Слюна с табачным вкусом

Солнце, почти-почти севшее куда-то за край дворов, оставляло от многоэтажек длинные чёрные тени и играло бликами на ободранной арматуре детской площадки. Эти блики слепили глаза и путались в чёрных волосах, заставляли жмурить уставшие глаза и закрывать лицо козырьком ладони. В Васиных пальцах уже привычно лежала тлеющая дешёвая сигарета, и он лениво и медленно курил, смотря куда-то с балкона вниз. С третьего этажа весь двор был, словно на ладони, а из-за дальних домов даже виднелся заросший борщевиком пустырь. Эта безмятежность успокаивала, убаюкивала, дарила чувство тепла. Звездкин чувствовал себя, словно старый уставший от жизни пес — на душе впервые за долгое время цвело приятное спокойствие и чувство безопасности, а плохие мысли как-то совершенно не лезли в голову. На самом деле, он просто был влюбленным идиотом. И чужой грязный двор на самом деле не был красивым, и закат сегодня самый обычный, и жизнь его была всё ещё далека от счастливой, да и сигарета была точно такая же, как и всегда, вот только сейчас всё это казалось каким-то волшебным, необычным и прекрасным. Вася удовлетворенно вздохнул, стряхивая с балкона пепел. Сидящая рядом Алиса же не особо разделяла чужого просветленного настроения. Алешина мерзляво куталась в отданную Васей олимпийку и хмуро перелистывала скрепленные степлером офисные листы с напечатанным сценарием для КВНа. По сути, они со Звездкиным должны были вместе редактировать сценарий, однако все мысли мальчика сейчас были далеко не о КВНе. И как же было хорошо, что никто не мог читать его мысли в этот момент. Вывел из ленивой дремы его разве что звук уведомления на телефоне. Зажав сигарету губами, Вася вынул телефон из заднего кармана, и, разблокировав экран, расплылся в широкой довольной улыбке. Это был Саша. Невольно в животе закололись бабочки, а по спине прокатилась волна приятных мурашек. Неужели Беличенко тоже сейчас думал о нем, неужели тоже глупо улыбался и всё стеснялся написать? Звездкина буквально до сладкой дрожи доводила мысль о том, что мальчик тоже думал о нем, что тоже испытывал чувства. С широченной улыбкой Вася раскрыл диалог с парнем, и тут же чуть разочарованно поник. Александр Беличенко 16:46 Скинь домашку по истории А то мне лень делать Мог бы хоть поздороваться. Пару секунд удивлённо посмотрев в диалог, Вася вдруг нервно и смущённо рассмеялся, пытаясь спрятать смешки от сидящей совсем рядом подруги. Однако Алиса тут же удивлённо на него покосилась, и уже после этого мальчик окончательно расхохотался, стыдливо прикрывая лицо рукой. Нет, ну все-таки очень влюблённый и чересчур идиот. — Вась, всё нормально? — неуверенно пробормотала девочка, прижимая сценарии к груди. — Нормально, — всё ещё сквозь слишком уж весёлую улыбку кивнул Звездкин, — Только не могла бы ты дать мне свою тетрадь по истории? Пожалуй, главное, что Вася всей душой ненавидел в себе — это свою излишнюю нервозность и постоянно пробирающую его нервную трясучку. От волнения у него всегда тряслось всё, что может трястись: пальцы, руки, колени, плечи, а ещё иногда подергивалась губа или бровь. Из-за этого он становился похожим на пугливого мокрого кролика, отчего нервозность только усиливалась. Вот и сейчас у него мелко дрожало всё тело, пока он плелся на кухню и неуклюже шарился по своим кухонным ящикам. Он правда очень надеялся на то, что мать, мывшая рядом посуду, ничего не заметит. Потому что причины этой Васиной накрученности ей точно знать не нужно. Найдя в шкафчике глубокую миску, Звездкин пересыпал в неё большую пачку чипсов, едва не роняя часть на пол. Но, несмотря на всё это, волнение сегодня казалось Васе каким-то особенным, томительным и приятным. Дело было в том, что сегодня он собирался, наконец, поцеловаться с Сашей. Да, пожалуй, их отношения продвигались несколько странно. С Максимом Вася лез целоваться уже в первый день их знакомства, да и в принципе никогда не относился к этому слишком серьёзно, а напившись, так вообще лип едва ли не к каждому живому существу. Но при этом перед Сашей, уже давно знакомым и так отчаянно любимым, Звездкину было невероятно неловко. Оказываясь с Беличенко наедине, они оба сразу превращались в большие комки неловкости, и именно поэтому всё никак не могли зайти дальше объятий и редких Васиных поцелуев в щеку. В целом, Звездкину даже нравился такой расклад: его по-настоящему восхищало то, как нежно и неловко текли их отношения. Благодаря этому просыпалась вся его захороненная куда-то вглубь сознания искренняя ласковость и робость. Однако делать первый шаг было все же страшно. Звездкин вздохнул и, выбросив пачку из-под чипсов, неловко улыбнулся маме. — Оставь, я сам утром все помою, — попросил мальчик, обхватывая салатницу двумя дрожащими руками. — Да тут немного осталось, — пожала она плечами, беря новую тарелку, — Иди лучше к Саше. Вася неловко поджал губы и, немного подумав, все же действительно пошёл в свою комнату, к Саше. Сегодня Беличенко ночевал у него, отчего все становилось только волнительнее. В комнате Саша лежал у него на кровати и лениво листал какой-то комикс. Тёплый солнечный свет падал на его лицо и путался бликами в волосах, блестел на тонких губах, растянутых в лёгкой улыбке. Красивый, просто восхитительный, а главное, совсем близкий - только руку протяни. Дыхание резко сперло в легких. Вася невольно замер, осоловело захлопывая плечом дверь и расплываясь в довольной улыбке. И вся нервная дрожь вдруг прекратилась, будто бы по щелчку пальцев. Как же мало ему нужно было, чтобы успокоиться - по сути, всего лишь один Саша. Поставив на тумбочку чашку с чипсами, Вася с размаху шумно свалился на постель возле Саши. Беличенко заулыбался ещё шире и, дочитав до конца страницу, бросил на мальчика тёплый взгляд. Всё это казалось ещё менее и менее реальным. — Чем сегодня займёмся? — довольно улыбался Звездкин, уронив голову на чужой живот. Саша положил руку на его макушку и задумчиво поджал губы. — Фильм какой-нибудь посмотрим? — предложил он, а потом печально добавил, — Правда не знаю, какой. — Я тоже, — вздохнул Вася. Саша откинул голову на подушку, задумчиво хмуря брови до глубоких складок на лбу. Его тёмные волосы разметались по Васиной подушке, а на лицо упала тень от книжной полки. Красивый. Красивый просто до боли, а главное, такой подходящий в эту уютную домашнюю обстановку. У Васи участилось дыхание, пока он с жадной внимательностью разглядывал чужое лицо. Большие темные глаза, широкая переносица, густые брови и тонкие бледные губы. Всё ещё какой-то нереальный, но уже намного более осязаемый. Теперь до него можно дотянуться рукой, провести пальцами по проблемной коже, зарыться рукой в волосы. От осознания этого кружилась голова. — Да чё ты смотришь-то на меня? — надулся Саша, резко приподнимая с постели голову и ловя чужой взгляд. Звездкин удивленно уставился в ответ. — Ну… Красивый потому что, — улыбнулся Вася, всё же чуть смущённо отворачиваясь в сторону. Саша усмехнулся и уронил голову обратно на подушку, продолжая поглаживать одной рукой чужую голову. — Ну, естественно, красивый, — довольно согласился парень, — Ещё и пою неплохо, в детстве вышивал хорошо. Сплошные плюсы. Как же он обожал этого идиота. Звездкин цокнул языком и, опираясь локтями в матрац, резко приподнялся. Теперь его лицо было напротив Сашиного, всего в каком-то десятке сантиметров. Распластанный по кровати Беличенко смотрел на него удивленно. — Я, конечно, вышивать не умею, — улыбнулся Звездкин, смотря на чужие покусанные губы, — Но зато сосусь неплохо. Сашино лицо мигом вспыхнуло, а взгляд растерянно забегал по его лицу, заставляя Васины губы растянуться в широкой улыбке. Он повалился на парня, сжимая его в объятиях и потираясь носом о щеку, а потом, почувствовав чужие руки на своей спине, слишком застенчиво улыбнулся. — Можно я, — Звездкин подавился воздухом, краснея и неловко поводя плечом, — Ну, поцелую. Их взгляды встретились — смущенные, неуверенные, но почти что счастливые. Васе было хорошо от осознания того, что не он один такой неловкий, смущающийся и боящийся все испортить. На самом деле, иногда ему не верилось, что между ними всё могло сложиться настолько удачно. Беличенко чуть прикрыл свои совиные глаза и еле заметно кивнул. На самом деле, Звездкин не так сильно волновался даже перед своим самым первым поцелуем. Он слегка дрожащими пальцами поднялся по чужому лицу, сжимая макушку и медленно неуклюже подался вперёд. Мягко потершись своим носом о чужой, Вася слегка улыбнулся и робко прижался к Сашиным губам. Из-за чужих приоткрытых губ раздался тихий довольный вдох, и Звездкин немного увереннее приоткрыл рот. Они целовались медленно, совсем робко и так нежно, что сводило дыхание. Чужой язык совсем невинно проник в его рот, неуклюже провел по небу, по языку и кромке зубов. От щекотки по спине побежали мурашки, и Вася громко чувственно вздохнул. Теплые руки нырнули под свитер, погладили бока и прижали крепче, после чего Саша вдруг разорвал опьяняющий поцелуй. С усилившимся смущением Вася глянул в его глаза и медленно провел пальцем по своим влажным губам. — С тобой целоваться, как с пепельницей, — тихо рассмеялся Беличенко, даже не пытающийся стереть ниточку слюны с губ. Вася стыдливо потупил взгляд и резко отпрянул. — Извини, я не подумал, что тебе неприятно! Хочешь, я зубы схожу почистить? — выпалил Звездкин, виновато сглатывая. Саша тепло усмехнулся и взялся за его запястья, заваливая обратно на свою грудь и успокаивающе чмокая в висок. Вместе со смущением по телу пробегали волны тепла, удовольствия, а в голову била нежность. — Мне же всё равно приятно, — улыбнулся ещё шире Саша, а потом чуть грустно добавил, — Кстати, я… Я всё хотел поговорить с тобой. Звездкин с облегчением улыбнулся и вновь быстро чмокнул чужие влажные губы. — Говори, — с улыбкой прошептал Вася, укладывая голову куда-то на чужие ключицы. — Я не знаю… Мне неловко начинать об этом… — неуверенно забормотал Беличенко, заставляя Васю забеспокоиться. Звездкин поднял голову, заглядывая в в чужое лицо и удивленно хмурясь. Саша шумно вздохнул. — Я думаю, тебе надо бросить снюс и таблетки, — со стыдом быстро пробормотал он, — Наверное, это как ультиматум выглядит, прости, пожалуйста. Просто я не могу смотреть, как ты себя калечишь. Саша выглядел виноватым и смущенным, и Вася вновь уронил на него голову. В целом, этого следовало ожидать. Саша всегда был против этого, и теперь, когда они стали ещё ближе, решил вмешаться. Но Звездкин даже не был возмущен этим, скорее, наоборот рад. Ведь все это время ему не хватало только хорошей мотивации. Быть может, Беличенко сможет стать для него этой мотивацией? Вася расслабился, растекаясь по чужой груди, и обхватил руками тонкую Сашину талию. — Я брошу, правда, — мягко улыбнулся он, уверенно смотря в глаза. И тогда Беличенко облегченно вздохнул, улыбаясь в ответ. Теперь это обещание осталось только лишь сдержать. Звездкин правда старался выполнить обещание, данное Саше. Он ведь прекрасно понимал, что это нужно и ему самому, что так будет лучше всем, и что хотя бы ради Беличенко стоит постараться. Он понимал, что любой наркотик вреден и вызывает зависимость, что в опьяненном состоянии он становится противен сам себе. Звездкин понимал, что однажды все-таки нужно собраться и бросить свою привычку. Вася все это прекрасно понимал, но почему-то в среду после шестого урока все равно каким-то образом оказался на первом этаже, в подсобке под лестницей вместе с Гошей. Он продержался всего три дня. Это было сильнее него. Несмотря на то, что сам Звездкин этого совсем не хотел, ноги будто сами по себе привели его сюда, как и в любой другой день. Вот только сегодня Вася казался себе намного отвратительнее, чем обычно. Если честно, пакетики табака уже давно не приносили особого удовлетворения — организм слишком привык к ним — и это по-настоящему пугало. Пугало тем, что именно так начиналась история любых серьёзных зависимостей — лёгкие вещи переставали приносить удовольствие, и ты переходишь на что-то потяжелее. Поэтому в этот раз, покупая у Гоши снюс, Васе хотелось просто-напросто разреветься. Они с Зенковым сидели бок о бок на пыльном подоконнике в тёмной подсобке — оба немного злые, чем-то подавленные и даже не пытающиеся завязать нормальный разговор. Вася был слишком глубоко в себе, в своих самокопаниях, да и Гоша всё о чем-то напряженно думал, сжимая в пальцах сигарету. Серый дым сливался в единое цветовое пятно с его непонятного цвета волосами, уставшими глазами и теплой вязаной кофтой, в которую он кутался и прятал холодный нос. Они никогда не разговаривали о своих проблемах и не спрашивали друг у друга, как дела — вот и сейчас между ними висело печальное молчание. Васин телефон изредка вибрировал от уведомлений, но мальчик даже не смотрел в экран, не желая вновь испытывать этот стыд. Ведь он знал, что это были сообщения от Саши. Сегодня у них отменили дополнительный, и теперь Беличенко все писал, спрашивал, где он. Вася же не мог ему соврать, как и не мог признать, что нарушил обещание и сорвался: Звездкин боялся вновь обидеть или разочаровать парня своим поведением. И каждое новое уведомление в очередной раз напоминало о том, что он ужасный слабак, что он вновь подвёл парня. Вася уже давно пожалел, что пришёл сегодня к Гоше. И вроде бы он хотел бы уже пойти из школы, вот только боялся наткнуться по дороге на Сашу, и вроде бы хотел написать своему парню, что уже пришёл домой, вот только боялся, вдруг тот пойдёт сейчас к нему. Но чего уж точно Звездкин сделать не мог, так это признаться ему, что прогулял один урок, чтобы купить снюс. Какой же, черт возьми, трус. Услышав звук ещё одного уведомления, Вася вздохнул и окончательно расклеился, роняя на пол догоревшую сигарету и обхватывая себя руками за плечи. Кое-как затоптав подошвой бычок, Звездкин устало приложился лбом к холодному окну, заклеенному фольгой. По плечам вновь прошла крупная дрожь то ли от холода, то ли от отвращения к себе. Гоша покосился на него, отвлекаясь от своего телефона и удивленно приподнял бровь. — Чё-то не так? — неуверенно спросил мальчик, стряхивая пепел с сигареты и тоже откидываясь на окно. — Да всё не так, Гош, — пробормотал Вася в ответ, лениво трогая пакетик снюса онемевшим тяжёлым языком, — Бросить снюс хочу. Зенков усмехнулся, фыркая. — Если бы реально хотел, то щас не сидел бы здесь, — заметил Гоша, вытаскивая из своего рюкзака помятую бутылку воды. — Силы воли у меня нет, — грустно вздохнул Звездкин, болтая свешенной с подоконника ногой, — И совести тоже. Девятиклассник подтверждающе кивнул и глубоко затянулся, вновь мерзляво кутаясь в кофту. Вокруг было сыро, темновато и пыльно, рядом сидел вечно занятой и недовольный Гоша, а рот стягивало от снюса. Неужели эту жизнь Вася выбрал? Неужели это лучше, чем быть сейчас рядом с любимым Сашей или даже на идиотском дополнительном по математике? Нет, определённо не лучше, но почему же тогда Васю всегда так сильно тянуло куда-то на дно? Быть может, он и заслужил быть на дне? Звездкин вновь отчаянно вздохнул и зарылся рукой в собственные волосы, чуть оттягивая их. По пустому коридору послышались чьи-то тихие шаги, но никто из них даже не двинулся — в это помещение все равно никогда никто не заходил. Однако Гоша рядом все же немного напрягся, когда шаги свернули к лестнице, а как только скрипнула дверь в подсобку — тут же затушил и спрятал сигарету, быстро спрыгивая с подоконника. За дверью мог быть кто угодно. Уборщица, кто-то из учителей, директор школы, завхоз или случайно зашедший сюда ученик. Однако это оказался всего лишь Саша. Беличенко неуверенно и смущенно выглянул из-за двери и окинул помещение потерянным взглядом, но этот взгляд для Васи был страшнее, чем взгляд любого из самых недовольных учителей. Увидев Васю, мальчик расстроенно поджал губы и все же вошёл внутрь маленькой комнатки, неловко косясь на Зенкова. — Чувак! Нахуя так пугать? — облегченно выдохнул Гоша, тяжело выдыхая и отряхивая осыпанные пеплом пальцы, обожженные в спешке. — Ой, прости, — смущенно улыбнулся Беличенко, подходя к подоконнику, — Слушай, нам с Васей поговорить бы. Наедине. Звездкин тяжело сглотнул густую слюну, утыкаясь взглядом в пол. Зенков оглянулся на него, подумал всего пару секунд, а потом все же спрыгнул с подоконника и поднял с пола свой рюкзак. Васино сердце билось все быстрее, а слезы подступали к горлу, но попросить Гошу остаться было бы совершенной глупостью. В конце концов, Вася действительно был виноват в своём сегодняшнем позорном срыве. Как только дверь за Зенковым захлопнулось, выражение Сашиного лица сменилось на недовольное и, кажется, даже разозленное. Он прекрасно понимал, что Звездкин тут делал и прекрасно видел, что у Звездкина во рту уже был снюс. — Вася, какого черта? — отчаянно выпалил Беличенко, поднимая на мальчика непонимающий разочарованный взгляд, — Мы же с тобой договорились? А у Звездкина от этого взгляда невольно сжалось сердце. Он стыдливо опустил голову, смотря в собственные коленки, начавшие подрагивать. Саша громко скинул рюкзак на пол и подошёл ещё ближе, встал напротив подоконника, поднимая за подбородок чужое лицо. — Просто скажи, почему ты так поступаешь? Игнорируешь, кладешь хер на мои просьбы, ничего мне не говоришь? У Васи дрожали губы. Ему многое хотелось сказать, на самом-то деле: что ему жутко сложно побороть свою старую зависимость, что он не хочет разочаровать парня, что очень боится за себя, и, в конце концов, что любит Беличенко. Но прошептал только тихое: — Прости… Саша устало вздохнул и исподлобья глянул на мальчика, расслабляя сжимающие чужое лицо пальцы. Вася всё пытался найти правильные слова, пытался придумать, что сказать, чтобы сгладить ситуацию. Однако все мысли были какими-то неповоротливыми, тягучими и глупыми. В отчаянии Звездкин шумно всхлипнул и стиснул пальцы на своих плечах, крепко сжимая зубы. Заметив его состояние, Саша немного смягчился и шагнул вплотную к подоконнику, неловко кладя свои руки поверх чужих. От этого прикосновения Вася ещё сильнее дернулся и громко втянул воздух носом. — Я-я… Я не могу, у меня не хватает… Силы воли, — прерываясь на судорожные всхлипы, забормотал мальчик, — Я отвратительный. Саша устало зажмурился и, выдавив из себя улыбку, мягко погладил ладонью Васины плечи. — Вась, это не так, — со вздохом прошептал Саша, — Я понимаю, что тебе тяжело. Просто не надо от меня бегать и что-то скрывать, даже если ты сорвался. Их лица были очень близко — Звездкин чувствовал чужое дыхание на своей щеке — и из-за этого слезы поступали только ближе. Вася уже не знал, отчего ему было хуже: от своей слабости и зависимости или от того, что Саша был расстроен из-за него. Где-то в груди болезненно заныло разочарование в себе. — Я тебя люблю, — едва ли не проскулил Вася, вытирая рукавом заслезившиеся глаза. — Иди сюда, — улыбнулся Саша, притягивая мальчика к себе. Его губы осторожно прижались к Васиным соленым от пробежавших слезинок губам, а руки крепко прижали к себе. Васю пробила крупная дрожь, заставившая громко промычать сквозь сомкнутые губы и податься ещё ближе. Звездкин развел колени в стороны, притягивая парня ещё ближе, нервно сжимая двумя руками его спину. Беличенко целовал его, одновременно вытирая одной ладонью чужие тёплые слезы, текущие по покрасневшим щекам. Васе так хотелось прижаться ещё сильнее, хотя кажется, он уже и так был максимально близко. Звездкин потянул Сашу на себя, откидываясь назад и углубляя поцелуй. Ему так хотелось, чтобы парень сжал его как можно сильнее, поцеловал как можно грубее, чтобы хватал руками за свитер. Но Беличенко лишь коротко улыбнулся ему в губы и, проведя ладонью по волосам, разорвал поцелуй. Под удивленный Васин взгляд он высунул изо рта кончик языка и осторожно потрогал его пальцами. — Какая же эта хуйня мерзкая на вкус, — пожаловался Саша, отпуская свой язык и возвращаясь к мальчику. Вася растерялся и захлопал глазами, смотря на улыбающегося парня. — Какая хуйня? Мой рот? — глупо переспросил он, стыдливо краснея. — Нет-нет, я про снюс, — неловко усмехнулся Саша. — Черт, прости, забыл про него, — досадливо вздохнул Звездкин, трогая кончиком языка размокший пакетик. Он вздохнул и вновь крепко обнял мальчика, крепко прижимаясь лицом к шее и обхватывая его ноги своими ногами. Саша с улыбкой вытянул шею, и Звездкин с какой-то невероятной нежностью несколько раз поцеловал её в красивый мягкий изгиб, затем вжимаясь в тёплую кожу носом и незаметно вдыхая запах. Слёзы постепенно успокаивались, и Вася расслабленно улыбался, наконец, чувствуя себя в безопасности. В объятиях чужих тёплых рук он чувствовал себя бесконечно спокойным, сильным и любимым. Пролежать в них хотелось если не всю жизнь, то хотя бы как можно дольше. Однако долго нежиться у них не вышло — всего через какую-то минуту Саша мягко раскрыл объятия, отстраняясь от чужой груди. — Прости конечно, но я к репетитору опаздываю, — улыбнулся Беличенко, с нежностью смотря на мальчика, — Может, вечером зайдешь? Звездкин не был расстроен - ещё ведь успеют наобниматься - и поэтому настаивать ни на чем не стал. — Я постараюсь, — пожал плечами Вася, нехотя убирая руки с чужой спины, — Тогда пока. — Пока. Саша наклонился и ещё раз коротко поцеловал в губы, а потом быстро закинул на плечо свой рюкзак. Вася проводил его до двери мутным расфокусированным взглядом, а потом откинулся назад, глупо улыбаясь и вытирая пальцами остатки слез. Он думал только о том, как же сильно ему повезло с Сашей. Собраться с мыслями и пойти домой Вася смог только через пару долгих минут. В голове все ещё немного звенело то ли из-за снюса, то ли из-за нервов, но это не мешало мальчику улыбаться. Он думал о том, что скоро попадёт домой, сможет хотя бы поспать, а через пару часов пойдёт к Саше, и всё станет ещё лучше, чем есть сейчас. Удивительно, как быстро его настроение поменялось с разбитого и страдальческого на воодушевленное. Вася вышел из темного закоулка под лестницей и, поправив на плечах рюкзак, пошёл по пустому коридору в сторону гардеробной. За это время он уже успел забыть про Гошу, и вздрогнул, когда знакомый голос вдруг окликнул его сзади. Со все той же глуповатой улыбкой Вася обернулся на ещё более напряженного и недовольного девятиклассника. — Чего надо? — вздохнул Вася, останавливаясь посреди светлой рекреации. Разговаривать не хотелось, но, тем не менее, Вася пытался вести себя так же, как и всегда. Подойдя к нему, Зенков уставился прямо в чужое лицо хмурым взглядом, однако на щеках его был… Румянец? До этого Звездкин никогда не видел, чтоб тот отчего-то краснел, и это невольно взволновало мальчика. И взволновало отнюдь незря. — Я видел вас с Беличенко, — тут же с ядом в голосе выпалил Гоша, складывая руки на груди. Васино сердце, кажется пропустило удар, но лицом он старался не выдавать своей паники, быстро нарастающей где-то в животе. — В каком ещё смысле? — грубо буркнул Звездкин, пытаясь самому перейти в наступление. — Вы обнимались в кладовке, — осуждающе выплюнул Гоша и, только Вася хотел возразить и сказать, что это было по-дружески, добавил, — Он тебя на прощание поцеловал. Неужели их счастливые и беззаботные дни так быстро кончились? У Васи стали ватными ноги, а все хорошее настроение мигом пропало. Страшен был не только сам факт того, что Гоша теперь все знает, но ещё и то, сколько знакомств — а значит, и ушей для сплетен — у Гоши было. А самое страшное было в том, что касалось это не только самого Звездкина, но ещё и Саши. Вася, конечно, был и сам виноват — нечего давать волю чувствам в школе, однако его накрыла волна обиды. — Пиздец, так ты все это время врал всем, что не пидор? — с удивлением и каким-то пренебрежением нахмурился Зенков. Честно говоря, от этих слов стало ещё обиднее. Как будто бы Звездкину хотелось этой лжи, как будто бы он был в этом виноват. Как будто бы он виноват в том, что его могли затравить просто за ориентацию? Это было чертовски больно и обидно. — Да, врал, — резко и озлобленно согласился Вася, — А хули мне ещё делать оставалось? — Как мужик признаться, — грубо ответил Гоша. — Ага, чтобы меня потом до выпуска пиздили? Просто за то, что я таким родился? — едва не переходя на крик, прошипел Звездкин, сжимая руки в кулаки. Краснея от злобы, Гоша подошел ближе и агрессивно схватился за грудки чужого свитера. Вася ожидал удара или хотя бы сильного толчка в грудь, но Зенков так ничего и не сделал. Лишь бросил ещё один неприятный взгляд. — Ну поздравляю, теперь ты не только пидор, но ещё и пиздабол, — отпустив чужую кофту, развел руками Гоша. — По поводу пиздабольства справедливо, — отряхнув свитер, вздохнул Звездкин, — Слушай, я все понимаю. Про меня можешь, что угодно гнать, но про Беличенко не рассказывай никому. Пожалуйста. Зенков раздраженно закатил глаза. — Девчонку свою защищаешь? — с уже меньшей агрессией проворковал он. — Защищаю, — хмуро поджал губы Звездкин. На самом деле, Сашино благополучие действительно сейчас волновало его намного сильнее, чем свое собственное. Он уже проходил через насмешки и травлю, даже смог с ними как-то справиться, но для Саши он такой участи не хотел совершенно. Гоша надулся и вновь уложил руки на своей груди. Звездкин видел, что злость в нем совсем утихла, и ему даже показалось, что мальчик смягчился, но… — Думаю, ребята оценят твое благородство, — пожал он плечами и уже даже развернулся, чтобы уходить. А Васе стало настолько обидно, почти что до слез. Обидно больше не за свою репутацию и даже не за Сашу, а за то, каким человеком в итоге оказался Зенков. — Я почему-то думал, мы друзья, — почти что шепотом вздохнул Вася. Гоша остановился, сжимая рукой ручку своего рюкзака. Его плечи напряглись, и Звездкину почему-то показалось, что он вновь разозлен. Однако, развернувшись, Зенков посмотрел на мальчика неожиданно ранимо и неуверенно, будто не он только что с агрессией дергал того за свитер. В коридоре повисло молчание: Вася не понимал, что происходит, а Гоша продолжал прожигать его взглядом. — Ты серьёзно? — как-то неуверенно и рассеянно буркнул Зенков, — Ты считаешь меня другом? — Раньше считал, — холодно бросил Вася. Гошино лицо медленно смягчилось, он вновь смутился и вновь подошёл чуть-чуть ближе. За все последнее время Звездкин успел позабыть, что на самом деле, вне своего широкого круга знакомых, Гоша все же был простым немного неуверенным в себе девятиклассником. С каждой неделей эта сторона его личности все сильнее пряталась под грубость и агрессию, однако, никуда не пропадала. Пожалуй, им все же стоило чаще обсуждать свои проблемы и спрашивать друг у друга, как дела. — Ну… Друзей, наверное, сдавать нельзя, — очень неуверенно пробормотал Зенков, — Извини, я наверное… Просто был немного шокирован. — То есть, никому не расскажешь? — резко уточнил Вася, протягивая вперёд свою ладонь. Гоша покривил душой, посомневался, но руку все же неуверенно пожал. — Ладно уж. Вася вновь чуть улыбнулся, слегка успокаиваясь. Оставалось только надеяться на то, что Гоша сдержит свое слово.