Смена тональности

Лютик был счастлив вновь оказаться где-то, где есть люди, горячая вода и вкусный эль. Большего для жизни ему было и не надо — лишь малая доля комфорта. И когда он её получал, он весь светился изнутри и с нетерпением сжимал в руках лютню, предвкушая, каким весёлым будет вечер. Сельчане, неискушенные песнями, плясками да ярмарками, всегда являлись любимой публикой барда. Первым делом все расположились в небольшой таверне, где мест как раз хватило на всех солдат, разве что некоторым пришлось селиться по двое. Естественно, вопрос по отношению к Лютику и Эмилю даже не стоял, и они быстро скрылись в своей комнате. Геральт же взял соседний с ними, по воле случая, и идти туда совершенно не желал, так что, быстро закинув вещи, спустился вниз и, устроившись в темном углу, как любил, раздумывал о том, что делать с бардом. А точнее, как того вернуть. Как показать, что он достоин не только прощения, но и его компании. Идти от обратного и показать в дурном свете Эмиля было плохой идеей — Лютик слишком ценит его, он для него почти что спаситель, не говоря уже о друге и любовнике. Бард просто напросто не поверит его словам или не обратит внимания на намёки. А вот как добиваться его иначе было затруднительным вопросом. Геральт не привык, что ему надо за кем-то ухаживать, ведь он был интересен девушкам и парням просто за то, что он Ведьмак, а те искали острых ощущений или же находили в нем нечто большее, родственную душу, понимающую чужие невзгоды. Так было с Ренфри, с Йеннифер. Что же теперь? Лютик более не видел в нём тех черт, что зацепили его когда-то, а возможно, их было уже недостаточно. Ему придётся соревноваться с Эмилем, прекрасным актёром, очевидно, успешно пудрившим мозги Лютику. Это удручало. Геральт не был силен в выражении своих чувств и не умел делать широких жестов. Красноречием природа его тоже обделила. И что теперь? Ведьмак натужно промычал, перебирая варианты. — Геральт из Ривии, могучий Белый Волк, — вдруг подсели к нему. Геральт поднял взгляд и усмехнулся. — Да брось, это же так похоже на нашу первую встречу! Лютик лучезарно улыбнулся и показательно обвел таверну рукой. — Точь-в-точь! — довольно подвёл он итог. — Что-то есть, — согласился Ведьмак. Он тоже осмотрелся — Эмиля нигде не было, но у барда на открытых ключицах красовались новенькие засосы. Геральт недовольно скривил губы, что не укрылось от Лютика. Тот вопросительно выгнул бровь: — Что-то не так? — и это явно был вопрос с подвохом. Сказать «нет» — очевидная ложь, а сказать «да» — обречь себя на равнодушие со стороны барда на долгое время. — Не больно? — притворился дурачком Геральт, при этом выглядя совершенно серьезно. Лютик округлил глаза и прыснул со смеху. — Выкрутился, — отмахнулся он. Геральт пожал плечами, мол, не понимаю, о чём ты. Впрочем, Лютик уже перескочил на другую тему. — Сегодня вечером я буду выступать. Подумал, может, ты придёшь? Я могу спеть «монету», если хочешь. Знаю, ты терпеть не можешь моё пение, вроде как, и ты наслушался его, но, может, тебе будет так немного веселее. Ты всегда уходишь, когда я беру в руки лютню, это оскорбляет, знаешь ли… — Приду, — оборвал Геральт парня, понимая, что тот может тараторить ещё час. Ему даже было неудобно, что его просят. Неужели он создавал впечатление, что терпеть не может баллады Лютика? Это было не так, ему нравилось его слушать, просто не тогда, когда тот воспевал Эмиля всевозможными красочными эпитетами. Вот чёрт. — Замечательно! Наконец-то, как в старые добрые, да? Главное, не кидай в меня ничего, — хохотнул Лютик. — Ладно, я возьму перекусить, надо набраться сил. Буду ждать тебя! — после чего бард убежал ловить хозяйку заведения, чтобы заказать себе еды да эля, а Геральт, посмотрев ему вслед, поднялся и вышел. Что ж, раз Лютик сегодня выступает, и для него это значимое событие, надо показать ему как-то, что Геральт оценил его старания. Цветы? Фрукты? Глупость какая-то всё. — Зараза, почему так сложно с подобной хренью? Почему просто нельзя закинуть его на плечо и унести? — пробурчал Ведьмак, зарываясь рукой в волосы. Он осмотрелся: в селе достать чего-то особенного было невозможно. Но, может, какая-то сладость его порадует. По крайней мере, мёд казался неплохим решением — вроде бы ничего особенного, но и не то, что ты ешь каждодневно, привыкший. Купив небольшую баночку, Геральт засунул её в карман и, проведав Плотву, вернулся в таверну. Многие там уже спустились отужинать, но музыки ещё не было слышно, так что Ведьмак поднялся к себе немного передохнуть. И морально подготовить себя к тому, что ему придется терпеть шум и толпу людей, а так же кучу песен о «храбром и доблестном» Эмиле.

***

Лютик, несомненно, был прирожденным бардом. Геральт мог сказать это лишь при взгляде на него: его ловкие движения рук, озорной взгляд, шальные нотки в голосе, завлекающие в историю с первых нот. Бард лавировал меж столов, лютня звучала то из одного угла, то из другого, прохожие стягивались посмотреть. Бард начал с новых баллад об Эмиле, но, как понял Геральт, их мало кто знал, кроме солдат, так что подпевало совсем мало народу. После чего Лютик, наконец обратив внимание на Геральта, стоящего у стены с кружкой эля, заявил, что споёт «классику». Люди были в восторге с первых нот, текст знали все, и Эмиль в том числе с неохотой подпевал. Лютик подмигнул Геральту и подошёл к тому почти вплотную. Он надеялся, Ведьмак ему подыграет, но Геральт потряс головой — ну уж нет, никаких песен от него не дождутся. Бард посмотрел на него жалостливо, но долго уговаривать не стал, лишь фыркнул и удалился к прочим. После "монеты" было решено сдвинуть столы к стене, а сами люди пустились в пляс. Лютик заиграл что-то народное, что-то всем родное, и даже Геральт припоминал, что некогда слышал эту балладу в тавернах. «There will come a poet (Вот идет поэт) Whose weapon is his word (Чье оружие — слово) He will slay you with His tongue, (Он уничтожит вас своим языком) oh lei oh lai oh Lord» [1] Лютик прикрыл глаза, позволяя мелодии вести себя в танце, кружиться с другими людьми, притоптывать и подпрыгивать. Эмиль тоже поднялся и, хлопая в ритм, заплясал, распевая с особым удовольствием. На его лице светилась улыбка. Бард тепло посмотрел на него и закружился вместе с ним. Музыка ускорялась, всё больше людей пускалось в пляс, голоса смешались, но голос Лютика всё так же был слышен четко и ясно, преобладая над другими, но позволяя себя дополнять. Геральт почувствовал себя не в своей тарелке. Больше, чем обычно. Ведьмак вжался в стену, желая в ней раствориться. Он уже очень давно не был на празднованиях или фестивалях, он не привык видеть и слышать стольких людей. А Эмиль, отнюдь, чувствовал себя так уверенно, словно был на приемах всякий раз, как те устраивались. Он знал песни, он умел танцевать, люди его не шугались. Как иронично, ведь именно он — настоящий ведьмак. — Эй! — подошла к нему какая-то девчонка, на вид лет двадцати. — Пошли! — кивнула она ему. В этот момент Геральт заметил, что остался единственным, кто стоит. Лютик тоже обратил на него внимание и поманил. Люди крутились вокруг него, вереница голосов, движений, радостных глаз. О лэй, о лай, о Боже Геральт ушел.

***

Он сидел на скамье в стойле и крутил в руках баночку мёда, что так и не отдал. Трус. И дурак. Сбежал, когда на него обратили больше внимания, чем обычно. Когда привычный комфорт был нарушен. Глупец. Вот чем отличается от него Эмиль — ему плевать. Конечно, ему плевать на всё и всех. Он может танцевать с Лютиком, петь с ним, и быть окруженным людьми, зная, что в любую секунду те объявят его врагом. Но он будет доверять им вновь и вновь, ведь он просто не умеет доверять. Ведь он просто… Геральт проклинал его всем сердцем. Как всё было бы легче, не послушай он Эмиля тогда. — Знал, что найду тебя здесь, — появился бард из-за угла. Он уже был без лютни и изрядно уставший: рубаха нараспашку, рукава закатаны, волосы взъерошены. Геральт хмыкнул, не зная, что сказать. Зачем Лютик вообще пришёл? — Ты опять ушёл, — подметил тот. Он присел рядом. — Обещал не уходить. — Я ничего не обещал, — мотнул головой Геральт. — Ну, я воспринял это иначе. Ладно, что уж, — Лютик отвёл взгляд и вздохнул. Ведьмак спохватился и протянул тому баночку мёда. — Купил на рынке. Хотел показать, что, ну, ты хорошо поёшь, — сказал он. Лютик посмотрел на баночку и мягко отстранил. — Не ем мёд, — пояснил он. — Покрываюсь страшными пятнами, чешусь, жуть. Геральт положил банку и прошипел сквозь зубы ругательства. Ну естественно, ему даже с такой мелочью не могло повезти. Он обязан выглядеть дураком перед Лютиком. Теперь еще и сволочью последней. Впрочем, тот и так считал его таковым, разве нет? Он лишь успешно подтверждает чертово звание. — Мне не нужно подарков, — бард осторожно коснулся чужого плеча. Геральт обратил на него золотой взгляд. Почти отчаянный. — Ты мог бы просто потанцевать со всеми. Мне было бы приятно. Ведьмак тряхнул головой. — Нет, — твердо ответил он. — Я не танцую. — Ну и почему же? Слишком грозный для этого? — скрестил руки на груди Лютик. Геральт понял, что неминуемо теряет его расположение. Он попросту обидел барда. Поэтому Лютик и пришёл, чтобы узнать, почему Ведьмак опять с ним так поступает. Геральт поджал губы. Он не мог допустить, чтобы Лютик опять игнорировал его. — Люди. Там много людей, — попытался объяснить Геральт. — И? — не понял Лютик. — И танцевать я не умею, — добавил Ведьмак. Они долго смотрели друг на друга. Геральт хмуро и немного печально, Лютик задумчиво. Он пытался понять, что Ведьмак хочет сказать. Расшифровать его слова, докопаться до истины. Бард посмотрел на баночку с медом, затем на мужчину и слегка поднял уголки губ. — Здесь нет людей, — сказал он и поднялся, протянув руку Геральту. — Здесь ты. — Так проблема всё же во мне? — наклонил голову набок Лютик. Ведьмак выругался и поднялся следом. — Чёрт с тобой, — пробормотал он, и бард заулыбался. «There will come a soldier (А вот идет солдат) Who carries a mighty sword (Он несет могучий меч) He will tear your city down (Он разнесет твой город) Oh lei, oh lai, oh Lord» Лютик запел и схватил Геральта за руки. Тот не совсем знал, что делать. Он правда танцевал лишь пару раз в своей жизни, в далекой молодости. Поэтому он мог лишь кружиться и неуклюже притоптывать. Бард не без удовольствия наблюдал за этими потугами. Он отпустил одну из рук и перекрутился. Ведьмак фыркнул и тоже поднырнул под руку, хотя для этого ему пришлось сложиться вдвое. Лютик захохотал, совершенно бесцеремонно заржал и закружился с Геральтом ещё быстрее, превращая это больше в детские игры, чем в танец. Ведьмак чувствовал себя глупо, но вместе с тем наконец-то свободно. Свободно от косых взглядов и тяжелых решений, от печальных воспоминаний и несбывшихся мечт. Были только они и мотив, что мужчины делили на двоих. Тёплые ладони в его собственных. Улыбка Лютика, адресованная лишь одному ведьмаку. Как раньше, как и должно быть. — Смотри-ка, ты танцуешь, и мир ещё цел, — шутил бард, подмигивая. — Подожди до завтра, — хмыкнул Геральт, но уголки его губ предательски поднялись. Лютик вновь залился смехом. Oh ley, oh lay, oh Lord! Музыка звучала лишь в их головах, но казалось, она повсюду. Это нормально? Геральт словно сходил с ума. И получал от этого удовольствие. Возможно, ему стоило сделать это раньше. Но тогда он не получил бы Лютика на это невероятное мгновение. Оно того стоило. Всё того стоило. Эти сверкающие голубые глаза стоят всего. И, возможно, Эмиль был прекрасным актером, но есть одно чувство, которое он подделать не сможет. У Геральта еще были шансы победить. О лэй, о лай, о боже. Чуть позже, увлекшись, две фигуры так уснули на сеновале.