Полет Феникса: Деймон

Остановились в небе, Тают кометы, мне бы Раствориться в тебе до конца. И я забываю, кто ты. Все эти звуки, ноты Остаются тобой для меня… И это огонь и воздух Нас превращают в грозы, Но я чувствую только тебя. И никого нет кроме, Нежные звуки грома, Чтобы спрятать тебя от дождя. Нам остается лишь один день И остается одна ночь. Помни, что я выбрал тебя сам, Я сохраню тебя от всех, но Только не забывай — я живу для тебя. Чтобы каждая ночь уносила туда, Где разреженный воздух плавил сердца. Дотянувшись до неба, горели до тла. Stigmata — «Не забывай»

      Хотелось сполна насладиться этими ощущением ее рук в волосах. Этих ни с чем не сравнимых пальчиков, рассеянно теребящих тугие корни темно-каштановой шевелюры, что покоилась на Дашиных ногах. Совсем скоро это наверняка будет мучительно недосягаемым. Прикрыв глаза, Дима отложил огрызок яблока на блюдце рядом с кружками допитого имбирного чая на прикроватной тумбе.       Тихо. Только кот громко мурчит, устроившись на противоположном краю кровати на безопасном расстоянии от байкера. Изредка шелестят страницы конспекта в руках Даши. Время от времени девушка комментирует прочитанное и мужчина подхватывает — иногда с шуткой, иногда всерьез. И все кажется так органично…       Но не дает покоя отложенная на соседнюю полку мысль, что в нескольких километрах отсюда в теле нелюбимой женщины созревает плод их токсичной страсти. Вернее ее последнего издыхания. Дима не тешил себя мыслью, что это может быть не его ребенок, хоть и собирался обо всем допытаться у Лизы. Но сейчас он был к этому не готов: ни физически, ни морально. А уютное присутствие Дарси давало иллюзию того, что все хорошо, все так же, как и было. Но бочка меда уже отравлена дегтем, и мужчина сознавал, что не может позволить себе просто продолжать отравлять этот мед. Несмотря на неопределенность, Дима мысленно прощался: с этим покоем и негой, лежа на ногах любимой девушки, с ее благосклонностью и теплотой в глазах, с возможностью прикоснуться и увидеть в ответ умиротворение на ее лице.       Почувствовав, что засыпает, Дима заставил себя подняться и увидел, что Даша тоже куняет над тетрадкой, умудряясь держать ее стоя на животе.       — Даш, — негромко позвал подругу байкер, положив ладонь ей на лицо. Та резко подняла голову, распахнув глаза и, отложив конспект в сторону, протерла пальцами заспанные глаза.       — Иди в душ, дружок, и ложись спать, — заботливо напутствовал Дима, ласково гладя девушку по голове. — Тебе хватит на сегодня.       — Ты точно не останешься? — с надеждой в голосе спросила Даша, спуская ноги на пол.       — Не сегодня, детка. Тебе надо выспаться.       — Да, ты уже говорил, — печально вздохнула девушка, не желая даже краткосрочной разлуки с любимым. — Тебе тоже надо, но ты ведь не домой поедешь… а к Калленбергам?       Даша подняла проницательный взгляд на молодого человека, и Дима понял, что она интуитивно определила его траекторию еще прежде него самого, не сознавая причины. Да, видимо, так он и сделает.       — Иначе куда тебе спешить на ночь глядя? — с понимающей улыбкой опустила глаза девушка, поджав губы. — Либо к Денису, либо к Игнату. А к Игнату ты так поздно обычно не наведываешься.       — Натянув на лицо снисходительную улыбку, байкер подхватил Дашу за талию и помог подняться на ноги, дав напутственный шлепок по заднице. Пискнув, девушка заковыляла в сторону ванной комнаты.       Стянув с кровати голубое покрывало, Дима кинул на постель стеганое одеяло и сел в кресло, устало оперевшись на колени.       Тихо. Теперь уже слишком. И кот перестал мурчать, перебравшись на компьютерный стол и таращась исподлобья на своего соперника. Какое-то время Дима глядел на Филю, Филя глядел на него.       — Ну чего вылупился? — апатично обратился к животному байкер. — Береги ее, понял?       «От таких, как я».       Последнее говорить вслух мужчина не стал.       Когда в проходе вновь появилась Даша с полотенцем наперевес, басист резко усомнился в своем решении оставить ее сегодня. Бело-синяя льняная сорочка на бретельках почти что достигала колен, но при этом настолько показательно подчеркивала тугие полушария грудей и открывала шею, ключицы и плечи, что Дима сам не заметил, как сглотнул густую слюну, прельстившись подчеркнутой красотой юного женского тела, которое сутки назад (а казалось, что уже давно) стало байкеру роднее и ближе, чем его собственное. Слегка растрепанные каштановые локоны покорными змеями лежали на спине хозяйки, словно стараясь хоть немного прикрыть ее собой.       «Что на ней, черт подери! Откуда это на ней, и почему раньше не видел? Я же… Как мне теперь, мать вашу, уйти отсюда!»       Показательно не обращая внимания на вскочившего и окаменевшего на месте, словно под взглядом Медузы Горгоны, Диму, девушка преспокойно устроилась на постели поверх одеяла. Отвернувшись от мужчины к окну, она показательно задрала попку, с которой почти что сползла легкая ткань ночнушки.       Иронично фыркнув, байкер сел на край кровати и, уперевшись локтем в подушку, положил ладонь на распаренное в душе бедро девушки. Кровь под кожей забурлила, отравленная тестостероном, который принялся настойчиво требовать своего. Пальцы медленно скользнули по бархатной коже и опустились на постель. Это было невероятно тяжело, но Дима сделал это — поднял край одеяла и прикрыл сверкающие бедра подруги с без малого обнаженными ягодицами, усиленно стараясь не концентрироваться на мыслях о том, что мог бы сотворить с ней в этой позе.       «Стопудово трусики она не надела чисто случайно, — усмехнулся про себя Дима. — Черт, старик, зачем это все? Просто возьми ее. Она хочет тебя, ты же видишь… Нет, Дарси возненавидит меня, узнав, что пользовался ею, узнав все. Но это то, чего хочу сейчас больше всего на свете».       Опустившись к лицу Даши, мужчина практически коснулся губами ее ушка, держа однако руки при себе.       — Ты лучшая женщина, что я встречал, — обдал ее горячим дыханием байкер. — Но ты разочаруешься во мне.       На скулах девушки заиграли желваки, воздух с шумом заполнил ее легкие и резко высвободился с гневным вибрирующим «З-замолчи!»       Дарья порывисто обернулась к мужчине, скидывая с себя одеяло, что хоть как-то прикрывало ее ноги.       — Это уже мне решать! — зашипела девушка. — Или скажешь, что собираешься идти к ней?       Ее дикий взгляд на мгновение огорошил Диму, так что мужчина потерял дар речи. Смысл, который подруга вложила в свой отчаянный выпад, разбился о его сознание, словно стеклянная кувалда.       — Даш, — судорожно выдохнул ей в лицо байкер, почувствовав, как ослабел контроль. Пальцы гребнем впились в густую копну волос девушки, притягивая ее лицо к его. Сердце отчаянно сжалось, наполнившись страстной нежностью. — Дашенька… У меня нет никого, кроме тебя. Понимаешь, нет? Хочу касаться только тебя. Желаю трахать только тебя. Хочу заботиться о тебе. Познакомить, черт подери, с предками… Хочу быть только твоим подкаблучником.       Последнее выдавило у девушки несдержанную улыбку, на что Дима и расчитывал.       — Ты никогда не сможешь быть подкаблучником, — промолвила она, потупив глаза, и спрятала пол-лица в его широкую ладонь.       «Прежний я так бы себя и назвал».       — Разве что подкроссовником. — В оживших глазах Даши запрыгали озорные огоньки.       — Уже лучше, — кривовато ухмыльнулся байкер, не в силах вынырнуть из омута светло-карих глаз. Он знал, что, если не выберется сейчас, не сможет уйти сегодня. Они светились восхищением, желанием, мольбой.       — Люблю тебя… — едва слышно шепнул Дима, не отпуская лица подруги, которое спустя мгновение вытянулось от услышанного.       Он не мог отказать ей в этом поцелуе. Сладко-медовый аромат зубной пасты обдал лицо свежестью. Байкер услышал, как глубоко втянула воздух Даша, выдохнув с легким стоном. Проворные пальчики с черными ноготками шмыгнули за ворот его толстовки, другие же настойчиво направили свободную руку мужчины на ее обнаженное бедро.       Беспомощное всепоглощающее вожделение пеленой легло на мысли Димы. У него не было никаких отговорок, никаких разумных аргументов, почему ей не стоит целовать его, почему он недостоин этого. Не рассказав всего, он не мог рассказать ей ничего, не причинив боли. И поделать ничего не мог и не желал. Да и причины для этого уже не ощущалось. Одна лишь мысль, что он никогда не пожалеет ни об одной минуте, проведенной с Дашей: ни о глубокой страсти, ни о глупых спорах, ни об уединении вобнимку за просмотром фильма…       Девушка настолько уверенно и настойчиво стягивала с байкера одежду, что он все никак не мог сосредоточиться на губах подруги и ее дразняще-ускользающем теле, что окончательно далось ему в руки, только лишь стянув с Димы одежду.       Порывистая страсть мужчины иногда граничила с яростью и резкостью, которым он все больше давал волю, оттягивая голову девушки за корни волос, кусая ее шею и снова нежно целуя. Восторженная реакция подруги вводила байкера в сильнейшее иступление. Но даже Даша, что подставляла налитýю грудь под и без того находившие ее губы, теперь не могла заставить Диму забыть или проигнорировать контрацепцию, так что ему пришлось потянуться в карман за последним презервативом.       Байкер не желал думать, что это может быть в последний раз. И все же, красота Дашиного тела сзади, гибкого и податливого, выражение блаженства на дорогом лице и в каждом стоне, в каждом движении, — все это отпечаталось в долговременной памяти мужчины, как одни из важнейших воспоминаний. Что бы ни произошло потом, он не пожалеет об этом.