Дорога домой

— Что значит, все заняты?! — возмутилась Таня. — Армия Поклепа разбита. Отовсюду везут раненых, — деловито отозвалась Ягге — единственная женщина-врач в городе и заведующая лазаретами. — Маме стало хуже! Дайте хотя бы медикаменты! — Таня, у нас нет медикаментов. Обозы задерживаются… — Ягге! — вспылила Татьяна, — я впарываю здесь уже два месяца, а мне отказывают даже в пяти минутах врача для больной матери?! Лиза тоже отвратительно себя чувствует, неужели… — Именно потому, что ты «впарываешь» здесь два месяца, ты должна понимать, насколько все серьёзно, — строго ответила женщина, — мы зайдем к вам, как будет возможность — послезавтра или на следующей неделе. Выругавшись, Таня поспешила обратно в особняк. Она переоделась в свой мужской костюм, накинула плащ, сунула в карман револьвер… Нет уж. Умереть своей матери она не позволит. Если врача нет здесь, она его приведет хоть из самого ада, пообещала себе девушка, запрыгивая на коня. Тартарианцы расположились в сорока милях восточнее Тибидохса — не бог весть как далеко, но и не катастрофически близко. В двадцати милях северо-восточнее столицы было поселение — не могло быть, чтобы в нем не присутствовал хоть один доктор! Да и мелких деревушек рядом было предостаточно… Кто-нибудь точно есть, знала Таня. Поиски задерживались. Девушка покинула город утром, а уже вечерело — а вокруг не было ни души… Все буянцы исчезли — зато она нарвалась на отряд тартарианцев. О чем она думала... Никого тут нет, все давно побросали дома и сбежали. Говорил папа - учись властвовать над чувствами, доведут они до беды... — Э, мил человек! — окликнули ее, и, притворившись глухой, Таня пришпорила коня. — Мы к тебе обращаемся! Гроттер не успела отреагировать — на нее выскочили откуда-то стороны, и схватили коня за поводья…Какой-то солдат сорвал с Тани капюшон, и по ее плечам рассыпалась тяжелая копна рыжих локонов. Мужчина присвистнул — и девушка уже схватилась за пистолет, как… — Отставить, — раздался позади них повелительный мужской голос. Девушка обернулась. К ним подъезжал статный всадник на вороном скакуне, в черных щегольских одеждах. — Командир… — пробормотал солдат, но мужчина вскинул руку, прерывая объяснения. — Я уже отдавал приказ. Никакого насилия в моей… роте. Нам еще жить здесь, зачем настраивать против мирных жителей? — Так ведь такая красавица… — возразил другой тартарианец. — В следующий раз — под трибунал. Свободны. И, прежде чем вновь покуситься на женскую честь, подумайте, что среди ваших жертв может оказаться одна из офицерских шлюх. МОИХ шлюх — или Вы удивлены, что я могу иметь таковую и в Буяне? Шлюх?! Таня открыла рот, чтобы возмутиться — вот только черные очи взглянули так, что она осеклась. — Отчего-то я не удивлен, что встретил Вас здесь, моя дорогая соседка. Поедемте, обсудим, как Вы тут оказались. — У меня нет времени… — И не будет, если продолжите путешествовать без защиты, особенно, рядом с тартарианским лагерем. О чем только думали? Это ж не усадьба Вашего отца. Едемте, разговор не продлится долго. У огромного шатра Бейбарсов спешился и помог спуститься и Тане. Какой-то солдат тут же подскочил и принял лошадей — а «сосед» сделал приглашающий жест. — Вам повезло, что я осматривал округу — имели б сейчас тесное знакомство с нашими солдатами. — Какой чин Вы занимаете в армии? — поинтересовалась девушка, устраиваясь в мягком кресле. После долгой езды тело отчаянно болело. — Офицерский. — И все офицеры так хорошо живут? Губы мужчины изогнулись в ухмылке. — Высший офицерский, моя дорогая. — Неужели… Раз уж так вышло, я хотела бы обратиться к Вам с просьбой, — внезапно произнесла Таня. — Слушаю, милая леди. — В числе пропавших без вести числится Ванька, и я… - рыжеволосая заткнулась: в глазах мужчины сверкнуло презрение. — Вновь беспокоитесь о чужом муже, дорогая соседка? — Лиза беременна! Она часами просиживает на телеграфе, а в ее положении можно только лежать. Если бы Вы могли достать хоть какие-сведения, я смогла бы ее успокоить, — отрезала Таня. — А как же Ваши к нему симпатии? — Это — мои симпатии, и я держу их при себе. Как Вы сами сказали, это не мой муж. — Валялкин ранен и находится в лагере для военнопленных. Рана несерьезная, жить будет — можете передать Лизон, чтобы не волновалась, — произнес Бейбарсов, внимательно глядя на Таню, — если Вас утешит, Пуппер сидит с ним. Его сильно контузило и возникли проблемы со зрением, но с учетом той мясорубки, в которой он побывал, это чистое везение. — А если мы заплатим выкуп за обоих? — поразмыслив, предложила девушка. — Если вы заплатите выкуп, эти мальчишки тут же вернутся в строй. Нет, милая, я окажу вам любезность, и подержу их в нашем комфортном гостеприимном лагере хотя бы до того, как наши войска возьмут Тибидохс… Татьяна, почему Ваши глаза сверкают так ослепительно ярко? — Я еще не забыла, что десять минут назад Вы прилюдно назвали меня шлюхой! — не выдержав, прошипела Таня. Бейбарсов расхохотался. — Вот, что Вас волнует! Если бы я представил Вас как свою официальную невесту, это вызвало куда больше вопросов. Невеста в Тибидохсе, который мы вот-вот возьмем — вот смех! — Насчет невесты, — Таня прикусила губу, — принимая Ваш цветочек, я не знала о смысле этого подарка. — А как же локон? — Это был спонтанный поступок, объяснить который я не в силах, - быстро пробормотала Гроттер. — Вот как? — бровь мужчины приподнялась вверх. — Я не знала, что принимаю предложение руки и сердца! И, более того, отвечаю согласием! — Незнание не освобождает. — Верните мне локон и избавьте от этого идиотизма. — Нет. — Бейбарсов… — Таня уже готова был взвыть. — По обычаям — которые, кстати, некогда соблюдал и Буян — я могу по полному праву запереть Вас здесь… Успокойтесь, не собираюсь я этого делать, мы же не в Средних веках. — Но Вы упорно вцепились в этот варварский обычай. — Варварский? — переспросил Бейбарсов, — напротив. Это — те редкие традиции ухаживания, которые чтут и по сей день. Они весьма красивы… романтичны. Наши женщины от них в восторге. — Но я-то не тартарианка! — Если Вы настолько безграмотны, что даже не знаете легенду о черных розах Тартара, это Ваши проблемы. — И вовсе я не… Таня покраснела от возмущения. — Вы просто никогда не интересовались романтическими бреднями, так? — пришел на помощь мужчина и тут же подлил масла в огонь, — похоже, Вы не настолько разносторонне развиты, как хотите показать. Скорее, Вы маленькая самоуверенная гордячка. Безумно красивая самоуверенная гордячка, — добавил он, наблюдая, как в изумрудных очах загорается нехорошее пламя. — Вы хам, мерзавец и… — И если Вы продолжите высказывать все свои недовольства сейчас, в браке нам будет скучно, — флегматично заметил Глеб, — пожалуйста, прекратите. Я хотел бы «собачиться» с Вами еще не один десяток лет. — Не будет никакого брака!!! — завопила Таня. Какой брак с врагом?! — Хватит препираться. Вы говорили, что у Вас нет времени, разве не так? Рыжеволосая тяжело вздохнула. В пылу переругивания она совсем забыла о цели своей поездки, и теперь ощутила угрызения совести. — Дорогая, я, кажется, достаточно четко просил Вас не покидать имение, а Вы не только приехали в Тибидохс, но и шатаетесь по окрестностям. В черных омутах, помимо насмешки, отражалась искренняя забота — слишком искренняя, чтобы она поверила. — Мы планировали пробыть здесь всего неделю, а не задерживаться на два месяца. Если бы не состояние мамы с Лизой и не вопли Нинель, отказывающейся покидать город — уже давно сидели дома, но так вышло! — Хорошо, хватит оправданий. Что Вы ЗДЕСЬ делаете? — Моя мать… — девушка запнулась. — Продолжайте. — Мать очень тяжело больна, а врачей не хватает. У нас три доктора на весь город, и все заняты с солдатами. Я ходила ко всем, везде отказали даже в пяти минутах… А еще Лизон! — злобно прошипела Таня, — сделала из своей беременности событие… Ей все время плохо, хотя она только ест и спит, ест и спит! Но нет же, все должны вокруг нее носиться… — И Вы поехали искать врача, — утвердительно сказал Глеб. Девушка кивнула. — Что ж, дорогая, Вы поехали зря. Ни тут, ни в другом месте Вы медицинской помощи не найдете. Местное население эвакуировалось еще несколько дней назад, а до вашей действующей армии Вы одна попросту не доберетесь. Даже если и найдете кого, подумайте: кругом слишком много раненых. Что стоит жизнь двух женщин по сравнению с сотнями солдат, которым еще можно помочь? — И что мне делать? — тихо спросила она, глядя в черные очи. — А на что Вы готовы, чтобы спасти мать и Лизон? — поинтересовался Глеб. Его взгляд Тане очень, очень не понравился. — На… многое. Но Вас же деньги не интересуют, не так ли? — Разумеется, нет. Этого добра у меня предостаточно. Говори уже, чего хочешь, чего тянуть кота за хвост?! — Я на сутки дам Вам своего личного врача. Он поможет Вашей матери, Лизон и всем, кому потребуется. — Тартарианца? — Врачи давали клятву помогать людям вне зависимости от их принадлежности к государству. Они неприкосновенны и пользуются правом прохода в любой город и свободного выхода. И все об этом прекрасно помнят, милая. — И что Вы за это хотите? — Вы меня поцелуете. Долго, страстно, искренне — словом, так, чтобы я поверил, что Вы очень хотите спасти свою мать и жену Валялкина. Чего Вы так смотрите, дорогая? Разве Ваше упрямство стоит жизни матери и этой истерички? Глеб продолжал сидеть в соседнем кресле. Скрипнув зубами, Таня поднялась, приблизилась и поцеловала его — в щеку. Мужчина только фыркнул. — Не убедили. Он указал взглядом на свои колени и девушка моментально вскипела — о, с каким бы удовольствием она вломила прямо между этих колен, вот только… Матери нужен был врач. Таня осторожно примостилась на него. Сильные руки тут же легли на тонкую талию — и рыжеволосая яростно вскинула взор. — Всего лишь поцелуй. Ничего более, — ответил он. Опустив глаза, девушка накрыла его губы своими. Мужчина не предпринимал никаких попыток ответить, и Татьяна взбесилась еще сильнее… Как смеет он так издеваться над ней, так бессовестно спекулировать ее чувствами дочери?! Она чуть закусила его губу, чуть углубила поцелуй — и, неожиданно для себя, испытала бешеный прилив страсти и нежности, что нашло отражение в ее действиях. Шумно вздохнув, она обхватила его лицо ладонями и потянулась к Бейбарсову всем существом… Глеб вздрогнул. Одна рука мужчины легла на ее затылок, другая безостановочно бродила по ее талии. Лаская, он прижимал Гроттер к собственному телу — а ее саму кидало из жара в холод и колошматило так, что рассудок терялся… Его губы были властными и жадными, а прикосновения горячими. Она целовалась прежде — с Ургом, с тем же Ванькой, с Кузей… много с кем, но те поцелуи не имели ничего общего с настоящим. Откинув ее голову на свое плечо, он впивался ртом в ее шею… А потом его руки вдруг скользнули под ее рубашку. По телу разливалось нехорошее тепло, а внизу живота предательски ныло. Когда его язык в очередной раз проник в ее рот, а пуговицы рубашки оказались практически полностью расстегнуты, — только тогда Таня взяла себя в руки и отшатнулась. Она слетела в колен Бейбарсова, и теперь сидела на полу в метре от его кресла. Ее грудь тяжело вздымалась, дыхание было хриплым и прерывистым, а щеки пылали. — Вы… говорили… просто поцелуй, — не то простонала, не то выдохнула она. — Что ж, мы немного увлеклись. Такое бывает в порыве страсти, — ухмыльнулся Глеб, — зато ТЕПЕРЬ я Вам поверил. Мужчина оценивающе рассматривал обнаженные полушария — и Татьяна поспешила запахнуться. — Почему Вам так нравится надо мной издеваться? Вопрос сорвался с ее губ сам собой. — Я уже говорил, милая глупая девочка. Вы слишком красивы, умны, упрямы и жизнелюбивы, чтобы не желать Вас. Захоти я просто уложить Вас в постель — Вы давно были бы там. Но, к сожалению, юношеский возраст остался позади: если еще пять лет назад я вполне удовлетворился бы Вами как любовницей, то теперь желаю Вас как жену. Постарайтесь больше не путешествовать в одиночку. Дороги опасны. Я планирую сам лишить Вас невинности, а не довольствоваться «объедками». Чего?! Нет… Какой гордец… Какая скотина… — Если бы я отказалась, Вы бы правда не предоставили врача? — спросила она, справившись с пуговками. От гнева пальцы слушались плохо, но грубить вновь не следовало. Мама и Лизка… Потом, все потом. Глаза тартарианца смотрели насмешливо и внимательно — но были наполнены какой-то скрытой горечью. — Сожалею, что Вы думаете обо мне настолько плохо, дорогая соседка. Разумеется, нет. Смерть Вашей уважаемой маменьки в мои планы не входит. Значит, еще одна издевка… Еще одна попытка вывести ее из душевного равновесия. Огненные прикосновения, скользящие по ее стану, его жадные губы… Как жаль, что они принадлежали не Ваньке — но мужчине, которому просто хотелось поразвлечься. Глаза мужчины потемнели, точно он прочел ее мысли — на самом деле все отчетливо читались на лице девушки. — Вы дура, Татьяна. Ждите. Он вышел из шатра и вернулся через несколько минут — с высоким молодым мужчиной, отнюдь не походящим на доктора. — Таня, это Эссиорх. Как и обещал, он поможет. Эссиорх, я жду Вашего возвращения не позднее завтрашнего утра. Если будут вопросы — ответьте, что это знак уважения к доблестным солдатам, сражающимся против Тартара, и что мы чтим их мужество — не более. Возьмите сумку, через пару минут Татьяна к Вам присоединится. Врач деликатно вышел, и они вновь остались наедине. Бейбарсов стоял на расстоянии полуметра. Руки он держал в карманах, никаких действий не предпринимал — просто молча рассматривал рыжеволосую особу. Наконец, он осторожно взял ее за кисть, и от этого невинного жеста девушку бросило в дрожь. Коснулся каждого из тонких пальцев, на несколько мгновений прижал ладонь Гроттер к собственной щеке — а потом надел на ее безымянный палец кольцо из черненого серебра. Тонкие лозы роз искусно переплетались между собой, опоясывая черный алмаз… — Бейбарсов, я же сказала, что… — Наши отношения мы обсудим после войны, если, конечно, доживем. — Никаких… — Если столкнетесь с тартарианцами, возжелающими забрать Вашу жизнь или честь, просто покажите это кольцо и скажите, что находитесь под моей защитой, — не терпящим пререканий голосом произнес мужчина, — чужая невеста неприкосновенна. — Я не являюсь Вашей невестой! — выкрикнула Таня. — Лежа под очередным солдатом, можете об этом пожалеть. Не все, как я, карают своих бойцов за насилие. Изумрудные глаза долго вглядывались в черные — а потом девушка просто направилась прочь из шатра. У самого выхода ее догнал голос Бейбарсова. — Я настоятельно рекомендую Вам убраться из Тибидохса в самое ближайшее время, Гроттер. Сразу, как только Ваша мать сможет стоять на ногах.