Операция «Феникс»

Ее ноги, казалось, не касались земли, и она могла поклясться, что Жук стал одним из тех скоростных звездолетов из «Звездных войн», парящих над дорогой, умело рассекающих воздух, и превосходно справляющихся с несуществующими ударами. Эмма представляла взгляд, который украсил лицо Реджины, когда она поцеловала ее руку, опьяняющий аромат ее кожи, когда она поцеловала ее в щеку, и истинный рай, которым, как она была уверена, станут ее губы, когда придет время… Эмма счастливо вздохнула, взлетая вверх по лестнице в квартиру своих родителей, неосознанно задаваясь вопросом, насколько нефункциональной от эйфории она будет, если — и когда — Реджина решит заняться с ней любовью, учитывая, на каком нереально высоком эмоциональном подъеме была сейчас Эмма, всего лишь поцеловав руку брюнетки. Еще ей было интересно, чувствует ли Реджина то же самое, находясь там, на другом конце города, но от этой мысли блондинку пронзила острая боль разлуки, подкрепляемая осознанием того, что Королева была одна в огромном пустом доме, в то время как она, Эмма, входила в квартиру, полную людей, которые ее любили. Ее ключ бесшумно скользнул в замочную скважину, и она на цыпочках прошла на кухню. К ее раздражению, никто не спал. Ну, по крайней мере, на этот раз они не трахаются, — угрюмо подумала Эмма про себя. Снежка оторвала взгляд, в котором читалось явное нетерпение, от кухонного стола, на котором был разложен «Скраббл». Генри вскочил со своего места и подбежал к Эмме в манере, отдаленно напоминающей Понго. Дэвид мягко усмехнулся, заметив как засияла Эмма, когда обвила руками тельце Генри, которое без предупреждения врезалось в нее, крепко обнимая. — Малыш, уже 10 часов, ты почему все еще не спишь? — блондинка посмотрела поверх его головы на своих родителей, говоря взглядом «Реджина убьет вас, если узнает». Чарминг пожал плечами, защищаясь. — Он не хотел идти в кровать! — Ну? Как все прошло? — нетерпеливо спросил Генри, глядя в лицо Эммы, и радуясь, что в своем волнении не проболтался ей, что у него был крот — очень похожий на волка крот — в закусочной, который уже написал ему сообщение с хорошими новостями. Эмма усмехнулась, покраснев от того, как ее родители почти незаметно наклонились в ее сторону, в ожидании ответа на вопрос своего внука. Она взъерошила мальчику волосы. — Это было здорово, Генри, но теперь, тебе пора спать. Он по-детски пожал плечами, по-видимому, удовлетворенный ее неопределенным ответом. — Итак… когда мы съедемся и будем жить вместе? — спросил он с напускной небрежностью. — Генри! — голос Эммы был сдавленным и странно высоким. — Малыш, это было всего лишь первое свидание, мы пока не собираемся съезжаться! — Нет, это происходит на втором свидании, — пробормотала Снежка себе под нос, весело усмехнувшись. Глаза Генри засияли. — Так значит, это было свидание? Рот Эммы открылся, и она тыкнула в его сторону пальцем, что, как ни печально, не выглядело даже отдаленно угрожающим. — Ах, ты маленький… это… это было не честно… ты истинный сын Реджины! Генри взвизгнул от восторга и помчался наверх, бросив через плечо: — Спокойной ночи! «Мама! Эмма супер-счастлива. Я спросил ее, когда мы съедемся вместе :)» Он тихонько хихикнул ожидая несомненно испуганный и несомненно моментальный, ответ Реджины. «ГЕНРИ! Ты СПРОСИЛ ее об этом? Дорогой, я знаю, что ты пытаешься помочь, но, пожалуйста, не будь с ней таким прямолинейным! Я не хочу отпугивать ее.» Генри просто ждал. И ждал. Он почистил зубы и переоделся в пижаму, все еще ожидая. Затем — как и было ожидаемо — его телефон снова завибрировал. «Что она ответила?» Генри счастливо хихикнул, довольный своей способностью предсказывать. Или, может быть, он просто угадал, потому что хорошо знал свою мать. «Она очень смутилась, но она была по-настоящему счастлива. Она сказала что-то о том, что переезд — это ненормально после всего одного свидания. Она назвала это свиданием! Она так счастлива, мама. Ты тоже счастлива?» Он натянул одеяло на голову, когда его телефон снова завибрировал, на этот раз дважды, из-за длины сообщения. «Впервые за долгое время, милый, я чувствую, что действительно на пути к этому. Не знаю, что бы я без тебя делала. Хотя, на самом деле знаю, и это делает меня еще более благодарной за тебя. Спасибо, Генри. Я люблю тебя. Спи спокойно: ЛОЖИСЬ СПАТЬ! Твои бабушка и дедушка давно должны были уложить тебя. Мне нужно будет с ними поговорить об этом. Спокойной ночи, родной.» — Кто там, малыш? — подозрительно спросила Эмма, войдя в их комнату и увидев, как он печатает и посылает пожелание спокойной ночи. — Гензель, — невозмутимо пожал плечами мальчик. — Ты лжешь, — сказала Эмма просто, без гнева. — Ты не покраснел. Если бы это был Гензель, ты бы точно покраснел. Выкладывай, малыш. Она счастлива? Генри довольно улыбнулся, устраиваясь на подушке. — Ага! Улыбка Эммы освещала комнату еще долго после того, как она выключила свет. *** Нехарактерное для Реджины нервное состояние начало утро понедельника: это был день, когда она должна была начать работать в приюте для животных, день, когда Дэвид должен был прийти, чтобы показать ей, что к чему. Не то чтобы он был ей нужен, конечно, но брюнетка полагала, что раз уж она ухаживает за его дочерью, то должна соблюдать хоть какой-то протокол вежливости. Она услышала жужжание своего телефона сквозь расслабляющий ритм воды, льющейся на нее из душа, и улыбнулась про себя. Это могли быть либо Генри, либо Эмма. И, учитывая, что это было как раз в то время, когда шериф без необходимости проезжала мимо ее особняка каждое утро, Реджина подумала, что может предположить наверняка, кто из них. С ее волос капало, пока она с нетерпеливым восторгом вытирала свое тело, открывая телефон и включая громкую связь. — Доброе утро, Эмма. — Привет! Слушай, я помню, как мы говорили, что сегодня ты начнешь работать в приюте, так что… хочешь, я заеду за тобой, и мы, может быть, позавтракаем? Чтобы отметить твой важный день? Реджина была одновременно благодарна и разочарована, что блондинка не могла видеть, как румянец расползается по ее лицу и груди. — Это было бы… мило и неожиданно… ну, я полагаю, что не собираюсь называть тебя прекрасной… Это было бы чудесно, Эмма. Я спущусь через пятнадцать минут. И тебе не обязательно ждать меня в машине. Ты можешь зайти в дом — запасной ключ находится под третьим цветочным горшком в саду, и, если я помню, дорогу ты знаешь. Либо ты можешь несколько раз объехать квартал и притвориться, что тебя вовсе не было у меня под дверью, когда ты позвонила. Она коварно усмехнулась, представляя (довольно-таки красочно) удивленное лицо блондинки. — Погоди, как… ты в окно что ли смотришь? — До встречи, мисс Свон, — загадочно проговорила Реджина и повесила трубку, посмеиваясь про себя. Немного выбитая из колеи Эмма, наконец, смогла закрыть свой широко открытый рот, и въехать на подъездную дорожку Реджины. Она нашла запасной ключ и проскользнула внутрь, ее сердце бешено колотилось. — Реджина? — громко позвала она, чтобы сообщить о своем присутствии. Она уже немного чувствовала себя сталкером, позволив себе войти — особенно потому, что Реджина итак уже знала, что она была снаружи — но еще больше от того, что единственная причина, по которой она знала, где искать ключи в саду, заключалась в том, что она проходила мимо этих горшков около года назад с бензопилой и жгучим желанием что-то доказать. Как же все меняется. — Наверху, дорогая, — раздался голос Реджины, и сердце Эммы просто сорвалось с цепи. Отчаянно желая увидеть женщину, с которой она теперь встречалась — считается ли одно свидание, принятое приглашение на завтрак и обещание еще раз поужинать вместе на этой неделе тем, что они встречаются? — Эмма перепрыгивала через две ступеньки поднимаясь наверх. Однако, поднявшись на второй этаж, она замешкалась. — Моя спальня, дорогая, — голос Реджины был на октаву ниже чем обычно, и жар пронзил тело Эммы, мгновенно собравшись между ее ног. Словно продвигаясь сквозь патоку, блондинка последовала за голосом Реджины и, тяжело сглотнув, заглянула в ее спальню. Брюнетка стояла спиной к двери, простое белое полотенце едва прикрывало ее задницу, вода соблазнительно стекала по изящным лопаткам и крепким икрам. Она обернулась на звук шагов и снисходительно улыбнулась полной неспособности блондинки сделать что-либо, кроме как наслаждаться зрелищем перед ней. Когда глаза Эммы достигли ее лица, Реджина почти незаметно облизнула губы, и Эмма бессознательно повторила это действие. — Привет, — хрипло прошептала блондинка, не зная, позволено ли ей пройти в комнату дальше порога. — Буду готова через минуту, — ответила Реджина в том же духе, и теперь уже ее взгляд медленно прошелся по телу Эммы, прежде чем она сняла одежду с дверцы шкафа и проскользнуть в смежную ванную. Эмма выдохнула — хотя даже не замечала все это время, что задержала дыхание — когда почти обнаженная Реджина исчезла из ее поля зрения. — Какие планы у вас на сегодня после завтрака, шериф? Поиски брата доктора Вейла все еще продолжаются? Тон Реджины был легким и любопытным, что Эмме нравилось почти так же, как и ее соблазнительный голос минутой ранее: мирный разговор с этой женщиной был благословением, которое — Эмма поклялась — она никогда больше не примет как должное. — Э-э, ну, я подумала, что могла бы отвезти тебя в приют, а потом — да, займусь поисками брата Вейла и множества других людей; в общем, всей этой ерундой с поисками потерянных родственников. — Мне казалось, что именно поиском людей ты и занималась, Эм: довольно неудачное наследство от твоих родителей, конечно, но ты, казалось, гордилась этим, когда впервые приехала в город. Эмма кивнула, безнадежно плюхнувшись на кровать Реджины, подавляя неуместное сильное возбуждение, и думая о том, что еще она мечтала сделать на этом самом месте. — Да, но это было до того, как я действительно нашла все — всех — кого всю жизнь искала. И несколько других. Реджина вернулась в свою спальню, выглядя бесподобно в простых брюках и черных туфлях на шпильках. Выражение понимания украсило ее черты. Она мягко кивнула блондинке, прогоняя мысли о том, что она хотела бы прямо сейчас сделать с женщиной, которая так небрежно сидела на ее кровати. — Знаешь, Эмма, твоему отцу, казалось, очень понравилось на посту шерифа, так что не будет ничего плохого, если тебе захочется поискать что-нибудь другое. Я имею в виду, если эта работа больше не доставляет тебе удовольствия. — Ну, тогда споры с тобой не будут входить в мою должностную инструкцию, — пошутила Эмма, оценив немедленное понимание и проницательность Реджины больше, чем хотела признавать. — И ты считаешь это негативным или позитивным развитием событий? — язвительно уточнила Реджина, взглянув на Эмму через отражение в зеркале, в то время как блондинка завороженно смотрела на нее, пока она наносила тушь. Мысли Эммы поплыли, и она тщательно взвешивала свой ответ, чтобы ненароком не повысить градус сексуальности в их разговоре, чего Реджина, возможно, не хотела. Но она ведь очевидно хотела переспать со мной той ночью, — напомнила себе Эмма. — Э-эм… — она замешкалась, увидев, что Реджина подавляет ухмылку, накладывая помаду, все еще не сводя глаз с Эммы, не сводящей глаз с нее. — Я… Я думаю, что мы могли бы — если ты захочешь, конечно — я думаю, что мы могли бы найти… более здоровые способы… пути… направить нашу агрессию… — она запнулась и на ее лице появилась улыбка, которая была самой восхитительной комбинацией неловкости, неуверенности и абсолютной сексуальности, которую Реджина когда-либо видела. По ее телу пронеслось обжигающее тепло, когда она вспомнила сон, который видела несколько ночей назад, и все те образы, которые она видела — как наяву, так и во сне — много, много, много бесчисленных раз до этого. — Несомненно, — соблазнительно произнесла брюнетка, наконец повернувшись к Эмме и протянув к ней руки. Эмма взяла их, и между ними практически потрескивало электричество, когда она позволила поднять себя с кровати. — Мы должны идти на работу, — прошептала Реджина ей на ухо. Она отстранилась от тела Эммы, теперь уже слегка дрожащего от возбуждения — как и тело королевы — и невинно улыбнулась ей. — Но, в более подходящее время, я бы очень хотела обсудить ваши мысли о том, как мы могли бы более здоровым образом направить нашу агрессию, шериф, — Эмма тупо кивнула, зная, что Реджина дразнит ее, и ошеломленная тем, как ей это нравится. Скрытая глубокая привязанность и отчаянное желание во флирте брюнетки заставили сердце Эммы сжаться, а ноги дрожать. Она всерьез надеялась — и всерьез сомневалась — что сумеет взять себя в руки до того, как они доберутся до закусочной на завтрак, иначе Руби точно будет знать, что происходит. Руби всегда знала. Как-то. — Ты нервничаешь, — просто сказала Эмма, отрезая себе кусок от блинчиков Реджины. Реджина стащила картошку фри с тарелки Эммы и утвердительно кивнула. — Я не… привыкла близко знакомиться с отцом кого-то, кем я… — Реджина покраснела, отчего Эмма заинтересованно оживилась, — …интересуюсь, — пробормотала королева, и, хотя в обычной ситуации Эмма поддразнила бы ее, настаивая чтобы она повторила это громко — несколько раз — сейчас блондинка довольствовалась тем, что снова и снова проигрывала это слово в своей голове, пока оно не стало гимном доказательства того, что Реджина хотела, чтобы происходящее между ними стало чем-то большим. — Он всего лишь покажет тебе свою прежнюю работу, чтобы ты знала, где лежат бинты и все прочие нужные вещи. Это не очень похоже на близкое знакомство, тебе не кажется? В смысле, не то, чтобы ты совсем не должна нервничать. Я понимаю твое состояние. Но, может быть, знаешь, если ты сосредоточишься на текущей задаче, то все пройдет намного проще? Эмма подумала, что из нее вышел так себе советчик и неловко замолчала. К ее удивлению, Реджина благодарно улыбнулась. — Именно это я всегда и делаю, Эмма. Спасибо тебе за то… что напомнила мне об этом. Эмма победоносно ухмыльнулась, угощаясь еще одним кусочком блинчиков Реджины. Брюнетка закатила глаза и легко рассмеялась. Руби покачала головой, стоя за стойкой бара, украдкой оглядываясь в поисках бабули, прежде чем написать Генри. «Чувак, ты знал, ч они завтракают сегодня вместе? Ты ваще проныра. Серьезно.» — Подожди, ты рассказываешь историю не по порядку! — Реджина почти надулась, и Эмме это определенно понравилось. — Что он сказал, когда ты сказала ему, что интересуешься его сестрой? Было довольно рискованно вообще рассказывать Реджине эту часть ее биографии, учитывая почти абсурдно сильную ревность брюнетки: историю о первом интересе Эммы к другой девушке. Но, поскольку Эмма была примерно в возрасте Генри во время упомянутого происшествия, она рискнула и решила, что Реджина справится с этим. И действительно, так оно и было. — Он сказал мне, что не возражает, потому что все равно хочет моего приемного брата, а не меня, — пожала плечами Эмма, наслаждаясь смехом Реджины. Женщина осторожно заглянула в глаза блондинки, ища там обычную настороженность и закрытость. Она немного успокоилась, снова подцепив вилкой кусочек картошки с тарелки Эммы. — Похоже, этот дом не был таким уж ужасным, — мягко проговорила она, и это прозвучало скорее как вопрос, нежели как утверждение. Молодая женщина пожала плечами. — Наверное, он был самым лучшим из всех, в которых я побывала, — ответила она. — Но когда дело начало развиваться дальше и об этом узнали в школе… как я уже сказала, дети могут быть… — она замолчала, и Реджина тихо кивнула. — … Моим приемным родителям не понравились камни, которые начали залетать в их окна с приклеенными к ним бумажками с надписью «лесби» и тому подобными. Они были очень расстроены решением, которое должны были принять, но в итоге меня отправили в другую семью. Рука Эммы потянулась к стакану апельсинового сока — который они заказали по настоянию Реджины — но была остановлена протянутыми пальцами брюнетки. Их глаза встретились, как и их руки, и электричество пронеслось, казалось, по всему ресторану. О боже, Реджина Миллс практически держит меня за руку на публике. Близится конец света? Черт возьми. Словно прочитав мысли Эммы, Реджина слегка ухмыльнулась, без намека на злость. Однако она продолжала держать пальцы на руке Эммы. — Как ты думаешь, у Генри могут возникнуть проблемы в школе из-за этого? К ее удивлению, Эмма усмехнулась. — Детка, друзья Генри могут знать тебя как Реджину Миллс, маму Генри, но все остальные? — Как Злую Королеву, — сказали они в унисон, Реджина криво усмехнувшись, а Эмма нерешительно, словно боялась обидеть ее. Она снова назвала меня «деткой». О, черт, она слышала как я снова проговорилась? Серьезно, мне надо перестать так делать. Игнорируй это и веди себя естественно. — А другая его мать чувствует себя обязанной повсюду носить оружие, — мягко заметила Реджина. — Эй, это часть рабочих обязанностей! Реджина слегка усмехнулась. — Да, а способность быть очаровательной дурочкой ты унаследовала от своего отца, — Эмма показала ей язык. — Помяни дьявола, — предостерегающе пробормотала она, когда Дэвид вошел в закусочную и направился к их столику, глубоко засунув руки в карманы. Их руки моментально разлетелись в стороны. — Доброе утро, — сказал он чересчур бодро. — Ты, э-э, готова к работе? — осторожно спросил он Реджину. — Дэвид, Реджина когда-нибудь была не готова к работе? — невозмутимо протянула Эмма. Все трое на мгновение задумались о неизменно безупречной внешности брюнетки и ее почти сверхъестественной способности переключаться в режим мэра быстрее, чем кто-либо мог моргнуть. — Справедливое замечание, — признал Дэвид, снова слишком весело, и Реджина на мгновение расширила глаза, почти игриво, на Эмму, вставая и потянувшись за кошельком. — Нет, нет, я пригласила тебя, поэтому в этот раз плачу я, — сказала ей Эмма, останавливая руку Реджины. Дэвид поджал губы и осторожно отвел взгляд, глядя куда угодно, только не на свою дочь, настаивающую на том, чтобы заплатить за яблочные блинчики и кофе его бывшего злейшего врага. Это будет неловкое утро. Как оказалось, неловкость уменьшилась, как и предсказывала Эмма, как только они оба начали сосредотачиваться на том, что нужно было сделать в приюте. Жак — мышонок (бывший) — заботился о нем после того, как проклятие пало, пока Гас — Билли — не был убит. Затем он присоединился к Люциферу — коту (бывшему) — (потому что на самом деле он любил мышей, которые так дразнили его), чтобы вместе выступить против короля Георга во имя Билли. Дэвиду много раз приходилось останавливать их планы мести, пока Эммы не было, и теперь его дочь взяла на себя эту скучную и утомительную задачу. Рассказ Дэвида Реджине о чьих-то неудачных попытках отомстить вызывал противоречивые ощущения у королевы, а его рука, заботливо поддерживающая ее поясницу, когда она поднялась на табурет, чтобы посмотреть лекарства на верхних полках, пока они разговаривали, прокатилась странной дрожью по ее спине. Должно быть, он почувствовал это и убрал руку, но оставался начеку, пока она грациозно не слезла со стула. Реджина задавалась вопросом, оберегал ли он ее как женщину — фу, раздраженно подумала она, подавляя желание заткнуть внутренний монолог — или как человека, которого его дочь, казалось… ну… любит. Она намеренно позволила своим мыслям оставаться двоякими. — А здесь, — сказал Дэвид с раздражающей бодростью отбивая ладонями ритм барабанной дроби, открывая дверь во внутреннюю комнату приюта. — Живут все наши друзья, — он развел руки, обводя ими комнату вокруг себя: большие клетки с ранеными птицами, кроликами и несколькими котятами, которые радостно приветствовали ее. Она слегка фыркнула. — Нет, нет, так не пойдет, — авторитетно сказала Реджина, сразу же подходя к каждой клетке, периодически просовывая пальцы, чтобы питомцы познакомились с запахом нового человека. — Животные не предназначены для клеток, Чарминг, так что нам нужно… — Но лошади стоят в конюшнях, — возразил он, глядя на нее так, словно никогда ее не видел. Или никогда не видел ее полноценной личностью, с заботами, выходящими за рамки мести, ее сына или Дэниела. Или его дочери. Реджина мрачно замолчала. — Только ночью, — мягко возразила она. — Он… Дэниел… каждое утро выпускал их на улицу, чтобы они делали все, что им заблагорассудится, и именно это я намерена делать со всеми лошадьми в конюшнях Сторибрука. Вокруг достаточно земли, чтобы они могли безопасно передвигаться. Дэвид медленно кивнул, удивляясь, почему он никогда раньше не замечал в ней такой глубокой страсти к животным. Глаза Реджины впились в его, и она увидела, что в них светится любопытное сострадание Эммы, вместе с его озадаченностью и удивлением ее яростью, вызванной тем, что животные должны быть заключены в клетки, хотя она провела десятилетия, держа в темницах, мучая и убивая людей. — Они всегда относились ко мне — и друг к другу — лучше, чем почти все люди вокруг, — тихо сказала Реджина, в качестве объяснения на его невысказанное «почему?». Женщина присела на корточки рядом с клеткой с двумя печальными котятами и открыла ее, чтобы взять их на руки, не разрывая зрительного контакта с Дэвидом. — Я довольно искусна в уходе за ними, Дэвид, — сообщила она мужчине, и ее маска мэра вернулась на лицо, как будто никогда и не исчезала. — Поэтому я хотела бы, чтобы как можно больше помещений было сделано должным образом. Могу ли я рассчитывать на сотрудничество нашего правящего принца? — закончила Реджина несколько насмешливо, но он почувствовал в ее тоне только слабый намек на привычную издевку. Все еще ошеломленный тем, как бывшая королева открылась ему, пусть и ненадолго — возможно, тот случай, когда она умоляла его позволить ей попытаться спасти Дэниела, когда он вернулся в конюшню и застал ее одну, плачущую и опечаленную сверх всякой меры, действительно что-то изменил в ее отношениях с ним, не говоря уже о ее теперь почти признанной любви к его дочери — Дэвид быстро кивнул, поблагодарил ее за то, что она взяла на себя заботу о приюте, и попрощался. Реджина даже не обернулась, чтобы посмотреть, как он уходит, уже устраиваясь на полу среди животных, оглядывая комнату и обдумывая лучший способ превратить это пространство в настоящий дом для них. «Генри, у меня есть вопрос. Это мой первый рабочий день, и мне не нравится, что животных в приюте держат в клетках. Ты не будешь возражать, если я использую магию, чтобы перестроить часть самого приюта? Если ты не хочешь, чтобы я это делала, я просто попрошу нанять бригаду ремонтников.» Ответ пришел гораздо быстрее и был наполнен большим энтузиазмом, чем она ожидала. «Конечно! Сделай это — я не могу дождаться, чтобы увидеть, какой дом ты создашь для них! Я доверяю тебе, мама.» Она улыбнулась и приступила к работе. Реджина не слышала, как несколько часов спустя, на пыльную подъездную дорожку заехала машина, поскольку была слишком занята последними штрихами в расширенной среде обитания, которую она создала. Она удалила крышу в той части здания, где не было медицинских и офисных помещений: жилое пространство животных теперь было почти открытым, защищенным только широким куполом, который достигал многих десятков метров над прежним уровнем потолка. Она также избавилась от стен жилых помещений, особенно позаботившись о том, чтобы расширить площадь, оставив только бушель виноградных лоз, который она заметила у задней части здания, в качестве ограждения. Реджина применила магию к этим лозам, чтобы они образовали широкий круг, и земля слегка дрожала, когда корни растений росли, образуя все больше веток и листьев, направляя свои лозы вверх и друг к другу, создавая купол, который свивался вместе высоко над землей, формируя естественную оболочку минимально ограничительной новой среды. Женщина с удовольствием избавлялась от клеток для животных — слишком хорошо зная, что значит быть в клетке — но оставила лежанки, канатные лазалки и кедровые столбики, которые зверушки, казалось, любили, удобно расположив их по всей территории того, что теперь можно было назвать скорее садом, чем приютом. На ее лбу выступил пот — королева слишком редко использовала этот вид конструирующей магии, особенно учитывая изменения, которые Сторибрук произвел в самой природе магии — и ее тело было истощено, но животные в приюте, казалось, были довольны ее изменениями, впрочем, как и она сама. Реджина не могла дождаться, когда приведет Генри и Эмму, чтобы показать, что она сделала. — Ого. Благоговейный шепот позади нее напугал брюнетку до такой степени, что она подпрыгнула выше, чем когда-либо в жизни. Она была вдали от людей и наслаждалась одиночеством в течение стольких часов, отключив даже мобильный телефон после сообщения от Генри, которое дало ей разрешение использовать магию, и была несколько ошеломлена, услышав человеческий голос — особенно этот голос — так близко от нее. Она резко развернулась и оказалась почти лицом к лицу с Эммой Свон, которая с явным одобрением оглядывала только что построенный приют. — Ого, — снова прошептала она, заботясь о чувствах женщины и ведя себя так, словно и не видела, как Реджина только что подскочила на полметра, испугавшись ее неожиданного вторжения. Странно, но именно запах жареной картошки, среди недавно выросших виноградных лоз и мха, вывел Реджину из ступора. Эмма не стала притворяться, что не заметила ее интереса, и подняла руку, в которой была сумка на вынос от бабули. — Ты не взяла с собой еду сегодня утром, и Руби сказала, что ты ничего не заказывала, поэтому я подумала, что ты голодна, — она пожала плечами в дополнение к своему робкому объяснению. Она подняла другую руку, которую Реджина до этого момента не замечала, в которой нежно и покровительственно держала очень маленького, очень серого, очень свирепого и очень милого щенка. — И, я думаю, что все любопытные жители Сторибрука уже знают, что это твой первый рабочий день, потому что я нашла этого малыша на обочине дороги по пути сюда. Реджина тихо ахнула, осторожно забирая щенка у Эммы, и нежно держа его в своих. — Здравствуй, — прошептала она, и в ответ маленький шершавый язычок высунулся из пасти и лизнул костяшку большого пальца Реджины. — Реджина, — прошептала Эмма с благоговейным трепетом, кладя пакет из бабулиного кафе на стол, стоявший в офисе, который выходил в сад, созданный Реджиной. Ее сердце замирало от красоты женщины, которую никто, кроме нее и Генри, и, может быть — только может быть — иногда Руби и ее отца, казалось, не понимал или не хотел понимать, и которая сейчас счастливо ворковала над крошечной жизнью, которую она держала в руках, некогда уничтожавших сотни других жизней. Королева подняла глаза, реагируя на глубокий, пьянящий шепот Эммы, и моментально потерялась в том, как взгляд Эммы медленно путешествовал между ее губами и глазами; как ее руки неосознанно потянулись, чтобы убрать слегка влажные от пота волосы со лба брюнетки; как ее дыхание покалывало губы Реджины, как ее взгляд молчаливо спрашивал, может ли она — наконец-то — прикоснуться к ее губам своими. — Да, — выдохнула Реджина, отвечая на невысказанный вопрос блондинки, и ее собственные глаза скользнули по губам молодой женщины, когда она медленно, осторожно, взволнованно наклонились вперед. Их тела не могли соприкоснуться из-за щенка, которого Реджина все еще нежно держала, но их губы были совсем рядом. Обе женщины почувствовали, как у другой перехватило дыхание в предвкушении. Внезапное пронзительное тявканье заставило их отскочить друг от друга, когда щенок неуверенно приподнялся на задние лапы, выжидающе глядя на шерифа и королеву, и готовясь спрыгнуть с рук Реджины на стол, куда Эмма поставила обед брюнетки. Котята, птицы и кролики тихонечко — как будто не желая прерывать то, что, как они интуитивно чувствовали, было очень особенным моментом, а также зная, что им, вероятно, не следует быть пойманными на своей шалости — разорвали пакет с обедом, и сейчас дружно жевали и клевали жареные овощи и картофель фри, которые принесла Эмма. Почувствовав, что внимание людей приковано к ним, зверье настороженно замерло, уставившись на потрясенных, эмоционально и сексуально неудовлетворенных женщин, которые смотрели прямо на них, высоко подняв брови. Женщины снова повернулись друг к другу, и на их лицах отразилось сочетание острого разочарования и веселья. Прошло несколько мгновений, прежде чем, без предупреждения, они разразились глубоким, заразительным смехом, так сильно резонирующим во всем их теле, что щенок почувствовал это в своем маленьком животе. Реджина осторожно опустила его на стол, прежде чем ухватиться за Эммино плечо, а руки блондинки обвились вокруг ее талии, и они поддерживали друг друга, пока хохотали, не в силах остановиться, наполняя звуками радости этот сияющий полдень. — Нет, серьезно, мы никогда не поцелуемся? — весело спросила Эмма, когда они покорно сели, наблюдая, как малыши уничтожают обед Реджины, брюнетка сквозь смех пригрозила заколдовать дверь между офисом и садом, а Эмма пообещала принести Реджине еще еды — на этот раз для нее — в конце своей смены. Реджина вспомнила о своих планах на день рождения Эммы и загадочно улыбнулась блондинке, вставая и выходя в сад. — Вам лучше вернуться к работе, мисс Свон. У меня такое чувство, что животные оказали нам услугу: ты могла бы никогда не вернуться к своей очень важной и безотлагательной работе, если бы наши губы соприкоснулись. Ее соблазнительный тон воспламенил тело Эммы, как и легкость в ее улыбке. Изгибы тела, пьянящее ощущение дыхания на губах и блеск любви и желания в глазах друг друга, отказывались покидать сознание и тела обеих женщин до самого конца дня и до глубокой ночи.