Поймать зверя в клетку

— Когда мы идём к Уиллу? — рассеянно болтая ногами на своём стуле за кухонной стойкой, Эбигейл смотрела, как Ганнибал пробует что-то готовящееся в кастрюльке на плите. — Мы выходим ровно в девять тридцать. — Я буду готова вовремя, — заверила она, вдыхая донёсшийся с паром аппетитный запах. — Тебе не кажется, что вся эта идея с пикником — немного клише? — Некоторые вещи стали клише не без причин, — Ганнибал замер, смерив её взглядом. — Уверен, Уилл оценит. Он на рыбалке наверняка только и делает, что смотрит на воду, сидя голодным, пока не вернётся домой и не приготовит свой улов. — Уверен, что с твоей стороны это не просто трюк, чтобы выманить его из воды? — Ты, кажется, собиралась пойти прогуляться? Широко улыбнувшись, Эбигейл спрыгнула со стула и расправила юбку. — Он и сам придёт, — заверила она, ненадолго положив ладонь Ганнибалу на предплечье. Это прикосновение наполнило её силой, как будто она могла каким-то образом черпать его силу посредством осмоса. Ганнибал очень часто к ней прикасался: к лицу или запястьям, чтобы поправить её технику во время игры на клавесине, или к спине, чтобы куда-то её направить. Когда Эбигейл впервые очнулась в больнице после того, как её отец перерезал ей горло, Ганнибал держал её за руку. Совсем недавно она начала прикасаться к нему в ответ. Эбигейл знала, что его это радовало, что это демонстрировало определённый уровень близости, которого, как она подозревала, Ганнибалу хотелось. Он прикасался лишь к тем, кто вызывал у него интерес (не важно, интересовала ли его их смерть, или жизнь). Эбигейл тоже считала его интересным и ценила мелочи, которые он ей позволял, даже такие простые, как положить ладонь ему на предплечье. — Понятия не имею, о чём ты, — с фальшивым безразличием отозвался Ганнибал. Эбигейл тихонько ухмыльнулась, качая головой от мысли, какими колоссальными болванами были Уилл Грэм и Ганнибал Лектер. И тут же рассмеялась, представив себе выражение лица Ганнибала, назови она его болваном. — Я скоро вернусь, — пообещала она, забрасывая на плечо сумочку, а другой рукой стаскивая с волос резинку. Она не стыдилась своих шрамов — больше не стыдилась, — но кто-то наверняка запомнил бы девушку со всего одним ухом. Когда была такая возможность, Эбигейл предпочитала оставаться неузнанной. Быстренько осмотревшись, чтобы убедиться в отсутствии рыскающих репортёров (шумиха малость поутихла, но Эбигейл всё равно ждала новой попытки Фредди Лаундс взять у неё интервью), она сунула руки в карманы и зашагала по улице. Сейчас было только восемь, так что у неё оставалось полно времени для неспешной прогулки. После столького сидения у Ганнибала в доме взаперти, Эбигейл была в восторге от возможности выйти и размять ноги среди бела дня, не опасаясь, что кто-то её отыщет. Пока она ещё считалась мёртвой, Ганнибал иногда возил её в миленький домик на побережье, где можно было смотреть на океан и дышать морским воздухом. Эбигейл этот домик нравился. Она надеялась, что скоро они туда снова поедут. Приближались и хлопоты с колледжем. Эбигейл до сих пор не определилась, учиться ли ей онлайн, или рискнуть поехать куда-то, где её узнают и будут преследовать. Ганнибал предложил ей поехать за границу, но она колебалась, не настолько хорошо зная французский, чтобы рассматривать Францию, но в то же время желая чего-то поэкзотичнее Канады или Великобритании. Не говоря уже о том, что она скучала бы по своему «дополнительному образованию». Ганнибал хотел протеже. Кого-то, кому он мог бы передать багаж своих знаний и навыков. Эбигейл могла занять эту роль. Ей этого хотелось. И до тех пор, пока ей этого будет хотеться, Ганнибал продолжит считать её интересной. Эбигейл чувствовала, что Ганнибал ей искренне симпатизировал — насколько вообще был на это способен, — но знала, что произойдёт, как только она перестанет быть полезной. Возможно, это знание должно было её пугать, но вместо этого оно вызывало удовлетворение. Почти гордость. Эбигейл прошла все устраиваемые Ганнибалом проверки и выжила. Уилл свои тоже прошёл. Скорее всего, эти два факта были между собой как-то связаны. Эбигейл успела пройти немалую часть улицы, прежде чем заметила едущий за ней автомобиль. Сперва она не обратила на него внимания, наслаждаясь плывущими облаками и почти тёплым воздухом, но что-то не давало ей игнорировать эту машину. Не раздумывая, она сунула руку в сумочку, нащупывая лежащий там перцовый баллончик. Дальше события развивались очень быстро. Эбигейл схватили со спины, и она резко откинула голову, ударив затылком напавшего на неё человека в нос, а затем со всей силы наступила ему на ногу, сумев вырваться из захвата. Она выхватила из сумочки свой перцовый спрей, но кто-то новый дёрнул её запястье вверх, прежде чем её палец успел хотя бы коснуться кнопки — и баллончик бесполезно упал на землю. Сильный удар в живот вышиб у неё из лёгких весь воздух. Следующий удар пришёлся ей по голове — и мир вокруг потемнел. * * * Когда Эбигейл очнулась, её язык казался ватным. Поморщившись, она резко моргнула и потрясла головой. Первое, что она увидела, когда её зрение немного прояснилось — это маленького гротескного человека в инвалидном кресле. Его лицо было изуродовано до неузнаваемости, там отсутствовали даже нос и губы, которые придавали бы ему человеческий облик. Он выглядел чудовищем, и у Эбигейл появилось стойкое ощущение, что этот облик гораздо лучше отражал его сущность, чем его прежнее лицо, каким бы оно ни было. Эбигейл находилась в каком-то сарае, слабо освещённом, несмотря на яркие лампы в разных его частях. Здешний пол был устлан соломой. — Ты, наверное, Мэйсон Вёрджер, — сказала она, и её голос прозвучал совсем чуть-чуть дезориентированным. Эбигейл сглотнула, сообразив, что полностью обнажена — от прохладного воздуха у неё по коже пробежали мурашки. Вокруг были и другие люди, мужчины, но Эбигейл не обращала на них внимания, зная, что их сальные взгляды лишь усилят её дискомфорт. Сюрреалистическое ощущение парения в воздухе, которое она испытала при пробуждении, оказалось вовсе не сюрреалистическим — большую часть её веса удерживали грубые верёвки на её запястьях и лодыжках. У неё болели мышцы и она не чувствовала кистей рук. — Ганнибал был прав, ты в самом деле урод. — Страх появится, когда пройдёт дезориентация, — сообщил Мэйсон, когда по группе мужчин (нет, свиней. Это слово подходило им гораздо больше) прокатилась волна шокированной тишины. У него оказался хриплый каркающий голос, который неприятно царапал Эбигейл уши и посылал по позвоночнику холодок. Она боялась. Просто не Мэйсона Вёрджера. — Не знаю, что ещё Ганнибал может с тобой сотворить, но я с нетерпением жду возможности взглянуть на результаты его изобретательности. «Прячь боль. Прячь страх». — Вижу, Лектеру не удалось научить тебя хорошим манерам, — прорычал Мэйсон, и один из его лакеев шагнул вперёд, ударив её по бедру пистолетом с такой силой, что у неё зазвенели зубы. Эбигейл со свистом втянула воздух, на секунду закрыв глаза. — Тебя тоже, — отозвалась она, заставив себя посмотреть на окруживших её вооружённых мужчин. Тех оказалось трое. Ожидаемо, они смотрели ей отнюдь не в лицо. — Вы себе даже не представляете, что Ганнибал с вами сделает. Мне вас почти жалко. — Пожалей лучше себя, девочка, — гаркнул один из них. Мэйсон прочистил горло. — Эбигейл, не так ли? Ничего личного, но мне подумалось, что добрый доктор заслужил попробовать кусочек того, что его ожидает, — насмешливо фыркнув, он развернул своё кресло и отъехал аккурат за пределы её поля зрения. Эбигейл заставила себя смотреть вперёд, пытаясь справиться с растекающимися по её руках волнами боли. — После того, как я ему тебя скормлю, кусочек по кусочку, я возьму себе его лицо вместо того, которое он забрал у меня. Эбигейл засмеялась. — Ты действительно думаешь, что скормить ему меня — наказание? Да он съест всё подчистую и попросит добавки, — судя по тому, как Мэйсон замер, такая мысль ему в голову не приходила, и Эбигейл усмехнулась, хотя ей становилось всё труднее дышать. — Но у тебя не будет такой возможности. Ганнибал не любит, когда кто-то трогает его вещи. — Ты о нём, похоже, очень высокого мнения. — Если выбирать между вами двумя, его способ убийства свиней мне нравится гораздо больше. Мужчины больше не глазели на её тело. Эбигейл сосредоточилась на дискомфорте, который они теперь буквально излучали, который ясно читался на их лицах. Этого почти хватало, чтобы полностью заблокировать боль. Это помогало спрятать подальше страх. Мэйсон издал странный звук, а затем Эбигейл услышала механическое жужжание, с которым его кресло развернулось. — Андреа, Корделл, поживее там. Мэйсон и несколько его прихвостней исчезли из виду, и вскоре Эбигейл совсем перестала слышать их в сарае. Затем кто-то — может, Андреа? — подошёл ближе, и она почувствовала его запах. Ей удалось не вздрогнуть, когда по её боку заскользил чужой палец. — Давай убедимся, что эти славные узлы до сих пор крепкие, — его дыхание воняло табаком. Он и впрямь подёргал верёвки у неё на запястьях, и Эбигейл стиснула зубы, краем глаза следя за его движениями. Корделл зашёл ей за спину, и до Эбигейл донеслось какое-то металлическое лязганье. — Мэйсон предпочёл бы поставить тебе клеймо на лицо, — задумчиво сообщил он, и у Эбигейл подскочил пульс, когда она поняла, что именно её ожидает. — Он храбро боролся против закона по гуманному забою скота, и ему удалось добиться, чтобы клеймение голов осталось законным. — Почему же он этого не сделает? — презрительно спросила она, напрягшись, когда почувствовала приближение слабого жара. — Для Мэйсона очень важно, чтобы ты получила весь опыт свиньи. Эбигейл глубоко вдохнула и закрыла глаза. С таким бешеным пульсом ей было сложно сосредоточиться, но она сделала ещё один вдох и спокойно поискала двери своего дворца памяти. Когда Ганнибал впервые начал учить её медитации, Эбигейл это не слишком заинтересовало — ей не нравились неподвижность и нехватка в собственном сознании безопасных уголков, куда можно было податься, когда приходилось так долго рефлексировать. Ганнибал научил её создавать безопасные уголки. Двери распахнулись, открыв вид на фойе дома Ганнибала Лектера, идеально чистое и с ещё более яркими красками, чем в действительности. Разувшись у входа, Эбигейл прикрыла и заперла на замок входную дверь. Ганнибал уже ждал её на кухне. — Храбрая девочка, — похвалил он, и Эбигейл слабо улыбнулась. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, Ганнибал положил ладонь ей на плечо. Знакомо и успокаивающе. — Скоро всё закончится. Эбигейл открыла глаза. Её спину жгла и раздирала боль, но самое худшее было уже позади. Всего лишь ещё один шрам в её неизменно растущую коллекцию. — Выродок, — пробормотал Андреа, снова придвигаясь ближе. Слишком близко. — Что же заставит тебя закричать? — он больно ущипнул её за сосок, и Эбигейл скривилась от смеси раздражения и боли. Когда мужчина отвернулся, она выгнула шею и вонзила зубы в его плоть. С дурнопахнущих губ Андреа сорвался вопль отчаяния и боли. Эбигейл мрачно улыбнулась при виде ошмётка, свисающего с его теперь искалеченного уха, и выплюнула зажатую в зубах кожу. У неё изо рта и по подбородку стекала кровь, и Андреа попятился, когда она медленно облизнулась. — Каннибальская сука! — взревел он, занося кулак. Эбигейл внутренне приготовилась к удару. Прогремевший выстрел заставил Андреа помедлить. Новый выстрел, за которым последовал ещё один, а затем ещё два — и мужчина упал. Со своего места Эбигейл еле могла видеть дверь, поэтому она напряжённо застыла, тяжело сглотнув. Корделла, должно быть, тоже застрелили, потому что у неё из-за спины не доносилось ни звука. Затем в поле её зрения показались волнистые светло-каштановые волосы. — Марго? — сообразила Эбигейл, и сестра Вёрждера устремилась к ней. Дрожащими пальцами Марго попыталась развязать её путы, но вскоре сдалась и, отыскав нож у одного из лежащих поблизости трупов, попросту перерезала верёвки. Эбигейл неловко покачнулась, и Марго едва успела её поймать. Смесь ужаса и решительности в её взгляде просто поражала — так сильно это отличалось от выражения её лица во время их последней встречи. Марго окинула Эбигейл взглядом, пытаясь определить степень её повреждений. — Они выжгли мне клеймо, — сказала Эбигейл, не уверенная, что Марго удалось разглядеть. — О боже! О боже, Эбигейл… Мне так жаль! Я не думала… Мне стоило догадаться... Эбигейл лишь покачала головой. Ей было тяжело стоять из-за боли в руках и ногах. А вот спина болела меньше, чем она ожидала. Марго сняла с себя плащ, и Эбигейл благодарно улыбнулась, когда Марго помогла ей его надеть. — Спасибо. — Нам нужно вывести тебя отсюда, — обняв её за плечи, Марго стремительно зашагала вперёд. Её шпильки неслись быстрее, чем Эбигейл могла идти, так что в итоге эта хрупкая женщина буквально поволокла её на себе, поражая своей силой. Резиденция Вёрджеров оказалась огромной. Эбигейл перестала ориентироваться задолго до того, как они приблизились к чему-то, хотя бы отдалённо напоминающему выход. По сторонам то вырастали, то так же внезапно исчезали высокие строения. У Эбигейл болела голова и её мутило от всей этой ходьбы. Ей оставалось лишь гадать, сколько времени она провела без сознания. В лучах садящегося солнца они с Марго скользили между зданиями, словно тёмные тени. Похитители, наверное, специально держали её в отключке, чем-то накачав. Это объясняло бы её головокружение и ощущение тяжести в конечностях. Марго неустанно бормотала что-то себе под нос. Слов было не разобрать, но игнорировать её голос не получалось, поэтому Эбигейл просто старалась сосредоточиться на том, чтобы продолжать делать шаг за шагом. — Вот они! — раздалось у них за спинами. Отрывисто выругавшись, Марго резко развернулась. Без её опоры Эбигейл споткнулась и упала на колени. Марго вскинула пистолет, но подоспевшие мужчины скрутили её прежде, чем она успела выстрелить, и она обмякла в руках схватившего её темнокожего здоровяка. Эбигейл попыталась прикинуть свои шансы добраться до пистолета быстрее громил Мэйсона. Тех оказалось всего двое, но Эбигейл понимала, что без оружия у них с Марго не было ни единого шанса. — Куда это вы, по-вашему, собрались, мисс Вёрджер? — Вы не можете просто сказать Мэйсону оставить Эбигейл в покое? — взмолилась Марго. Её голос дрожал, хоть она и пыталась храбриться. — Она же всего лишь ребёнок. Она ему не нужна, чтобы убить Ганнибала. Так значит, Марго знала. Эбигейл задумалась, разозлиться ли на то, что казалось предательством — но с таким братом, как Мэйсон, вряд ли у Марго был особенный выбор в любой ситуации. И, справедливости ради, Ганнибал, наверное, заслуживал смерти. Марго дёрнулась из чужой хватки, но уже без запала. Она выглядела смирившейся. Её взгляд не поднимался от земли, но Эбигейл смотрела перед собой и поэтому отчетливо увидела, как Ганнибал Лектер шагнул громиле Мэйсона за спину и свернул тому шею. Второму мужчине повезло не намного больше — он успел выстрелить, но, должно быть, промахнулся, потому что уже через секунду очутился на земле. В угасающем дневном свете движения Ганнибала казались почти дикими. С забрызганными кровью лицом и одеждой он напоминал зверя. Эбигейл сомневалась, что хоть какая-то часть этой крови принадлежала ему, так что её губы сложились от этого зрелища в улыбку. Марго, отдать ей должное, отреагировала с достоинством — её удивление выдали лишь слегка расширившиеся глаза. — Ганнибал, — выдохнула Эбигейл. От облегчения её тело сделалось совсем ватным. Пошатываясь, она попыталась встать и упала прямо в руки шагнувшему к ней Ганнибалу. Его ласковое тепло было обманчивым. Ладони, которые только что отняли две жизни, погладили её по волосам и уверенно легли ей на талию, поддерживая. — Извини, что заставил тебя ждать, — сказал Ганнибал. Успокаивающая уверенность его голоса была безопасным океаном, в который Эбигейл охотно окунулась, с облегчённым вздохом покачав головой. — Ты пришёл как раз вовремя. — У меня для тебя кое-что есть, — чуть отодвинувшись, он достал из кармана носовой платок, в который был завёрнут какой-то узкий предмет. У Эбигейл ушло несколько секунд на то, чтобы опознать в нём мизинец. Её мизинец. Она уставилась на собственные руки, с некоторым шоком обнаружив, что её правый мизинец попросту исчез. — Я не мог допустить, чтобы ты ушла без своих очаровательных пальчиков. Эбигейл расхохоталась. Марго глазела на них. У неё дрожали руки, а прижатые к телу пальцы судорожно сжимались и разжимались. Если Ганнибал смотрелся грозным хищником, то Марго явно была добычей. Она выглядела смирной как заяц и нервно косилась по сторонам. — Спасибо, что пришла, Марго. Я уж начал думать, что ты всё-таки выбрала шоколад. Марго сглотнула. Её большие глаза впились в Ганнибала и даже тело качнулось к нему. — Мэйсон пообещал мне кое-что вернуть. Кое-что, что он у меня украл, — она со свистом втянула воздух, прижав ладони к своему животу. — Всё это время у него был суррогат. Ганнибал слегка наклонил голову. Эбигейл тяжело на него опёрлась и он без труда её поддержал. — Это ребёнок Вёрджер. Мой ребёнок. — Думаешь, Мэйсон просто отдаст тебе то, что пообещал? — Он здесь, — настояла Марго. — На ферме. — Я могу представить себе немало весьма неприятных способов, как можно быть ребёнком Вёрджер. Уверен, твой брат тоже вполне может их себе представить. В оранжевом свете заходящего солнца глаза Марго заблестели от слёз. Она не стала их вытирать. — Мэйсон тебе откажет. Он всегда будет тебе отказывать. Ты же знаешь, что тебе придётся его убить. — Хотите сказать, что можете сделать это для меня? — Я был бы не против помочь, но вообще-то, Марго, для тебя будет более терапевтическим убить его самой. Если помнишь, я это рекомендовал на одном из наших сеансов. — Вы сказали дождаться, когда это сможет сойти мне с рук. — И это по-прежнему остаётся моим советом. А сейчас, если ты нас извинишь, наш водитель уже заждался. Эбигейл обмякла, и Ганнибал наклонился, чтобы поднять её как следует, одной рукой подхватив под колени, а другой придерживая за спину. Повернувшись, Эбигейл зарылась лицом в его свитер, глубоко дыша и прогоняя из памяти запах табака.