Когда-то давно
— Догоняй! — кричит мальчишка. Штанины мокрые от росы, трава почти по колено. Они так давно не были за стенами школы. Если Весемир узнает, им будет худо, но в глазах огонь, из горла рвётся смех, и ветер выдувает беспокойства прочь из головы. Эмиль несётся по лугу, щеки раскраснелись, волосы растрепались, он улыбается широко всему, что видит: солнцу, облакам и птицам. Рубаха навыпуск, сквозь рваные рукава проглядывают содранные локти. — Бегу! — кричит ему вслед парнишка, несясь со всех ног. Он тоже смеётся, хоть и немного нервно. Им удалось удрать, ну надо же! Пусть на пару часов, но как он был горд ими. Ощущение свободы и адреналин в крови — что может быть лучшим дополнением детской дурости? Разве что безнаказанность их выходки, если никто не заметит. Сорванцы сбежали по склону, к ручью, и повалились на землю, сцепившись в шуточной драке, после чего повалились на спины, тяжело дыша. Трава щекотала кожу, небо над головой казалось безграничным. — Нас убьют, — фыркнул Геральт. — Не трусь, так даже интереснее, — отмахнулся Эмиль и потрепал его по темным волосам. — Скажешь это, когда нас заставят весь день бегать кругами, — мальчишка отогнал настырную ладонь и улыбнулся. Нет, он не боялся. Так и вправду интереснее. Эмиль закатил глаза и приподнялся на локтях, оглядываясь. Вокруг лишь горы да лес. Узнать бы, есть ли рядом деревенька. Стащить фруктов, а может, пирожки. Они принесли бы мальчишкам. Или нет, спрятали бы у себя, и ели бы ночами с Геральтом. Это был бы их маленький секрет. Как и сегодняшний побег. Геральт тоже принял полусидячее положение и внимательно посмотрел на задумавшегося друга. — Ты чего это? — Если всё удастся, мы сможем сбегать чаще, представляешь? — выдал Эмиль. Его синие глаза горели от нетерпения. — Не чаще, чем раз в месяц, — задумчиво ответил Геральт. — Иначе заметят. — Зануда, — протянул парнишка, хоть и знал, что Геральт прав. Он всегда прав, паршивец, даже тошно! Геральт в ответ показал ему «фигу» и поморщился — его сбитые костяшки ещё саднили после тренировок. Хотя ран на нем гораздо меньше. Геральт дерётся только по указанию и частенько выигрывает. Эмиль же нарывается постоянно, спорит со старшими мальчишками, без конца получает. — Надо возвращаться, скоро обед, — вздохнул Геральт спустя какое-то время. — Погоди, — просит друг и подбирается к ручью, чтобы достать оттуда гладкий камушек, обточенный водой. — И нахрена тебе он? — выгнул бровь мальчишка. — Если нас больше никогда не выпустят на свободу, он будет мне напоминать о ней, — Эмиль драматично приложил ладонь с камнем ко лбу. Геральт хмыкнул, решив, что эта глупая идея не такая уж и глупая. Может и ему стоит что-то утащить. Он огляделся, но ничего не привлекало его внимания, пока он не наткнулся на маленький желтый цветок почти рядом с рукой. Недолго думая, мальчишка сорвал его. — Ты дурак? Он же завянет, — фыркнул Эмиль. — Я его в книжку вложу и засушу, — настоял Геральт. — Он красивый, глянь. Мальчишка вытянул цветок и покрутил его перед лицом друга. Тот пожал плечами. — Цветы для девчонок, — скривился он. Геральт пожал плечами и убрал цветочек в карман. Для него цветок был напоминанием о свободе гораздо лучше какого-то камня. У них вся школа из этих булыжников, а вот цветы не растут. И вообще ничего красивого не водится. — Как хочешь, — закатил глаза Эмиль. Мальчишки поднялись с травы, и вскоре две темненькие макушки скрылись за холмом.***
Теперь
Геральт оглядел целое поле, усыпанное маленькими желтыми цветочками. Теперь Ведьмак знал, что это лютики — назойливые растения, которые растут на каждом камне в их местности, но всё так же радуют глаз. Каждый раз, смотря на них, Геральт вспоминал те времена в школе, жесткие, жестокие, но по-своему дорогие ему. Ведь тогда всё было иначе: эмоции острее, мечты ярче, люди ближе. Он с Эмилем… Ведьмак не любил вспоминать их молодость, да и Эмиля самого. Всё было давно и неправда, и теперь от былой теплоты чувств, от крепкой дружбы и доверия не осталось и следа. Зависть и обида уничтожили их связь подчистую. Но Геральт соврёт, если скажет, что не испытал доли облегчения, узнав, что Эмиль ещё жив. — Любуешься? — подошел к нему оный сзади. Геральт инстинктивно дернулся — привык ожидать опасности. — Напомнило кое-что, — пробормотал Ведьмак. — Наш первый побег? — догадался второй. Геральт утвердительно кивнул и добавил: — Цветок жёлтый, что я сорвал. — Это был не лютик, а одуванчик. [1] — Я уверен, что лютик. — Ни черта ты не помнишь, — цокнул Эмиль языком. — Нас Рóман зовет. Геральт нахмурил брови и поднялся. Не к добру это. Генерал за всё время не перемолвился с ним более чем десятком фраз. А тут неожиданно просит к себе. Значит, что-то случилось. Ведьмаки вошли в чужую палатку, стоящую в самом центре, что, видимо, тешило как-то самолюбие хозяина. Генерал что-то быстро строчил пером, но, когда мужчины зашли, отложил своё дело и тяжело вздохнул. — У меня плохие новости, — начал он, и Геральт сквозь зубы прошипел «так и знал». Эмиль, услышав его, закатил глаза. — От разведки поступили вести, что дорогу завалило. Нам придется идти в обход. — Зараза. И сколько же времени это займет? — спросил Геральт. Он уже настраивал себя на скорое завершение задания, но, видимо, судьба не столь к нему благосклонна, чертовка. — Дней пять, может, семь, — прикинул Генерал. — Там по пути есть село, мы остановимся на ночлег и докупим припасы. — Отлично, — сердито пробормотал Геральт. — Да ладно, ты куда-то торопишься? — съязвил Эмиль, которого новость совершенно не задела. — А тебе нравится, когда заказ затягивается на неделю с лишним? — Если за него хорошо платят, то хоть на год. — Ожидаемо от тебя, — выплюнул Геральт. — Мы можем доплатить, если есть такая нужда, — попытался успокоить Ведьмака Роман. Нет, дело было совсем не в деньгах и даже не в потраченном времени. Проблема была в перспективе провести ещё больше времени с Эмилем и Лютиком. С другой стороны, расстаться с бардом на долгие годы тоже было сомнительным счастьем. Тем более, оставить его в руках Эмиля. Тем более, когда они вновь помирились. Возможно, это был его шанс не только наладить отношения с Лютиком, но и убедить того остаться с ним. «Не ври себе, ты бы всё равно не отпустил его», — нашептывал голос разума, и, что ж, это было правдой. Наверное, Геральт увязался бы за ними, или попытался как-то уговорить барда не валять дурака и сделать правильный выбор. Но повозмущаться было святым делом. Особенно, когда рядом другой ведьмак. — Не надо. Я сам согласился на эту цену, — покачал Геральт головой. Генерал кивнул и покосился на Эмиля. Тот усмехнулся. — А я возьму. Сотня монет для нас лишней не будет, — пожал он плечами. Геральт не знает, от чего его покоробило больше: его алчности или этого «нас».***
— В деревне? Ну наконец-то, — вздохнул Лютик, услышав, где у них будет следующий привал. Он, конечно, привык ночевать на земле, согреваемый только костром и Эмилем, но от ванной с маслами и кровати он не отказался бы. — Уже не терпится исполнить свои новые песни? — понимающе улыбнулся Ведьмак. — И это тоже, — заговорчески улыбнулся Лютик и потянулся за поцелуем. — Вам не кажется это странным? — подсел Геральт к ним, нарушив их идиллию. Бард немного отстранился от Эмиля, но рука Ведьмака так и осталась на его коленке. Он с интересом посмотрел на Геральта. — Что именно? — Обвал. Этой дороге сотня лет, я по ней не раз ездил, — рассуждал Ведьмак. — И? Мы в горах, что удивительного? — фыркнул Эмиль. — Мне кажется, ты параноик. — А мне кажется, тебя больше волнует то, что тебе доплатят, — помрачнел Геральт. Его глаза потемнели, зрачки сузились. — И что? Моя работа должна цениться, — пожал он плечами малодушно. — Да и не Лютик ли сочинял тебе баллады про монеты? — Я не просил его! — начинал злиться Геральт. — И деньги для меня в работе — не главное. Эмиль же был совершенно спокоен. Он улыбнулся. — А по-моему, ты строишь из себя невесть что. — Актер из нас двоих ты. Или тебе напомнить? — Геральт поднялся, нависнув над Эмилем, и тот, скрипнув зубами, тоже подорвался с места, но Лютик в этот момент громко и раздраженно прокашлялся. — Прекратите, слушать вас тошно, — прервал он мужчин. — Геральт, ты и вправду слишком настороженно ко всему относишься. И Эмиль, мы не возьмем ещё больше денег. Мы и без того завысили цену, — осадил он обоих, после чего поднялся. — Я иду спать, и сниться мне будет горячая ванна с ароматом лаванды, а вы и дальше портите себе настроение. Ведьмаки переглянулись и вздохнули. Пыл поумерился, но всё ещё хотелось поставить оппонента на место, не кулаком, так словом. Геральт хмыкнул и отвернулся, чтобы подавить в себе желчь. Перед глазами всё так же было поле, усыпанное жёлтыми цветочками. — Это был лютик, — сказал он. — Я тогда забрал себе лютик. — Ну хоть какой-то лютик ты забрал себе, — съязвил в ответ Эмиль. Его лицо снова было абсолютно спокойным, почти каменным. Ну естественно, вокруг ведь никого. — Это мы ещё посмотрим, — ухмыльнулся Геральт.