Снег в горах

***

      Джемин удивлённо выгибает брови, когда замечает на катке Джено, Йери, пару дней назад сделавшую ему лучший клубничный зелёный чай с мятой, и Ренджуна, вцепившихся друг в друга дрожащими руками, пытающихся изобразить тройную ласточку на льду. Он тормозит посреди шумной толпы на площади и пытается не засмеяться с нелепых попыток не заехать кому-нибудь лезвием конька по лицу. Друид приходит в изумление от того, как дружно выглядят эти трое, учитывая, что их общение — та деталь, которую Джемин не предвидел, хотя следит за будущим Джено постоянно.       — Я не видел этого.       — Это немного успокаивает, — говорит Джисон, опуская на землю тяжёлые пакеты. — Теперь ты кажешься мне менее одержимым. Иногда создается впечатление, что ты знаешь даже то, какие Джено наденет носки с утра.       — Серьёзно попрекаешь меня этим? Хоть постесняйся сканировать людей взглядом в поисках Чэнлэ, выпуская изо рта такие грубые слова!       Джисон вытягивается во весь свой немалый рост, выискивая в толпе катающегося мага. Его взгляд быстро бегает по разноцветным макушкам и останавливается только в тот момент, когда желтая шапка, сползшая на одну половину головы, появляется откуда-то снизу, щедро присыпанная стружкой льда. Чэнлэ протягивает руку человеку внизу и вытягивает Донхёка, который тут же сгибается пополам от хохота, едва не обнимая лёд снова. Они смеются как два полоумных придурка, хватаясь за животы и издавая такие звуки, словно разыгрывают сценку из передачи на «Animal Planet». Джемин хочет отпустить тысячу и одну шутку об этом, но, когда поворачивается, видит очаровательно счастливое лицо Джисона и моментально сдувается. Ему остаётся только улыбнуться и толкнуть парня в плечо.       — Мы можем присоединиться к ним, когда отдадим твоей матери всё это барахло. Зачем вам вообще понадобилось столько украшений для зала?       Их пакеты набиты разноцветными атласными лентами, искусственными венками, всевозможными гирляндами и блестящей бумагой. Джемин сначала рассмеялся Джисону в лицо, когда тот сказал, что, вообще-то, тащить всё это будет очень тяжело. А потом поднял свою часть груза и едва не сложился пополам. Хорошо, что длинный мешок с искусственным снегом (какого чёрта, будто они не живут на склоне с кучей сугробов) Пак взял сам, увидев покрасневшее от усилий лицо друга.       — В субботу этот дурацкий тематический вечер. На входе будут раздавать ленты, и у всех будет парная среди гостей. Я говорил маме, что лучше сделать простую вечеринку с живой музыкой, но она велела мне заткнуться.       Мать Джисона заказала всё это добро через поставщиков, возящих продукты в магазин на краю курорта. Все местные в городе помогают друг другу, и если новое поколение скептически относится к такой дружбе семей, то старшие не стесняются пользоваться помощью соседей. Как-то госпожа Шин, владеющая магазином, в шутку попросила предсказать, когда её дочка найдёт себе мужа. Джемин только нервно рассмеялся, увидев в чужих глазах, как девушка со скандалом покинет Снежную Ночь и никогда не вернётся в родной город.       Юна — девочка с характером. Поэтому, когда она, лопнув пузырь жвачки, безжалостно указала им в сторону гигантской коробки, стоящей в кладовке, дала четыре пакета и вежливо попросила удалиться, Джемин даже растерялся.       Пожилая леди, выбирающая молоко в разделе скоропортящихся продуктов, несколько минут смеялась с его лица и полной дезориентации в пространстве.       — Серьёзно? — спрашивает Джисон, строя из себя невинную ромашку. Если бы Джемин не знал, насколько часто он из-за Чэнлэ сбегает с рабочего места, делая для него фирменный какао и рассказывая все лучшие легенды, которых наслушался от друида, подумал бы, что он только начал делать шаги для захвата магической территории.       — Перестань строить из себя невинность, — Джемин бьёт его в плечо. Не больно, судя по тому, как растянулись в улыбке чужие губы. — Каждый из них уже знает, что ты не тот, кем кажешься.       Джемин поднимает пакеты и тащится вперёд, в последний раз бросая взгляд на Джено. Тот счастливо улыбается, вытирая слёзы в уголках глаз, и хлопает Ренджуна по плечу, рассказывая что-то жутко забавное, судя по смеху стоящей рядом Йери. Джемин хотел бы увидеть его лицо ближе в этот момент. Чёрные волосы, скорее всего, выбились из-под шапки и прилипли ко лбу, а щёки покраснели от холодного ветра. Его колени, вероятно, болят от частых падений, а нос забавно сморщится, когда Чэнлэ сунет холодные пальцы ему за капюшон, прикасаясь к разгорячённой шее. Восхитительный.       — Каждый из них или Джено, которому ты любезно сообщил о моём происхождении?       Джемин бы оскорблённо прижал руку к груди, но его пальцы побелели от тяжести, и кровь полностью покинула ладони.       — Я скучаю по маленькому деревцу, радующемуся каждому моему приходу. Когда ты успел стать таким вредным?       — Кто с волками живёт, научится выть, — бубнит Джисон, поднимая пакет к груди в попытке хоть немного ослабить давление.       Джемин громко смеётся, уловив тонкий подтекст, и счастливо щурится.       — Моя школа, — он за секунды стирает радость с лица и хмурится, — но ещё раз попробуешь пошутить про Джено, и я подкину тебе в кровать самых больших тараканов, каких ты можешь себе представить.       Джисон распахивает глаза и замирает, напоминая оленя в свете фар.       — С каких пор он стал важнее меня? — Джемин до последнего сдерживает смех, но с треском проваливается, стоит нижней губе друга печально оттопыриться. — Эй! Перестань издеваться надо мной! Я теперь не понимаю, когда ты шутишь, а когда нет. Всё, что связано с Джено, вызывает у тебя непредсказуемую реакцию.       — Джено никогда не будет ценнее тебя. Вы просто в разных плоскостях моей важности, — буднично сообщает Джемин, прося одну из постоялиц отеля придержать дверь. Та машет ему рукой, и друид припоминает, что сегодня в полдень увидел сильного малыша, которого она родит в будущем.       — В разных плоскостях важности? Что за чушь, — фыркает Джисон, прикладывая пропуск к магнитной двери, за которой скрываются ходы для персонала, и ведёт его в подсобку через тёмную сеть коридоров.       — Ну, ты-то точно без раздумий бросишь меня на съедение волкам, стоит Чэнлэ попасть в беду, — Джисон начинает громко смеяться, и только тогда до Джемина доходит, что именно он сказал. — Кто тут ещё над кем издевается!       Они сбрасывают пакеты в кучу, и Джемин запрыгивает на чужую спину, обнимая Джисона как коала.       — Тебе пора перестать есть эти дурацкие чипсы, — кряхтит Пак, обхватывая его ноги под коленками. — Слезь с меня!       — А тебе стоит уделять мне хоть немного своего времени. За последние полторы недели ты только два раза пришёл ко мне. Я стал тебе не нужен?       Джисон стряхивает его со спины и недовольно поправляет чёлку.       — Чэнлэ и Джено уедут меньше чем через неделю. И мы снова будем куковать тут вдвоём, — за напускной лёгкостью, с которой Джисон говорит эти слова, скрывается самая настоящая трагедия, умиляющая Джемина не хуже романтического сериала.       Он ещё не знает, что Чэнлэ — единственный, кто останется здесь после окончания отпуска. Джисон ради этого сделает самую большую романтическую глупость, о которой, вероятно, ещё сам не догадывается. А вот его сердце уже давно всё решило и любезно предоставило Джемину красочное видение, соединяющее две линии судьбы в одну. Он уверен, что всё случится так, как ему нашептала магия, когда эти двое только познакомились. Новый поворот событий, который три дня назад он увидел в глазах Чэнлэ, должен стать ложным видением. Просто обязан. Иначе Джисон не заслуживает.       Джемин надеется, что те картинки, летящие перед глазами как слайд-шоу, — не больше, чем плод чужого страха и древней силы, живущей глубоко внутри.       — Итак, ты правда встанешь на коньки ради меня?       Джисон счастлив в эту самую минуту, и Джемину нужно перестать так сильно переживать за него, вот только перед глазами — высохшее дерево, полностью лишившееся жизни, и пылающий кроваво-красным огнём магический круг, окроплённый горькими слезами.       Они в пыльной комнате с кучей коробок, и Джемин решает, что это лучшее место для серьёзного разговора.       — Сонни, — говорит он, и Пак незаинтересованно мычит, разгребая блестящую кучу безделушек. — Пообещаешь мне кое-что?       Джисон оставляет свое занятие и медленно выпрямляется, кидая обратно в пакет нелепую статуэтку женщины из искусственных еловых веток. Он поворачивает голову, смиряя Джемина обеспокоенным взглядом.       — Что случилось? — у Джисона всегда всё написано на лице. Детский восторг, серьёзность, злость и влюблённость — они слишком очевидно рисуются в глазах, и Джемин надеется, что неподдельная любовь к жизни не исчезнет под гнётом разрушающего чувства, пустившего свои корни в открытое, доброе сердце.       — Мы больше не одни против всего мира. Теперь ты должен больше заботиться о себе. Обещай, что будешь беречь себя и не станешь ничего скрывать.       Джисон мнёт рукава слишком длинной куртки и опускает глаза вниз. Джемин, пристально следящий за этим действием, понимает, что у него уже есть секреты. Он скрывает сотню маленьких деталей, связанных с Чэнлэ, скрывает громко бьющееся сердце и влажные ладони, дрожь от чужой улыбки. Подобное неизбежно случилось бы, и теперь, когда Джисон робеет перед ним и молча жуёт губы, не зная, что ответить на простую, казалось бы, просьбу, Джемин чувствует, как теряет часть себя. Ту, в которой Джисон жался к его рукам, когда они впервые посмотрели ужастик. Ту, в которой обеспокоенная госпожа Пак переступила порог его дома с четырнадцатилетним мальчиком, увядающим и гаснущим без очевидной на то причины.       Теперь они равны и Джемин больше не тот «важный и единственный».       — Я не могу, ты же знаешь, — шепчет Джисон, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Смутившийся, ошеломлённый тем, что их идеальный баланс без секретов и тайн нарушен, Пак поднимает глаза на Джемина, потерянно хлопая ресницами.       Друид печально улыбается.       — Знаю. Но мне страшно тебя отпускать.       Джисон поджимает губы и подходит ближе, опуская голову на плечо Джемина.       — Тебе и не нужно этого делать. Не представляю, как буду жить, если тебя не будет рядом, — голос Джисона сломался много лет назад, но буквально на секунду Джемин слышит в глубоком тягучем звучании знакомые тонкие нотки. Он улыбается и крепко обхватывает руками сгорбившуюся спину.       — Дурачок. Ты, как и я, никогда не сможешь отсюда уехать. Мы застряли тут ещё на очень долгие годы, и придётся провести их вместе.       Джисон умён не по годам. Его тело давно вытянулось, голос легко очаровывает девушек, посещающих отель, а лицо потеряло круглые, мягкие черты. У Джемина в сердце этот Джисон всегда будет делить место с хрупким мальчиком, который слушал сказки в подростковом возрасте и был без ума от легенды о раненой птице, искавшей защиту у деревьев.       «— Расскажи ещё раз ту историю про птицу! — Джисон, завернувшись в одеяло, умоляюще смотрит на Джемина, делающего настойку из трав от больного горла.       — Тебе не надоело её слушать? — спрашивает друид, но видит только судорожное качание головой в ответ и ухмыляется. — Ладно. Но ты уже сам можешь пересказать её слово в слово!       — У меня не такой красивый голос, как у тебя, — говорит Джисон.       — Через пару месяцев он сломается, и ты будешь пугаться собственного баса, как я в твоём возрасте, — Джемин посмеивается, добавляя ромашку к остальным травам. — Когда-то все деревья на земле были вечнозелёными и сохраняли свою листву даже в суровый мороз…       — Не так. Сохраняли свою листву даже суровой зимой, — Джисон сжимается под строгим взглядом и, вытащив руку из-под одеяла, рисует замок на своих губах.       — Но всё переменилось. Однажды стая птиц бежала от морозов в тёплые края. И одна из них отбилась от других, потому что беспощадные ветра и холод сломали ей крыло. Раненая, напуганная, она порхала от дерева к дереву в поисках защиты. Но ива, склонившаяся над ручьём, была слишком опечалена своим горем. Берёза, распустившая прекрасные волосы, качающиеся на ветру, также не обратила внимания на чужие мольбы. Гордый дуб, устремлённый высоко в небо, не заметил маленькую птичку у своего подножья. И только ель любезно приняла её, а сосна, стоявшая рядом, вытянула свои ветви, чтобы ещё лучше укрыть птицу от непогоды. Можжевельник предложил ей горсть своих ягод, и птица смогла отправиться дальше, поблагодарив своих спасителей.       — Лесной дух разгневался и заставил гордые деревья заплатить за свою жестокость, — Джисон всё равно перебивает его, наблюдая за метелью, разыгравшейся за окном. — С первыми морозами ветер содрал с берёзы, ивы и дуба все листья. И с тех пор они вечно обречены страдать.       Джемин довольно улыбается и выключает газ на плите, в последний раз мешая получившееся лекарство.       — Почему тогда лиственница теряет свою зелень, стоит холоду коснуться земли? — непонимающе спрашивает Джисон.       — О нет, тебе пора спать, и эту историю я расскажу в следующий раз, — Джемин легко поднимает его с кресла и толкает в сторону второго этажа.       — Ты не моя мать! Почему отправляешь меня спать в детское время? — Джисон вытягивает губы трубочкой и обиженно хмурится. Джемин растягивает его щёки.       — Я хуже твоей матери. Я буду следить за тобой в три раза пристальнее, потому что мы связаны…»       Джемин улыбается, когда Джисон начинает бубнить и жаловаться на излишнюю опеку. Они действительно связаны, и друид всегда будет рядом, что бы ни случилось.              Джено не справляется. Он так сильно, беспросветно и глубоко погряз в этом человеке, что ему хочется захныкать от переполняющих грудную клетку чувств, пока тощие ноги неуверенно скользят по льду, держась, судя по всему, только с помощью магии и заговора.       — Серьёзно, ты живёшь тут столько лет и до сих пор не научился кататься на коньках? — Ренджун, страхующий Джемина спереди, уверенно едет спиной и явно не разделяет чувства Джено, готового сойти с ума от умиления прямо в эту минуту.       Когда Донхёк вечером влетел в его комнату и сообщил, что выиграл в кафе напротив отеля сертификат на бесплатное катание на коньках, Джено искренне верил, что это приглашение. Потом появились Чэнлэ и Ренджун, но надежда на то, что платить не придётся, всё ещё оставалась в глубине души. Однако, когда у входа на каток Донхёк радостно представил Чэнлэ и Ренджуну Йери, стало очевидно, кого именно он пригласил на роль своего «плюс один».       Отказываться было уже поздно, да и Йери оказалась такой же любительницей активного катания на коньках, как Джено и Ренджун. Они втроём гонялись друг за другом по льду, пытались научиться простому фигурному повороту и благодаря Донхёку разыграли целое шоу для детей, веселящихся с их нелепых актёрских способностей. Всё проходило по привычному сценарию до тех пор, пока Чэнлэ не крикнул счастливое «Джисон», а Джено не встретился взглядом с недовольными глазами друида.       — О, знаешь, я занимался гаданием на рунах, предсказывал даты родов и пугал людей скорой смертью. Было как-то не до этого, — Джено издаёт смешок, когда лицо Ренджуна изумлённо вытягивается.       — Не могу поверить, что ты мне не понравился в первую встречу, — говорит Ренджун, восхищённый чужой наглостью и язвительностью.       — Поверить не могу, что ты до сих пор мне не нравишься, — отвечает Джемин, впиваясь в пальцы Джено на талии как клещ. — Если ты отпустишь меня, Ли Джено, лишишься хвоста в следующее полнолуние. Деревья могут случайно опустить свои ветки пониже.       Джено удивлённо смотрит в чужой затылок.       — Ты и такое можешь? — справа от них на полной скорости проносятся Донхёк и Йери, выпуская в сторону дрожащих ног Джемина целую дробь подколов.       — То есть земля, цветущая под моими ногами, является недостаточным показателем силы? — фыркает Джемин, запинаясь и тут же панически хватая вытянутые руки Ренджуна. Тот шипит от боли и вырывается, растирая пострадавшие от чужих пальцев предплечья.       — Но я не видел никакой травы под твоими ногами, — озадаченно говорит полукровка, ставший невольным слушателем их разговора. Джено хотел, чтобы они покатались вдвоём, но Джемин решительно пресёк любые намёки на романтику в пользу своей безопасности. Лицо Ренджуна, когда друид поставил его перед фактом того, что он катается с ними, стало бесценным воспоминанием в коллекции оборотня. Нечасто можно увидеть яркие противоречивые эмоции, сменяющиеся за секунды. Джемин ему не особо нравится, но чужое умение держать ответ и бесстрашно противостоять вызывает у Ренджуна полное недоумение вперемешку с диким восторгом.       — Шоу для избранных. Тебе не хватает пары килограммов, острых клыков и запаха мокрой собаки.       — Ну предположим, что клыки у меня есть…       — Эй, я не пахну мокрой собакой! — одновременно с Ренджуном возмущается Джено, вызывая у друида улыбку. Первую, после того как он встал на каток.       — Шучу. А теперь довезите меня до бортика, пожалуйста. Я отказываюсь быть так высоко от земли ещё дольше.       Джено не может сдержать смех, когда Джемин разочарованно смотрит на ботинки, которые ему вернули назад после сдачи коньков.       — И почему мне вообще нужно их носить? — Джено сам не понимает, что побуждает его к следующим действиям. Он стоит рядом со скамейкой, на которой устроился друид, смотрит на надутые губы и сокрушенное выражение лица, а в следующую секунду его колени опускаются на жёсткий прорезиненный материал и руки заботливо развязывают шнурки зимних ботинок.       — Ты будешь выглядеть странно в глазах людей. Большая часть из них до сих пор не верит в существование магического мира, — Джено аккуратно поднимает чужую лодыжку и надевает первый ботинок. — Кроме того, я что-то не припоминаю, чтобы ты упоминал о быстрой регенерации. Разве друиды не болеют?       Джено ловко завязывает шнурки на втором ботинке и поднимает голову, не получив ответ на свой вопрос.       Джемин смотрит на него, приоткрыв губы. Потерянный, смущенный из-за слишком интимной заботы, выбитый из колеи, но продолжающий внимательно вглядываться в лицо оборотня, словно он увидел в нём что-то до дрожи интересное.       — Я даже представить не мог, что это будет ощущаться так, — шепчет Джемин, протягивая холодные ладони к щеке Джено. Он облизывает губы и ласково поглаживает пальцами алеющие от прикосновений скулы, обводит контур бровей и останавливается на родинке под глазом. Джемин, вызывающий в нём бурлящие, разгоняющие кровь по венам эмоции, удивительно хорош в способности дарить внутреннее спокойствие и умиротворение. Рядом с ним комфортно, как в тёплой ванне после трудного дня, и уютно, будто в окружении вещей, которые приносят удовольствие. Джено до этого нигде не чувствовал себя так.       — Вот что ты имел в виду, когда подарил мне предсказание, — он распахивает глаза и пораженно смотрит в лицо друида. — Ты знал, что я приду.       Джемин возвращается из своего транса. Он улыбается и убирает под шапку тёмные волосы, упавшие на лоб Джено.       — За пару недель до твоего приезда мне приснился белый волк. И угадай, кто вскоре забрёл в мой двор, испуганно озираясь по сторонам?       Джено не может подобрать слова. Он настолько удивлён внезапным открытием, что потерял всякую возможность мыслить связно.       — Что, если бы я не пришёл? Это случайность! Та женщина рассказала нам о домике друида просто потому, что Донхёк донимал её вопросами. Мы бы, возможно, даже не узнали, что в Снежной Ночи живёт друид!       — Джено, — интонация Джемина ласково насмешливая, как у родителя, который втолковывает ребёнку до безобразия банальные вещи. — Помнишь, что я сказал тебе, когда ты вчера пришёл в мой дом?       Джено перебирает в голове воспоминания и останавливается на громких словах, сказанных посреди гостиной, когда они мягко покачивались в объятьях друг друга.       — Все решения вели меня к тебе, — Джено поднимается на ноги и смотрит на Джемина сверху вниз. — Как такое может быть?       — Возможно, нашим душам повезло быть рядом друг с другом вечно. Ты нашёл меня в прошлой жизни, а я был рядом в тех, что начались столетия назад. Если бы ты не пришёл тогда в дом, мы бы всё равно встретились. В другом городе, спустя десятки лет или пару месяцев. Магия позволяет нам находиться рядом и не просит ничего взамен. Это самый большой подарок для тех, кто живёт с её отпечатком.       Джено, мягко говоря, потрясён. Они с Джемином связаны, и именно в друиде есть то, что искало сердце, разделённое между двумя существами в нём. Волк искал дом, место, где кто-то будет ждать его, хранить покой и дарить тепло, как и человеческая часть, готовая отдать всё ради ощущения заботы.       Джено не верит в перерождение. Ему неизвестно, что происходит после смерти, но народ Джемина считает, что каждая душа, покинувшая мир однажды, возвращается в него в новом теле и проживает сотни лет, отдав взамен память о прошлом. И думать о том, что век назад, а то и больше, он всё также был рядом с Джемином, помогал ему и оберегал, отдавал всего себя, — невероятно.       — Слишком слащаво для людей, встретившихся впервые пару дней назад, — Ренджун, оказывается, давно вернулся к ним. Его ноги опущены по разные стороны скамейки, и выглядит он так, словно съел целый лимон. Джено смущенно чешет голову и таращится на смеющегося Джемина.       — Прости, солнышко. Не расстраивайся сильно, Джено в будущем ещё много раз станет свидетелем твоих нелепых попыток флиртовать с тем человеком, о котором я сказал тебе в первую встречу.       Ренджун закатывает глаза и щелкает языком.       — Туманные фразы о любви всей моей жизни весьма утомительны. За что люди вообще платят тебе деньги? — спрашивает полукровка, получая искренний смех в ответ. Джемин, кажется, полностью очарован Ренджуном, и Джено чувствует себя лишним на этом празднике жизни.       — За улыбку.       Джено отвлекается от их шутливой перепалки, заметив, что Донхёк с кем-то ругается посреди катка. Он яростно доказывает что-то длинному парню, озлобленно смотрящему на него свысока, а рядом мельтешит Йери, пытаясь успокоить их обоих. Чэнлэ и Джисон подъезжают к Донхёку, когда тот со всей силы пихает незнакомца в грудь.       — Что за?.. — Джено хочет пойти на каток, но девушка из персонала запрещает ему это сделать. Они втроём уже переоделись, и остаётся надеяться, что меченый не наделает глупостей.       — Джено, не вздумай перепрыгивать… — Джемин честно пытается его остановить, но парень со всей силы бьёт Донхёка по лицу. Ли теряет связь с реальностью, перепрыгивая через забор, и на разъезжающихся ногах спешит в гущу событий.