Слюна с табачным вкусом

Очередной одинокой ночью в своей тихой комнате Вася всё никак не мог уснуть. Он ворочался в постели, ложился то на один бок, то на другой, но заснуть все равно не получалось. Мальчик уже несколько дней подряд был взволнован, а мысли в голове все не давали спокойно продохнуть. Звездкин все думал о Саше, ночами строчил ему глупые сообщения о всякой ерунде, пока друг по ту сторону экрана окончательно не вырубался с телефоном в руках. Казалось, что Беличенко был совершенно не против его помешательства и повышенного внимания к себе, однако, осознавал ли он природу поведения друга? Вася понимал, что долго он так не выдержит. Невозможно было продолжать листать чужие страницы в соцсетях, пялиться исподтишка на учебе и при этом на что-то отчаянно надеяться. Надеяться после каждого Сашиного тёплого взгляда, мягкой улыбки и объятия, которые разум Звездкина каждый раз расценивал, как намек. Васе все это так надоело. Звездкину так хотелось просто быть с ним вместе или хотя бы попытаться найти у друга понимание, поддержку. Его достало держать все это в себе, и даже откровения перед Никоном уже слабо помогали. Звездкин в очередной раз перевалился на бок, со вздохом уставляясь в стену напротив. За окном ветер гремел о фасад панельного дома, а где-то в соседней комнате тихо спали мать с отцом. На часах был второй час ночи, а Вася все никак не мог сомкнуть глаз, раз за разом обновляя ленту и прижимая языком к десне пакетик снюса. Верхняя губа от едкого никотина стала заметно тоньше, а уздечка начала иногда тянуть щиплющей болью. Рот постоянно пересыхал, а слюна со вкусом табака с трудом проходила в глотку. Вася всем обещал завязать с этим, однако, силы воли на это не хватало. Макс не смог бы ему с этим помочь, а просить о помощи Сашу было слишком стыдно. Да и со всеми этими стрессами не хотелось бросать единственное, что помогало расслабиться. Звездкин поджал коленки ближе к груди, сквозь дрожь обхватывая их руками и пусто смотря куда-то вперед. На душе было липко и неприятно. Мальчику было просто необходимо признаться Саше. Тихий послеполуденный ветер задувал под расстегнутые полы куртки, заставляя их развеваться и бить своими железными замками по бедрам. Отросшие черные волосы разлетались в стороны, оголяя похудевшие скулы и усыпанную бледными засосами шею. Вася резким движением схватил края полосатой олимпийки и стянул их вместе, расправляя и застегивая на нижнюю заклепку. Теперь куртка надувалась, словно парус, однако, не стремилась никуда улететь и не хлестала краями по ногам. В правом Васином ухе был вставлен один беспроводной наушник, а второй находился в ухе Саши, идущего сбоку от него. На полную громкость играл альбом грин дэя, но Вася будто бы ничего и не слышал, гложимый волнением и тревогой. Сегодня он точно во всем признается. Звездкин определенно не был трусом, он мало чего боялся и привык отвечать за свои слова, действия, чувства. Все-таки он всегда понимал, что однажды придется это сделать. Его, по сути, не особо пугало грядущее признание, он был к нему относительно готов, но мальчик боялся, что от волнения просто не сможет ничего сказать, разрыдается и убежит. Не хотелось выглядеть в глазах друга размазней, не хотелось быть настолько жалким. Ведь в мыслях все кажется простым: нужно лишь подойти к другу, сказать то, что нужно, и спокойно дождаться ответа. Однако Вася прекрасно знал, какой же иногда бывает истеричкой. Вопрос того, будет ли Саша с ним после этого общаться, был все еще открыт. С одной стороны, с Алисой же Беличенко продолжал нормально дружить, да и против Васиной ориентации ничего не имел, однако, Звездкин все равно очень переживал. Будет ужасно, если их отношения после этого станут натянутыми или же неловкими. Господи, все ведь было бы намного проще, будь Вася девушкой. Мальчик вздохнул, неуверенно и затравленно поглядывая на спокойно идущего по левую руку от него Сашу. Как же это было сложно. В подъезде своего дома Беличенко долго гремел увешанной брелоками тяжелой связкой ключей, а потом так же медленно открывал старый периодически клинящий замок. Родители у друга были в общем-то хорошие, но не слишком хозяйственные — в доме всегда что-то ломалось, что-то терялось или портилось. Впрочем, Вася в домашних делах и сам был ничем не лучше. В коридоре чужой квартиры на них тут же выскочила собака — маленькая, но шумная и слюнявая такса — и Саша запихнул ее обратно внутрь прихожей, не давая выбежать в подъезд.  — Раздевайся, я чай поставлю, — улыбнулся Беличенко, удобнее перехватывая на руки радостного пса. Наушник отключился — то ли Саша отошел слишком далеко, то ли вообще выключил музыку, и Звездкин положил его на столик, заваленный несвежими газетами. У Васи подрагивали руки, когда он снимал с себя куртку, скидывал с ног грязные кеды и откладывал на тумбу с обувью свой пыльный рюкзак с учебниками. Саша же выглядел слишком спокойно, раздражающе спокойно. Звездкин прошел на кухню вслед за другом, неловко переминаясь и все напоминая себе, зачем он здесь. С каждой секундой волнение становилось всё сильнее. Беличенко же спокойно сыпал корм в миску, пока пес радостно скакал вокруг его ног, и Вася со вздохом сел на стул, нервно потирая щеку. Вообще по официальной версии он пришел сюда, чтобы распечатать на Сашином принтере доклад назавтра, но мысли по понятным причинам сейчас были совсем о другом.  — Тебе кофе или чай? — улыбаясь, развернулся лицом к мальчику Беличенко. Васе хотелось бы чего покрепче, потому что расшалившиеся нервы слишком сильно били в голову.  — Кофе, наверно. Вася долгим взглядом смотрел в спину Саши, наливающего воду в чашки, а потом все же не выдержал и поднялся со стула, в пару широких шагов подходя ближе к другу. Мальчик боялся передумать, боялся упустить момент и уйти ни с чем, поэтому сказать всё нужно было прямо сейчас. Звездкин тяжело вздохнул и оперся плечом о холодильник прямо рядом с другом.  — Надо поговорить, — нервно пробормотал он, хватая себя за плечи и комкая в пальцах свой тяжелый свитер.  — Давай, — беспечно улыбнулся Беличенко, кладя в две кружки сахар и даже не поворачиваясь на Васю.  — Нет, ну серьезно. Посмотри на меня, — попросил мальчик чуть подрагивающим голосом, — Это важно. Саша поднял на друга удивленный взгляд, а затем уже как-то взволнованно оглянул его, убирая руки от чашек. С чужих губ пропала легкая улыбка, и Вася понял, что, наверное, выглядел сейчас слишком взволнованно. Он чувствовал, что говорить надо быстро, ведь тревога накатывала все сильнее, и еще через пару минут он уже вряд ли сможет выдавить из себя хоть слово. Звездкин перевел взгляд с Саши куда-то на потолок. Неужели он действительно собирался вот так просто во всем признаться?  — Я тебе давно сказать хотел вообще, — начал Вася, чувствуя, как задрожали собственные руки, — Но только щас решился, когда вы с Алисой расстались.  — Боже, ты меня пугаешь, — вздохнул Беличенко, напряженно хмурясь и складывая руки на груди. Вася отчаянно зажмурился и шагнул еще ближе, устало поджимая обкусанные губы. Он держал это в себе столько месяцев, копил, накручивал себя и мысленно ненавидел свои чувства. Казалось, что он открывает какую-то очень заржавевшую и тяжелую дверь в своем сознании — проговорить вслух все то, что так болезненно разжевывал в уме, было физически сложно. Это будто бы раскрыть уже давно криво зажившую рану или сломать неправильно сросшуюся кость. Мальчик так долго настраивал себя на молчание, на отрицание чувств, что теперь что-то, сидящее глубоко в сознании, будто не давало спокойно раскрыть рта. Но Вася приложил усилие, уговаривая себя проговорить признание. Ему нужно было лишь пару секунд и нервных громких вдохов, чтобы окончательно собраться.  — Я люблю тебя, — печально прошептал Звездкин, смотря в пол, — Ну, то есть, в гейском смысле. Он всё-таки смог сказать. Ненадолго на кухне повисла угнетающая тишина. Вася не видел реакции друга, и был готов даже получить по лицу, но точно не готов был глянуть в чужие глаза.  — Ты… Серьезно что ли? — пораженно пробормотал друг на выдохе. Мальчик нервно кивнул пару раз, а потом вдруг быстро подался вперед, легко целуя Сашу куда-то в шершавую щеку. От затылка по спине пробежали мелкие мурашки, заставившие испуганно вздрогнуть. Вася старался не смотреть на Беличенко, а дрожь по всему телу становилась все сильнее. К глазам от страха уже подкатились слезы, но мальчик никак не смог заставить себя глянуть на лицо друга, лишь схватился за собственные локти, сжимаясь и панически краснея. И, господи, чего он вообще хотел добиться этим? Какой реакции он сейчас ждет? Что ему делать дальше? И, сколько бы Вася ни думал об этом, сколько бы ни уговаривал себя реагировать спокойно, сколько бы ни настраивался, исход все равно был очевиден. Он просто убежал. Не выдержав гробовой тишины, которая воцарилась на кухне, мальчик просто сбежал в коридор, где стал быстро, почти истерично, натягивать свою куртку, одновременно всовывая ногу в кеду. Слезы уже текли по щекам, по губам и по шее, а у ноги взволнованно терлась чужая собака, тихо тявкая и пытаясь ткнуться носом в голые лодыжки. Саша все же подал признаки жизни и вышел вслед в коридор, но Звездкин к тому времени уже завязывал кривой узел на шнурках и хватал с тумбы рюкзак. Он будто бы не слышал тихих просьб остановиться и не уходить, думая только о том, как быстрее убежать. Но у самой двери Беличенко схватил его за локоть и резко дернул на себя.  — Вася, пожалуйста! — как-то истерично воскликнул друг. Но мальчик лишь с силой выдернул свою руку и распахнул входную дверь, выскакивая в холодный подъезд. Он закинул на плечо рюкзак и шумно захлопнул перед Сашиным лицом дверь его же квартиры. Боже, каким же он был трусом. Несмотря на не слишком уж поздний час, день уже начинал клониться к вечеру. Обстановка в Барнауле становилась все ближе к зиме: укорачивались сутки, улетали стая за стаей птицы, и осыпались деревья. Кажется, Звездкин проболтался по дворам своего микрорайона около часа, а может даже и больше. Все тот же теплый ветер обдувал воспаленные мокрые глаза и обкусанные губы, заставляя их печь от соли и стягиваться неприятной коркой. Вася сидел на детской площадке, куря то ли третью, то ли четвертую сигарету и безразлично смотря перед собой, на облезлый пятиэтажный дом с открытыми балконами и грязно-серым фасадом. Он смог успокоиться, только отойдя на приличное расстояние от чужой квартиры и проглотив без воды одну таблетку лирики, запас которой стремительно подходил к концу. После этого стало хоть немного легче, и Вася, как минимум, смог перестать дрожать от нервов. Голова блаженно кружилась, а горло горело от того, сколько слез он успел пролить и сколько выкурить сигарет. За этот час он наплакался так, что больше уже и не хотелось. Он не мог позволить себе страдать слишком долго — сегодня у него было еще одно дело — поэтому мальчик докурил и, покачнувшись, поднялся с жесткого сидения. Дети на площадке обходили его стороной, огибали дугой и старались слишком долго не смотреть вслед. Пожалуй, выглядел он сегодня крайне неблагополучно. Вася поплелся вперед, к маленькому облезлому ларьку напротив жилого дома, из которого тускло горел свет. Звездкин заглянул в маленькое грязное окошко, встречаясь взглядами с недовольной женщиной за сорок. Он представлял себе, как сейчас выглядел: заплаканный, опухший, встрепанный и под таблетками, но стыдиться этого уже не было никаких сил. — Минералку ноль пять, пожалуйста, — слабым голосом попросил Вася в приоткрытое окошко. Женщина презрительного на него посмотрела и, опустив руку к холодильнику, поставила на прилавок бутылочку воды. — Шестнадцать рублей. Звездкин вытащил из кармана горсть мелочи и тупо на нее уставился, щурясь и стараясь разглядеть цифры на монетах. В глазах все плыло, и Вася несколько мучительно долгих секунд смотрел на деньги, не понимая, что он вообще хотел с ними сделать. — Молодой человек! — раздраженно позвала продавщица, и Звездкин ,наконец обративший на неё внимание, испуганно высыпал все монеты в мисочку, забирая бутылку. Он раскрутил крышку и, идя к подъезду, приложился губами к горлышку, в несколько глотков выпивая сразу половину бутылки. Он глотал минералку, поднимаясь по обшарпанной лестнице на третий этаж, и, дойдя до нужной площадки, выкинул в мусоропровод опустевшую бутылку. Дверь в маленькую двухкомнатную квартиру Звездкин открыл своим ключом. В серой пыльной прихожей было темно, и Вася вытянул голову, выглядывая в доме свет и скидывая грязные кеды. Внутри было пыльно, пахло затхлостью и старостью, а в самом углу прихожей, кажется, понемногу начала цвести плесень. — Бабушка, ты спишь? — позвал мальчик, быстро стягивая с себя ветровку. В соседней комнате тут же затих звук телевизора, и раздался удивленный вздох. — Васенька! Ты пришел! — обрадовавшись, воскликнула из глубины гостиной женщина. Послышался тихий скрип дивана и стук дерева по отсыревшему полу, и из-за угла, опираясь на трость, вышла немного горбатая сухая женщина. Вася улыбнулся и обнял бабушку, которая ростом была ему по плечи. Она обняла в ответ, чуть похлопывая внука по спине и прижимаясь лицом к его плечу. Но лицо она быстро отдернула. — Фу, ну и перегаром от тебя несет, — засмеялась женщина, кривясь и отстраняясь от внука. Звездкин неловко пожал плечами и, чувствуя, как от слабости начинает кружиться голова, бросил куда-то в кресло свой рюкзак. На часах было уже за семь вечера, и только к этому времени Вася смог справиться со всеми домашними делами бабушки. Каждый раз он видел, как неловко было женщине от того, что приходилось напрягать этим внука, но самостоятельно делать уборку в доме она едва ли могла. Вася не представлял, сколько ей пришлось бы приложить ради этого усилий, раз уборка выжимала все соки даже из него самого. Ведь вымыв посуду, полы и ванную комнату, Звездкин остался совсем без сил. Мальчик сидел на полу в закрытой ванной комнате, прислонившись лбом к только что почищенному унитазу, и устало курил. Тело немного болело, а сознание постепенно прояснялось после таблеток, из-за чего на душе становилось еще паршивее. Сегодняшние волнения понемногу возвращались в тяжёлую гудящую голову. Телефон, подключенный к розетке возле раковины, наконец зарядился на пару процентов и включился, и Вася лениво открыл строку уведомлений, глубоко затягиваясь дымом. Тридцать один пропущенный от Саши, три — от Алисы и еще больше новых сообщений в ВК. Звездкин с нервным вздохом откинул голову назад, чувствуя, как вновь начинают немного подрагивать конечности. Оказалось, что он был не просто трусом, а настоящим ссыклом. Он боялся серьезных разговоров, боялся быть отвергнутым, боялся, что теперь Беличенко его возненавидит. Вася плохо понимал, что ему делать дальше. Звездкин усталым взглядом смотрел на уведомления о сообщениях, но зайти в соцсеть так и не решился. Однако в уведомлениях показывалось одно из Сашиных сообщений, самое последнее. «Почему ты так со мной?». Васе стало еще хуже, а по телу прокатилась волна дрожи. Он расстроил Беличенко, он его разочаровал, заставил плохо себя чувствовать. Звездкин так сильно ненавидел себя за это. Окурок от сигареты полетел в воду унитаза, и мальчик, будто бы даже не задумываясь над своими действиями, дрожащими пальцами набрал уже выученный номер Никонова. Не хотелось оставаться одному этой ночью, и Звездкин просто не знал, к кому еще мог бы обратиться за помощью, ведь немногим ранее студент сам эту помощь предлагал. Максим взял трубку после четвертого гудка, и Вася быстро шмыгнул носом, стараясь сделать голос как можно менее слезливым и жалким. — Макс? — шепотом позвал Звездкин в трубку, прижимая к бедру дрожащую руку, — Слушай, а ты занят? — Смотря, чё тебе нужно, — цокнул языком студент, шурша чем-то с другого конца провода. — Я… я могу прийти к тебе? — пробормотал Вася, скатываясь все ниже по стенке. Шуршание в трубке прекратилось, и послышался чей-то чужой голос на фоне. Кажется, голос был мужским. — Так я не дома щас, прости, — растерянно сказал Никон, — Что-то случилось? Васе хотелось завыть от отчаяния. Ему сейчас было так нужно присутствие рядом хоть кого-то понимающего, и кроме Максима излить душу было некому. Стало так обидно и почему-то жутко стыдно за себя. Неужели он настолько слабый и безвольный, что без Максима не справится? — Нет, нет, все в порядке, — сквозь дрожь вздохнул Звездкин, упираясь макушкой в холодную плитку стены, — Прости, что позвонил. Вася тут же сбросил звонок и потерянно обхватил себя руками. Трезвость приходила медленно и ненавязчиво, а все запасы Лирики уже кончились. Мальчику не хотелось трезветь. И он, кажется, прекрасно знал, к кому для этого нужно пойти. Прохладный ветер навязчиво шевелил спутанные слежавшиеся волосы, обдувал горячий затылок и сутулую спину под тканью легкого свитера. Вечером холодало, а ветер становился сильнее и промозглее. Но Вася, казалось, ничего из этого не замечал. Он сидел на краю большой кровати и бессмысленно смотрел в стену перед собой помутневшим взглядом, не в силах сосредоточиться хоть на какой-то мысли. Голова кружилась, во рту было сухо, а все вокруг казалось каким-то нереальным. Звездкин даже не знал, что за таблетки ему дали принять минут пять назад. На это было уже абсолютно все равно, главное — подольше от них не трезветь, и Вася упал спиной на кровать, прикрывая глаза и беспокойно ерзая по жесткому покрывалу. Он рассеянно считал яркие пятна перед глазами - синие, желтые, красные и белые, вспыхивающие с внутренней стороны зажмуренных век. Они казались такими волшебными и красивыми, и Вася даже не задумывался, что это лишь влияние наркотика, ведь главное - отвлечься на хоть что-нибудь. Звездкин резко распахнул глаза, слыша, как на постель рядом громко опустился еще один человек. Мутный взгляд забегал по нечеткому, двоящемуся и расплывающемуся в глазах Игорю. В чужих руках была полупустая бутылка водки, а выражение лица плыло в Васиных глазах. Мальчик еле слышно проскулил сквозь зубы, раздраженно закатывая глаза. Звездкин не знал, как он додумался сейчас прийти именно к нему. Родителям он сказал, что заночует у бабушки, бабушке сказал, что пойдет домой, но в итоге мальчик оказался в едва знакомой прокуренной квартире в другой части города. Он вновь всех обманывал непонятно зачем. Ему больше и некуда было идти — к Гоше было нельзя, к Саше — тем более, да и Алисе портить день своим видом не хотелось. Васе было необходимо что-то принять, и из оставшихся знакомых он мог прийти только к Игорю. Вот только в этом доме он чувствовал себя особенно отвратительно. Вася сжался в комок, откатываясь на постели подальше от мужчины и громко втягивая носом воздух. Он никогда еще не чувствовал себя настолько слабым и опьяненным, почти бессознательным. Это было сильнее эффекта после двух таблеток Лирики, но менее мерзко и болезненно. Звездкин уткнулся носом в свое плечо, закрываясь рукавом свитера от электрического света и закусывая губу. Тело била мелкая дрожь, а по лбу потекли капли пота. Мальчик вздрогнул, когда Шевелев схватился за его плечо и резко развернул вверх лицом, упираясь локтем на кровать возле чужой головы. От чужих резких движений сделалось ещё хуже, и Звездкин смотрел на мужчину огромными испуганными глазами, совершенно ничего не понимая. Чужие пальцы грубо зарылись в Васины волосы, сильно сжимая их и поднимая на себя лицо мальчика. Звездкин болезненно зашипел и замотал головой, жмуря глаза. — Водку будешь? — опаляя алкогольным дыханием, спросил Игорь. Вася плохо себя контролировал, и он, даже не задумываясь, приложился губами к влажному горлышку протянутой ему бутылки. Мальчик, кажется, даже не заметил мерзкий вкус и жгучую горечь в горле, лишь проглотил водку и, даже ничем не запивая, устало уронил голову на подушку. Он чувствовал себя просто отвратительно, но голова была настолько легкой, что думать стало невозможно. Звездкин устало зажмурился, кривя губы и тревожно выгибаясь на жестком матраце.  — У тебя есть снюс? — заплетающимся языком пробормотал Вася, слегка приоткрывая глаза и натыкаясь взглядом на чужие широкие зрачки за опасно прищурившимися веками. Шевелев опустился еще ниже, нависая прямо над лицом и слишком внимательно заглядывая в чужие темные глаза. Он оказался чересчур близко. Мужское дыхание едва опалило Васины щеки, а грудь слегка коснулась его груди. Матрац сбоку от лохматой головы мальчика сильней прогнулся от чужого веса. Вася пьяно улыбнулся, даже не пытаясь спрятаться от чужого неприятного взгляда. Игорь пугал его, пугал на каком-то инстинктивном уровне, но сейчас это чувство будто бы исчезло или окончательно притупилось алкоголем и таблетками. Звездкин был слабым, ничего не соображающим, а Игорь — сильным и пьяным, а значит, особенно невменяемым. Однако сейчас мальчик совершенно не понимал, что в этой ситуации стоило бы испугаться. — А как же волшебное слово? — издевательски усмехнулся мужчина, вновь сжимая в кулаке чужие отросшие волосы. Звездкин непонимающе нахмурился — с каких это пор Игоря это волнует? — но сопротивляться и оговариваться уже не было никаких сил. — П-пожалуйста? — неуверенно пробормотал Вася. Шевелев вновь пьяно улыбнулся и, подавшись еще чуть ближе, высунул кончик языка, на котором лежал пакетик снюса. Мальчик понял намек и тут же, даже не задумываясь о своих действиях, уверенно прижался к чужим губам своими. Его язык тут же оказался в чужом рту. На самом деле, Васе было ужасно неприятно и почти что до тошноты противно — к Игорю он никаких теплых чувств не испытывал — поэтому он быстро забрал пакетик снюса, но отстраниться от мужских губ ему не дала рука, крепко сжавшая голову и не позволившая отодвинуться. От Шевелева пахло водкой, табаком и чем-то еще, настолько же неприятным. Чужой язык оказался глубоко во рту, вызывая у мальчика лишь отвращение. Вася слабо замычал, толкая его в грудь, и только после этого парень все же отстранился от его губ. Звездкин зашипел сквозь зубы от боли, когда его вновь дернули за волосы. — Посмотри на себя, — с издевкой протянул мужчина, задумчиво накручивая волосы на пальцы, — Пидор. — Кто из нас тут еще пидор, — со злостью выплюнул мальчик, с раздражением пытаясь убрать чужую руку со своей головы. Но на самом деле, мужчина вряд ли полез целоваться из большой симпатии к Васе или к парням в общем — он делал это исключительно ради забавы. Ему нравилось выводить Звездкина на эмоции. Игорь тут же рванул его за волосы на себя, из-за чего пришлось резко поднять голову над кроватью и невольно приблизиться к чужому лицу. Второй рукой мужчина взялся за Васин подбородок, с интересом разглядывая его лицо. — Ты, Звездкин, ты. Тебя под таблетками как собаку дрессировать можно, — медленно улыбнулся Шевелев. Вася зашипел сквозь зубы, толкая мужчину ногами и заставляя его выпустить волосы из сильной хватки. Звездкин отвернул лицо, вжимаясь щекой в подушку, пытаясь отодвинуться максимально далеко от Игоря. — Нахуй пошел, — выплюнул мальчик, недовольно сжимая губы и хмурясь, — Не трогай меня! Шевелев слегка усмехнулся, а потом резко и сильно ударил мальчика ладонью по щеке. В опьяненном наркотиками сознании все смешалось в кашу, и Вася окончательно перестал понимать, что происходило вокруг. На глаза навернулись слезы, и, как только Игорь оттолкнулся от матраца и отстранился от мальчика, Звездкин все-таки заплакал. От боли, от обиды, от усталости и злости к самому себе. Он сжимался в углу постели, сотрясаясь от громких рыданий и пряча лицо в своих руках, пока Шевелев сидел рядом, с постным лицом хлеща водку прямо с горла. Вася чувствовал себя мерзко, и казалось, будто сегодня он окончательно все испортил. А может быть, не просто казалось.