Слюна с табачным вкусом

Мелкий быстрый дождик бил по стеклам. Погода за стенами школы была премерзкая: ветер, тучи, холодный дождь и множество глубоких грязных луж. Звездкин сидел на подоконнике в коридоре на первом этаже школы, прижавшись горячим виском к холодному окну. Он крутил в руке телефон, прикрывая ладонью покрасневшие щеки и смотря в открытый диалог в вк. Саша сегодня в школу не пришел, но зато пообещал зайти ближе к вечеру, чтобы забрать у друга свои тетрадки по математике и экономике. Вася чуть вздрогнул и покраснел сильнее, крепко жмурясь и вжимаясь в стекло кончиком носа. Все внутри трепетало, хотя, казалось бы, ничего необычного и не произошло: Саша часто заходил к нему, ведь Васиных родителей довольно часто не было дома. Все-таки было в его идиотской любви что-то хорошее — как минимум это невероятное ощущение счастья просто от того, что Беличенко сказал, что зайдет в гости. Как только резь в сердце прекратилась, Звездкин облегченно вздохнул и с глупейшей улыбкой скатился еще ниже по подоконнику, практически полностью ложась на спину. За всеми его метаниями все это время непонимающе наблюдал Гоша, сидящий на подоконнике напротив мальчика. Они вдвоем прогуливали пятый урок, Вася — профориентацию, а Зенков — физру. Звездкин едва ли замечал за своими мыслями присутствие довольно тихого вне их большой компании мальчика. — Ты покраснел, — удивился девятиклассник, опуская глаза обратно в тетрадку, в которую до этого быстро и неряшливо списывал домашку. Звездкин закатил глаза, делая вид, что его это ну вообще никак не смущает. — И че дальше? — промычал мальчик, блокируя свой телефон и обнимая себя за плечи. Гоша стрельнул на него взглядом из-под коротко остриженной челки, безразлично пожимая плечами. Его рука все так же быстро выводила кривые цифры в разложенной на коленях тетрадке, и Зенков равнодушно перелистнул страницу в чужой домашке. Вася со вздохом откинул назад голову, уставляясь в белый потолок. Было чертовски скучно, и Звездкин уже знал, как может эту скуку развеять. — У тебя шайба с собой? — понизив голос, спросил он. Девятиклассник, казалось, только и ждал, что этого вопроса. Он, оглянувшись на пустой тупичок коридора, нырнул ладонью в рюкзак и, покопавшись, вынул зажатый в кулаке пакетик. Вася перенял его, аккуратно кладя в кармашек на рубашке и ища в своей сумке мелочь. Честно, Звездкин не представлял, откуда Гоша все это брал. Раньше мальчик думал, что у него были какие-то связи, друзья или родственники в табачках, но теперь, когда снюс уже был признан наркотиком, у Васи не было мыслей, где приятель берет свой товар. Возможно, также у кого-то с рук, но уже вне школы. Да и желания копаться во всем этом дерьме не было — Вася все еще считал себя «не таким», просто временным человеком в этой полукриминальной компании, не имеющим к наркотикам особого отношения. Возможно, он просто себе льстил. Гоша улыбнулся, забирая чужие деньги, а потом вдруг захлопнул тетрадку и подсел чуть ближе, в нетерпении расчесывая запястья. — Короче, есть такая тема, — прошептал он доверительно, — Я знаю, где можно достать одни крутые таблетки. Первым порывом Звездкина было испуганно отказаться, разозлиться и отчитать Гошу, сказать, что он не интересуется серьезными веществами, что он не такой. Но уже спустя секунду этот порыв сменился жгучим интересом и желанием. Вася недоверчиво прищурился. — Закладка? — опасливо спросил мальчик. — Да нет, в аптеке просто купить, — улыбнулся Зенков, — Но мне одному стрем. Пошли, короче, после школы в аптеку, я с тобой поделюсь почти даром. Пойдешь? Звездкин мялся буквально несколько секунд. — Пойду. Мокрый после дождя асфальт скользил под подошвами драных кед, заставляя обувь хлюпать и скрипеть, а ноги — мерзнуть. Вася не обращал на это особого внимания, лишь продолжал безразлично смотреть куда-то вверх, пряча руки в карманы и плетясь вслед за взволнованным Гошей. Тот пересчитывал в ладони деньги — купюры и монетки — и слегка хмурился, придерживая рукой свой потертый черный рюкзак. Звездкину не очень хотелось сейчас с ним разговаривать. Хотелось лишь получить то, что ему нужно, отдать последние деньги и как можно скорее прилететь домой: завалиться под одеяло, налить огромную чашку чая и уснуть до того момента, как придет Саша. Принимать купленные таблетки сегодня Вася не собирался, опять же, из-за Беличенко. Возможно, в его жизни уже слишком многое крутилось вокруг чертового Беличенко. Зенков сбросил все пересчитанные деньги в свой карман и повернул в сторону невзрачной аптеки на первом этаже панельки. Гоша выглядел даже слишком уверенно — он спокойно вошел в аптеку, вытирая ноги о коврик на входе, и мягким шагом пошел в сторону кассы. Васе ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, несмотря на небольшую неловкость и страх — все-таки, он впервые занимался чем-то таким. — Здравствуйте, — невинно улыбнулся Гоша, опираясь локтями об окошко кассы и вытаскивая из кармана какой-то скомканный листок и щурясь, — Можно, пожалуйста, прегабалин пачку пятьдесят шесть таблеток, но-шпу и леденцы от кашля. Вася удивленно скосил на приятеля глаза — было совершенно непонятно, зачем ему вообще нужны были леденцы и но-шпа. Возможно, что просто для отвода глаз. Но, кажется, это были сверхмеры — продавщица даже не спросила рецепт, лишь отошла от прилавка, собирая по ящикам нужные товары. Звездкин облегченно выдохнул. — Семьсот сорок рублей, — сказала женщина, кладя на прилавок несколько цветных коробочек таблеток. — Да, спасибо, — улыбнулся ей Гоша, отдавая деньги под расчет. Мальчик быстро собрал свои покупки и повел молчаливо рассматривающего гематоген Васю к выходу. Уже на улице он победно переглянулся с приятелем и упал на ближайшую лавочку, кладя рюкзак себе на колени. Звездкин уселся рядом. — Ладно, и как это принимать? — спросил Вася, кивая в сторону пакета из аптеки. — Все просто: раскусываешь капсулу и порошок в алкашку какую-нибудь высыпаешь. Можно и просто глотать, но так слабее эффект, — увлеченно объяснял мальчик, попутно вытаскивая из своего пенала ножницы, — Говорят, эффект как от героина, но я не знаю, не кололся. Ты только помногу сразу не ешь, пожалуйста, — неожиданно слишком обеспокоенно и человечно попросил Гоша, знающий, что чувства меры у приятеля не было. «Эффект как от героина» звучало одновременно и заманчиво, и очень страшно. Вася же обещал себе, что никогда не перейдет на что-то тяжелое. Нервно поджав дрожащие губы, Звездкин просто дал себе слово, что просто пару раз попробует, и больше никогда не вернется к этому. Вот только сдержит ли он свое обещание? — Тебе сколько штук? — вытащив один блистер таблеток, спросил Гоша. Вася скривился и с сомнением оглянул прозрачные капсулы. — Ну, давай шесть, — пожал он плечами. Зенков отрезал неровный кусок блистера с шестью таблетками и протянул его мальчику, пряча остальное к себе в рюкзак. Звездкин сжал хрустящую пластмаску с капсулами, кладя ее в карман своих джинсов. Взамен он вытащил примятую сторублевую купюру и отдал в Гошины руки. Сдачи ждать не было смысла — Вася и так был ему должен — поэтому он поднялся со скамейки и натянул на плечи рюкзак. Но перед тем как уйти, мальчик развернулся обратно к Зенкову и вопросительно нахмурился. — А зачем тебе но-шпа нужна-то? — все же спросил Вася. Гоша громко прыснул от смеха, тоже поднимаясь с лавки. — Мама купить попросила. Дома Вася просто расслабленно валялся в своей постели. Укутавшись пледом по самый нос, напившись чаем и проверив все соцсети, он грелся в одеяле, сонно смотря куда-то в потолок. И, казалось бы, это то о чем он мечтал весь день на учебе — прийти к себе и наконец спокойно поспать, но мысли все равно раз за разом возвращались не в то русло. Они возвращались к лежащим в кармане таблеткам. Шесть капсул в кармане джинсов давили прямо на сердце, заставляя беспокойно ерзать и закусывать губы. Поначалу мальчик останавливал себя тем, что скоро придет Саша, однако, это перестало его волновать уже через полчаса тянущего в животе желания попробовать таблетки. Мало ли, когда Беличенко придет, наверняка все действие к тому моменту пройдет, да и Вася, кажется, мог нормально себя контролировать во время опьянений. По крайней мере, это ему твердил навязчивый голос в голове. Было сложно ему не поддаться. Это было сильнее Звездкина. В конце концов, Вася все же вскочил с постели и, схватив из кармана кусок блистера Лирики, пошел на кухню. Родителей дома не будет до вечера, и Звездкин даже не переживал, что они могут спалить — в крайнем случае, он всегда может закрыться у себя в комнате и притвориться спящим. Мальчик взял свою кружку и, покопавшись в холодильнике, достал из глубины полупустую бутылку чуть выветрившегося отцовского коньяка. Он, конечно, мог бы купить для этого какое-нибудь дешевое пиво в ларьке возле спорткомплекса, но выходить из дома и тащиться туда совершенно не хотелось. Вася плеснул коньяк в чашку и сначала просто отпил, кривясь от горького слишком спиртового вкуса. Сглотнув жгучий алкоголь, Звездкин прижал руку ко рту, жмуря глаза от рези в горле. Вздохнув, мальчик выдавил одну бело-красную капсулу Лирики и, надавив на оболочку ногтем, разломил таблетку на неровные половины. Порошок высыпался в кружку коньяка, и Вася закинул в рот пустую оболочку с горьким вкусом лекарства. Немного поболтав коньяк по стенкам чашки, Звездкин зажмурился и выпил всё залпом. Тело прошибло дрожью от того, каким крепким был напиток. Все же Вася ненавидел высокоградусный алкоголь. Он буквально чувствовал, как горячая жидкость течет по пищеводу, как раздражает изнутри пустой желудок и заставляет все тело полыхать огнем. Мальчик, слишком резко дернув дверцу холодильника, вытащил, кажется, чей-то вчерашний бутерброд с сыром, закусывая им неприятный вкус. Посидев минуту, смотря куда-то в пустоту, мальчик раздраженно рыкнул и, налив еще коньяка, бросил в кружку еще одну капсулу. Звездкин лежал на полу в коридоре, полуприкрытыми туманными глазами бессмысленно смотря в потолок. На грудь будто бы что-то с силой давило, в голове было пусто и слишком легко, а все нервы покалывало от неестественного удовольствия. Он, пока его только вставляло, уже успел почитать про действие Лирики. Чувство спокойствия, расслабленность, повышенная продуктивность, смена настроения; быстрое привыкание, усугубление психрасстройств, отказ почек и снижение либидо. Последнее было особенно смешно — Вася был бы только рад потерять всякое половое влечение, вот только, очевидно, одного приема не было для этого достаточно. А как бы было хорошо, если бы он перестал испытывать все эти дурацкие чувства. Он все еще думал про Сашу, но как-то лениво, без особых страданий и надежд — просто представлял себя с ним, и от этого эйфория становилась лишь сильнее. Однако Вася совсем забыл про то, что объект его размышлений обещал сегодня зайти. Раздался звонок в дверь. Звездкин с улыбкой распахнул глаза, лениво пытаясь вспомнить, кто это мог быть. Мальчик медленно и неповоротливо сел на полу. Все ощущалось каким-то нереальным, а тело чувствовалось, как надувная кукла — вздутым, неловким и абсолютно чужим. Он даже не помнил, как и зачем лег на пол — голова едва работала, мысли путались, а воспоминания смешались с фантазией. Возможно, все-таки стоило прислушаться к Гоше и не выпивать сразу две капсулы, возможно, стоило сдержать себя и не пить их сегодня в принципе. Однако единственная здравая мысль тут же забылась. Вася будто в каком-то трансе подошел к двери, дрожащими руками хватаясь за ключ и неуклюже ее открывая. В нос резко ударил запах улицы, свежий воздух и прохлада, заставляя испуганно вздрогнуть. За дверью в подъезде стоял радостно улыбающийся Саша с насквозь мокрыми от дождя волосами и покрасневшими щеками и носом. Звездкин уставился на него удивленно, а потом расплылся в широкой опьяненной улыбке, слегка покачиваясь и отходя от прохода.  — Там такой ливень, пиздец, — рассмеялся друг, оттряхивая волосы и по-хозяйски закрывая за собой дверь, — Прости, что я так долго шел: собаку надо было выгулять. А потом помыть. Вася просто стоял, опершись на стену, и пустым взглядом смотрел куда-то мимо мальчика, чувствуя, как с каждой секундой ему становилось все хуже и хуже. Беличенко, продолжая что-то говорить, снимал с себя куртку, разувался, запер за собой замок, и только потом полностью обратил свое внимание на лучшего друга. Звездкин уставился в его улыбчивые глаза, и не в силах что-то сказать приоткрыл рот. На мальчика резко накатила тошнота, и он покачнулся, хватаясь за голову. Выпитые с алкоголем таблетки начали действовать еще активнее, и Вася почувствовал, как начинает кружиться все вокруг. Саша, кажется, тоже это заметил и напряженно нахмурился.  — Вась?.. — удивленно прошептал друг, медленно подходя ближе, — Все хорошо? Звездкин тяжело втянул воздух носом, окончательно переставая контролировать свое тело. Ноги подкосились, и он бы просто скатился по стене на холодный пол, но его тут же подхватил под руки испуганный Саша, прижимая к себе и не давая свалиться.  — Блять, Звездкин, — прорычал друг, сжимая зубы и кидая раздраженный взгляд на полубессознательного мальчика. Но Васе было уже все равно, он лишь как-то осоловело и болезненно улыбался, не чувствуя пространства вокруг. Кажется, его куда-то тащили, трогали, а потом довольно резко кинули на мягкий матрац. Звездкин ничего не понимал — голова уже просто не соображала. Он хватался за чужие теплые руки, болезненно кривясь и ничего не видя перед собой даже с широко открытыми глазами. Мальчик только слышал, как Саша на него кричал, как ходил где-то в комнате и чем-то шумел. Его окончательно скрутило, и Вася сжался, пытаясь спрятаться в одеяло неловкими дрожащими руками. Он чувствовал стыд, боль и ненависть к себе, гипертрофированные слишком большим количеством таблеток. Звездкин жалобно всхлипнул, бессильно вытирая стекающие по щекам слезы. Он даже не заметил, как начал плакать. Звуки чужого голоса то ли стихли, то ли просто окончательно перестали восприниматься мозгом, а потом Вася достаточно явственно почувствовал, как друг осторожно лег рядом с ним. Звездкин вновь всхлипнул сквозь дрожь, когда чужие руки утянули его в крепкие горячие объятия. Стало немного спокойнее, когда он смог спрятать лицо в чужой теплой футболке, пахнущей дождем. Дрожащие мышцы и влажные волосы мягко гладила чужая холодная ладонь, и Вася все же смог разобрать хриплый шепот друга:  — Засыпай уже, придурок. Звездкин почувствовал, как слегка расслабились трясущиеся в ознобе руки, а судорожно дрожащие мышцы успокоились. Будто по какой-то команде Вася быстро заснул, крепко сжимая друга в руках. Открыть глаза Вася смог только спустя пару часов нервного и прерывистого сна, полного каких-то липких кошмаров. Дико хотелось есть, а голова все еще шла кругом, однако, опьянение даже не спало до конца — мальчик все еще чувствовал отголоски того странного состояния. Он был один в своей постели и не мог понять, действительно ли Саша сегодня приходил к нему, или же все это было каким-то наркотическим сном. Мальчик невольно расстроился, проводя рукой по пустому месту на кровати и шумно ворочаясь на своем скрипучем матраце. Все чувства, что Вася ощущал в тот момент можно было описать одним словом - мерзость. Ему было мерзко от себя, от своего поведения, от этих идиотских таблеток и жжения в желудке. К горлу подкатывала издевательская тошнота. Он спрятал лицо в подушке, за стуком крови в висках даже не замечая звука скрипнувшей двери. Поэтому Вася испуганно вздрогнул, когда на постель рядом с ним шумно сел Саша. — Выспался? — строго и без капли былого сочувствия спросил Беличенко. Мальчик стыдливо сжался, стискивая в пальцах ткань одеяла и пытаясь в нем спрятаться. — Угу, — шепнул Звездкин в свою подушку и, услышав раздраженный вздох, продолжил дрожащим голосом, — Прости, пожалуйста. — Что ты принимал? — все тем же холодным тоном спросил Саша, будто бы не слышавший друга. — Таблетки, — стыдливо пробормотал мальчик, опять начиная подрагивать от нервов и стыда, — Лирика. Беличенко устало простонал в свои ладони. Вася боялся поворачиваться к нему, боялся увидеть презрение и разочарование на лице любимого человека, боялся, что тот уйдет. Он совершенно не так представлял их сегодняшнюю встречу. Чертов Гоша, чертовы таблетки и чертова Васина безвольность. — Посмотри на меня, — уже намного тише и как-то надломлено попросил Саша. — Саш, я… — всхлипнув, зашептал Звездкин, но был тут же перебит другом. — Повернись. Вася вздохнул и перевернулся на бок, снизу вверх смотря на Беличенко своими мокрыми покрасневшими глазами. Ему совершенно не хотелось расстраивать друга, не хотелось, чтобы он видел его в таком жалком состоянии. Звездкин обнял себя за плечи, чувствуя все сильнее накатывающие слезы. Саша, увидев его состояние, чуть смягчился. Он как-то спонтанно схватил Васю за слабую руку, крепко сжимая его ладонь и подсаживаясь чуть ближе. — Ты обо мне никогда не думаешь, — обидчиво надулся Беличенко, задумчиво поглаживая костяшки чужих вспотевших от волнения пальцев, — И ладно еще я. Тебе и на себя наплевать. — Это не так. Я все время о тебе думаю, — все еще немного пьяным голосом прошептал Вася, — Прости меня за всё это. Саша устало вздохнул и прошептал тихое «Иди сюда». Вася осторожно приподнялся сначала на одном локте, а потом все же смог с трудом сесть, несмотря на жуткую боль во всем теле. Беличенко потянул его руку на себя, заваливая друга в свои теплые и крепкие объятия. Вряд ли он знал, что творилось в этот момент у Звездкина внутри, как сильно сжималось его сердце то ли от сожаления и стыда, то ли от нежности и любви. Он дрожал так сильно, что Саша наверняка чувствовал это, но Вася уже просто не мог успокоиться. Мальчик сильнее вжался в друга, еле сдерживаясь от всяких лезущих в голову глупостей. Хотелось просто и легко прижаться влажными от слез губами к его шее, зацеловать такое обеспокоенное лицо, обхватить всеми конечностями и лежать так до бесконечности. Мальчику было так плохо, и от этого ещё сильнее хотелось всей этой нежности. Он всхлипнул, ещё крепче сжимая руки. — Ты мне совсем ничего не рассказываешь, — грустно продолжил Беличенко, рассеянно поглаживая его плечо, — Я даже не понимаю, что с тобой происходит. — Не думаю, что тебе нужно об этом знать, — вздохнул Вася, почти инстинктивно потираясь о чужое плечо щекой. — Но я хочу помочь. Звездкин зажмурился. По телу вместе с волной дрожи пробежали мурашки, а горло сдавило болью. А может, все же стоит все рассказать? Пока он пьяный, расслабленный, пока Саше его жалко, пока все это в случае чего можно будет списать на выпитые таблетки. Васе так сильно хотелось, чтобы Беличенко обо всем узнал, но при этом такая перспектива продолжала пугать. — Я влюбился, — быстро, не давая себе передумать, ляпнул Звездкин, а потом сам же шокировано распахнул глаза, не понимая, зачем он это начал, — Э-это п-парень. Сказать это оказалось так просто? Всего лишь четыре коротких слова, но Вася всё равно чувствовал, как его всего скручивает и выворачивает наизнанку, несмотря на чуть опьяненную смелость. Нет, на самом деле это было ничерта не просто. Он громко всхлипнул, начиная дрожать еще сильнее и полуистерично зажимая себе ладонью рот. Кажется, больше он не смог бы произнести ни слова, потому что испуганное биение сердца в висках заглушало все остальные мысли. Слезы быстро потекли по ладони. Вася держал это в себе так долго, и тут вдруг вывалил так резко и неожиданно, даже не обдумав, что теперь все тело сжималось от паники и непонимания. Идиот, зачем он это сделал? — Ты серьезно? — удивленно прошептал Саша, — Но я думал, ты гомофоб. Звездкин заплакал еще отчаяннее, трясясь и резко отрицательно мотая головой. Беличенко не выпускал его из крепких объятий, прижимая к себе и пытаясь хоть как-то успокоить. — Т-то видео с Нового года… — дрожащим от рыданий голосом начал говорить Вася, но продолжить так и не смог, потому что горло сжалось от слез. Он просто не мог об этом спокойно говорить, кажется, что в голове стоял какой-то блок. Однако Саша как обычно понял это по-своему. — Так тебе… Никонов нравится? — догадался Беличенко, и Вася не смог начать с ним спорить, задыхаясь от плача, — Так он ведь тоже гей. Звездкин бессильно захныкал, понимая, что признаться другу в любви не сможет уж точно. Ему просто не хватит на это сил, смелости. — Т-тоже? — удивленно всхлипнул Вася, вжимаясь в уже мокрое от слез плечо. — Да! Я просто с ним знаком давно, — пожал плечами Саша, кажется, уже построив в своей голове неправильную картину событий, — Давай я тебе с ним помогу. Васе хотелось закричать от того, что придурок Беличенко ничерта так и не понял. Ну какой Никонов, неужели друг не замечал, какими глазами на него всегда смотрел Вася? Как краснел от каждого прикосновения? Неужели не знал, что с Максимом они почти никогда не общались вне круга общих друзей? Как он вообще до этого додумался? Вот только нормально все объяснить Звездкин почему-то не мог. Не хватало смелости. — В смысле? — устало спросил Вася, обреченно жмурясь, надеясь, что Беличенко как-то сам все поймет по его страдальческому выражению лица. — Я придумаю что-нибудь, — пообещал Саша, ободряюще улыбаясь, — Не плачь только, ладно? И мальчик неуверенно кивнул, но тут же, хныча, зарыдал еще сильнее.