Однажды в оккупированной Франции

Ночной мотылёк, привлечённый теплом и светом, исходящим из тесной французской каморки, послужившей ночлегом троим американским солдатам в этот поздний час в засыпающей красавице-Франции, бездумно кружился возле затухающей лучины, взбивая бесцветными крыльями воздух, спёртый от скопившегося в нём дыма и затхлой копоти. Около часа назад минула полночь, и весь свет в этой забытой богом деревушке, казалось, затих: молчал заливчатый стрёкот хора сверчков, редко прерываемый монотонным шелестом деревьев; молчали уснувший Донни и болтливый Ютивич, затих даже громкоголосый, жеманный говор французов, не стихающий до заката солнца, задумчиво провисевшего у подёрнувшегося ярко-пунцовым небосклона и просиявшем на нём, точно одинокое алебастровое знамя. Альдо чудилось, что во всём этом постепенно угасающем мире остался только он; он — да и мотылек, порхающий крыльями возле нервно подёргивающегося пламени, точно пара ребятишек, волчком вертящихся у развевающегося подола длинной материнской юбки. Альдо хотелось заснуть просто — безо всяких снов и волнений, которых ему в достатке хватило за последний изживший себя день, однако скопившаяся в нём за неделю как физическая, так и моральная усталость всё же давала знать себя, как бы Альдо ни пытался отречься от неё. Этой ночью, пребывая в неглубокой дремоте, Альдо снился странный сон: будто бы он, точь-точь как пять лет назад, носил на плечах младшего брата на солнечном побережье Вирджинии, окружённый, казалось, бесконечным песчаным заливом и спокойным шумом волн. В этом сне не было ни войны, ни поднятых знамён с реющей на них свастикой по ту сторону океана — одна лишь твёрдая морская гладь, сливающаяся с небом в сплошное тускло-синее полотно у самой кромки горизонта, простирающегося до таящихся в тумане морщинистых колоссов-гор. Где-то малыш Микки теперь? Верно, играет на прибрежном от озера пшеничном поле, где Альдо провёл с ним всё его детство. Сам Альдо родился и вырос во влажном Теннесси, когда Микки ещё не появился на свет, и знал штат, как ныне знает строение винтовки. После смерти отца они с матерью и братом переехали в Вирджинию из-за обострившейся в штате борьбы с бутлегерством; кто бы мог знать, что десять лет спустя сам Альдо ступит на висельницу по обличению шерифа в перепродаже трёх проклятых Теннеси-виски. Воспоминания накатили на Альдо зовущей к себе волной, и он, впервые за долгое время, позволил себе погрузиться в них целиком. Мотылёк кружился всё ниже, в опасной близости от огня, взбалтывая воздух крыльями, точно венчиком для взбития кондитерского крема — слишком маленький и любопытный, чтобы быть способным бороться с пламенем. В детстве, когда отец ещё не умер, а мать сияла непродолжительной радостью юности, Альдо также любил разглядывать ночных сверчков и бабочек; каждый вечер он выбегал во двор, долго стоя босыми ногами на мокрой траве. Тогда-то отец всегда ругался своим раскатистым, громким голосом, а мать лишь тихо качала головой, однако теперь оба они — и отец, и мать, — оставались в прошлой жизни человека, которым Альдо был когда-то — до войны, до рождения Микки. Пожалуй, сейчас Альдо с трудом мог бы вспомнить лицо женщины, подарившей ему пятнадцать беззаботных лет в их маленьком домике напротив людного Манкивилла ¹⁾. Глаза у неё были бледно-серые, почти бесцветные, морщинки скапливались рядом с губами и ползли вниз по щекам — такой, по крайней мере, запомнил её Альдо; такой она не редко приходила ему во снах — с ласковыми руками и улыбкой, греющей детский рассудок. Однако сны оставались не более, чем снами, обманывающими разум, а ночь по-прежнему млела тишиной и спокойствием, ненадёжным и быстротечным. Поёрзав в разложенном на узкой скамье пальто, которое Альдо не снимал целую ночь, Альдо продолжал лениво наблюдать за мотыльком, когда вдруг понял, что мир вокруг снова начал шумно приходить в себя. Поначалу то показалось Альдо странным — стрелка наручных часов неумолимо двигалась к раннему утру, и Альдо не думал, что французы будут бодрствовать в такой час. Однако странная тревожность, враз стиснувшая сердце, велела, что проверить всё же стоит. Альдо приподнялся на локтях и заглянул в окно. Ничего — только лунный свет, разлиновавший сырую землю, и ни единого француза. Альдо лёг и закрыл глаза. На какое-то время тишина наступила вновь. Здесь где-то вдалеке раздались приглушённые французские голоса, щедро смоченные приторно-сладким акцентом выходцев из Прованса. «Верно, напились или играют в карты», — подумал было Альдо, перевернувшись, однако шум нарастал, ширился, точно снежный ком в зимнюю пору. К одной обеспокоенной глотке подключилась одна, затем двое других. В кратчайшее время на Альдо рухнул целый гвалт голосов, а следом… — Schieß! ²⁾ Мотылёк дёрнул крыльями в последний раз и погас, слившись с ворохом бледно-жёлтых искр. Звук повторился ещё раз. Невидимые руки разом вырвали Альдо из полудрёмы, глубокой и тихой, оставив лицом к лицу со всеми подлостями и тяготами этого мира. Соображать долго не пришлось. Фрицы. В одно мгновение Альдо оказался возле Донни, старясь двигаться что ни на есть тихо, и с силой встряхнул сержанта за плечи. Донни всегда спал со спрятанным ножом за пазухой: так случилось и в тот раз — едва распахнув глаза, он коротким движением вытащил его и, уже без ножен, наставил на заколоченное окно. — Что такое, мать твою?! — Донни вскочил на ноги как ужаленный и взбешённый, точно бык. — Этот идиот не додумался расставить охрану на ночь, — прорычал Альдо куда-то в темноту. Дать бы зазнавшемуся щенку по шее — да вот только наци всяко успеют сделать это более споро, нежели он сам. — Немедленно поднимайся и поднимай остальных. Я не хочу, чтобы помимо французских задниц в этой тупоголовой заварушке пострадали мы. Ни на минуту не заставляя ждать себя, Донни тут же заматерился и принялся расталкивать Ютивича. Рядом с ними побеспокоено заворочался Ланда. — А ну вставай, мудила, — резво поднявшись с задорностью настоящего солдата, Донни, точно и не спал всю ночь, грубо растолкал фрица. Полусонный и мало что соображающий, Ланда вывалился из вороха старых одеял и в крайнем непонимании принялся часто моргать глазами, ещё толком не разобрав, что произошло. Ютивич очнулся от грёз следом; ему тоже не потребовались долгие объяснения. По природе своей чуткий и доходчивый младший сержант смог прочитать ситуацию по лицу Альдо, и, резво поднявшись, только кивнул. — Наци смогли провести за нос нашего предусмотрительного французского капитана, — с желчью поведал Альдо без малейшего промедления. За всё время, проведённое в оккупированной Франции, они не раз сталкивались со многим, потому действовать было необходимо быстро и уверенно, без какой бы то ни было заминки и пустых разглагольствований. — Донни, собирай все вещи и осмотри погреб; Ютивич, проверь окна — я хочу знать, как близко французы смогли подпустить этих нацистских упырей. — Что делать с французским капитаном, сэр? — бойко оттараторил Ютивич. Альдо не собирался ждать приказов капитана Леграна; по правде говоря, ему плевать было на распоряжения капитана Леграна. Мальчишка сам виноват, что не додумался расставить охрану на ночь, а сейчас соображать требовалось быстро; всяко не дело для сосунка, у которого молоко даже на губах не обсохло. — Французов здесь втрое больше, нежели фрицев, — произнёс Альдо, несколько подумав. — Они будут последними идиотами, если допустят, чтобы их окружали, как зелёных юнцов. — Это люди Гиммлера! — воскликнул фриц вдруг в колоссальном ужасе. Все взгляды враз устремились на него. Фриц замялся. — За ними придут другие — гораздо больше, нежели сейчас, — продолжал Ланда второпях, — нужно уходить скорее. Они… они убьют нас всех, если мы не поспешим. — А тебя здесь никто не спрашивал, сучёныш, — оборвал Ланду Донни, уже занося руку, чтобы ударить его. На улице раздались выстрелы — более слов не нашлось. Донни стрелой метнулся собирать вещи, раскиданными ими где попало за ночь, Ютивич незамедлительно кинулся в погреб. Он вернулся спустя пару минут, бледный, будто воочию увидел чёрта. — Задний двор обложен, — доложил Ютивич, запыхавшись. — Остался только погреб, но на нём замок, сэр. Ланда издал странный звук, нечто схожее между смехом и рычанием. Дело принимало хреновый оборот. — Вскрыть успеете? — вопросил Альдо твёрдо. — Замок-то амбарный, — Ютивич в раздумьях почесал за затылком. — Надо посмотреть, сэр. — Ну так смотрите, — велел Альдо. — Донни, отправляйся за ним и вскройте этот чёртов замок. Донни взглянул на Альдо с со странной ноткой тревоги. — А как же вы, сэр? — Разберусь с дамами, что полезут к нам в окна. — Альдо вытащил пистолет из внутренней подкладки пальто, где помимо него хранился потёртый временем портсигар вместе с ножом Боуи. — Сделайте всё тихо, и тогда, быть может, мы избавимся от визита барышень, так некстати испортившим нам вечер. Французские крики разрезали душный, запахший кровью и порохом воздух; затем снова послышались выстрелы — с десяток выстрелов. Суетливо проследив за Донни и Ютивичем бледными глазами, фриц почти что упал на ворох одеял, в страхе закрыв лицо руками; руки его тряслись; он никак не мог стоять. Альдо сжал губы, прислушиваясь к каждому звуку: кажется, поганец оказался действительно прав — фрицев и в самом деле оказалось больше, чем он предполагал ранее, и это не было похоже на обычную засаду или неподготовленную атаку. Более Альдо не мог помочь французам и капитану-мальчишке, как бы не хотел — судя по звукам, наци уже пересекли вытоптанный двор с установленным на нём импровизированными виселицами и теперь шли к жилому кварталу. Делать оставалось нечего — оставалось сражаться. Внезапно раздался ужасный, тошнотворно-очевидный, в первую очередь для Альдо, грохот: то упала одна из лавок, беспечно задетая его ногой. Нацистские шаги на улице сначала затихли, а потом возобновились вновь, отъявленней, чётче. Напряжение, повисшее в воздухе, увеличилось во сто крат. — Was für ein idiot... ³⁾ — прошипел фриц со своего места на немецком почти неслышно, однако Альдо не требовалось держать ухо востро, чтобы понять его. — Кончай чесать языком и утопывай в погреб — или, клянусь задом твоего долбанного фюрера, я здесь же размозжу твою пустоголовую башку, — процедил Альдо ядовито, не глядя на Ланду. Некоторое время фриц сидел молча, словно размышляя, а потом вдруг потребовал: — Дайте мне пистолет. Альдо обернулся и сжал кулаки настолько крепко, что у него заболели ладони. — Если ты сейчас же не уберёшься отсюда на хрен — я засуну этот сраный пистолет прямо поперёк твоей болтливой глотки. Однако фриц, мигом поднявшись, казалось, его ничуть не испугался. — Дайте мне пистолет, — торопливо повторил Ланда, мотнув в сторону Альдо светловолосой головой. Переполненный дикой злобой, Альдо сократил расстояние, разделявшее их и, подчеркнув разницу в росте, вознамерился отпихнуть говорливого идиота ближе к погребу. Ланда вцепился в предплечье Альдо мёртвой хваткой. — Вы и ваши люди можете задержать их на какое-то время, однако вам не удастся противостоять солдатам Гиммлера вечно, — зашептал вдруг Ланда быстро и сбивчиво, будто бы в приступе горячки. — Послушайте, — фриц облизал пересохшие от страха губы, в отчаянии воззрившись на Альдо. — Лейтенант, послушайте же! Времени осталось мало. Это половина от солдат из отступившей пару дней назад 25-ой дивизии — и их здесь по меньшей мере около полусотни. Если вы возьмётесь противостоять им в одиночку… Хлипкая дверная щеколда предсмертно пошатнулась, истошно разойдясь противным режущем скрипом; снаружи раздался глухой удар от соприкосновения тяжёлого солдатского сапога с уже изрядно расшатанным засовом, затем другой — видимо, заслышав отзвуки чужих голосов, дело у поганых наци пошло резче. Следом за нетерпеливым явственным стуком раздалась приглушённая нацистская брань — заслышав её, фриц испуганно поворотил голову, весь встрепенувшийся от неожиданности, однако руку Альдо не отпустил. — Я жду, что вы подыграете мне, — продолжал меж тем Ланда голосом человека, доверяющего незнакомцу одну из своих самых заветных тайн. — Если они услышат выстрелы, лейтенант, сюда немедленно бросится добрый десяток вооружённых до зубов солдат — с десятью, уж поверьте мне, вам не справиться ни с чем. Альдо хотел было оттолкнуть фрица от себя, однако отчего-то сглупил, поколебавшись с мгновение и так и не высвободив стиснутую руку. Ланда не позволил ему отстраниться. Несмотря на разницу в росте, фрицу удалось заглянуть Альдо в глаза. — Чтобы ни произошло, заклинаю вас — молчите, — понизив голос, сказал он. Одна рука Ланды доверительно накрыла ладонь Альдо, другая вновь потянулась за пистолетом. — Просто ни единого сло… Широкая полоса бледного света легла на половые доски остроконечным треугольником, обнажая искорёженную мраком явь; внезапный свет двух фонарей ударил Альдо в глаза, на какой-то миг он зажмурился. Этого мига вполне хватило, чтобы потерять время, необходимое для прямого выстрела. Их было двое, если ему не изменило зрение; двое молодых фрицев, казалось, в заляпанных кровью мундирах, возникли на месте столкновения тьмы и света, точно пара коршунов, готовых когтями растерзать неразумную добычу. С чувством выругавшись про себя, Альдо снова потянулся к пистолету, надеясь, что отведённого ему времени хватит, чтобы пробить хотя бы одному из них череп — внизу, спрятанные в темноте, были его люди, чьи жизни он мог бы сейчас спасти. Это придало Альдо решительности. Альдо поднял руку, вынимая из-за пазухи пистолет. И вдруг напоролся на обворожительную улыбку фрица. — Der Keller muss noch untersucht werden... Dachboden ist voll von Ratten, ich denke, sie werden hier nie nach einem Versteck suchen... Markel, hören Sie mir zu? ⁴⁾ — заговорил с Альдо Ланда по-немецки спокойно и уверенно, как если бы только-только вернулся с увеселительной прогулки прямиком из Парижа. На какое-то время сделав вид, что он не заметил застывших на пороге наци, фриц, словно бы невзначай, обернулся, следом продемонстрировав самое непреложно-непритворное удивление, что Альдо когда-либо видел в своей жизни: — O! Guten Abend, Herren. Verzeiht ihr mir bitte, ich habe euch nicht bemerkt. Hier ist alles in Ordnung. ⁵⁾ Дождавшись, пока два вошедших краута привыкнут к полутьме, Ланда вытянул руку в приглашающем жесте. — Danke, dass Sie die Waffe halten, Markel! ⁶⁾ — Воспользовавшись этим их минутным замешательством, фриц вырвал пистолет у Альдо из одеревеневших пальцев. — Ich habe die Ehre, mich zu präsentieren: Brigadeführer, Gustav Krukenberg, Kommandant der 33. Grenadierdivision der SS. ⁷⁾ Надвинувшийся непроглядной стеной мрак разъедал глаза, и тени, таящиеся в по углам этой старой полуразрушенной хибары наконец-то начали принимать более отчётливую форму. Пару раз растерянно моргнув, Альдо обратил внимание на кепи с кантом на рукавах у обоих вошедших наци — особенность униформы старших офицеров. На плече была видна тир-руна, которую носили выпускники Новой Германии. Первый фриц будто обмер, однако другой оказался более сноровистым: — Jawohl, Brigadeführer! ⁸⁾ — Wunderbar, — отвечал Ланда с мягкой улыбкой, поведя плечами и оправив плащ — предусмотрительно не на свету, чтобы крауты не заметили срезанные погоны на плаще. — Erfreulicherweise, Herren, haben wir uns hier getroffen. Reichsführer geruhte mit euch hierher zukommen? Ich habe ein paar formalen Kleinigkeiten über heutigen Angriff unter Le-Boulez, die ich mit ihm bereden wollte. ⁹⁾ — Reichsführer sagte, dass er sich in Richtung nach in der Nähe von Vichy nach der Befreiung des Mulens von Froschesser Charles de Gauelle bewegen wird, Brigadeführer ¹⁰⁾, — выдал долговязый фриц учтиво. «Нацистские шевроны на плаще, — сообразил Альдо запоздало. — Они приняли его за одного хрена из их паршивого командования». — Es ist tragisch, wenn es so ist, — споро отвечал им Ланда на своём гнилом наречии. Тьма вокруг стояла кромешная, Альдо едва ли мог различить очертания собственных рук, однако был уверен, что улыбка на холёном лице фрица сделалась ещё лучезарней. — Wann Herr Himmler wieder auftaucht, ich bitte euch, Soldaten, sagt ihm, dass unsere Leute und ich — ich vor allem — warten auf nächste Anweisungen. ¹¹⁾ Первый фриц почтительно склонил перед Ландой голову. — Wie Sie sagen, Brigadeführer. ¹²⁾ — Wisst ihr, Soldaten, ich werde euch mit meiner Anwesenheit nicht belästigen, — произнёс фриц, взмахнув руками и, по-видимому, сильно сокрушаясь. — Außerdem überlege ich es mir, dass Reichsführer zufrieden sein wird, wenn ich ihn selbst treffe. ¹³⁾ — Reichsführer stellte keine festen Fristen, Herr Brigadeführer. ¹⁴⁾ — Nach ein paar Stunden, Bernd, — неуверенно встрял второй. — B es nicht bis. Uhr passiert, dann sicherlich bis Morgen. ¹⁵⁾ — Gut, — произнёс Ланда довольно и искоса указал на дверь. — Erlauben Sie? Meine Leute und ich haben das ganze Haus mit Ausnahme von dem Dachboden untersucht, aber ich denke, dass es dort nichts außer Ratten gibt und ihr sollet nicht ihre Zeit verschwenden. ¹⁶⁾ Всё это время Альдо стоял как вкопанный, весь оцепеневший от происходящего. Ланда одарил его быстрым ободряющим взглядом, ловко повернув к Альдо в голову, как вдруг второй фриц спросил: — Warum redet er nicht? ¹⁷⁾ Любезная улыбка на лице Ланды сначала несколько потускнела, но затем ярко вспыхнула вновь. — Falls ihr über Markel redet, ist er nicht von hier, ¹⁸⁾ — Альдо ни понял ни слова из того, что Ланда сказал, говоря про него, но по гримасе понял, что это было что-то явно соболезнующее. — Aber niemand weiß Umgebungen La-Rivier besser als er. Zum Unglück, Herren, kann er euch nicht antworten: er ist stumm. Armer Kerl hat eine schwerste Prellung im Jahr 1941 überlebt, seitdem sagt er keine Wörter mehr. Schreckliche, schreckliche Tragödie... Wenn ihr wollt, kann ich ihm erklären, dass ihr an ihn wandtet. ¹⁹⁾ — Nein, schon gut, Brigadeführer, — учтиво отвечал первый фриц, обратив на своего дружка суровый взгляд. — Viel Glück beim Treffen mit dem Kommando. ²⁰⁾ — Danke! — Просиял Ланда. — Erfüllt euere Pflicht, Soldaten! Gute Nacht. ²¹⁾ Ланда перекинулся с краутами ещё парой слов — видимо, прощальных, — и поспешил обратиться к Альдо, поманив его за собой. — Идите за мной и не оглядывайтесь, — проговорил фриц заговорщицким шёпотом, когда наци отошли на достаточное от них расстояние, — прочь от дома, прочь от его людей. — Мы пройдём по верхней дороге, что ведёт к лесу: там отряды Гиммлера ещё не успели разместиться, даю вам слово, — проговорил Ланда плавно и стиснул его руку, не под стать собственным словам — твёрдо и решительно. — Следуйте только за мной. Они вышли под ночное небо, где всё ещё бледной печатью висел месяц, обличённый немой тоской. Двое фрицев, вытянувшись по стойке, отдали честь Ланде, вышли из дома и устремились дальше, вниз по тропинке — проверять остальные покосившиеся постройки с заколоченными окнами в жилом французском квартале. Убедившись, что наци утопали довольно далеко, Альдо тронул фрица за руку. — Что ты им сказал? — Что вы немой, — отвечал Ланда, немного развеселившись. В другой раз Альдо хорошенько залепил бы ему по шее; но это был иной раз. Про себя Альдо отметил, что неплохой идеей было развязать фрицу руки — просто так наци не купились бы на его фокусничество — Ланда ныл весь вечер, что из-за скученных рук и неудобной позы у него сильно тянет низ живота, и Альдо, нехотя пойдя у него на поводу, сказал Ютивичу развязать фрица, а Донни — смотреть за ним во все глаза. — Надо вернуться, — прошипел Альдо Ланде на ухо. — Там всё ещё остаются мои люди. — Ваши люди будут покойниками, если вы обернётесь ещё раз, — фриц нагло пихнул Альдо под рёбра и напомнил голосом учителя, приструняющего непослушного ученика: — Не оборачивайтесь. Они прошли мимо пары огороженных палисадников по той дороге, что вела обратно, ближе к лесу. Слева расположились разношёрстные группы солдат в серо-зелёной форме, вытаскивающие поколоченное добро из домов в поисках чего-либо съестного — их оказалось гораздо больше, нежели полусотни. Альдо давился от подступающей к горлу желчной ярости и постыдной беспомощности, глядя на них; справа от палисадников рассыпались неказистые домишки. Теперь здесь везде сновали фрицы, вынося израненные тела французов. Отчего-то никто не обращал на них внимания: Альдо шествовал по разбитой дороге в присутствии человека в нацистском мундире, отороченного по всей принадлежности к высшим чинам CC, а то давало, по всей видимости, в картбланш на незаметность в военную пору среди наци. Ланда шёл весьма бодро и здоровался со всеми, кто, по его видению, заслуживал того по званию. «Лишь бы сволочи не заметили его срезанные погоны, — твердил Альдо про себя. — Иначе все мы будем мертвецами к утру: я, мои люди и он сам». Меж тем фриц, удивительно хорошо ориентируясь в французских подворотнях, вывел их к главной дороге, где бушевал целый муравейник наци: одни сидели на камнях, видимо, измученные внезапной ночной атакой, другие тихо переговаривались между собой, куря сигареты; дым от них поднимался высоко в небо, однообразными столпами дыма. Здесь, на расхожих меж друг дружкой тропах, по коже Альдо пробежал холодок. На виселице, неуклюже качая ногами в воздухе, точно недавний ночной мотылёк, висел капитан Легран. Альдо хотел было отшатнуться от тела капитана от вмиг возросшего в нём гнева, но он сдержал себя, через силу остановившись. Мальчишка был глуп и самоуверен, однако не заслуживал подобного. На самом деле, никто не заслуживал занять место казнённых фрицев, развешанных здесь ещё утром — только другие наци, безнаказанно терзающие французскую землю и людей на этой земле. Однако оплакивать капитана Леграна было некогда; нужно было идти дальше, прочь от дома, прочь от Донни и Ютивича. Альдо пригодилось бы любое время, что удержало бы от погреба, где скрывались его парни, других пытливых фрицев, решивших забрести во французские закоулки. «Они убили их всех, судя по всему, даже не взяв пленных», — эта мысль ударила Альдо, точно остриё кинжала. — Лейтенант, — шикнул Ланда, проводя проходящих мимо фрицев взглядом исподлобья. — Надо идти. — Без тебя знаю, что надо, — тихо огрызнулся Альдо. Ланда едва ли не обиженно поджал губы, недовольно нахмурился; каждый их следующий шаг выделялся отчетливо и замирал в ночи, встречающих их и колючим морозным воздухом и тоскливым уединением. Чуть ниже дорога снова поворачивала — по этой самой дороге они только-только шли сегодня пару часами ранее, не представляя, что им готовит следующий день. Тут фрицев стало значительно меньше: большинство из них остались на главной площади у трёх разминувшихся дорог — наци ворчали и совались кто куда. Лес, шепчущий кронами высоких деревьев, выстроившихся, точно солдаты в общий ряд с поднятыми штыками, оказался за небольшим оврагом. Здесь фриц вдруг резко скомандовал: — Перчатки. — Какие ещё перчатки, мать твою? — Ловите перчатки, — процедил Ланда с прохладой в голосе. И-за поворота, сипло ворочая языками, выбежали двое краутов с покрытыми испариной лицами. — Ich will sofort aus diesem Loch verschwinden, ²²⁾ — высокомерно произнёс Ланда с чеканкой полковника, строго строящего своих солдат у ватерлинии. Ланда снял с рук перчатки и практически швырнул Альдо в лицо. Альдо насилу поймал их, разъярённый подобным его нахальным обращением. — Sofort, hören Sie? ²³⁾ Крауты не заинтересовались ни Альдо, ни Ландой, последовав прямо за ними и завернув за угол. Вдалеке вновь раздались выстрелы, смешанные с пустой предсмертной французской бравадой. Альдо обернулся, раздражённо поморщившись: стоило отдать лягушатникам должное — они сопротивлялись, как настоящие солдаты, коими и были, закалённые бесчисленными боями и временем. Может, им бы и вовсе удалось избежать этой кровопролитной резни, если бы не дурной мальчишка-капитан. В разворошённых воспитаниях Альдо всплыл образ худощавого француза, продавшего им фрица за долбанную бутылку виски — где он теперь, жив ли? Где теперь его бравые парни, оставленные ими в заворошённом хламом погребе? Ланда шёл несколько впереди, энергично шагая по вытоптанной нацистскими сапогами улочке. Альдо нагнал фрица и прихватил его за плечо с изрезанными на пальто нашивками. — Когда твой собрат дойдёт, что дело тут нечисто? — Когда они поймут, что всё командование осталось сзади, — отвечал ему Ланда с лёгкой усмешкой на тонких губах. Более никаких препятствий на их пути не предвиделось. Они преодолели овраг быстрым шагом, далее перешедшим в бег; фриц оказался на редкость проворным малым, умудрившись даже не запачкаться в грязи и сырой земле, когда они вбежали в лес. Здесь всюду были деревья: краснолапые осины и высокие сосны, что составляли все богатства этого края; лес раскидывался далеко на юг; куда только не взгляни — и служил надёжным покровом от всех любопытных глаз. На подкашивающихся ногах фриц прошёл ещё пару шагов и обессиленно осел под увядшие ветки осины с облегчённым вздохом, закрыв лицо руками. Альдо застыл здесь же, в переполняющей его колкой ярости ударил по мощному стволу одного из деревьев кулаком, что есть мочи — потом ещё и ещё, разодрав в кровь костяшки. Сердце его разрывалось, когда он представлял своих людей, скованных от страха в проклятом доме ярусом ниже; сердце требовало возвратиться и помочь им, однако разум говорил остаться. Вернуться назад означает вынести себе смертный приговор. «Другого выхода просто не было. Донни и Ютивич умные ребята, — мысленно убеждал Альдо себя, — они смогут правильно распорядиться тем временем, что мы дали им». Оторвавшись от дерева, Альдо распрямился и подошёл к фрицу. — Дай сюда пистолет. — Что вы делаете?! — вскричал Ланда, когда Альдо грубо выдернул пистолет у него из рук, а потом возмущённо взвизгнул: — Вы мне чуть руку не сломали! — Я ломал руки много раз в своей жизни, — процедил Альдо сухо. Было это своеобразной местью за его выходку с перчатками или же за то болезненное чувство беспомощности, что Альдо в достатке испытал за сегодняшнюю ночь, Альдо так и не понял — и понимать не хотел. — Поверь мне, это делается отнюдь не так. Отойдя от первоначального шока, фриц нервно облизнул губы и снова отвлечённо повёл плечами. — Не важно, что произошло ранее, — молвил Ланда со слабой, располагающей к себе улыбкой, кое-как приходя в себя. Поганец и в правду очень много улыбался. — Здесь нет никого, кроме нас; наконец можно выдохнуть с облегчением, лейтенант Рейн. Думаю, теперь нам следует... Договорить он не успел — Альдо в один скачок перемахнул через разворошенные древесные ветви и крепко стиснул горло Ланды рукой, прижав его, ошарашенного и испуганного, к одной из осин затылком. — Что за хрень здесь произошла?! — прорычал Альдо ему в лицо. Фриц попытался отстраниться от него, вздрогнув, будто девица, увидевшая мышь. — Откуда здесь оказались твои сраные дружки, чёрт возьми? — Это… это не мои дружки, а люди Гиммлера, — немедленно залепетал фриц, уставившись на Альдо расширенными от ужаса голубыми глазами. — Они... они планировали контрнаступление... — И ты нам об этом не сказал, ублюдок? — Альдо сильнее вдавил голову Ланды в потрескавшеюся кору дерева, упёр колено ему в живот — так, чтобы он не мог пошевелиться ни руками, ни ногами. — Я... Я ничего не знал об том, — теперь, похоже, Ланда действительно испугался. — Я... Лейтенант, прошу вас, я... я задыхаюсь. Альдо только усилил хватку на нацистском горле. — Ты не знаешь, мать твою; зато я знаю, что ты в этом как-то замешан, дьявол тебя побери, и только Бог знает — может, я решу придушить тебя прямо сейчас. — После меня на пост командующего CC назначили Гейдриха... Он... они с Гиммлером давно планировали контрнаступление, но я... я не знал, где именно, — фриц закашлялся, хватая ртом воздух, точно большая рыба, выброшенная на песок. — Когда меня отстранили от командования CC… пока Гейдрих не занял мой пост, новое командование сразу же направило всех ценных военнопленных, включая меня, в... в Муллен, чтобы обменять на полковника Маккензи, взятого... взятого под Виши две недели назад. — Что ты знал о готовящемся наступлении? — Ничего, — фриц замотал головой, точно тупоголовый болванчик. — Меня сняли с поста гораздо раньше, ещё… ещё два месяца назад. Я не успел бы узнать о таком, даже если бы… если бы… Лейтенант, по... Альдо наконец отпустил его. Ланда упал в ворох прошлогодних листьев, нелепо забарахтавшись в нём. Альдо отошёл назад, ближе к засохшим еловым и осиновым ветвям, разминая затёкшие пальцы. — Выходит, ты успел нагадить не только вашему славному фюреру, но и своим собратьям по CC, — произнёс Альдо с мрачным удовольствием в голосе. — И каково знать, что тебя все ненавидят, а? Ланда сидел, не отвечая и даже не глядя на него. — И чего ты ждёшь, фриц? — Альдо жёстко усмехнулся. — Неужто извинений? — Я ждал от вас хотя бы малейшей благодарности, лейтенант Рейн, — просипел Ланда, боязливо покосившись на Альдо и потирая горло с потерянным выражением лица. — Не угодно ли вам парного молочка с малиной, полковник? — Альдо в раздражении пнул корень дерева. Не требовалось быть шибко умным, чтобы признать, что фокус фрица оказался весьма ловок; не будь здесь его, сам Альдо вместе с Донни и Ютивичем сейчас бы дрыгали ногами в воздухе на потеху нацисткой сволочи заместо капитана Леграна; но Альдо и не думал признавать этого перед ним. Некоторое время Ланда сидел молча, а потом вдруг замер. — Где мой шеврон? — фриц закопался в карманах. Потом поднял голову и заговорил, обращаясь только к Альдо: — Где вы оставили его? Альдо смачно сплюнул. — В доме. Ланда стремительно поднялся, путаясь в подолах своего длинного плаща. — Нужно уходить, — повторил он спустя мгновение так же спешно, как и час назад. — Если они пустят по нашему следу собак, мы не доживём до следующего утра. Фриц заторопился, заворошившись в ворохе веток. — Плащ, — напомнил ему Альдо. — О чём вы, лейтенант? — фриц нахмурился. — Простите, но я правда не понимаю, о чём вы го... — В плаще ты не пойдёшь, это уж точно. — Альдо сглотнул, вбирая в себя слюну — до ужаса хотелось курить. — В этом ты уж прав: если они пустят собак, на утро твой собрат слетится за нами, как мухи на... Фриц взглянул на него взглядом матери, заставший своего отпрыском за поеданием сладкого. — Живо снимай плащ, — нетерпеливо велел Альдо, отведя глаза прочь от него. — Я не пойду без плаща, — заупрямился Ланда. — В моём положении… — В твоём положении неплохо бы валяться дома да раздвигать ноги под твоим дружком, — насмешливо сказал Альдо. От этих его слов фриц немедленно брезгливо кривился, будто бы жевал лимон — в очередном приступе раздражения. — Снимай плащ, немедленно. Ланда нехотя повиновался ему, принялся неловко вылазить из рукавов нацистского плаща, при том обнажая до боли знакомую серо-зелёную форму. Наблюдая за ним, жалкого и съёжившегося от холода, Альдо вытащил из своего пальто портсигар и нож, сунул их за пояс. Затем кинул пальто Ланде. — Обойдись без своих лживых лобызаний. Ланда поймал пальто, поглядел на Альдо — недоверчиво, исподлобья, — и спешно накинул пальто на плечи с быстротой, свойственной голодному ребёнку, набрасывающегося на чёрствую краюху хлеба. Сбивчивое дыхание фрица, срывающееся с его губ белёсым паром, сильнее морозило воздух. — Нужно идти на юг, — сказал Альдо, оправив нож на поясе. Нахлынувший холод будоражил в нём кровь. — Придётся перейти через реку. — На карте, кажется, именно на юге и была река. — Далее свернуть на юго-восток, а дальше... — Нужно идти на запад, — исправил его Ланда. — Там есть ещё пара французских деревень, до которых немецкие солдаты пока не успели добраться. Я видел их, когда нас подвозили к Муллену. У местных можно спросить дорогу. — И как ты собираешься спрашивать у них дорогу? — вопросил Альдо снисходительно. — Ты часом не знаешь французский, а? — Я знаю французский, — отвечал Ланда устало. Альдо замешкался, переваривая услышанное. На языке его вились колкости — одна хлеще другой, но вместо этого Альдо сказал: — Выходит, пойдём на запад. Фриц хотел было поднялся, но Альдо остановил его. — Я только хочу напомнить тебе, фриц, если ты забыл, — глаза Альдо недобро сузились. — Вздумаешь шутить со мной — я тебя пристрелю. Вздумаешь фокусничать — я тебя пристрелю. Вздумаешь действовать мне на нервы — я тебя пристрелю. Я доступно объясняю? Ланда судорожно облизнул губы, набрал в узкую грудь большой куб воздуха и сказал чуть слышно: — Вполне доступно, лейтенант Рейн. Было без пятнадцати минут пять.

***

¹⁾ — город в штате Теннеси. ПЕРЕВОД С НЕМЕЦКОГО: ²⁾ — Стреляйте! ³⁾ — Что за кретин... ⁴⁾ — Требуется осмотреть ещё погреб... Чердак просто пестрит крысами, не думаю, что они бы стали укрываться здесь... Маркэль, вы меня слушаете? ⁵⁾ — О! Добрый вечер, господа. Прошу меня извинить, не заметил вас. Здесь всё чисто. ⁶⁾ — Спасибо, что подержали пистолет, Маркэль. ⁷⁾ — Имею честь представиться: бригадефюрер, Густав Крукенберг, командующий 33-ей гренадерской дивизией СС. Рейхсфюрер Гиммлер отдал распоряжение подвести 11-ую и 33-ю дивизии со стороны Ла-Ривьера ещё день назад. Наши люди уже там, на редкость быстро обосновались в этом приветливом французском крае. Вы же из 25-ой дивизии, верно, юноши? ⁸⁾ — Так точно, бригадефюрер. ⁹⁾ — Прекрасно. Отрадно, господа, что мы встретили вас здесь. Рейхсфюрер изволил пожаловать вместе с вами? У меня есть несколько формальных мелочей о сегодняшнем наступлении под Ле-Булезом, которые я бы хотел обговорить с ним. ¹⁰⁾ — Рейхсфюрер обозначил, что двинется в сторону Вишей после освобождения Мулена от лягушатников Шарль де Голля, бригадефюрер. Его ещё нет с нами. ¹¹⁾ — Что ж, прискорбно, если так. Как герр Гиммлер появится, прошу вас, солдаты, сообщите ему, что наши люди и я — я в первую очередь, — ждём дальнейших его указаний. ¹²⁾ — Как скажите, бригадефюрер. ¹³⁾ — А хотя знаете, солдаты, я не буду вам докучать своим присутствием. Кроме того, полагаю, рейхсфюрер будет более доволен, если я встречу его лично. Через сколько здесь будет ваше командование? ¹⁴⁾ — Рейхсфюрер не давал никаких четких сроков, герр бригадефюрер. ¹⁵⁾ — Через пару часов, Бернд. Если не к четырем часам, то к утру уж точно. ¹⁶⁾ — Славно. Вы позволите? Мои люди и я осмотрели весь дом за исключением чердака, но не думаю, что там есть что-нибудь помимо крыс и вам следует занимать этим своё время. ¹⁷⁾ — А этот почему он молчит? ¹⁸⁾ — Если вы о Маркэле, то он из местных. ¹⁹⁾ — Никто не знает окрестности под Ла-Ривьера лучше, чем он. К превеликому сожалению, господа, он не может вам ответить: он немой. Бедняга пережил сильнейшую контузию в 41-ом, и с тех пор не произнёс не единого слова. Ужасная, ужасная трагедия... Если желаете, я объясню ему, что вы к нему обратились. ²⁰⁾ — Не стоит, бригадефюрер. Удачной встречи с командованием. ²¹⁾ — Спасибо! Исполняйте свой долг, солдаты. Доброй ночи. ²²⁾ — Я хочу немедленно исчезнуть из этой дыры. ²³⁾ — Немедленно, слышите?