My past has followed me and I just can't get away. I'm not the same as I was, Leaving my disarray. Take me just as I am. I'm broken down! Pull me into Your arms!.. Save me from losing myself! I'm hanging on by a thread! Can You see who I am Underneath my scars? ________________ Мое прошлое преследует, Не могу убежать. Я уже не тот, что был раньше, Борюсь со смятением. Прими меня таким, какой есть — Я сокрушен. Притяни в свои объятия… Не дай мне потерять себя, Я вишу на волоске. Разве не видишь, кто я есть Под моими шрамами? The Letter Black — «Hanging on by a Thread»
В голове Димы промелькнула когда-то вполне обычная мысль перетереть происходящее с Денисом, от которой байкер успел отвыкнуть за эти годы. Когда-то из-за этой привычки лучший друг увел у него девушку. Конечно, теперь такая откровенность ничем не угрожала: Денис уже давно был знаком с Дашей, кроме того, в его вкусе более яркие девушки, чья красота и внутренняя сила сразу бросаются в глаза, а не сокрыты глубоко внутри от посторонних глаз. Первым вариантом оказалась как раз Александра. «Нет, трепаться об этом с Моцартом я не готов. Уж точно не сейчас. Мы только начали контачить после того, как Санни развела нас по разным углам ринга. Не готов откровенничать с ним, белобрысый ведь даже не знает, что меня связывает с Дарси. Поржет просто надо мной, если скажу, что отказался от сладкого ради какого-то навязчивого принципа доверия. Хех, в любом случае поржет! Хотя кому еще меня понять, если не Моцарту — порядочному женишку? Если он в самом деле любит Санни. Иначе с какой радости она носит его помолвочное кольцо? Такая ирония — эта жизнь. Мы с Калленбергом были уверены, что женимся не раньше сорока. А этот засранец сделал предложение в двадцать два. Придурок. Обозвал бы пожестче, если бы не знал Санни. Пожалуй, она стоит того, чтобы узаконить их секс». Левой прижав первую передачу вниз, Дима выехал с гаража на дорогу верхом на своем верном железном коне и на минуту заколебался, ехать ли туда, куда собирался. «Может, завалиться к Лис? Наверняка пошлет, но это не проблема. Стоит засунуть руку ей в трусики, и она начинает слушаться. Только вот даже к Лис не тянет… Больше никуда на хрен не тянет, кроме как опять в эту долбаную пропасть посреди леса! Так, спокойно, дышать глубже… Что сейчас мне наверняка вставит? Кроме косяка, конечно…» Прибавив правой рукой газу, байкер обошел несколько автомобилей, осторожно протиснувшись между ними. Руки сами вели мотоцикл по привычной траектории, так что все еще сомневавшейся голове оставалось просто подчиниться. Через пять минут мимо мужчины начали мелькать одноэтажные частные дома, затем аккуратные коттеджи. Проезжавшего мимо транспорта становилось все меньше, и уставшую посленовогоднюю тишину улиц разрезал (за редким исключением) только гул «Харлея». Дима понимал, что если он собирается оставить в покое Дашу, то он должен оставить ее — совсем. А играя в одной группе, это невозможно. Между ним и Сашей прежде хоть Денис стоял, а гитаристку от байкера отделяла лишь она сама. И Димина — самому не до конца ясная, но твердая уверенность в том, что без него девочке будет лучше, раз она сама так считает. «Такое непривычное желание — смириться. Добровольно. Без боя. А ведь Санни я завоевывал: ухаживал, дарил внимание, какую-то фигню, водил по всяким местам… Потом отвоевывал у Моцарта, раскрашивая его смазливую физиономию ко всему прочему. Наверное тогда я и понял, что насильно мил не будешь. Не все зависит от меня, и я не всемогущ. Не все идет ко мне в руки по накатанной, как казалось когда-то. Сама соль в том, что я готов отказаться от всего, лишь бы Дарси была моей. Но собрал все дерьмо мира именно для того, чтобы этого не случилось. Черт, но она могла, могла меня принять, как это делала всегда! Я же потому и привязался к этой девочке, что она тусовалась со мной, несмотря на то, что знала, что я тот еще утырок. Да, но Дарси не хватило, чтобы довериться мне полностью. И я иду на попятную, потому что она права. Капитулирую. Из жизни Дарс, из нашей группы». Припарковавшись у ворот особняка Калленбергов, Дима дернул ручку калитки — заперта, хотя вечер еще не поздний. Старших хозяев, по всей видимости, дома не было — продолжали где-то отмечать. Позвонив в домофон, байкер глубоко вздохнул, услышав грудной голос Лизы. — Что, блудный сын? Вернулся к мамочке? «Сучка. Походу, услышала байк и разглядела меня через окно». — Не сегодня, Лис. «Настроения нет даже подкалывать эту дырку». — Ден с Санни еще не вернулись, — отозвалась Лиза как бы невзначай. — А ты надеялся, они возьмут тебя из жалости третьим? «Если Лис будет продолжать в том же духе, я перелезу через этот гребаный забор и заткну ей глотку своим членом. Эта кобыла, конечно же, не в курсе, что мне уже плевать на шашни Моцарта и Санни. А быть в их койке третьим меня вообще никогда не тянуло, хотя до нее не было ничего зазорного для нас с Деном трахать одну телку одновременно. Боги, как же все было просто тогда… Черт, говорю, как Дарси. Надо следить даже за своими мыслями, чтобы забыть ее. Хотя хочется откровенно выть на луну, чтобы эта девочка меня слышала». — Мать, мне плевать, все ли у тебя дома. Пусти в студию. — Ты хотел сказать «в подвал»? — продолжала издеваться девушка. — У вас вроде нет сегодня репетиции. — У меня есть, — коротко отрезал Дима. — Я сам по себе. «Теперь». — Она что, опять тебе не дала? Хочешь, я поговорю с твоей соплячкой? — Мать твою, Лис! Клянусь, если сейчас же не откроешь… — Да заезжай уже, страдалец, — устало протянула Лиза. Домофон едва слышно пикнул, и замок автоматически щелкнул. Дима открыл одну створку ворот, чтобы проехать во двор, и «Харлей», раздраженно зарычав, проехал внутрь. Закрыв за собой ворота, мужчина оставил мотоцикл у гаража и широким шагом обогнул дом с тыльной стороны, притворяясь, что не замечает, как со второго этажа, сидя с ногами на подоконнике, за ним наблюдает Лиза, ласково поглаживая свои длинные пшеничного цвета волосы. Спустившись в подвал, Дима зазвенел ключами и, лязгнув замком, отворил стальную дверь. Нащупал на стене выключатель. Пустое помещение для репетиций и звукозаписи начинающей рок-группы «Полет Феникса» одиноко посмотрело на внепланово прибывшего бас-гитариста. Темные деревянные доски под ногами гостеприимно грели ступни, плакаты со светло-бежевых стен со старыми и современными рок-группами встречали мужчину молча и торжественно. Ударная установка Андрея была, как обычно, накрыта и будто бы ухмылялась Диме так же, как это делал сам барабанщик перед тем, как пожать приятелю руку. У стены стояла лишь одна электрогитара — красный «Mockingbird». Денис всегда любил экзотические формы гитар, своего же белого «Варлока» он после репетиций всегда забирал к себе в комнату. «Если б у Моцарта не было его ненаглядной Санни, подумал бы, что чувак дрочит на эту гитару — так носится с этой своей «Варей». Больше, чем с тачкой». Оставив косуху на вешалке за дверью, Дима взял в руки необычную гитару со скошенным основанием и, подключив ее к одному из комбоусилителей, повалился на черную софу, продолжая прощаться взглядом с этим местом. Несмотря на то, что Денис был левшой, «Mockingbird» была стандартной гитарой, и басист, привычными движениями зажимая аккорды, стал задумчиво перебирать металлические струны. «Ребята пошлют меня, будут орать и возмущаться, что я их подвел, но как-то плевать. Найдут другого басиста. Может, Санни возьмется — она умничка, справится… О, початый ящичек пива! Дрю приволок на Новый год. Будет, чем развлечься». Ощутив острую нужду закурить, Дима достал из кармана синюю пачку «Winston» с зажигалкой и, подпалив конец сигареты, затянулся прямо здесь. «Почти терпимо. Только курева маловато будет, чтобы зашить чертову дыру в груди. Да и пива тоже. Может, снова сесть на иглу? А че, меня будущее все равно не волнует. А все, что есть — это настоящее, и сегодня мне чертовски хреново… Нет, ни черта не терпимо. Снять квартиру в столице, Аньку доверить ее родителям. Захотят — заберут с собой в Италию, нет — под нами живет тетя Анжела, папина сестра. Нехрен на меня вешать своего ребенка, у меня своя жизнь, и я хочу ее просрать. Но не желаю, чтобы это видела младшая сестра». Вначале помыслы о возвращении к наркоте не воспринимались Димой всерьез, ведь он с таким трудом избавлялся от зависимости… Но с каждой минутой этот яд все больше заполонял искушенные подобным опытом мозги, напоминая о невероятном экстазе, который они испытывали под кайфом. Оборвав все связи с Дашей, байкер мог бы вновь сознательно нырнуть в болото, ведь она не будет этого видеть, об этом знать. Не так, как с Сашей, которой мужчина хотел что-то доказать до последнего. «Такие решения нельзя принимать поспешно. Подумаю и, если решусь, свяжусь с теми ушлепками, через которых Моцарт раньше добывал «марусю». Начинать надо с малого». Оставив окурок на журнальном столике, Дима нашарил в нем же открывашку, выхватил из ящика бутылку «Невского» и с характерным чпоком откупорил бутылку. С мимолетным сожалением, что пиво не холодное, байкер, запрокинув голову, залпом осушил половину. Мгновенно ощутив легкость в теле и голове, Дима уселся обратно на диван, поставив бутылку у ног, и снова взялся за гитару. Руки сами стали играть песню, уже несколько минут вертевшуюся у мужчины в голове.Ключ тебе верну, И двери не открыться. Мне в свою страну. Ты знаешь, я пришел проститься. Проститься. Это только дым, и в нем нам не укрыться. Пачка на двоих, И по вискам стучит «проститься», «проститься»… Ну, ладно, пока. Мне в облака. Я знаю о том, Что будет потом После дождя… Алою водой на кухне не напиться. Я дышал тобой, Но, знаешь, нам пора проститься, проститься. Солнце, отпусти меня! [Kit-i — «После дождя»]
«Ну и дерьмовый же текст! Какого черта меня вообще сейчас прет на эту песню?» Выдув оставшееся в стеклянной бутылке пиво, Дима с грохотом пнул ее от себя, словно футбольный мяч. «А когда-то у меня были успехи в баскетболе… Подающий надежды Димка Волков — это было еще в прошлой жизни. До того, как я понял, как протух этот мир, и я не хочу быть его пассажиром… Вот видишь, детка, без тебя снова разваливаюсь на части… Черт, что на меня нашло тогда?! Надо было брать тебя тепленькой, когда ты сама этого хотела, и оставить все «пунктики» на потом! А я… я повел себя, как кретин». Вдруг, шикнув на свои вязкие от выпивки мысли, байкер повернул голову вправо в сторону двери, откуда услышал едва слышное женское пение.