Операция «Феникс»

Она с радостным предвкушением смотрела, как Генри выпрыгивает из школьного автобуса. Но в следующую секунду ее глаза защипало от слез, а сердце сжалось, когда она с острой болью в груди вспомнила, как в последний раз видела его выходящим из школьного автобуса: она издали наблюдала, как Эмма разрушила его веру в нее. Но что же тогда сказала мальчику блондинка? Мы все так или иначе подводили наших детей, но это… это не значит, что мы не заслуживаем прощения. Несомненно. Генри смеялся вместе с Гензелем и Гретель, они бодро зашагали к углу, ожидая зеленого сигнала светофора, чтобы перейти улицу. В глазах мальчика пронеслась смесь эмоций, которые Реджина не смогла распознать, когда сын заметил ее. Его друзья замолчали. Ее сердце дрогнуло. Она заставила себя улыбнуться. — Эмма сказала, что я могу заехать за тобой сегодня, Генри. Я могу пригласить вас всех поесть мороженого, если хотите, — легким голосом предложила она, плавно взмахнув рукой в сторону Гензеля и Гретель. Генри взглянул на своих новых друзей, не решаясь сказать Реджине, что он уже слишком взрослый, чтобы его забирали с автобусной остановки, и что он боится реакции других детей на нее. В его глазах светилась робкая надежда. — В последний раз, когда мы были рядом с вами и сладостями, Ваше Величество, нас чуть не поджарили заживо! — Гретель храбро посмотрела на женщину, улыбка которой тут же погасла, а глаза затуманились. Гензель глянул на Генри, на лице которого отразилась боль. — Но она больше не просто Злая Королева, Гретель, — прошептал он сестре достаточно громко, чтобы все присутствующие могли его услышать. — Она еще и мама Генри. Гретель обдумывала слова брата несколько мгновений, в течение которых Генри и Реджина затаили дыхание, с совершенно одинаковым выражением лиц. — Эй, у вас все в порядке? — все четверо обернулись и увидели Майкла, приближающегося немного настороженным и вызывающим шагом. Он сразу положил руки на плечи своих детей в защитном жесте. — Майкл, — мягко поприветствовала его Реджина. Генри прочитал тень стыда в ее глазах и почувствовал, как на глаза ему наворачиваются слезы. Значит, именно так чувствовал себя Нил, когда был ребенком, Бэйлфайром? Но Реджина действительно меняется… В отличие от Румпельштильцхена. — Шериф попросила меня забрать Генри из школы, и я подумала, что ваши дети, возможно, захотят составить нам компанию и поесть с нами мороженого. Майкл стиснул зубы. — Неужели ты думаешь, что порция мороженого может загладить то, что ты сделала с нашей семьей? — его слова вырывались сквозь скрежещущие зубы и получались скрипящими от гнева. Генри видел, что мужчина сдерживает свою ярость ради себя и своих детей. Он поднял глаза на маму, страшась надвигающегося взрыва. Его не последовало. — Совсем наоборот, Майкл, — голос Королевы был тихим, усталым. Истощенным. — Я никогда не смогу восполнить то, что сделала тебе и твоим детям, даже если всю жизнь буду искупать свою вину согласно всем твоим требованиям. Я могу только предложить вам… мои… — она запнулась, не в силах произнести эти слова. Эмма произнесла их только сегодня утром. Возможно, она еще не так сильна, как блондинка. — Я всего лишь хотела быть счастливой. У меня никогда не было такой прекрасной семьи, как у вас. Лесник не отрываясь смотрел ей в глаза и отказывался отвести взгляд. Секунды перетекали в минуты, и дети начали нервно переминаться с ноги на ногу и ерзать на месте. — Генри говорит, что она изменилась, отец, — тихо сказал Гензель, нарушая молчание. Генри лучезарно улыбнулся ему, и Гензель ответил ему тем же, а Гретель с радостью приметила их переглядки, чтобы поднять эту тему позже. Майкл взглянул на Гретель, которая медленно кивнула, подтверждая, что она поддерживает доверие брата к словам Генри. Мужчина провел одной рукой по волосам Гензеля, а другую протянул Реджине. — Если у моих детей нет с этим проблем, то и у меня тоже. Почему бы нам не пойти всем вместе? — сердце Реджины замедлилось, когда она взяла его за руку, ее тело двигалось так, словно она была в оцепенении. На самом деле, несомненно, так оно и было. «Возможно, операция «Феникс» — это нечто большее, чем завоевание сердца Эммы Свон, » — подумала брюнетка, когда большая рука Майкла поглотила ее ладошку. — «Хм, неудачная фраза», — усмехнулась она про себя. — Мам, — начал Генри, — Гензель больше всего любит мороженое с пирогом. Мы можем пойти к Бабуле? — Я как раз собиралась предложить то же самое, Генри! — взвизгнула Гретель, улыбаясь ему. Реджина искренне улыбнулась им всем. — Значит идем к Бабуле! — она, как и Гретель, заметила милые переглядывания Генри и Гензеля, решив поговорить с сыном позже. Пока они шли, Генри был переполнен волнением от предвкушения по многим причинам, включая тот факт, что он точно знал, что Эмма скоро тоже зайдет к Бабуле на чашечку кофе с медвежьим когтем. Реджина в это время наклонилась к его уху, не в силах больше сопротивляться. — Твоя мама извинилась передо мной, — заговорщицки прошептала она. Майкл ошеломленно наблюдал, как мальчик взвизгнул и обнял ее так сильно, что она едва не потеряла равновесие на своих высоченных каблуках. Мужчина удивлялся тому, какие перемены может привнести ребенок или дети, которые любят тебя, в твою жизнь. Он слышал, что брюнетка только что потеряла свою мать, и задавался вопросом, не это ли объясняет то, как легко затуманиваются ее глаза, даже когда она выглядит счастливой. * * * Воодушевленная надеждой, после извинений Эммы, и радуясь возможности провести время с Генри и наладить отношения с его друзьями, Реджина с удовольствием общалась с детьми, угощая их любыми десертами, которые они выбирали, ни разу даже не позволив себе прокомментировать полное отсутствие питательной ценности. Она даже позволила Гензелю игриво намазать ей на нос взбитые сливки, после того, как он настоял на том, что, поскольку все остальные, даже Майкл, запачкали кончики носов пенкой от горячего какао, то и она тоже должна быть как все. Ее смех резко прервался, а сердце замерло, когда она подняла глаза, услышав звонок колокольчика над входной дверью. * * * Стройная фигура Эммы Свон застыла в дверном проеме, ее рот открылся так широко, что подбородок чуть не ударился о пол, когда она увидела своего бывшего врага — женщину, перед которой она заставила себя извиниться всего несколько часов назад — окруженную смеющимися детьми, с изрядной порцией взбитых сливок на безупречном лице. Генри проследил как женщины шокированно уставились друг на друга, и нашел взглядом Руби, которая ухмылялась, как будто она тут ни при чем. Мальчик увидел, как она достала телефон, и вытащил свой из кармана. И действительно, через мгновение он зажужжал. «Ты это подстроил, пацан? Хитер!» Он широко улыбнулся и кивнул ей, не потрудившись напечатать ответ на сообщение. Тем временем, его мамы все еще молча сверлили друг друга взглядом. Эмма явно была потрясена открывшимся перед ней зрелищем. Остальные посетители закусочной — уже озадаченные и откровенно встревоженные присутствием Злой Королевы и ее смехом — беспокойно заерзали на своих местах, без сомнения готовясь к представлению века. Однако, их ждало разочарование. Реджина первой обрела способность говорить. — Мисс Свон, — поприветствовала она, нарушив воцарившуюся в закусочной тишину. — Генри и его друзья решили перекусить здесь после школы. Не хотите ли присоединиться к нам? Я уверена, что медвежьи когти хорошо сочетаются с мороженым. Как минимум, в тех частях вашего организма, где может произойти закупорка артерий. Наконец осознав, что она не только разинула рот, но и загородила собой дверной проем, Эмма поспешно пересекла закусочную и подошла к их столику, рассеянно проведя рукой — так, стоп. Она знает, какие пончики я люблю? — по волосам Генри. — У тебя… эээм… — неловко начала она, словно боялась, что свергнутая Королева превратит ее в жабу — или еще кого похуже — если она не скажет ей, но в то же время боялась того, что произойдет, когда она скажет… — У тебя взбитые сливки… хм… вот здесь… — Эмма указала на кончик своего носа, а дети дружно захихикали, и даже Майкл с трудом подавил искренний смех. Когда блондинка заговорила о взбитых сливках, по телу Реджины пробежал сильный жар, и она подумала — вспомнив, как Эмма совсем недавно пялилась на нее в костюме для верховой езды, — испытала ли сейчас шериф нечто подобное. — Она знает. Это же стол, за которым могут сидеть только люди со взбитыми сливками на носу! — весело сообщила блондинке Гретель, чью игривую сторону Эмма снова и снова открывала для себя с тех пор, как воссоединила Аву и Николаса с их отцом. — Что означает… — быстро, как молния, она провела пальцем по верхушке пенки своего горячего шоколада, вскочила и размазала сливки по носу Эммы, прежде чем та успела отреагировать. Звук истерического хохота троих детей вывел обеих женщин из транса, и Реджина тоже начала слегка посмеиваться над шокированным выражением лица Эммы. — Похоже, вы прошли посвящение, дорогая, — поддразнила она шерифа. — Теперь можете присаживаться. Кто эта женщина? Эмма определенно не могла найти логического объяснения ее поведению. Вчера Реджина пыталась убить ее мать, а уже на следующий день, она развлекает троих детей, которые совсем недавно боялись ее до ужаса? Конечно, она заслужила извинения, но это все еще была та женщина, которая убила собственного отца и Грэма. Разве не так? Не в силах переварить происходящее, Эмма начала искать пути к отступлению. — Я… эмммм… Мне вообще-то нужно… — она неопределённо махнула рукой через плечо. — У меня еще много дел в участке, так что… — Да ладно тебе, Эмма! Дэвид может справиться с ними в ближайший час! Пожалуйста! — умолял Генри, его глаза жалостливо расширились. Эмма насмешливо посмотрела на него. — Ты слишком многому учишься у своей мамы, малыш, — пробормотала она, усаживаясь за стол под одобрительные возгласы. — Что вы имеете в виду, мисс Свон? — Реджина намеренно старалась, чтобы ее тон был легким для детей, но в ее глазах горел тлеющий огонь. Эмма приняла то, что она прочитала как вызов на лице Реджины. — Разве ты не видела его щенячьи глазки? Первоклассный манипулятор! — говоря это, она взъерошила волосы Генри. Руби чуть не пролила кофе Лероя, увлекшись разворачивающейся сценой, за которой, конечно же, она внимательно наблюдала. — Не думаю, что я когда-то на кого-то смотрела щенячьими глазками, мисс Свон. Уж этому-то навыку, Генри, несомненно, научился у вас, — ровным голосом ответила Реджина. — У тебя есть свои эквиваленты, — настаивала Эмма, понизив голос. — Какое длинное слово, — фыркнула Королева, сама не совсем понимая, почему не может удержаться от того, чтобы не подколоть блондинку. Какая-то часть ее (а может быть, и все ее части), должна была знать наверняка, действительно ли извинения Эммы — Ты заслуживала большего. Ты заслуживаешь большего — были правдой, достаточно искренней и глубокой, чтобы сдержаться, даже если Реджина бросала ей вызов. И все же, ей было стыдно за свои слова еще до того, как они слетели с ее губ, к чему она не привыкла. — Не провоцируй меня, Реджина, — предупредила Эмма, тем не менее, слегка покраснев. Заметив панику во взгляде Генри и услышав приближение опасной ситуации, Руби ринулась в атаку, прекрасно понимая, что подвергает себя серьезному риску. — Дамы, вы же понимаете, что не можете воспринимать друг друга всерьез с таким количеством взбитых сливок на лицах, не так ли? Ко всеобщему удивлению — особенно своему собственному — Реджина быстро перегнулась через стол и стерла взбитые сливки с носа Эммы, после чего начисто слизала со своего пальца. Ее голос был на октаву ниже, когда она встретилась глазами с ошарашенным шерифом и спросила: — Ну, теперь, когда я могу воспринимать вас всерьез, мисс Свон, вы желаете продолжить наш маленький поединок? Или мне просто заказать вам медвежий коготь и мороженое, чтобы ваш рот был слишком занят, чтобы попытаться оскорбить меня теми слабыми подколами, которые вы, несомненно, находите столь остроумными? Не желая признавать отчаянное возбуждение, которое пронеслось по всему телу Эммы от тембра голоса Реджины, от вибрации, которая прозвучала, когда брюнетка упоминала ее рот, и от предложения купить ей еду, блондинка просто моргнула и отвела взгляд от тлеющего шоколада в глазах Реджины. Вместо этого она перевела внимание на Руби. — Медвежий коготь с мороженым было бы здорово, Руби. И не могла бы ты еще принести нашему свергнутому мэру немного пралине со сливками? — она самодовольно повернулась к Реджине. — Не думай, что я никогда не замечала, как ты заказываешь это каждую среду по вечерам после того, как… — Эмма резко остановилась, когда глаза Реджины затуманились. Три ложки застыли в трех детских ртах, пять пар глаз метались туда-сюда между (бывшими?) оппонентами. Ладошка Генри нашла под столом руку Реджины — в среду вечером Реджина ходила на могилы отца и Дэниела, а теперь, как предполагал Генри, и на могилу Коры. Эмма тихо пробормотала: — Прости, я просто подумала, что ты возможно захочешь… Это самое близкое из похожей на успокаивающую еду, которую я когда-либо видела, чтобы ты ела, и я… — Этого вполне достаточно, мисс Свон, — Реджина повернулась к Руби, всем своим видом и позой олицетворяя достоинство и, быстро моргнув, отогнала подступившие слезы. — Руби, можно мне, пожалуйста, ирландский кофе с этим мороженым? — Ее взгляд снова метнулся к Эмме. — Крепкий. * * * Следующие полчаса Реджина была довольно молчалива, а Эмма развлекала детей, которые с жаром расспрашивали ее о том, каким был Зачарованный Лес: она рассказывала им дикие истории, которые, как знали все присутствующие, имели мало общего с реальностью, но тем не менее, были очень забавными и смешными. Реджина с гордостью отметила, что ни в одном из своих рассказов Эмма не упоминала о настоящем насилии или жестокости. Несомненно, несмотря на обычное отсутствие такта у блондинки, она просто превзошла саму себя, придумывая варианты того, что дети — особенно Генри — полагали, нужно делать с такими существами, как огры и нежить. Несмотря на все комические повороты ее историй, у Эммы была, тем не менее, общая мораль и примерно одинаковая концовка: «плохие парни» никогда не умирали, они всегда в итоге либо становились друзьями с «хорошими парнями», оставаясь нейтральными, либо, в самом худшем случае, убегали с поля боя каким-нибудь забавным способом. Надеясь, вопреки всему, что рассказы Эммы об искуплении злодеев имеют какое-то отношение к ней — Генри, казалось, придерживался именно такого мнения, когда писал Реджине под столом смс, что Эмма входит в стадию 3 сама, — Реджина вспомнила, как впервые почувствовала трепет любви к шерифу (помимо того, как впервые увидела ее). Она поняла, что ее предыдущие ответы на вопросы Генри были неточными. Не нарочно: она навсегда зареклась лгать ему. Она с ужасом осознала, что впервые почувствовала что-то помимо настороженности, защитной реакции и гнева по отношению к блондинке, когда та спросила ее: «Как, черт возьми, ты стала такой?». Никто не спрашивал Реджину об этом… никогда. Эта женщина, этот неожиданный сюрприз, эта угроза, этот враг, которому суждено было разрушить ее проклятие: эта женщина была первой, кому было не все равно, что сломало Реджину и превратило ее в ту, кого все называли Злой Королевой… Но любовь была слабостью, поэтому она боролась со своими чувствами и с самой блондинкой, тем не менее, не до конца обнажая зубы и не выпуская когти. Что же изменилось сейчас? «То, что Генри рядом со мной, » — поняла вдруг Реджина. Она удивлялась его восторгу от того, что обе его мамы просто сидят за одним столом. Осознание этого поразило ее. Она отправила ему ответное сообщение. «Ты ведь знал, что Эмма будет здесь, не так ли?» Пауза. Она наблюдала, как на его лице промелькнуло что-то вроде чувства вины, которое, тем не менее перебивалось более сильным чувством самодовольства, когда он печатал свой ответ. «Ага! Ну, в смысле, Гензель действительно любит мороженое с пирогом, но стадия 2/3 О. Ф. проходит хорошо, так ведь?» Без видимой причины для тех, кто не был посвящен в их текстовую беседу, Реджина зачерпнула пальцем немного мороженого и размазала его по носу сына. Последовавшие за этим хихиканье, визг и попытка отомстить, пока Реджина щекотала Генри и двух других детей, которые старались помочь своему другу, и щекотали женщину в ответ — весь этот балаган заставил Эмму и Майкла ошарашено разинуть рты. Целую минуту глядя на беззаботное веселье детей, и стараясь не думать о том, как должно быть был счастлив Генри с Реджиной до того, как узнал, что его усыновили, в обществе, где биология превыше всего, Эмма потянулась через стол и стащила у Реджины остатки мороженого. Она медленно смаковала его, наблюдая, как брюнетка играет с детьми, и могла бы поклясться, что улыбка на лице Королевы засияла еще ярче, когда она случайно встретилась взглядом с блондинкой. Не в силах осознать происходившие с ними со всеми перемены, шериф встала и молча вышла, не замеченная детьми, но точно замеченная Реджиной. Пробормотав слова прощания Майклу и оставив немного денег на столе, она выскользнула за дверь, на холодный послеполуденный воздух, потрясенно качая головой.