Дорога домой

Следует сказать, взяв столицу, Тартар тут же прекратил разрушения. Напротив — его солдаты помогли потушить пожар и теперь разгребали со всеми завалы… В активно восстанавливаемом замке шло заседание победителей и побеждённых. Вторую сторону представляло как бывшее руководство страны, так и крупные землевладельцы и промышленники, в числе которых, разумеется, оказался и Лео Гроттер. За столом завоевателей сидели несколько человек, неплохо знакомых Леопольду. Игнат Гломов, женатый на Таниной подруге детства и скрывавший свое тартарианское происхождение… Арей, полководец Первой армии Тартара и его заместитель Тарлантур. Неизвестной оставалась лишь девушка с разноцветными косами и черными, как у Бейбарсова, глазами… Во главе стола восседал его сосед — Глеб Бейбарсов в черном щегольском одеянии тартарианского офицера. К «соседу» подошел высокий мужчина очень красивой наружности. — Генерал, мы можем начинать, — произнес он. Глеб кивнул. Вот он, тот самый предводитель тартарианской армии, личность которого отчего-то держалась в секрете… Интересно, было ли это тайной и для Татьяны? Если нет, ее депрессия находила простое и понятное объяснение. — Рад, что все, кому было направлено приглашение, здесь, господа. Пока не прибудет Его Величество с новыми указаниями, должность канцлера — или, по-вашему, генерал-губернатора Буяна буду занимать я. Обойдемся без прелюдий — полагаю, Вам самим крайне интересно новое положение дел… Элен, прошу. Слово взяла скуластая девушка. — В Буяне будет установлена конституционная дуалистическая монархия под негласным протекторатом Тартара. Независимость страны сохранится: свои территории, свое правительство и своя казна. К Тартару отходят все восточные земли Буяна по речной границе. Это составляет около… тридцати семи процентов ваших территорий. Проживающие там могут получить наше подданство или, при его нежелании, продать свое имущество по рыночным ценам. Национализации подвергаются полезные ископаемые и ресурсы, такие, как: золото, серебро, алмазы, нефть, газ, а также все военное производство и неразвитое железнодорожное ведомство. Все вышеперечисленное будет находиться под контролем Промышленной Палаты Буяна. Собственники национализированных шахт, заводов и предприятий получат небольшую компенсацию в размере сорока процентов от их стоимости — полагаем, это лучше, чем ничего. Следующими шагами станут военная реформа, образовательная реформа, отмена остаточного классового неравенства, и, разумеется, корректировка полномочий исполнительных, законодательных и судебных органов… Когда девушка с косами закончила и села, канцлер Буяна вновь разомкнул уста. — Я составлю списки наиболее способных деятелей и промышленников для дальнейшей службы на благо наших стран. Многие из них войдут в новые парламент и правительство. Списки будут сформированы исключительно по личным качествам управленцев, без учета их материального положения, родословных и связей… Надеюсь, каждый из нас приложит все усилия для строительства нового прогрессивного государства. В зале поднялся ропот. — Господа побежденные, — Бейбарсов нехорошо прищурился, — неужели Вам было бы приятнее, если б сначала мы сожгли всю вашу собственность, а потом перевешали вас самих? Умейте достойно проигрывать. Вашего мира больше нет — попытайтесь войти в новый. Это — здравый смысл. Списки с должностями будут объявлены неделю спустя, в это же время. Там же Вы получите свои новые инструкции… Леопольд выходил одним из последних. Когда он покидал зал, то поймал на себе задумчивый взгляд канцлера — тот точно хотел к нему обратиться… Но Бейбарсов промолчал, а Гроттер не стал спрашивать.

***

Перед тем, как лошадь скинула Таню, она успела смачно выругаться. И чего ее дернуло отправляться на охоту — тем более, на коне Бейбарсова… Породистый вороной скакун, названный Тартарианцем, обладал своеобразным норовом. Новую хозяйку он не взлюбил, как только понял, что возвращения к Глебу не предвидится, и всячески демонстрировал собственное недовольство… Сама виновата, нужно было брать своего Баюна, а не сентиментальничать! Грудь болела неимоверно. Застонав, Татьяна попыталась подняться, но вышло у нее это достаточно плохо. Травма не была серьезной — куда большую опасность несло нервное истощение и сопутствующая слабость… С момента возвращения домой она практически перестала спать: по ночам девушка постоянно оказывалась в полыхающем городе, где неизменно натыкалась на усмехающегося человека в черной маске… Перестала есть: в горло не лез даже кусочек. Зато она часами просиживала у окна. Отец отбыл в Тибидохс неделю назад. Он писал, что работал; в новом правительстве он получил должность министра тяжелой промышленности, и это отнимало все его время. Всю последнюю неделю вокруг нее, точно белки под орешником, носились мама и Ург. Если последний страдал только от ее «обручения», первая постоянно лезла в душу со своими советами — и в один момент Таня попросту сбежала от нее в лес. Добегалась теперь. Может, сплеча надо было рубить? Попросить не лезть в душу… — Девушка, Вы как? Идти можете? Над ней нависли два лица — первое принадлежало девице с разноцветными косами, второе — невысокой особе с каштановыми кудрями. — Что с Вами, мадемуазель? — С лошади упала, — прохрипела Таня. — Вы откуда? — Гроттер… Имение. Незнакомки переглянулись. Они с трудом усадили ее на вороного коня Глеба, пасшегося неподалеку; позади нее села та самая, выкрашенная по последней тартарианской моде. И откуда это пошло — так перекрашиваться?! А Морозова бы одобрила… С этими мыслями Таня повалилась в сторону — и, без сомнения, упала бы, не удержи ее всадница. — Грот, домой, — услышала Татьяна перед тем, как лишиться чувств. Грот? — Где я нахожусь? Таня с трудом привстала на локтях. — В поместье Глеба Бейбарсова, — ответила низкорослая девушка. — Где? А… А вы…?! — Мы его сестры, — пояснила вторая, — я Елена Свеколт, а она — Жанна Аббатикова. Мы здесь с тех пор, как Глеб взял Тибидохс. — Мне нужно домой… — Лежите, Вам лежать надо! Брат нас прибьет, если узнает, что недоглядели, — фыркнула Елена. С чего это? — Я думала, у братьев и сестер одна фамилия… Если, только, сестры не замужем. — Нет, бывают разные. Если отец один, но крайне любвеобилен и не скован моральными нормами, все дети носят фамилии своих матерей, — весело отозвалась Елена. Таня чуть покраснела. Интересно, все тартарианцы отличаются своеобразным чувства стыда? — Лен, не пугай. Это консерваторы, они от одного слова «незаконнорожденный» краснеют — а уж от самого факта и вовсе в обморок падают. Сестры рассмеялись. — Мне домой надо. Моя семья волнуется… Тем более, в таких обстоятельствах. — Мы отправили записку Вашему отцу, что Вы упали с лошади и вернетесь сразу по выздоровлению. Наш врач поставил Вам ушиб ребра и сильное истощение; если не хотите осложнений, придется полежать хотя бы пару дней. Я отлежусь день и уйду пешком, — пообещала себе Таня, — и пройду все пять миль, лишь бы не столкнуться с вашим чудесным братцем. Девушки молчали. Сестры Бейбарсова с интересом рассматривали Таню, а она — их. — Да, Глеб Вас не зря выбрал, — хмыкнула Елена, — он всегда предпочитал самое лучшее. — Простите? — бровь Тани в недоумении приподнялась вверх. — Вы, кажется, первая красавица Буяна. Гроттер смутилась. — Бросьте. Нас, тартарианцев, можете не стесняться. Мы не так страдаем приличиями, как Вы, — отозвалась Жанна, — и не видим ничего плохого в таких разговорах. Вы нравитесь Глебу — не лучше ли прояснить все интересующие вопросы сразу, без глупых церемоний и расшаркиваний? Бесцеремонность — еще одна отличительная черта тартарианцев, подметила Таня. — Что Вы говорили, когда имели ввиду, что он меня выбрал? — полюбопытствовала девушка. Хорошо, поиграем по вашим правилам — с места в карьер. — Он рассказывал, что встретил крайне упрямую рыжеволосую женщину с Буяна… Которую рассматривает как жену — или, по крайней мере, любовницу. — Чего?! Таня чуть не подскочила от возмущения. Он о ней еще и треплется?! — Разве Глеб не намекал Вам? — удивилась Жанна, — и не предлагал? — Я всегда считала, что его предложение брака — форма издевки или средство… соблазнения. — Милая, Глеб никогда не шутит, когда предлагает женщинам те или иные отношения. — А что, женщин было так много? — не выдержав, вопросила Таня. — Не особо. Мы сбились на двадцати семи, или двадцати восьми… Элен, ты не помнишь? — Не пугай ее, Жанетт! О женитьбе он заговорил впервые. Видимо, Вы действительно его покорили. Да. Двадцать восьмой или двадцать девятой. Он там что, половину Тартара перетрахал? — возмутилась рыжеволосая, и устыдилась собственным мыслям. — Насколько серьезен ритуал с черной розой и волосами? Этот вопрос интересовал ее достаточно долго… Можно ли «свернуть» эти «обязательства»? Елена присвистнула. — Вы обменялись «подарками»? Вздохнув, Таня кивнула и продемонстрировала кольцо. — Я закажу платье, — пробормотала Жанна, — и напишу папе. — Да… Займись этим. Я занята с проектом парламента, и помочь тебе не смогу. — Чем?! Какое платье? — Татьяна… — мягко начала Свеколт, — этот обычай используется крайне редко, но в Тартаре он священен. Прислав Вам розу, получив в ответ локон и вручив кольцо, он публично признал, что сделал Вас своей… единственной избранницей, на всю оставшуюся жизнь. Он дал слово чести, что не посмотрит ни на одну другую женщину и, по сути, взял над Вами опеку. — Но я отправила волосы по незнанию! И перстень он мне дал, только чтобы обезопасить жизнь и честь в условиях войны. Я считала это лишь формальностью и после того, как все закончится… Сестры переглянулись. — Вы ошиблись, — жестко ответила Елена, — Глеб сделал Вас своей в глазах всего Тартара и всего Буяна. — Но это же средневековый пережиток! — Добро пожаловать в этот дом, — проигнорировав возмущения, сказала Жанна, — как наша будущая родственница. Не стану я никакой родственницей, мрачно подумала Таня. Такая глупость не будет решать мою жизнь.