какое сравнение с детской вознёй с отцом, и пока я научилась только сносно стоять в боевой стойке. В тот день когда я проходила мимо темного переулка, кто-то схватил меня за волосы и грубо потянул во тьму. Не успела и пискнуть, как на меня обрушился град ударов. Били чем под руку попадётся: кулаками, ногами… От попаданий по старым синякам становилось в разы больнее. Я до сих пор не знаю, кто это был, наверное, хулиганы, но они явно были старше. «Ничтожество», «бездомная», «страшная», «уродливая», «слабая». Это всё продолжалось бы, если бы рядом не раздалось громкое карканье чёрного ворона. Эти птицы считаются вестниками несчастий, поэтому мои обидчики струхнули и отвлеклись на пернатого. Благодаря ворону я смогла вырваться и спрятаться в другом закоулке. Они искали, долго искали. Я старалась не дышать, слыша, что они проходят мимо, и сама не заметила, как уснула. Очнулась уже, когда на улице совсем стемнело, домой не хотелось, несмотря на то, что всё тело изнывало. У меня тогда ещё были такие слабые ноги! Но как-то они привели меня на сорок четвёртый полигон. Туда, куда не многие осмелились бы войти. Я не знаю, что за безрассудство двигало мной, и как так я смогла договориться с удачей, что меня никто не сожрал в этом густом лесу. На востоке меня привлёк величественный дуб, он отличался от деревьев, которые я видела здесь своими размерами и широкой кроной, которая закрывала собой небо. Пока ходила по его корням, зацепилась за один и упала, лицо сильно пострадало. Ствол дерева был приятно холодным, я плакала, и никак не могла остановиться. Во время избиения я не позволяла своим губам произнести хоть что-то, а сейчас вокруг было тихо, ни души, и с меня будто сорвали ограничитель. Я просто лежала на земле и ждала, пока меня не отпустит. И вновь услышала клич ворона, а за ним — голос. — Сакура? — в нём сквозило чьё-то неприкрытое удивление. Я кое-как разлепила опухшие глаза и увидела перед собой мальчишку, который удивительно походил на эту громкую птицу: и глаза, и волосы такого же оттенка, как перья большой вороны. — Хатаке-сан попросил меня посмотреть, чтобы ты дошла до дома. Не похоже, что ты возвращалась с тренировки. Я не сразу признала Итачи в тот день, до этого я не видела его в экипировке АНБУ. Его голос был полон стали, когда он и оглядывал мои разбитые колени и лицо. Он спрашивал, кто это сделал, как я попала в неприятности… Вопросы, которые он мне задавал, я не слышала, лишь качала головой и говорила: «Нет». Помню, как он крепко прижимал меня к себе, гладил по спине. Что-то ещё говорил, но это прошло мимо моей памяти, остались только ощущения тепла и спокойствия. Я никогда не чувствовала себя настолько защищённой. Он попросил рассказать всё по порядку, к тому времени я почти успокоилась, только голос всё ещё был сорван: — Меня кто-то схватил за волосы в переулке, — я дотронулась до ноющей головы, место, за которое тянули, болело, и горькая слеза обиды покатилась по щеке. — Били, издевались, называли уродиной и слабачкой. Это бы не закончилось, если бы ворон их не отвлёк… Тугой ком застрял в горле, пока я не почувствовала лёгкое прикосновение губ к виску. Оно помогло мне вдохнуть полной грудью. — Ты ведь сама знаешь, что всё это глупости. — он схватил пальцами прядь розовых волос, назвав их красивыми, я помню, что в тот момент мои щёки едва не слились с ними по цвету. — Ты не сломалась, потеряв семью, тем более какие-то хулиганы не должны доводить тебя до слёз. Я не сомневаюсь, что ты скоро научишься давать таким, как они отпор. Не бойся говорить со мной об этом, Сакура. Это не слабость. С того дня Лес Смерти больше никогда не вызывал во мне страха. И этот дуб, под которым я не один раз проливала слёзы, стал свидетелем наших разговоров по душам. В штабе мы виделись редко, но вне его стен приходили сюда. Итачи показал мне безопасный маршрут, и это стало нашим личным местом встречи.***
На ночном небе давно повисла луна, на окраинах деревни стало намного тише, а девочка всё ещё сидела возле того самого дерева. После срыва она смогла остудить голову, оставалось дойти до дома. Размышления о брошенных словах не давали ей покоя. Она пыталась заглушить голос своей совести: просто много негативных эмоций накопилось у девочки внутри, и это был тот самый подходящий момент, чтобы высказать всё наболевшее. Сакура лишь горько хмыкнула, осознав, что в АНБУ её научили не решать проблемы, а забываться и отвлекаться от них. Харуно научилась превращаться из обычного ребёнка в орудие для убийств. Так было проще, потому что оружию не нужно думать над тем, что сказать. Куноичи постаралась зайти домой тихо, чтобы не потревожить маму. Цунаде сейчас или разбирает всевозможный хлам, принесённый из башни, или отдыхает после тяжёлого рабочего дня. Прикрыв за собой двери, Сакура скинула с ног сандалии шиноби, не удосужившись сложить обувь ровно. Завтра утром её будет ждать подзатыльник и нагоняй от чистоплотной матери, но девчонке было как-то всё равно. Харуно слишком устала и выжата, как лимон, чтобы сейчас заботиться о таких мелочах. Будет лучше, если она оставит все остальные дела на завтра.***
Близился час весеннего фестиваля. Жители деревни, не покладая рук, серьёзно готовились к празднику. Это один из тех фестивалей, на которых люди преподносят богам дары, и просят, например, хорошего урожая на осень. На праздновании все отвлекаются от забот, веселятся, пробуют местные ясности, участвуют в различных конкурсах, и самое главное — запускают фонарики в небо или же отправляют по реке, как символ прощания с умершими. Особенное, и вместе с тем завораживающее зрелище. Все эти дни приёмная дочь Пятой Хокаге старалась избегать своих сокомандников, всё ещё стыдясь за сказанные слова. Она не должна была срываться, а тем более выплескивать свои эмоции таким гнусным способом. Да, Сакура признаёт свою вину перед ребятами, но не позволяет совести грызть её слишком сильно, потому что на их плечах тоже висит груз ответственности за свои дела. Пока они не поймут, где косячат, девочка не пойдёт им навстречу. Наруто пару раз караулил её возле дома, допытывался у госпожи Цунаде, где дочурка, и как она. Даже Саске приходил к ним в старый квартал Сенджу, чтобы поговорить с Сакурой. Однако ответ матери никогда не менялся: «Сакуры нет дома», «Я не знаю, где она». И так продолжалось на протяжении месяца, до начала этого самого фестиваля. Мальчики просто не дали их напарнице выбора, и не позволили сбежать опять. Харуно Сакура в гордом одиночестве прогуливалась по шумным улицам Конохи, широко улыбаясь, глядя, как веселятся горожане. Взрослые вели себя, как маленькие дети, которые клянчат у родителей деньги на сладости. Потом она заметила ещё один яркий маяк своих воспоминаний. Ларёк с данго. Нежно-розовое угощение, по цвету напоминающее её волосы. «Итачи любил брать здесь данго с вишней. Снова этот поганый Учиха!» — девочка прикусила губу почти до крови и звонко шлёпнула себя по щеке, одёргивая себя от ненужных мыслей. Их стало слишком много в последнее время. — Здравствуйте. Мне, пожалуйста, вон те розовые шарики. Одну порцию. — куноичи глупо улыбалась, глядя, как мужичок несёт то самое сладенькое. — С вас 4700 рё. Отдав плату за не дешёвую вкусняшку, Харуно поймала себя на чувстве почти маньячного довольства. Рисовый кругляш во рту сразу же начал таять, теряя форму и раскрывая сладкий вкус. Десерт настолько отвлёк её, что Сакура не заметила, как дошла до знакомых ребят. — Сакура-чан! — крикнул через всю кафешку Рок Ли. Парень, чьи ноги были отремонтированы госпожой Цунаде, подбежал к девочке и подхватил её на руки под гогот остальных. — Пошли к нам! Сама куноичи не поняла, что только что произошло. Идёт по улице, никого не трогает, уплетает данго, и тут — БАЦ! Сидит между Ли-куном и Шикамару. — А за чей счёт едите хоть? — тихо буркнула себе под нос украденная дама, на ходу продумывая план побега. План накрывался медным тазом, её усадили в самую жопу, откуда было затруднительно сбежать через окно. — Я плачу, Сакура-чан! — только сейчас она заметила своего шумного товарища. Узумаки Наруто помахал рукой, чуть не задев тем самым девочку из клана Яманака. — Не штесняйся, заказывай, — с набитым ртом пролепетал Чоджи, явно довольный тем, что здесь безлимит на еду. Она ещё раз оглядела весь стол, бросила взгляд на меню и вздохнула. «Боюсь, если я ещё что-нибудь сюда добавлю, повара будут плакать от нашего заказа». — Нет, Сакура, уйти нельзя, — отрезал Учиха, заметив, что она с тоской смотрит в сторону выхода. — Мы и так за тобой, как собачки, месяц бегали. Будь добра, посиди сегодня смирно. Харуно нахмурилась и почувствовала, что не может пошевелиться. Она обратила внимание на чёрную тень Нары, которая крепко связывала её ноги. Жалостливый взгляд не произвёл на Шикамару никакого впечатления. «Чем они его подкупили?» — куноичи надула губы, прикидывая, как вымолить пощаду. Парень лишь громко хмыкнул и принялся за свою аппетитно пахнущую лапшу. Недовольное лицо девчонки, которую запихали сюда без разрешения, произвело фурор, и компания начала хихикать. Даже Сакура не удержалась. — Не уходи, Сакура, — смущённо улыбнулась Тен-Тен, потирая ладони. — Мы все хотим узнать тебя получше!***
Подождав, пока полностью стемнеет, вся шумная компания вывалилась на улицу держа в руках свои заранее подготовленные фонарики. У всех они были, только Харуно как-то о них забыла. Команда №7 вместе с друзьями направилась к мосту близ стадиона, чтобы запустить фонари в небо и загадать самое заветное желание. — Сакура-чан, — жалобно протянул Наруто, вынудив девочку повернуться к нему. — Прости нас, дураков! Саске-теме первый начал, он виноват! Куноичи заливисто рассмеялась, держась за живот. Сегодня она слишком добрая. Десятая команда вместе с Ли и Тен-Тен не стала дожидаться остальных и направилась вперёд, предчувствуя предстоящий разбор полётов, из-за которого Узумаки и Учиха их и выдернули посреди фестиваля. — Вы меня тоже извините, я много лишнего наговорила, — Сакура искренне улыбнулась и потянулась к мальчишкам, чтобы крепко их обнять. — Как вы мне дороги… — то ли саркастично, то ли тепло — никто не мог понять, какую эмоцию вложила в эти слова последняя из клана Харуно. Саске недовольно запыхтел, и попытался высвободиться, его взгляд стал хмурым от того, что она так легко поверила в лапшу на ушах Узумаки. Не только он виноват в инциденте! — Вообще-то, усуратонкачи виноват не меньше. — Не жалуйся! — в один голос проговорили Сакура и Наруто, отчего громко расхохотались. Глупая фишка команды номер семь снова сработала исправно. Парочка дублёров пожала друг другу руки и с ухмылкой посмотрела на недовольного черноволосого парня. Саске пихнул Наруто вперед, чтобы он пошевелился и выстроился в колонну перед Сакурой. Учиха, как завороженный, смотрел на её волосы, блестящие в свете фестивальных огней. И сам того не замечая, он потянулся к резинке, перехватывающей хвост, чтобы снять. Чуть отросшие волосы неровным каскадом упали на тонкие плечи девочки, заставив ту вздрогнуть и обернуться. — Тебе так больше идёт. — Саске по привычке сунул руки в карманы и обогнал Сакуру, надеясь, что она не заметила его покрасневшие уши. Стоя на мосту, юная куноичи видела, как море ярких фонариков вокруг неё поднималось в небо, и столько же плыло вниз по течению реки. За ней с не меньшим интересом наблюдало несколько человек. Один из них — её друг и товарищ, Узумаки Наруто. Он радостно потрепал подругу по голове, сказав, что волосы надо бы подстричь поровнее. Сакура, услышав, что он предлагает ей свои услуги парикмахера, в шутку дёрнула его за нос. У двух других наблюдателей была одна фамилия — Учиха. Тот, что помладше, сидел на широких перилах моста, а ониксовые глаза неотрывно следили за тем, как поднимаются уголки её губ, складываясь в улыбку. А тот, что постарше, видел блеск зелёных глаз в отражении иллюзии призывного ворона. Он многое бы отдал, чтобы попасть сюда прямо сейчас, но его задание не оставляло Итачи такой возможности. Видя, как все дети увлечённо рассказывают о своих мечтах фонарикам, а Харуно молча смотрит на них с долей грусти, он пообещал себе, что, услышав вслух её желание, не посмеет его проигнорировать. — Хэй, ребята, — оклик со спины заставил всю компанию отвлечься, они заметили взволнованного Шикамару. — Вы Ино не видели? Она куда-то пропала.***
Отделившись от остальных, Сакура решила пройти в сторону квартала Сенджу, который находился на самой окраине деревни. Всё бы ничего, если бы Яманака отошла на какое-то время, предупредив своих друзей. Но её никто не мог найти уже целых полчаса, а это создавало повод для волнения. Проходя мимо памятного злосчастного переулка, девочка заметила взрослых, которые озлобленно смеялись и выпытывали что-то у кого-то. Подойдя ближе, она увидела знакомую фигуру. «Ино. Нашлась пропажа». — Что ты знаешь о Сакуре Харуно? Отвечай, живо! — в свете луны та самая Сакура Харуно заметила у мужчины протектор Скрытой Травы. — За её голову дают немаленькую сумму! — ухмыльнулся шиноби, подставляя кунай к обездвиженной блондинке. — Я ничего не знаю. — тяжело прохрипела Ино, её руки были крепко связаны, а у горла виднелся синяк. Пока вражеский шиноби был занят ею, куноичи с розовыми волосами метнулась в тень и огляделась. Ей удалось засечь двоих, в них тут же полетели отравленные кунаи. Сакура думала, что хотя бы сегодня ей удастся отвлечься от боя и крови. Как наивно, бывших бойцов АНБУ не бывает, даже если ты провёл в этом подразделении не так много времени, старые привычки сложно искоренить. Кунай был быстрее мысли, она убила двух сидящих в засаде, остался только один. Ниндзя, ведущий допрос, заметил, как его товарищи упали на землю, теряя маскировку. — Ах ты сука! — он занёс руку для удара, когда Харуно приблизилась к нему, но выброс концентрированной чакры сломал её быстрее, чем она достигла своей цели. — Знаешь, нехорошо поднимать руку на девушку. — в глазах раздражённой куноичи блеснул нехороший огонёк. — Передай своему главному, если он хочет получить меня, пусть наведается ко мне лично, а не посылает своих прихвостней. — новый удар девушки пришёлся на голову, шиноби еле уклонился, поняв предупреждение, и спешно умотал из подворотни. Сакура посмотрела на трясущуюся Ино и активировала доудзюцу. Для закрывающихся бирюзовых глаз блондинки было лишь одно послание: «Забудь». Она перенесла отключившуюся девчонку в больницу. Десять вечера, осталась только смена неудачников, которым перепало дежурство во время фестиваля. Харуно лёгким тычком разбудила медсестру, и та увидела лежащую на кушетке Яманаку. Никто не знал, кто принёс её, в больничных коридорах зажегся свет — смене снова предстоит поработать. А у Сакуры было ещё одно незаконченное дело. — Уже пора. — Я знаю.