Дорога домой

Таня наблюдала за своим супругом с балкона: мужчина сидел за огромным столом в саду и вел неспешную беседу с подчиненными офицерами. Пожалуй, все тартарианцы отличались от жителей Буяна — не только нравами, но, прежде всего, какой-то внутренней тьмой. Они просто были… другими. С гибким кодексом чести, иными представлениями о приличиях, более открытыми и простыми. Люди, в окружении которых выросла Таня, славились консерватизмом и приверженностью этикету. Для них все было однозначно и категорично: либо светлое, либо темное. Иным мышлением, пожалуй, обладал только Леопольд… Эти же смешивали добро и зло в единую палитру. Пожалуй, они позволяли себе жить — и получать от этой жизни все удовольствия и наслаждения. В родном обществе они со Склеповой было лишними — чего удивительного в том, что обе выбрали тартарианцев? Девушка продолжала рассматривать мужа. Полководец Второй Армии Тартара стоял как бы над своими подчиненными. Он держал черту, которую никто не осмеливался переступать — даже буянцам на памятных приемах Лео Гроттера, и то, позволялось большее. Но тогда Бейбарсов был просто «соседом» — а теперь генерал-губернатором… канцлером. Вождем и иноземным захватчиком, если быть точнее. Его жесткое, дерзкое и насмешливое лицо выглядело непривычно серьезным. Он обсуждал «дела» — потому и держался иначе. Его взгляд был спокоен, но насторожен; черные очи смотрели глубоко и, казалось, видели все, что происходило в человеке, все его мысли и душевные метания. Он внимательно выслушивал доклады и отвечал — Таня не разбирала, что именно, но голос его звучал низко и повелительно. Гроттер подмечала ранее незаметные детали. Лично с ней он всегда вел себя… особенно. С подчеркнутой насмешливостью, снисхождением к ее возрасту и вниманием, которое оказывают любимому ребенку или дорогой игрушке. При этом, обозначая разницу в их жизненном опыте, он никогда не скрывал своего вожделения. Пользуясь ее неопытностью и неискушенностью, он с легкостью вводил ее в смущенный ступор — и открыто наслаждался этим. Она не понимала, кем была для него. Пожалуй, он гордился, что обладал ею — но обладал не как обычный муж обладает женой. «Ничего, кроме верности и взаимности», сказал он на свадьбе. Несмотря на все свои слова и уважительное отношение, он воспринимал ее, как свою собственность — и позволял свободно обитать в очерченных им же границах. Таня была замужем всего месяц, и это время оказалось самым странным в ее жизни. Она не так представляла себе супружество — настолько оно отличалось от тихого деловитого союза Леопольда и Софьи… Бейбарсов постоянно пропадал в разъездах, восстанавливая Буян и организуя новую структуру управления. С ним всегда выезжала Лена — и Таня, по сути, оказалась предоставлена сама себе. А когда супруг, наконец, появлялся, то прежде всего тащил ее в постель, оставляя мало времени для обычного общения и досуга. А общение и досуг стали ей необходимы, как воздух. Свое отсутствие он старался заполнить дорогими подарками. О, в этом Бейбарсов себе не отказывал — побаловать молодую жену! Открытые наряды по последней тартарианской моде, пистолеты, револьверы, духи и косметика… Ему нравилось доставлять ей эти «приятности». А Таня… Что Таня? Она предпочла бы просто быть рядом с мужем. Татьяна стояла в коленно-локтевой позиции на огромной постели в их с Бейбарсовым спальне. Руки супруга безостановочно бродили по ее обнаженному стану, а сзади она чувствовала дразнящие прикосновение его естества. До ужаса хотелось, чтобы он прекратил эту приятную пытку — вот только попросить об этом девушка еще смущалась… и была слишком горда для этого. Не выдержав, Таня с тихим стоном подалась назад — и мужчина понял намек, с коротким рывком становясь с ней единым целым… Вскоре ритм стал воистину бешеным — казалось, Бейбарсов буквально вдалбливался в нее, а потом наступило блаженное облегчение. Она лежала, уткнувшись головой в его плечо, и все никак не могла прекратить думать, как заполнить внезапную пустоту. Рита и Жанна напропалую крутили романы и пропадали на «прогулках», а Анна постоянно каталась по гостям — к ее браку с тартарианцем относились куда снисходительнее. От Морозовой давно привыкли ожидать всего, чего только можно. Чего взять с дочери гробовщиков, мещан, выходцев с самого низа? А вот Таня оказалась в изоляции. Дочь богатейшего землевладельца и промышленника Буяна, представительница одного из древнейших родов — и замужем за тартарианцем. И мало, что тартарианцем — но полководцем, разрушившим половину их страны! Предательница, расчетливая стерва, шлюха… Пока она была незамужней девчонкой, флиртующей со всеми, на ее кокетство закрывали глаза. Теперь же ей припомнили все, что можно было припомнить. Ягун рассказывал, что за нее пытался заступиться Тарарах, который лишь чудом выжил в развалинах Тибидохса. Что говорил, что «девчонке, скорее всего, угрожали — она выхаживала раненых и участвовала в обороне наравне с мужчинами», — но слушали его мало. Таню Гроттер ненавидели все. Ну, почти все… Заезжала Лиза с младенцем, но редко: она не могла отвлекаться от домашних хлопот. Ванька оказался практически не приспособлен к новым порядкам, и блондинке пришлось взять управление имением в свои руки… Катя ждала ребенка и сидела в своем поместье, а Ягун разъезжал вместе с Бейбарсовым и пытался сделать хоть что-то для восстановления Тибидохса. Еще один «ренегат», говорили про него… Чего взять с друга Тартарианской подстилки? Все, кто поддерживали хорошие отношения с захватчиками и пытались стать частью нового мира, стали в глазах старого света ренегатами и предателями. И в меньшей мере пострадал лишь авторитетный Леопольд… Ему «пришлось отдать дочь». Это было подло, но… Но ведь каждый бы поступил так же, разве нет? Двуличие. Кругом было сплошное двуличие. Таня, никогда не любившая общества своих сверстниц-куриц, сейчас испытывала по ним легкую тоску. Она дважды ездила к матери, но та оказалась не способна понять ее — и девушка быстро оставила попытки удовлетворить в ней свою скуку. — Значит, брак у тартарианцев выглядит Так? — не выдержав, вопросила Таня. Бейбарсов понял. — Подожди немного. Как только мы немного восстановим столицу, то переедем туда. — Ты мог бы взять меня с собой. Думаешь, меня напугает жизнь в шатре? Там, я по крайней мере, не буду одна. Пусть смотрят зверем, но буду занята хоть чем-то. Одиночество, любимое Таней, стало ей ненавистно. Одно дело — когда бежишь от него сама, и другое, когда сталкиваешься с ним по необходимости. Но ведь она сама выбрала так, разве нет? Возможно, супруг знал, что говорил, когда советовал ей пустить тот «слух». — Я не могу взять тебя с собой, мягко произнес Глеб, — ты нужна здесь. — Греть твою постель и мучиться от скуки? — Тибидохс сейчас мало подходит для женщины из высшего света, — повторил муж, — через три недели в Буян прибывает кайзер Тартара, а с ним его свита. После коронации все они разместятся здесь, и я хочу, чтобы как хозяйка дома ты взяла на себя все связанные с этим хлопоты. — Что?! Девушка приподнялась на локтях и уставилась на супруга. — Почему здесь? — тихо спросила она. — В Буяне не слишком много резиденций тартарианцев, подходящих для приема кайзера. Выселять же кого-либо из уцелевших тибидохских зданий мы не горим желанием. Сама понимаешь — нужно спокойное место, где можно обсудить все необходимые дела. Но если ты не хочешь заниматься этим, Гроттер, или боишься, что не справишься… — Справлюсь, — раздраженно отозвалась Таня, — что мне нужно знать о предпочтениях монарха? — Он и его свита крайне непритязательны. Организуй тихий домашний прием без изысков. Возьми Эссиорха, сходи на охоту — пристрели кого покрупнее. На третий день его пребывания мы будем принимать буянцев — там уже можешь повыдумывать, а пока нужна спокойная деловая атмосфера. Не парься, Гроттер. Если что — обращайся советом к Жанетте. — Я справлюсь. У Жанны сейчас полный «амур». — Ты не сильно расстроишься, что подготовка к встрече Тантала не позволит тебе присутствовать на коронации? Ничего интересного и помпезного не будет. А уже к вечеру в твоем доме будет вся тартарианская знать... Таня покачала головой. — Ты же расскажешь мне все в красках? — Разумеется, — усмехнулся Глеб. Она хотела спросить, кого назначат кайзером Буяна и будет ли он на приеме, но супруг вновь закрыл ее рот поцелуем. А еще через несколько секунд ей и вовсе стало не до этого…