Fade away to the wicked world we left, And I become the dark of you. Say a prayer for the wounded heart within, As I become the dark of you. Let go. When all has come to life, We live, we breathe, we die. They call me to the light, Forever lost in time. With every dream we find We feed, we burn, we lie. The fall of humankind. The everlasting light. _______________ Исчезни в том порочном мире, который мы покинули, И я стану твоей тьмой. Произнеси молитву за раненое сердце внутри, Когда я стану твоей тьмой. Отпусти. Когда все ожило, Мы живем, мы дышим, мы умираем. Они зовут меня к свету, Навсегда потерянному во времени. С каждым сном, что нам приходит, Мы питаемся, мы горим, мы лжем. Падение человечества. Вечный свет. Breaking Benjamin — «The Dark of You»
Так холодно… Зима давно кончилась, а неестественный холод жестоко пробирал Дашу с ног до головы. Кругом стояли люди в черном, но девушка не видела их лиц — они были словно в тумане. Не было слышно ни ветра, ни шелеста свежей весенней листвы. Мысли в голове тоже непривычно молчали, покоряясь ужасающей действительности. Но Даша знала, что это лишь начало. Шок останется позади и уступит место горю: истерике, гневу и отчаянию, — и так, пока раненая душа не иссушит себя полностью и не смирится под гнетом времени и замыливающих взгляд будней. Боль, что физическая, что душевная, протекают одинаково. Вот только последнюю не уймешь обезболивающим, она отбирает желание жить дальше и не заживает до конца — всегда остается шрам. Гроб стали медленно опускать в вырытую яму. Лишь только он скрылся в могиле, Даша почувствовала реальность происходящего, и в груди будто что-то взорвалось, высвобождая таящуюся глубоко внутри боль. Придя в себя, девушка не сразу поняла, что кричит. Подушка едва ли заглушала душераздирающий вопль, сминаясь под длинными пальцами. С паникой на лице в спальню дочери порывисто ворвалась Анастасия. Женщина обеспокоенно опустилась на край кровати, засветила ночник и, развернув к себе Дашу за плечо, прижала к груди ее раскрасневшееся от слез лицо. Окончательно проснувшись, девушка едва нащупала грань между сном и явью. Уткнувшись в грудь матери, она тем не менее продолжала рыдать, но уже не столь отчаянно. — Ну наконец-то, — с некоторым облегчением вздохнула Анастасия, поглаживая дочь по слежавшимся растрепанным волосам. — Хоть какая-то реакция, а то почти неделю ходила, как привидение. — Поплачь, детка, поплачь — станет легче. Все будет хорошо — вот увидишь. Девушка нехотя закивала головой. — Я… Я его… — задыхаясь в истерике, бормотала Даша. — Не… не-навижу! — Я знаю, что ты его любишь, доченька моя милая, — укачивала ее словно ребенка, Анастасия. От последних слов матери девушка еще крепче вцепилась в её плечо, ища поддержки. — Но любовь обычно не приходит одна, моя милая; всегда с ней разочарования, боль, — это жизнь. Услышав настойчивый звонок в дверь, обе замерли. Поднявшись узнать, что за незваный гость посреди ночи, Анастасия вышла из спальни. Даша притихла. Из-за неторопливо открывшейся двери в комнату просунулась черноволосая голова Игната. Парень бросил озадаченный взгляд на слабо освещенный ночником женский силуэт. — Принцесса, ты меня напугала. — Проходи, Игнат, — кивнула молодому человеку Даша. Растрепанный, в хлопковых шортах и наскоро надетой футболке, парень явно только вскочил с постели. Сев в кресло напротив, он участливо наклонился к Даше, тщетно пытавшейся скрыть распухшее от слез лицо за занавеской волос. — Я вас оставлю, — тихо промолвила Анастасия. — Если что, зовите. Кинув контрольный взгляд на дочку, она мягко прикрыла за собой дверь. — Черт, прости, что разбудила, я совсем… — принялась за извинения Даша, но Игнат ее решительно прервал: — Без базара, сестра, я пришел поддержать, — для чего еще соседи? — Действительно… — Ты наконец хоть голос подала, а то я уже стал беспокоиться. — Мне… кошмар приснился, — низким осевшим голосом промолвила девушка и села по-турецки. — Такой… такой реалистичный, что я просто… — Так. — Поднявшись с кресла, Игнат опустился перед Дашей на корточки и нашел взглядом ее заплаканные глаза. — Дашка, а ну погляди на меня, — вкрадчиво произнес парень. Девушка несмело позволила себе на него взглянуть. В выразительно смотрящих на нее зеленых глазах бликами отражался свет ночника. В них читалась искренняя эмпатия и одновременно твердость. Даша невольно ухватилась за нее, как утопающий за соломинку. — Все будет окей, слышишь? Девушка судорожно закивала, стиснув зубы. — С ним все будет в порядке. Вновь кивание. — Он очнется. Обязательно, слышишь? — То, что ты говоришь с такой уверенностью, ничего не изменит, — грудным голосом проговорила Даша. — Значит, ты у нас пессимистка? — беззлобно изогнул брови Игнат. — Нет, реалистка, — упрямо возразила девушка, крепко сцепив вместе пальцы. — Я жду лучшего, но не исключаю и другой вариант. «Если очнется, я точно убью его. За то, что сбежал и пропал — и никто не знал, где он и что с ним. Пока не позвонила Саша… Её номер, видать, был у него последним в быстром наборе… Не представляю, как он уцелел в этой чертовой аварии… А Дей… Дима… Он ведь единственный, кто… Боги, почему он такой идиот?! Почему не дал проблеме улечься, чтобы дальше думать над её решением? Зачем сразу во все тяжкие? По словам врачей кровь только-только полностью очистилась от той дряни, которой он себя напичкал… Надо успокоиться. Он обязательно очнется. Он сильный. Он выкарабкается. Обязательно. А остальное поправимо. Почему нужно потерять близкого человека, чтобы осознать, что все, оказывается, поправимо?» Не найдя чем возразить, Игнат тихо и глубоко вздохнул, задумчиво отведя взгляд. — Давай сделаем так: завтра я отвезу тебя к Димке в больницу, — участливо предложил парень. — Хорошо? Умница. Ты его увидишь, увидишь, как он дышит, поговоришь с ним и облегчишь душу. Говорят, люди в коме чувствуют любимых рядом. Идет? Тогда договорились. Тяпни валерьяночки и засыпай — завтра мега-ответственный день. Зайду за тобой в… Во сколько зайти? — В три сможешь? — тихо спросила Даша. — Ништяк, будь на проводе, — оживленно отозвался Игнат, поднимаясь. — Все, просыхай. — Спасибо тебе большое, — наметила слабую улыбку девушка и встала проводить соседа.***
Игнат подвез Дашу в больницу, как и обещал. Девушка была тут уже не впервые за эту неделю. Обоих пропустили, но Игнат пока предупредительно остался в коридоре, пропустив Дашу в палату. Глубоко вздохнув, девушка мягко отворила дверь цвета светлого дерева и ступила внутрь. В нос ударил еще более сильный запах медикаментов, а размеренное пиканье аппаратуры, что отсчитывала пульс Димы, внушало здоровому человеку неутешительные мысли о том, как хрупка человеческая жизнь. «Ну разумеется, черт возьми, я вовремя!», — скрипнула зубами девушка увидев на стуле у больничной койки человека, которого хотела видеть в последнюю очередь. Откинувшись на спинку, Лиза глядела на подключенного к аппаратуре байкера ничего не выражающим взглядом. Руки ее, обхватив друг друга за локти, спокойно лежали, прикрывая небольшой холмик на животе. На вошедшую Дашу она никак не отреагировала, едва скосив взгляд в сторону. Не долго думая, последняя решила покинуть палату, но Лиза, не оборачиваясь, остановила ее. — Я уже ухожу. Молодая женщина тут же поднялась, прихватила сумочку и, не оборачиваясь, подошла к двери. — Кстати, ты смотрела видео с участием Димы? Которое он снял в последнюю ночь на телефон. Нет? Даша не ответила. Ей было все равно, что говорила эта женщина. Девушка смотрела на лежащего без сознания человека, которого любила, что бы он ни сделал. Вместе они, или уже нет, он оставался ей дорог, и ничто не могло этого изменить. — Видимо, нет, раз продолжаешь к нему ходить, — сделала для себя вывод Лиза, наслаждаясь каменным лицом Даши. Тут в её голосе прозвучало нечто похожее на сочувствие: — Милая, к мужчинам нельзя так привязываться. Мы, женщины, когда любим, готовы отдать им себя без остатка, но позволять себе так любить — нельзя! Они никогда не ценят такого отношения. Даже если любит, ты вряд ли узнаешь, кого он насаживает себе на член, пока ты ждешь его дома на ужин в красивом белье! — Я навещаю Диму, потому что с ним произошел несчастный случай, — так же, как и ты, — спокойно произнесла Даша, глядя впереди себя. — Убирайся, — тихо перебила она Лизу, не давая вставить больше ни слова. Кривовато улыбнувшись, та оценивающе окинула девушку сочувствующим взглядом и с показным достоинством покинула палату.