***
Днём Ренджун внезапно решает, что ему позарез необходимо выпить шоколадного молока из магазина на окраине. — Да схожу я с тобой, — говорит Чэнлэ, устроившийся в кровати Джено. Он толкает Ренджуна в бедро, когда тот снова начинает ныть. — Ни за что. Через час на катке начинается представление, и мы с Марком точно идём туда, — Донхёка, как обычно, не интересует то, чем хотят заняться остальные. И уж точно его не интересует мнение старшего. Марк даже рот не успел открыть, а за него всё уже решили. — Чэнлэ скупит полмагазина, если они пойдут вдвоём, — Марк поднимает глаза от своей книжки и поправляет упавшие с переносицы очки. Он так и не лёг спать после завтрака, ссылаясь на то, что после пары часов отдыха будет чувствовать себя ещё хуже. — Не полмагазина, дорогой, — Донхёк закатывает глаза, будто ему приходится объяснять самые очевидные вещи на свете. — Он просто купит магазин. Чэнлэ ухмыляется, продолжая нажимать на кнопки пульта в поисках понравившегося мультфильма. — Слушайте, я серьёзно. У меня упал сахар в крови, я чувствую. И если мы не пойдём мне за шоколадным молоком, я могу умереть! — эту историю они слушают с того момента, как после завтрака завалились в номер к Джено, чтобы передохнуть перед катанием на склоне. Джемин и Джисон ушли, не съев и половины со своего подноса, ссылаясь на дела в городе. Джено так и не решился сказать друиду, что хочет прийти к нему сегодня. Или пригласить к себе. Или сделать хоть что-то, кроме тоскливого взгляда в удаляющуюся спину. Ли закидывает все конечности на Донхёка и с силой сжимает в объятьях, пытаясь заставить его замолчать хотя бы на пару минут. Он, сонный, разморенный теплом и уставший после ночных эмоциональных горок, совсем не хочет идти куда-то, тем более на другой конец города. — Джено пойдёт с вами. Он всё равно не очень-то хотел на каток. Донхёк пытается спровадить их куда подальше и провести время с Марком. Слишком очевидно. Джено тычет ему пальцем под рёбра и получает громкий болезненный стон прямо в ухо. — Хорошо. Выйдем все вместе, и мы займём места на площади. До магазина минут двадцать пешком, успеете прийти к середине, — Марк быстро находит компромисс, который устраивает всех. Парни замолкают, и Джено закрывает глаза, прижимаясь к Донхёку, пытаясь впитать в себя его тепло. Когда длинные пальцы начинают мягко массировать кожу его головы, он засыпает, надеясь, что через полчаса им не придётся идти вообще никуда.***
Девушка за прилавком отчаянно пытается привлечь внимание Ренджуна хоть чем-нибудь. Юна, если верить бейджу с правой стороны груди, мило хлопает ресницами, предлагает пробить пакет и долго рассказывает про фирменное мороженое, продающееся только в их магазине. Джено скучающе смотрит на этот цирк до тех пор, пока девушка не предпринимает решительные меры. — Вы уже были в местной чайной лавке? — спрашивает она, заправляя прядь волос за ухо. Джено даже не пытается скрыть озорную улыбку, расплывшуюся на лице, и тактично уходит, оставив парочку наедине. Она пытается зря, но, возможно, это поможет Ренджуну отвлечься и расслабиться. Может, его навыки флирта немного выросли за эту неделю? Нахмуренный Чэнлэ стоит напротив шоколадок и держит в руках две молочные плитки, пытаясь определиться. — Почему так долго думаешь? Просто возьми обе, съедим в любом случае, — говорит Джено, окидывая его взглядом. Чэнлэ в своей жёлтой шапке напоминает растерянного цыплёнка, впервые попавшего в большой пугающий мир. Его чёрная куртка расстёгнута до середины, а рукав с одной стороны задран почти до локтя. Джено замечает странную нитку с чёрным камнем, припоминая, что видел похожую у Джемина вчера. — Что это такое? — спрашивает Джено, хватая чужое запястье. Ниткой оказывается тонкий серебряный браслет, скрепляющийся не обычной застёжкой, а фигуркой в виде листика, украшенного россыпью чёрных камней разной длины и формы. Явно сделано вручную, и Джено не видел его, пока они ехали сюда. — Это подарок, — Джено поднимает взгляд и видит, как отчаянно краснеют чужие щёки, — верный признак того, что Чэнлэ не хочет говорить об этом, но растреплет каждую деталь, если надавить сильнее. — Подарок? Чэнлэ выдёргивает руку и опускает рукав вниз, отворачиваясь в сторону стенда с шоколадом. — Это сделал Джисон. Джено удивлённо вскидывает брови. — Когда это вы успели дойти до стадии подарков друг другу? — Чэнлэ пихает его в бок и выбирает шоколадку с изюмом и орехами. — Эй, лучше возьми простую. Донхёк ненавидит изюм! — Это не вам, — коротко отрезает Чэнлэ, кидает Джено свою милую улыбочку, за которой на самом деле скрывается предупреждение «перестань задавать вопросы», и легко идёт в сторону кассы. "Какого чёрта?" Джено ещё минуту смотрит другу вслед, моргает несколько раз и хмурится, поджимая губы. Джисон не вызывает у него доверия. Его взгляды, рассказанные легенды и дружба с друидом — всё кажется слишком подозрительным. Луна убывает, и силы в Джено с каждым днём становится меньше: сейчас он с трудом различает запахи, слух не такой резкий, а зрение упало до нормального, человеческого. Джено зависим от бледного небесного диска, и, когда на небе остаётся кривая полоска месяца, магия покидает его, показывает, кем бы он был, не будь на нём проклятья. Джисон — обычный человек. Неделю назад, когда они только приехали сюда, от него пахло хвоей, гелем для душа, антисептиком для рук, дезодорантом и ещё сотней ароматов, которые оставили на нём постояльцы. Донхёк не почувствовал в нём магии, а Чэнлэ ни разу не заикнулся о каких-то способностях у администратора. Возможно, Джено просто накрутил себя и изделие ювелирных украшений — хобби, в котором Джисон выражает себя. В конце концов, он подросток, живущий в горах. Никакой цивилизации, никаких вечеринок и пьянок. Конечно, он будет гораздо умнее и взрослее своих сверстников, обитающих на пару тысяч метров ниже. Когда Джено подходит к кассе, Ренджун неловко принимает номер, записанный на бумажке, из чужих рук. Чэнлэ стоит чуть дальше, впервые в жизни купив в магазине полном еды только одну шоколадку с изюмом. И в целом всё выглядит совершенно обыденно, кроме жуткой чёрной лисицы за окном, которая готовится напасть на туристку, идущую к магазину. — Там лиса! — Джено без раздумий бросается вперёд одновременно с животным. Девушка, из которой хищница решила сделать себе ужин, испуганно кричит, пытаясь ногой отпихнуть лисицу, вцепившуюся в её штанину. Джено оглядывается вокруг: ни одной палки, огнетушителя или чего-то длинного, чтобы спихнуть рычащий комок шерсти. Тем временем острые зубы впиваются в мягкую плоть, и на секунду после пронзительного крика жертвы Джено встречается взглядом с лисой. Остекленевшие, безумные глаза, капающие из пасти слюни, похожие на пену, и облезлая шерсть. В пустом взгляде – поразительная безнадёжность, отчаянье. Она не хочет умирать и делает всё это, нуждаясь в помощи, заботе. Одинокая, потерянная. Ренджун реагирует куда быстрее. Он вылетает из магазина и, размахивая длинной шваброй, быстро идёт к месту нападения. Лиса, услышав чужой крик, испуганно срывается с места в сторону леса. Длинный хвост скрывается за сугробами, и опешивший от этой картины Джено приходит в себя. Он медленно переводит взгляд на Ренджуна, подозрительно склонившегося над пострадавшей. Дела плохи. Джено подскакивает с места и медленно обходит друга, спеша к скулящей от боли туристке. Ренджун не двигается, когда Ли опускается рядом. Его взгляд направлен на багровые капли, рассыпавшиеся по снегу изощрённой картиной. — Ренджун, — пытается он, падая на колени перед незнакомкой. Та цепляется за руку Джено и плачет, прося о помощи. Медлить нельзя. — Ренджун, нужно вызвать врачей. Его слова остаются без ответа. Джено вглядывается в чужое лицо, пытаясь понять, насколько сейчас будет опасно поднять девушку на руки. Бледность Ренджуна всегда была его отличительной чертой. В компании смуглых людей он выделяется, завораживает своей аристократичной красотой. Тёмные волосы и брови, алые горящие губы, идеально ровная осанка — всё в нём кричит о родстве с магическими существами. Люди оборачиваются, когда он проходит мимо, тянутся к нему, пытаются подружиться, сами плывут в руки опасного хищника, обращая внимание лишь на внешнее благородство. Джено видит куда больше. Глаза Ренджуна налиты кровью. Раздувшиеся вены на шее не скрыты шарфом, и Ли легко может проследить их синий контур. Крылья носа жадно раскрываются, втягивая в лёгкие манящий запах, а черты лица становятся резкими, неприятными. Обычно круглое маленькое лицо пугает остротой скул и напряжённой челюстью. — Я вызвал скорую, — звонкий голос Чэнлэ немного успокаивает Джено. Вдвоём они смогут вернуть Ренджуна к ним. — Не дай ему пойти за мной, — осторожно произносит Джено, поднимая обмякшее тело на руки и бросая обеспокоенный взгляд на полукровку. Ренджун облизывает губы и зачарованно следит, как капает на снег кровь. Джено боится за него. Взгляд Ренджуна сейчас такой же безумный и потерянный, какой он видел буквально пару минут назад у чёрной лисицы. — Я справлюсь, иди, промой рану, — на лице Чэнлэ нет привычной полуулыбки. Он подходит ближе и мягко кладёт руку на плечо друга, разворачивая его к себе. — Эй, Джунни, посмотри на меня. Джено не хочет их оставлять, но, если не промыть рану, девушка умрёт, поэтому он спешит к магазину, на ходу пытаясь успокоить перенервничавшую продавщицу. — В туалете есть раковина? — дождавшись кивка, он следует в указанном направлении. — Мне нужен бинт или чистая тряпка, если есть — перекись водорода, йод – что угодно, чтобы обработать рану. Юна уносится прочь, а Джено ловко разрывает штанину на тонкой ноге, бросая последний взгляд на происходящее за окном. Ренджун едва заметно кивает, слушая чужие слова, и сердце Джено немного успокаивается. Сейчас самое важное — оказать первую помощь тому, кто в ней нуждается.***
Только когда врачи на носилках уносят успокоившуюся девушку, слёзно благодарящую Джено за спасение, Ли понимает, что Ренджун и Чэнлэ так и не вернулись с улицы. Он испуганно выбегает за дверь, оглядывается по сторонам, но внимание привлекает только оставшаяся на дорожке кровь. Магазин, полюбившийся Ренджуну из-за шоколадного молока, находится на самом краю города. Дальше по дороге – только частные дома, которые они видели, когда в первый раз пересекли черту Снежной Ночи. Джено панически оглядывается, и у кромки леса, там, куда убежала бешеная лисица, он замечает жёлтое пятно. В горле всё сжимается, он не может нормально вдохнуть, но на трясущихся ногах добегает до места, где лежит пёстрая шапка Чэнлэ. — Нет, нет, нет… — Джено всматривается в чащу, но кроме снега и хвои не видит ничего. Он срывается с места и бежит вперёд, замечая уходящие далеко в чащу следы, оставленные двумя людьми. Ренджун прекрасно себя контролирует, и кровь Чэнлэ точно не вызовет у него интерес. Проблема не в этом. Он хищник, который во время охоты делит всех на добычу и соперников. И если Чэнлэ не смог подобрать правильных слов… Джено задыхается. От слабости в ногах он начинает нервничать ещё больше, и слёзы наворачиваются на глаза, когда ботинки цепляются за красный шарф Ренджуна, наполовину засыпанный снегом. Вокруг ни души. Лес замер, и громкое дыхание Джено — единственный звук, отражающийся от белоснежной равнины и мощных елей. Сердце грохочет в ушах, и от собственной беспомощности, сковывающей, удушающей, Ли падает на колени, пуская панику в сознание. Они семья. Ренджун не может так просто поддаться своей сущности. Не может же? Он сильнее их всех. Джено прижимает замёрзшие пальцы к лицу и с силой трёт глаза. — Всё в порядке, просто успокойся. Его колотит изнутри, движения нервные, острые, словно он не контролирует тело. Холодный пот катится по спине, и Джено судорожно выдыхает, сжимая веки. — Соберись, боже, — шипит он и заставляет себя подняться на ноги. Джено несколько минут просто дышит, считает цифры, пытается игнорировать шум в ушах. Когда становится легче, оглядывается, пытаясь найти следы друзей, и делает несколько шагов в разные стороны. Среди деревьев, там, где сугробы достают почти до колена, он находит тяжёлые широкие шаги. В груди всё обрывается, и Ли спешит вперёд, чувствуя, как потеет спина и тяжелеют мышцы. Тело будто свинцом налилось, но он продолжает идти через ветки, получая порезы и удары. Минут через пять он выходит на ровное поле. Снега тут еще больше, но следы уводят к левому краю. Джено устал, но продолжает двигаться, разгоняя кровь по окоченевшим мышцам. Об этой стороне жизни оборотней почему-то всегда умалчивают. В легендах их описывают как сильных воинов, не знающих усталости, распознающих звуки на сотни километров вперёд, чувствующих запахи с точностью до вторичных нот. Возможно, такие чудесные существа и жили пару десятков лет назад, но их гены слабеют, и теперь волки подвержены влиянию цикла куда сильнее, чем их предки. В двадцать первом веке Джено задыхается от долгих прогулок, его мышцы слабеют после полнолуния и на нагрузки тело реагирует куда быстрее. Потому что оборотень — не только сумасшедшее животное, любящее сырое мясо. Оборотень также наполовину человек. Лунное дитя, проклятое в прошлом и вынужденное мириться с двумя разными сущностями. — Ренджун! — кричит он изо всех сил, вслушиваясь в эхо. — Чэнлэ! Кроме воя ветра, он не слышит ничего. Джено с трудом поднимается, стараясь наступать в точности на следы, оставленные друзьями, и идёт дальше, крича через каждые десять шагов. Когда небо начинает покрываться яркими закатными пятнами, Джено различает на горизонте край оврага. — Чэнлэ! — снова кричит он, уже не особо надеясь на ответ. — Джено! — крик раздаётся впереди, и Ли, обрадованный ответом, пытается бежать вперёд. Снега под ногами становится меньше, но покрытая коркой льда одежда мешает ему. Тело окоченело, однако Джено всё равно подползает к краю, несмотря на вялость и упадок сил. Ли смотрит вниз, замечая сжавшуюся фигурку Чэнлэ и глубокий длинный след рядом, тянущийся далеко в глубину. — Джено! — Чэнлэ напуган до ужаса. Его щёки красные, обветренные, волосы, выбившиеся из-под капюшона, напоминают сосульки, острыми пиками свисая со лба, но он жив, и у Джено от радости подкашиваются коленки. Он понимает, что падает, только когда под куртку забивается целый сугроб, а Чэнлэ испуганно вопит, широко распахивая глаза. Джено пытается за что-то ухватиться, но его пальцы давно окоченели, и он не может их согнуть при всём желании. Его пару раз переворачивает, и в следующий миг он на полной скорости врезается в Чэнлэ, бессознательно хватаясь за его ноги. Вместо того, чтобы остановить падение, Джено валит обоих, утаскивая их вниз. Сильный удар в спину, а после – запутавшийся в собственных конечностях Чэнлэ, с писком влетающий в его грудь. В глазах темнеет от боли, и Джено пытается сморгнуть чёрные пятна, но взгляд упорно отказывается фокусироваться хоть на чём-то. Фигура Ренджуна, спешащего к ним через сугробы, — последнее, что он успевает различить, прежде чем сознание покидает его.***
— Джено, — чужой напуганный голос помогает ему открыть глаза. Ренджун растрёпанный, в порванной куртке, с покрасневшим носом, и сначала Ли даже не понимает, что случилось. — Что?.. — Помоги мне привести Чэнлэ в чувство. Джено с трудом садится, оглядывая широкий, тянущийся от их тел след на склоне. Вверх ползти минут двадцать, не меньше, но он не уверен, что сможет хотя бы идти, что уж говорить о сильных физических нагрузках. — Джено, — Ренджун снова зовёт его. Мертвенно-бледный Чэнлэ с постепенно синеющими губами вынуждает его начать двигаться. — Чэнлэ, — он подползает к другу и сразу же прикладывает пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. Сердце бьётся громко, сильно, и Джено переворачивает его на спину, расстёгивая куртку. — Приподними ему ноги, — Ренджун тут же меняет положение, поднимая вверх тяжёлые ботинки. — Чэнлэ, — Джено легко хлопает по чужим щекам, но реакции не следует. Ли набирает в ладонь горсть снега и резко прикладывает пальцы ко лбу, щекам, продолжая звать Чэнлэ до тех пор, пока тот не очухивается с громким вдохом. Джено падает на спину и зарывается пальцами в волосы, закрывая глаза и пуская воздух глубоко в лёгкие. Его сердце громко стучит в ушах, а на лицо ложатся мелкие хлопья снега, медленно опускающиеся к земле сквозь ветки. Они в заднице, и Джено всего лишь нужна минута, чтобы понять, как действовать дальше.***
— Нам нужно идти, давайте. Скоро стемнеет, и стоит, по крайней мере, найти место, где мы сможем разжечь костёр. Они сделали привал пять минут назад, и если Чэнлэ с Ренджуном чувствуют в себе силы, чтобы продолжить путь, то Джено, получивший два сильных удара, не может даже подняться. Его раны затянутся, но для этого нужно чуть больше времени, чем в полнолуние. — Вставай, Джено. Ты слишком тяжелый, чтобы мы тебя тащили, — Чэнлэ подаёт ему руку и хватает под рукав, мудро не позволяя полностью облокотиться, но создавая иллюзию поддержки. Ренджун идёт впереди, и напряженные плечи — единственное, что выдаёт его состояние. Он боится. Постоянно оглядывается на Джено, внимательно прислушивается к дыханию Чэнлэ и объявляет о привалах каждые пятнадцать минут. Сумерки плавно легли на кроны елей и укрыли чащу полумраком, позволяя им продолжать идти в последних лучах солнца. Скорее всего, их уже ищут, но Донхёк мог так увлечься своим свиданием с Марком, что есть вариант, в котором их пропажу не заметят до позднего вечера. Ночь в лесу. Будь Джено волком, в этом не было бы никакой проблемы: в пик фазы, когда луна не сходит с неба, он не возвращается к человеческому обличию и живёт как животное, изредка пересекаясь с другими оборотнями. Но сейчас он человек. И его кровь — сладкая приманка для хищников, населяющих горы. — Это пещера? — шепчет Чэнлэ, замирая. Джено прослеживает его взгляд и замечает длинный туннель впереди, аккуратно укрытый снегом по краям. Огромная чёрная дыра в горе, возможно, их единственный шанс переждать ночь. Безумный вариант того, где они смогут укрыться от холода. Какое-то время они стоят в тишине. — Плохая идея, — хрипло говорит Джено. — Там может кто-то быть. — У нас нет выбора. Становится холодно, а впереди нет ничего, отдалённо напоминающего хотя бы дорогу, — Ренджун решительно делает шаг вперёд, но Джено не даёт ему пойти. — Это опасно, — он шипит, пытаясь донести свою мысль, но друг выдёргивает свою руку. В его глазах уверенность в собственной правоте и никакого страха. — Мои раны быстро затянутся, если там действительно кто-то есть. Ренджун шагает дальше и на входе в пещеру останавливается, прислушиваясь к звукам. Спустя минуту он пропадает из вида в чёрном проеме, ведущем неизвестно куда. — Это всё из-за меня, — тихо говорит Чэнлэ за спиной Джено, вынуждая того обернуться. — Что? Чэнлэ отстранённо смотрит вдаль, обхватив себя руками и переминаясь с ноги на ногу. — Эта лиса была тёмной, Джено. Она позвала меня за собой. У Джено кровь стынет в жилах, но он не успевает спросить ещё что-либо: Ренджун зовёт их к себе, сообщая, что внутри никого нет.***
Иногда Донхёк курит, и это то, что прямо сейчас спасает их от холода в тёмной пещере среди леса. Во внутреннем кармане его куртки, которую Джено надел сегодня днём из вредности, как обычно, лежит пачка сигарет, а внутри – милая розовая зажигалка с сердечками. Судьба на их стороне, и Джено трясущимися пальцами поджигает тонкие бумажные полоски, ещё пять минут назад представляющие собой номер девушки из магазина. Кусочки пуха, которые они вытащили из порванной куртки Ренджуна, загораются куда охотнее, и общими усилиями у них получается сделать что-то похожее на трут, дабы костёр разгорелся. Палки пришлось ломать голыми руками, из-за чего ладони Джено теперь покрыты мелкой сеткой трещинок и царапин. Горит сносно, но через час им придётся снова искать дрова, а сделать это в кромешной тьме будет непросто. — Пойду соберу ещё веток, — Чэнлэ всё ещё отстранённый, и ему явно нужно время наедине с собой, поэтому Джено сжимает кулаки, прося его быть осторожнее. — Не отходи больше, чем на десять шагов, Чэнлэ, — Ренджун молча провожает парня взглядом, а потом устало вздыхает, уставившись в костёр. — Ты как? — Джено двигается к нему ближе, пытаясь увидеть в лице какие-либо изменения, но Ренджун такой же, каким был до этого происшествия. Никаких красных глаз, острых клыков и безумия. Абсолютно спокойное лицо, не проявляющее ярких эмоций. — Он напугал меня, — парень опускает голос до шёпота. — Он что-то говорил мне, а потом вдруг замолчал, уставившись в лес, и буквально побежал туда. Не отзывался, а когда я пытался его остановить… Ренджун растерянно смотрит в глаза Джено. — Его глаза были чёрными. Мне кажется, что Джемин был прав, и магия в скором времени выйдет из-под контроля. Воспоминания из младших классов давно стёрлись под влиянием минувших лет, новых эмоций и кучи важных событий, случившихся во время становления его личности. Джено помнит только отрывки, вроде пряной каши, которую им давали несколько раз в неделю. Помнит строгий голос мамы, когда её впервые вызвали в школу, после того как Джено подрался со своим злейшим врагом из-за цветного мелка, а ещё помнит, как Чэнлэ, одержимый демоном, пытался задушить двух обидчиков Ренджуна. Им было по десять лет. — Он ненавидит себя из-за того, что случилось в школе, — Ренджун поджимает ноги к груди, задумчиво ковыряя тлеющие угли длинной палкой. — Но ему давно пора отпустить прошлое. Он может слететь с катушек и убить кого-нибудь. Джено поджимает губы, не веря в то, что Ренджун действительно сказал это. — Ты сейчас ведёшь себя как мудак. — Я всего лишь говорю, что вам опасно находиться рядом с ним. Это преступление? — Джено чувствует, как кровь приливает к его щекам. — Да-к, может, нам стоит перестать с ним общаться и отправить домой? — Джено выплёвывает эти слова, замечая, как вздрагивает от них полукровка. — Чэнлэ часть нашей семьи. Единственный, кто встал на твою защиту, когда каждый в этой дурацкой школе считал тебя психом и ненавидел за твоё родство с вампирами. Как жаль, что ты забыл о том, что вина за тот день лежит не только на Чэнлэ, но и на тебе. Джено вскакивает с земли и быстро идёт на выход, не желая оставаться с Ренджуном в одном помещении. Ярость бежит по его крови, и даже холод не помогает взять эмоции под контроль. С момента их знакомства прошло больше десяти лет. Они все выросли, стали умнее, но эгоистичность в Ренджуне никуда не делась. Он всегда рассчитывает только на себя. На первый взгляд полукровка рядом с ними: отпускает саркастичные шутки, язвит и канючит, когда что-то идёт не по его плану, слушает чужие проблемы и даёт советы, рассказывает о своей работе. Они друзья, но, кажется, только на словах. Ренджун никогда не сможет подпустить их ближе, не позволит копаться у него в душе. Самым худшим было то, что они узнали о смерти его матери только через год после трагедии. От его отца, не от Ренджуна. И вроде бы это не должно так сильно злить Джено. Все они умрут: Джено уйдёт чуть позже, Марк и Донхёк проживут свои земные года, а судьбу Чэнлэ вообще нельзя предугадать. Он подавляет силу слишком долго, и никто не знает, как отразится такое избегание на отведённой ему жизни. Ренджун, очевидно, до дрожи боится остаться один. И каждый из них это понимает. Его отец, чистокровный вампир, будет рядом всегда, до самого последнего вздоха, сорвавшегося с губ единственного ребёнка, но это немного другое. Родители делают детей сильными, окружают любовью и заботой, помогают сделать первые шаги. И этой лаской вполне можно насытиться, но друзья — та опора, которая с возрастом требуется каждому человеку, ввязавшемуся в межличностные отношения. Отец Ренджуна никогда не смог бы заступиться за него в школе, как это сделал маленький тощий Чэнлэ, с трудом связывающий слова в разумные предложения. Каждый из них без раздумий умер бы за другого, но Ренджун, кажется, совершенно в это не верит, напуганный собственными мыслями и бесконечно долгой жизнью. У него впереди ещё сотни преданных, верных друзей, по-своему прекрасных и непохожих. Каждый из них оставит на нём отпечаток, сформирует его сознание, сделает цельным. Бессмертие — далеко не подарок, но вампиры уживаются с ним, видят, как умирают их близкие, как стареют друзья, но не отталкивают других из страха, словно те не были рядом на протяжении многих лет. Почему же Ренджун не может смириться со своей сущностью, как делали это сотни полукровок до него? Чэнлэ останавливается напротив, удивлённо приподнимая брови. — Со мной всё хорошо, не обязательно было проверять, — парень закатывает глаза, обходя Джено по дуге. В его руках куча веток, и Ли хватается за край куртки, вынуждая Чэнлэ остановиться. — Пожалуйста, давай разберёмся с этим вместе, когда будем дома. Так больше не может продолжаться, Чэнлэ. Она убьёт тебя. Объяснять, что Джено имеет в виду, не требуется. Чэнлэ напрягается, и печальный взгляд через плечо говорит громче любых слов. — Тогда так тому и быть, потому что я ни за что не буду использовать свою силу. Он скрывается в пещере – и вокруг становится ужасно тихо. Снег продолжает медленно оседать на землю, словно пепел, разлетевшийся в воздухе, а морозный ветер покалывает щёки, напоминая, что сейчас он остался один, без своего волка и его высокой температуры тела. Ренджун в воспоминаниях громко хохочет, когда одиннадцатилетний Джено падает в лужу, пытаясь поймать крохотную лягушку. Чэнлэ плачет, но прижимается к груди после первого обращения в четырнадцать, когда тело Ли отказывалось возвращаться в свою истинную сущность. В какой момент крепкие нити, связывающие их между собой, делающие одной семьёй, надорвались? Когда они стали такими далёкими и чужими? Джено собирается вернуться в пещеру, чтобы отогреть хотя бы одеревеневшие пальцы, но в последний момент замечает между деревьями яркий свет, быстро приближающийся к нему. Сначала огонёк один, почти не различимый, но статичный, и Джено трёт глаза, боясь, что это какой-то обман зрения. Но свет разделяется на три части, и все они движутся в его сторону. Шум двигателя появляется чуть позже, когда Ли полностью концентрируется на происходящем и наконец всё осознаёт Джено выходит из-за деревьев и с удивлением понимает, что это три снегохода, и стоит им поймать в свет фар человека, как рёв моторов затихает и техника тормозит, слегка присыпав ноги Ли снегом. Один из водителей спрыгивает на землю и с разбега влетает в грудь Джено, крепко прижимая его к себе. — Чёрт возьми, Джено, я готов убить вас троих прямо сейчас, — голос Марка глухой, едва различимый из-за шлема, но Джено радостно всхлипывает, улыбается и обнимает старшего в ответ, носом прижимаясь к его плечу. — Как ты вообще нашёл нас? — Джено обеспокоенно отстраняется и смотрит на две фигуры, также спрыгнувшие со снегоходов. — Джемин нашёл нас на представлении, сказал, что с вами что-то случилось. Я чудом смог уговорить Донхёка остаться в отеле на случай, если вы вернётесь. — Джемин? — удивлённо переспрашивает Ли. — Привет, — друид снимает шлем и дружелюбно растягивает губы в улыбке. На фоне дутого костюма его голова выглядит совсем маленькой, и в сердце Джено приятно покалывает, тянет при виде растрёпанных волос, следов от очков на лице и покрасневших щёк. Джисон тем временем бросает шлем прямо на землю и, не останавливаясь, идёт в пещеру, не сказав Джено и слова. — Прости его манеры, — говорит Джемин, смотря другу в спину. — Он боялся, что лисица укусила Чэнлэ, и не мог взять себя в руки всю дорогу сюда. Даже когда я сказал, что он здоров. Так что пусть сам убедится, что его ненаглядный в порядке. — Ренджун тоже там? — спрашивает Марк. — Уже здесь, — Джено вздрагивает. Вся радость, бурлящая в нём от приезда друзей, вмиг испаряется. Они оказались тут, потому что сила Чэнлэ медленно убивает его, а Ренджун, из года в год пытающийся оградить себя от всех вокруг, в который раз напомнил, что не считает их дружбу чем-то ценным. — У тебя лицо как у грустного щенка, — говорит Джемин, внезапно оказавшийся прямо напротив. Он поднимает свою руку, забавно шурша костюмом, и аккуратно кладёт её на щёку Джено, кончиками пальцев прикасаясь к замёрзшим ушам. Тяжесть в груди никуда не пропадает, но душа цветёт, распускается благодаря подаренному теплу, и Ли смущённо поворачивает голову, оставляет на ладони мажущий след губами, полной грудью вдыхая запах трав и цветов. Джемин счастливо сияет, и его заботливое, ласковое прикосновение утешает разрывающееся сердце. — Спасибо, что нашёл нас. Джемин хмыкает. — Не я вас нашёл. Я только увидел то, что ты в опасности. Джено непонимающе заламывает брови. — Джисон вёл нас. Всей моей магии не хватило бы на то, чтобы найти вас так быстро. — Я так и знал! Спрошу тебя об этом позже, когда вытащу лёд из своих штанов. Джемин смеётся и убирает руку. Он за рукав тащит Джено вперёд к своему снегоходу, помогает надеть шлем и достаёт из багажного отделения специальный согревающий плед. Когда остаются только очки, Джемин внезапно придвигается к его лицу и хитро улыбается. Слова Джено скорее читает по губам, нежели слышит. Всё внутри колется от их близости, по позвонкам проносятся крупные мурашки, а от чужого дыхания, касающегося его лица, становится невыносимо душно. Смысл сказанного доходит до Джено, только когда они змейкой едут к отелю, и горячее смущение туго завязывается в животе. Его руки крепко обернуты вокруг талии Джемина, а бёдра плотно прижаты к чужим ногам, и из-за неудобства можно отлично оправдать такой близкий контакт, но их обоих, кажется, устраивает такое положение дел. Слова Джемина до самого города громко стучат в ушах вместе с неровным биением сердца. — Держись крепче, волчонок.