***
Джено перестаёт жевать свой завтрак, когда до него доходит одна вещь: у них спокойное, обычное утро, похожее на первую неделю их пребывания тут. Донхёк и Марк разводят на разговоры постояльцев, Чэнлэ сонно сопит над своей тарелкой, гоняя кашу то в одну сторону, то в другую, а Ренджун выглядит здоровым, полным сил. Пятничное утро шумное. Гости спешно завтракают, пытаясь поскорее впихнуть в себя еду и унестись на склон, где сегодня безумно красиво из-за яркого зимнего солнца. Кто-то с тоской смотрит на чемоданы рядом со столами, проводя последний день в этом сказочном месте. И вроде бы всё проходит по обычному сценарию. Через минуту за столик должен сесть Джисон, которого на стойке регистрации сменит другой парень, чьё имя Джено так и не удосужился запомнить. Чэнлэ засияет ярче лампочки, незаметно таская овощи из его тарелки, Донхёк будет шутливо корчить рожи на их неловкие гляделки, а Ренджун и Марк будут молча улыбаться, смотря на это зрелище. Вот только Джисон не придёт. После вчерашнего разговора с Сюйси, на котором Чэнлэ неосмотрительно позволил администратору остаться, всё развалилось на части. — Что значит ты не поедешь? — спрашивает Ренджун, когда они делятся с Чэнлэ информацией о деревне, где живёт куча магов, похожих на него. Джено, удостоверившись, что Донхёк давно в отеле, не стал будить его и Марка. Пусть хотя бы одну ночь они спят хорошо. — То и значит, — Чэнлэ серьёзно смотрит в ответ, и Джено уже знает, что этого упёртого барана уговорить будет невозможно. — Но тебе могут помочь там, — Джисон пытается образумить его, сидя перед креслом, в котором устроился маг. Он наматывает край футболки на палец, пристально следя за реакцией на свои слова, и растерянно опускает глаза, когда Чэнлэ кривит губы. Впервые за неделю Джено замечает, что они никак не касаются друг друга, сидя в сантиметрах друг от друга. Несмотря на то как сильно это ранит всех, Чэнлэ продолжает гнуть свою линию. За столько лет они не раз поднимали этот вопрос, но ответ всегда был одним. Только сегодня впервые в глазах мага есть что-то помимо сожаления и печальной смиренности. В этот раз там мелькает желание поменять установившийся порядок. И Джено почти видит, как Чэнлэ осторожно кладёт руку на тёмную макушку, как говорит, что в этот раз он попробует, но его ладонь только дёргается на подлокотнике, так и не касаясь понуро опущенных плеч. — Мне не нужна ничья помощь с этим. Я не собираюсь давать магии волю. Они все боятся чего-то. Ренджун не хочет остаться в одиночестве, Марк слишком ненавидит свою сущность, чтобы открыться любви, Донхёк — заключенный панических мыслей о собственной ненужности, а Джено скулит, склоняя голову перед стаей. Эти страхи личностные, и ни один из них никогда не сможет понять страх Чэнлэ, который касается не только их самих. — Тогда ты умрёшь, — сообщает Сюйси, с оттопыренным мизинцем делая глоток чая из белой кружки. — И это случится довольно скоро, учитывая то, что ты позволил мне увидеть. Чэнлэ впивается в него взглядом, озлобленно прищуривая глаза и задирая подбородок. — Необязательно было озвучивать это. — В каком смысле умрёт? — изумленно переспрашивает Ренджун. Он ставит термокружку на тумбочку у кровати и задумчиво чешет подбородок. Его лицо украсил румянец — хотя бы эту проблему они смогли решить. — Я думал, что… — Неправильно думал, — перебивает его Джемин, занявший место у стены в углу комнаты. — Магия сделала ему подарок, который он не хочет использовать. Она злится, причиняет боль, хотя, вероятно, он никогда вам об этом не говорил. Джено вздрагивает, вспоминая жуткие волдыри на груди Чэнлэ, которые он заметил пару месяцев назад. Маг тогда сказал, что просто обжегся, но, видимо, так проявляет себя магия, живущая в нём. — Если ты не начнёшь выпускать её, — продолжает Джемин, — то сначала её влияние не будет заметным. Кратковременные, маленькие провалы в памяти, которым ты даже не придашь значение. Потом что-то более серьёзное, вроде бесконтрольного поведения и чёрных глаз. Ренджун трет лицо и давит на виски. Именно это он видел, когда Чэнлэ пошёл в лес за лисицей. Джено и он никому не сказали истинную причину того, как оказались среди леса, чтобы не пугать Донхёка и Марка, но разве Джемину нужны слова, чтобы всё знать? Друид скрещивает руки на груди и задумчиво крутит кольцо на пальце, смотря куда-то сквозь них. — Дальше полный контроль. Ты будешь чувствовать, что одержим, но не сможешь сделать с этим ничего. Это как наблюдать за фильмом, в котором ты главный герой, чьи решения уже давно прописаны в сценарии. Боль станет не только твоей. Ты будешь причинять её другим. Друид затихает, переводя взгляд на Чэнлэ. Тот не меняется в лице, в отличие от Джисона, начавшего панически дышать на последних словах. Джено ощущает в груди животный, не поддающийся контролю страх. — Боже, Чэнлэ… — Ренджун довольно скуп на эмоции, но даже на его лице мелькает тень тревоги. Раньше всё это было настолько далеко от них, что сейчас, когда им прямым текстом говорят, что Чэнлэ может умереть, верится с трудом, и сюрреализм ситуации просто выбивает дух. Маг печально улыбается и заламывает пальцы. — Своей магией я принесу куда больше зла. Джисон вскакивает с места. — Ты сейчас говоришь о том, что хочешь умереть? Серьёзно, Чэнлэ? Рядом со всеми нами, кто готов жизнь отдать за твоё благополучие, ты так легко говоришь об этом? — Джисон в ярости. Его лицо краснеет с каждым произнесённым словом, а костяшки натягивают кожу на руках, когда тот с силой сжимает кулаки. Хватает одного взгляда, чтобы Чэнлэ поднялся следом и схватил чужое запястье. — Ты не понимаешь, о чём идёт речь. — Что? — ядовито выплёвывает Джисон, выдёргивая руку. — Я слышу, что ты легко принимаешь свою смерть, будто это само собой разумеющееся. Что тут можно не понять? — Джисон, — голос Чэнлэ становится строгим. — Речь не обо мне. Своей силой я наврежу куче людей. Я чуть не убил детей, которые задирали Ренджуна, потому что был одержим и поддался эмоциям. — Именно поэтому нам нужно ехать в эту деревню. Там тебя научат это контролировать! Почему ты не слышишь то, что до тебя хотят донести? — Джисон поджимает дрожащие губы, не понимая чужие мотивы. Его глаза красные и ребёнок гневно стирает одинокую слезу, катящуюся по щеке. — Ему. Не тебе, — влезает в разговор Джемин, и все в комнате непонимающе косятся в его сторону. — Что это значит? — спрашивает Ренджун. Сюйси в кресле у окна возбуждённо мнётся на месте, в восторге распахивая глаза. — С ним тоже что-то не так, — восхищенно шепчет второй маг в комнате, в то время как Джено не знает, как реагировать на новый неожиданный факт. — Джисон не может уехать из этого города. Джено выгибает брови. Что это значит? — Да плевать мне на это, — взбешённо отвечает Джисон, поворачиваясь обратно к Чэнлэ. — Ты не можешь сдаться, не попробовав. Там маги, ты не сможешь им навредить, потому что они такие же, как ты. Чэнлэ, пожалуйста, ты должен поехать туда. Они бесконечно долго смотрят друг другу в глаза. Никто не вмешивается в этот немой диалог. Перестаёт двигаться даже Сюйси, до этого крутивший одну из деревяшек с руной у себя в руке. Джено впервые становится свидетелем чего-то столь глубокого, тяжелого. Их позы, выражения лиц, даже воздух вокруг — во всём чувствуется драматический накал событий, исход у которого далеко не радостный. Джисон перестаёт дышать и моргать. Его рука, крепко сжимавшая до этого запястье мага, тяжело опускается вдоль тела, а обиженный, разозлённый взгляд уступает место сокрушающему опустошению. Джисон не плачет, потому что, когда любовь насмешливо топчет осколки сердца, хочется только одного. Перестать существовать. Чэнлэ в панике пытается ухватиться за нелепо длинную руку, но Джисон отходит назад, уворачивается от него. — Сонни, — шепчет Чэнлэ, но на него даже не смотрят. Джисон делает ещё несколько шагов назад, совсем не слыша того, что его зовут, поворачивается и уходит, громко хлопнув дверью напоследок. И в звенящем грохоте Джено слышит, как даёт трещину счастливая сказка о любви. И вот они на завтраке, как неделю назад, сидят за столом все вместе, но больше нет той счастливой атмосферы предвкушения. Джено скучает по ним прежним: всего несколько лет назад он и Чэнлэ раскачивали друг друга до головокружения на заднем дворе дома магов, Ренджун осторожно говорил о желании работать на радио, Донхёк и Марк толкали оборотня с пирса в холодную до трясущихся коленок воду. Они пили из-за первой несчастной любви Джено, утешали Донхёка, когда тому отказали в поступлении на вокальное отделение, делили каждую беду на всех, проживая чужое горе, как собственное. Взросление, помимо кучи проблем бытового характера, приносит удручающее одиночество. На словах они остаются друзьями и готовы прийти на помощь в любую минуту, но на деле большую часть времени сражаются со своими демонами сами, боясь вмешивать близких. В какой-то момент страх быть отвергнутым, непонятым, одержал верх, и теперь они не говорят о проблемах, думая, что легко справятся в одиночку. Джено отчётливо видит, к чему их это привело. Донхёк и Марк не разговаривают. Скорее всего, поругались вчера, когда разозлённый меченый вернулся в комнату. Ренджун снова оградился от всех своей стеной, не позволяя увидеть что-то помимо задумчивой маски на лице. Чэнлэ… Джено боится лезть с уговорами. После вчерашних слов Джемина он вообще боится выводить Чэнлэ на какие-либо разговоры. Кто знает, как отреагирует магия на просьбу поехать в деревню? Да и с какой стати маг станет его слушать, когда столько лет и думать не собирался об опасениях друзей. — Сходили к друиду? — спрашивает женщина у Донхёка, и в ней Джено узнает ту самую даму, которая несколько дней назад рассказала им про домик в лесу. Меченый хмыкает, складывая приборы в тарелку. — Ага. Лучше бы никогда к нему не ходили. С этими словами он выходит из-за стола, с грохотом отодвигая стул. Марк провожает его взглядом, но следом не идёт, опуская глаза в книгу и делая вид, что занят чтением. У Джено пробегает мысль, что это действительно так. Не пойди они к Джемину, этого всего бы не произошло. — Что у вас опять случилось? — Ренджун раздражённо закатывает глаза, когда Марк пожимает плечами, не желая посвящать их в детали конфликта. — Не имею ни малейшего понятия. Джено задумчиво водит пальцем по ободку кружки и понимает, что нет: всё то, что происходит с ними сейчас, случилось бы в любом случае. И нет тут вины Джемина. Он просто открыл им глаза на то, что в якобы сильной, крепкой дружбе куча проблем, недомолвок и вранья. Куча трещин, из которых сочатся злость, обида, из-за которых они отдаляются. — Дорогие гости, — приветливый голос проносится по столовой, вынуждая всех поднять головы от тарелок и посмотреть на женщину, стоящую в центре зала. — Завтра в нашем отеле состоится тематический вечер знакомств с интересной программой, включающей в себя танцевальные и музыкальные номера. Мы ждём всех вечером в этом зале… Джено припоминает, как Джисон говорил об этом Чэнлэ вчера на катке. Они собирались пойти все вместе, но сейчас, в силу обстоятельств, настроения идти на подобное совершенно нет. — Думаю, что нам надо сходить, — внезапно говорит Ренджун, огорошив всех за столом. — Развеемся хоть. Слишком уж драматичное завершение отдыха получается.***
Весь остаток дня они проводят в своих комнатах. В понедельник нужно ехать домой, поэтому Джено решает начать собирать вещи с кресла в чемодан. Он заботливо перебирает одежду, отыскивая несколько футболок Чэнлэ, толстовку Ренджуна и трусы с арбузом, которые Донхёк подарил Марку на день рождения. Он пытается игнорировать жжение в груди, тянущее его в конкретное место среди лесной чащи, давит в себе дурманящую мысль о том, как опять окажется в доме Джемина. Возможно, его тянет к друиду не из-за симпатии. Что, если во всём виновата магия, чёрт её дери, со всеми этими странными, неконтролируемыми эмоциями и мыслями. Народ Джемина очень древний, и сотни лет назад они очаровывали людей, склоняли их на свою сторону разговорами, заботой и участием. Может быть, его тянет к Джемину как к более авторитетному представителю волшебного мира. В нём бурлит яркая, красивая энергия, и Джено следует за ним точно так же, как это происходит в стае. Слабые волки подчиняются сильным. Чэнлэ стучит в дверь через пару часов. Он кладёт на стол пачку печенья, но по его глазам видно, что пришёл он сюда вовсе не для того, чтобы засыпать крошками кровать Джено. — Как думаешь, — они устроились на полу перед окном. Чэнлэ положил голову на колени Джено, поджав ноги к груди и обхватив коленку оборотня пальцами. — Может, действительно стоит поехать в эту деревню? Джено перестаёт перебирать светлые прядки и опускает глаза на мага. — Хочешь сделать это? — шепотом спрашивает он. Чэнлэ долго молчит. Он задумчиво ковыряет нитки на модных рваных джинсах Джено, размеренно, спокойно дышит, но выглядит до боли беззащитно. — Он сказал, что я не смогу причинить боль таким же, как я. Джисон влияет на Чэнлэ сильнее любого из них. Скажи подобное Ренджун, например, ничего бы не поменялось. Маг точно не стал бы задумываться о чём-то, вроде сумасшедшей идеи поехать в город, полный магов, где никто не сможет их защитить. Но любимый человек — другое дело, тем более в случае Чэнлэ, у которого подобная симпатия впервые. — Знаешь, это немного задевает, что ты слушаешь ребёнка, а не своих друзей, — шутит Джено, вызывая на чужих губах смущённую улыбку. — Если серьёзно, то думаю, что стоит поехать. Маги там гораздо сильнее, опытнее тебя. Думаю, что они смогут подавить твои силы, если что-то пойдёт не так. — Но я сильнее их всех. И это правда. В семье, где во всей родословной никто не был демонологом, родился вот такой вот Чэнлэ, пугающе могущественный с самого рождения. — А их больше, — Джено перебирает волосы на затылке пальцами и дёргает оттопыренное ухо. — Он сказал правду. Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь, Чэнлэ. Может, настало время побороть себя? Они больше не говорят. Едят печенье, забираются в кровать и перетягивают одеяло до полного бессилия. Воют, когда приходит Донхёк и плюхается на них сверху, сгребая обоих в удушающую хватку. Радостно галдят, когда к вечеру к ним присоединяется Марк, занимая любимое место в кресле у окна. Он невозмутимо продолжает читать, пока в комнате происходит ожесточённая борьба за первенство в гонках на планшете Чэнлэ. Ренджун с упаковкой шоколадного молока в зубах вваливается в номер Джено чуть позже, размахивая полотенцем, и занимает ванную комнату. И всё вроде бы хорошо. Но живот Джено сводит от паники.***
На входе две девушки, работающие в отеле, оценивающе проходятся по ним взглядами, брезгливо морщась при виде футболок и кроссовок. Джено смущённо чешет макушку, понимая, что их наряды не совсем подходят для вечера знакомств. Из них прилично одеты только Чэнлэ и Ренджун. Первый — потому что в его чемодане нашлась шёлковая чёрная рубашка и приличная пара обуви. Чэнлэ, видимо, подготовился на все случаи жизни. А Ренджун успел выдернуть любимый бежевый бадлон из сумки Джено, пока тот был в душе. Среди красивых украшений и приглушённого света Джено, Марк и Донхёк выглядят как клоуны на празднике жизни. Впрочем, им всё равно предлагают вытянуть ленту из мешка в качестве своеобразного приглашения на вечер. Донхёку впервые не везёт. Ренджун туго затягивает вокруг его запястья ткань глубокого синего цвета, в то время как Марк скучающе рассматривает алую ленту в руках. Они обмениваются короткими взглядами, и Джено ужасно неловко смотреть на всё это. Их отношения совершенно непонятные, запутанные, и у Джено нет никакого желания участвовать во всем этом хаосе, но Марк с Донхёком не дали им выбора. Тяжело, когда в компании друзей есть влюблённые, всеми силами отторгающие свои чувства. Он и Чэнлэ тянут ленты следующими, и Ренджун до икоты смеётся, когда они становятся первой парой, вытянувшей одинаковый цвет. Чэнлэ с видом настоящего джентльмена протягивает Джено локоть, и оборотень не может сдержать смешок, обвивая руку с фиолетовой лентой пальцами. — Серьёзно? — шипит Ренджун, обнаружив в своих руках нежно-розовую ленту. Он закатывает глаза, но позволяет Джено повязать аксессуар на запястье, раздражённо бубня что-то под нос. Столы отодвинули ближе к стенам, создав в центре зала круг, где гордо тянется вверх искусственное дерево, на которое, по словам девушек на входе, все желающие могут повесить ленточки, в конце вечера загадав желание. Музыкальный коллектив устроился вокруг, исполняя ненавязчивую, легкую мелодию, под которую несколько пар неловко мнутся на танцполе рядом. Кто-то пришёл ради вкусных закусок и бесплатного шампанского, а кто-то ходит от столика к столику, выискивая пару на вечер. Они впятером быстро перекусывают, запивая всё игристым, а потом Джено тащит Чэнлэ на танцпол, предлагая ему станцевать отпадный твист, и они столь нелепо трут пол ботинками, что смеются все, включая музыкантов, наблюдающих за их глупыми попытками танцевать. Чэнлэ смеётся заразительно, громко. И Джено счастлив, когда он свободно дышит, ничем не скованный, легко улыбается, забывая о своём бремени. Они все расслабляются, когда Чэнлэ забывает о своей силе. Вот только сила никогда не забывает о нём. Джено не представляет, как давно они появились в зале. Было бы странно, не приди Джисон на вечеринку, устроенную его матерью. А ещё страннее, если бы он пришёл один. Джемин в простой белой рубашке, расстёгнутой на неприлично много пуговиц, и обычных синих джинсах выглядит идеально, захватывая внимание Джено, вынуждая его остановиться и на несколько долгих секунд и забыть как дышать. Его профиль, мягко очерченный полумраком, до дрожи в коленях манящий, чарующий. Джено не видел его со вчерашнего дня, и теперь оторвать от него глаза становится просто невозможно. По крайней мере до тех пор, пока Чэнлэ не впивается ногтями в его предплечье. — Джено, — испуганно шепчет друг, и в этот момент Джемин сталкивается с оборотнем глазами. — Джено! Ли моргает несколько раз и возвращает внимание Чэнлэ, резко побелевшему и потерявшему всякий намёк на румянец, лежавший на щеках ещё несколько минут назад. — Что-то не так. Ладони Джено стремительно потеют. Он бегает глазами по залу, пытаясь выцепить хоть кого-то из их компании, но они вдвоём — помощи ждать неоткуда. Ноги Чэнлэ начинают опасно дрожать. — Хочешь выйти на воздух? — Джено сжимает его плечо и смотрит в глаза, замечая там настоящую панику. — Пожалуйста, — голос Чэнлэ опускается до шёпота, и Джено хватает его за руку, чувствуя железную хватку в ответ. Чэнлэ сжимает пальцы до боли, но оборотень, сжав зубы, расталкивает всех вокруг, забывая извиняться и дыша через раз. Они сразу выходят на улицу, даже не думая о том, чтобы взять куртки. Чэнлэ облегченно подставляет лицо холодному ветру, но надолго этого не хватает. Его начинает колотить изнутри, из горла вырывается что-то между хрипом и воем, а тело натягивается как пружина. Джено несколько раз зовёт его, трясёт за плечо, но Чэнлэ не обращает на него никакого внимания. Он резко выпрямляется, уставившись куда-то вглубь парковки перед отелем, и решительно идёт в сторону леса, черпая снег дорогой обувью. Вокруг до ужаса тихо, и нарушает это безмолвие только громкое дыхание Джено, вперемешку с беспорядочно обеспокоенными попытками достучаться до Чэнлэ. — Чэнлэ, пожалуйста, стой. Они у кромки леса, и Джено наконец тормозит мага за рукав, слыша треск дорогой ткани. Тот поворачивается в его сторону, и теперь Джено понимает тот страх, который испытал Ренджун всего несколько дней назад. Чёрные, пугающе бездвижные глаза, в которых больше нет Чэнлэ. Не осталось ничего, кроме пугающей тёмной пелены, в которой Джено видит демонический огонь. Он медленно убирает руку с чужого плеча и делает шаг назад, поднимая пальцы вверх, показывая, что он настроен доброжелательно. Чэнлэ сразу отворачивается, теряя к нему всякий интерес, обращаясь обратно к лесу, но мимо оборотня проносится Джисон, хватая мага за плечи. — Чэнлэ, куда ты собрался? Джено не успевает понять, что именно происходит. Слишком резко Джисон взвывает от боли и падает на колени, а Чэнлэ нависает над ним предштормовой тучей, до белых пальцев сжимая хрупкую шею в своих руках. Он со всей силы давит на чужое горло, и Джено вскакивает на ноги, пытаясь оттащить мага от Джисона, но вокруг вспыхивает красный круг, горящий синим пламенем, не пускающий никого ближе. — Чэнлэ, очнись! Чэнлэ! Огонь кусает кожу с такой силой, что Джено отшатывается назад, но хрипы бедного парня, стоящего на коленях перед Чэнлэ, не дают ему сдаться. Он продолжает пытаться, крича что есть силы, протягивая руки вперёд, но его никто не слышит. А потом ель, стоящая прямо за спиной Чэнлэ, сбрасывает снег со своих веток и тянет их в сторону мага, хватая его за горло и подвешивая над землёй, впивая острые иголки в тонкую кожу. Джено стремительно оборачивается и видит Джемина, сжимающего в руке еловую ветку, спокойно наблюдающего за происходящим. Обезумевший, болезненный крик выводит Джено из транса. — Перестань, он уже пришёл в себя! — кричит он Джемину, подбегая к веткам и пытаясь вытащить Чэнлэ, хрипящего от удушающего захвата дерева. — Чтобы он снова причинил боль Джисону? Ни за что. Сам хотел умереть, да-к, может быть, мне стоит поспособствовать? — Джено шокировано наблюдает за тем, как в тонких пальцах, о прикосновении которых он мечтает сутками напролёт, трещит ветка, отвечающая сейчас за жизнь его лучшего друга. — Ты спятил? Он уже пришёл в себя, посмотри! Глаза Чэнлэ вернулись в норму, и единственное, что выбивается из привычного вида, — пугающая бледность, красные глаза и отчаянные попытки сделать вдох. — Джемин, я в порядке, — Джисон хрипит, поднимаясь с коленок, растирая покрасневшую кожу шеи, где через пару часов проступит контур сжатых пальцев. — Он монстр. Совсем не контролирует себя, — шипит Джемин, смотря на Джено. В его глазах пылает сталь, и это куда страшнее, чем безумные глаза Чэнлэ пару минут назад. Там не было осознанности, только пугающее ничего, как у той лисицы, которая заманила Чэнлэ в лес. Джемин, в отличие от него, прекрасно понимает, что делает. — Единственный монстр прямо сейчас отлично себя контролирует, — Джено говорит уверенно, громко, и Джемин поражённо смотрит ему в глаза. Во взгляде мелькает что-то болезненное, едва уловимое, и бросив последний взгляд на мага, он выпускает ветку из рук, отчего зелёные иголки, покрытые кровью, рассыпаются по снегу. Чэнлэ с грохотом валится вниз. Он судорожно дышит, пытаясь насытиться кислородом, и Джено обхватывает его лицо руками, пытаясь успокоить панические слёзы. — Всё хорошо, ты в порядке. Дыши глубже, Чэнлэ, — друг смотрит в его глаза, пытаясь вобрать в лёгкие недостающий воздух. — Смотри на меня. Дыши вместе со мной. Они делят один воздух на двоих, и как только Чэнлэ немного приходит в себя, Джено прижимает его к груди, слыша громкие рыдания, смешанные с хрипами. Сердце оборотня готово разломать рёбра. — Она чуть не убила тебя, — Чэнлэ истерично хватается за его плечи. — Джисон… Я могу убить вас, если не научусь это контролировать. Джено чувствует горячие слёзы на своих щеках и сильнее обнимает друга, прижимая сжавшегося в комок Чэнлэ к себе. Его колотит от ужаса и осознания того, что всё это реально и что магия жестоко накажет мага совсем скоро, если они ничего не сделают. Они больше не могут игнорировать это. — Мы справимся. Я буду рядом, обещаю. Чэнлэ продолжает плакать. От испуга, стресса и страха, а Джено вспоминает, как они точно также жались друг к другу после первого полнолуния оборотня. Чэнлэ прошёл тот путь вместе с ним. Теперь пришло время Джено оберегать его и быть рядом, поддерживать своим присутствием. — Я уезжаю в понедельник, и у меня есть место для вас, Джено, — Лукас, внезапно решивший обняться с ним на прощание, спешно шепчет оборотню на ухо адрес и номер машины. — На случай, если он передумает становиться самоубийцей.