Снег в горах

***

      Чэнлэ заснул у него на коленях несколько минут назад, беспокойно сопя и ворочаясь. Машина Сюйси гораздо меньше хаммера Марка, но они вдвоём прекрасно уместились на задних сиденьях в окружении кучи книг, еды и бутылок с остатками газировки. Неряшливость салона, старенький CD-проигрыватель и куча полароидов, ломящихся из-за козырька, окончательно успокоили оборотня: из-за этих мелких, незначительных на первый взгляд деталей образ Сюйси перестал быть пугающе холодным и незнакомым.       Джено почему-то думал, что они не смогут уехать из города так просто. За короткий отдых тут случилось столько событий, сколько они не пережили за всю жизнь, и после них следовало бы улетать отсюда на самолете под эпичные взрывы на заднем фоне, как в боевиках, которые обожает Чэнлэ. Но вот за окнами мелькает последний поворот, ведущий к Снежной Ночи, а количество машин на трассе резко вырастает. Вокруг почти нет снега, но, судя по термометру на приборной панели, на улице всё ещё зима. Только теперь она более реальная, приземленная. Словно они выехали за пределы сказочного купола и вернулись к обыденности.       — Вы давно дружите? — Сюйси заинтересованно поглядывает на него через зеркало заднего вида. Несмотря на то что встретились они при не самых лучших обстоятельствах, маг ему нравится. Возможно, виной такому хорошему отношению совершенно необъяснимое и альтруистическое желание помочь Чэнлэ. Сюйси предложил им помощь как раз в тот момент, когда они нуждались в ней больше всего, ничего не попросив взамен, и это вызывает у Джено теплый трепет, смешанный с благодарностью.       — Со школы. Я, Чэнлэ, Ренджун и Донхёк познакомились в младших классах, а Марк присоединился к нам в старшей школе.       — Марк — это тот, который в очках? — спрашивает Сюйси, получая утвердительное мычание в ответ. — Не пойми неправильно, но он выглядит так, будто книжная жизнь интересует его больше, чем происходящее в реальности.       Джено хмыкает, отворачиваясь к окну.       — Вероятно, так и есть. Он хочет стать врачом, поэтому много учится. Марк почти не изменился со школьных времён.       — Что насчёт Чэнлэ? — Сюйси легко проводит ладонью одной руки по рулю и убавляет музыку. Достаточно тихо, чтобы поговорить, но при этом оставляя хоть какой-то шум на случай неудачно сложившейся беседы.       — Это… сложно.       Джено не находит подходящего ответа. За годы их дружбы Чэнлэ изменился. Он никогда не пропускает их встречи, всегда поддерживает любую инициативу, готов сорваться с Ренджуном на шоппинг в другой город или пойти с Джено в спортивный зал, хоть и ненавидит его всей душой. Пока Чэнлэ с сияющей улыбкой и горящими глазами на виду, всё отлично, но никто из них не знает, что происходит с магом, когда рядом нет друзей.       В глубине души у каждого из них была надежда, что вдали от излишне опекающих родителей, городского шума и в окружении друзей Чэнлэ найдёт себя, смирится с собственной силой и поймёт, что случившееся в школе не ставит на нём крест. Когда он вернулся домой из своего долгого путешествия, Джено думал, что страх покинул его. Чэнлэ за несколько месяцев преобразился: ушла нервозность из движений, пропали напряжённые взгляды и частые уходы в себя. Но всё быстро вернулось. Возможно, виной всему их чёртов город, который вместо радушных объятий дарил шёпот в спину и бесконечное осуждение. Умом Джено понимал, что им стоит бежать оттуда вслед за Марком и Донхёком, но образы прошлого тугими узлами привязали его к дому, в котором никто не ждёт, к родителям, последний раз звонившим пару месяцев назад, к стае, где никому нет до него дела.       Единственной поддержкой для них является дружба. Ренджуна ненавидят за острый язык, Чэнлэ — за силу, а Джено — за его отличие от других. Пока они держатся друг за друга, Чэнлэ не останется один. В конце концов, он не единственный демонолог на Земле. Да, возможно, гораздо более сильный, нежели большинство, но его главное преимущество в том, что есть люди, крепко стоящие на его стороне, готовые биться за него даже в те моменты, когда он сам готов опустить руки.       На последнем году университета, когда они собирались на дне рождения Донхёка, устроив тому пикник, состоящий из пива и острых куриных крылышек, на крыше общежития, Чэнлэ сказал ему очень странную вещь.       — Иногда мне кажется, что я не один цельный человек, а куча мелких личностей, собранных в одно тело. Понимаешь? — заплетающимся языком спросил он, когда они остались вдвоём, развалившись на пледе.       Конечно, Джено тогда не понял. В нём было несколько литров пива, а от тактильного Донхёка он слишком разнежился и был на грани сна и реальности.       Теперь всё встало на свои места.       — У нас впереди ещё полтора часа дороги. Думаю, что у меня есть время, чтобы попробовать понять.       Джено рассматривает его профиль. У Сюйси куча проколов в ушах, а ещё маленькая, едва заметная серёжка в носу. Когда они садились в машину, Джено заметил следы чёрного лака на ногтях, и вместо нормальной утепленной одежды, которую обычно носят в горах, Сюйси отдал предпочтение кожаным штанам. Под рукавами длинного бадлона наверняка рассыпались татуировки, но внешность жутко обманчива. Десять минут назад маг рассказал им, как в прошлом году был на концерте любимой женской группы, что его хобби — еда и что у него даже есть блог на десять тысяч подписчиков, где он делает обзоры на милые кофейни и ресторанчики, а ещё скучная удалённая работа в сфере рекрутинга.       Сюйси — открытая книга в мрачной чёрной обложке. Внутреннее чутьё всё ещё молчало, но его человеческая часть отчаянно хотела поговорить с кем-нибудь.       — Он изменился, но это случилось со всеми. Наверное, мы выросли и пропала та лёгкость, которая была раньше. Бытовые проблемы убивают не только желание говорить с кем-то, но и отбивают всякое желание делать что-то помимо рутинных обязанностей.       Сюйси мельком смотрит на него и по-доброму улыбается, поглядывая в боковое зеркало.       — Думаю, что через это проходят все, окончив университет. Каждый столкнулся со взрослой жизнью, и из-за того, как быстро летят дни, вы не замечаете, что перестали говорить друг с другом. Это нормально. Мы с друзьями тоже прошли через это. Постарайся не сильно напрягаться. Всё придёт в норму, после того как вы освоите большой мир.       Джено не чувствует облегчения после его слов. Это не открывает ему глаза и не помогает перестать думать о худших вариантах, но он благодарен, что его выслушали и не назвали этот страх детским лепетом. С парнями трудно поднимать эту тему: Марк и Ренджун привыкли полагаться только на себя; Донхёк никогда не будет один, у него куча знакомых и друзей как среди магических существ, так и среди людей; Чэнлэ ему ближе всех, но даже с ним Джено никогда не решался поговорить о своём паническом страхе потерять и эту семью.       Его передёргивает от мысли об однокомнатной квартирке на краю города, в которую под торжественные фанфары его сопроводили родители.       — Вы больше похожи на семью, чем на друзей, так что перестань накручивать себя. Такая дружба проносится сквозь года.       Джено опускает глаза вниз, замечая, что Чэнлэ носом уткнулся ему в коленку. Он заботливо перекладывает чужую голову на середину бедра и убирает со лба светлые пряди волос. Маг всю ночь провел с Джисоном, из-за чего сейчас так быстро вырубился и не просыпается от стороннего шума. Вокруг запястья блестит уже знакомый браслет, и Джено с улыбкой вспоминает, как Чэнлэ залетел в его комнату среди ночи и выложил неожиданную правду о происхождении Джисона. Забравшись на кровать прямо в куртке и окатив оборотня волной пропитанного смолой воздуха, он судорожно рассказал ему про свидание («Это не свидание, Джено») в лесу, о том, что его парень — дриада («Мы не встречаемся!») и как тот безответственно показал Чэнлэ своё дерево, сковывая их какой-то связью. Признаться честно, Джено больше волновали его розовые щёки, счастливая улыбка и взбудораженные прыжки по кровати. Тот час, в который он ворвался к нему, нельзя было назвать даже ранним утром, поэтому Ли заставил мага стянуть куртку, крепко обвязал одеялом и уложил спать, обещая обсудить это в скором времени.       — Расскажешь немного про деревню? — просит Джено. — Чего нам ожидать?       Мимо со свистом проносится большая фура, подняв в воздух дорожную пыль, а в салоне становится теплее: Сюйси заботливо прибавил жар печки, поёрзав в кресле и выбрав удобную позу.       — Куча домиков вокруг озера. В основном семьи с детьми, куча молодых магов, обучающихся у старших, а ещё вредные старики, провожающие тебя взглядом, даже если ты ни в чём не провинился. Жуткое местечко.       — Э? — удивлённо издаёт Джено.       — Шучу, — усмехнувшись, говорит Сюйси. — Обычная деревня. Единственное, что отличает её от других, — население. Только маги, ведьмы или полукровки с магическими способностями. Но такое встречается редко. У них даже есть условное руководство.       — Условное? Это как?       — В деревне есть те, к кому все идут в случаях вроде вашего, — задумчиво говорит маг, постукивая длинными пальцами по рулю. Его руки реально огромные, и это не даёт Джено покоя. — Несколько опытных представительниц своих магических направлений подбирают подходящего учителя для приехавших на обучение, следят за порядком и помогают по мере своих возможностей. Их никто не выбирал, так что они скорее активистки, чем законные лидеры.       — Представительницы?       — Ага. Две ведьмы, одна колдунья и усатый старикан, пытающийся их контролировать.       Джено смеётся.       — Где мы сможем остановиться?       Сюйси включает поворотник и разворачивает машину, прибавляя скорость. Они снова выехали на пустынную дорогу, где на десятки километров вперёд только сбросившие листву деревья, дрожащие на холодном ветру.       — У моего друга, Куна. Он переехал в деревню сразу, как взял опеку над Дери.       — А родители? — уточняет Джено.       — Погибли, поэтому Дери взял к себе дедушка, но этому старому кретину было лет сто, не меньше. Отошёл в мир иной буквально через год после смерти родителей, поэтому Кун переехал в его дом и взял на себя роль мамочки.       — Разве вам можно так говорить о мёртвых? — спрашивает Джено, слегка удивлённый кучей оскорблений в сторону своих же сородичей.       Сюйси смеётся.       — Отец Куна — эгоистичный сукин сын. Всю жизнь доводил свою жену, потом Куна и его сестру до тех пор, пока не остался один. Говорят, что он не переставал брюзжать и проклинать всех даже на грани смерти. В деревне выдохнули с облегчением, когда его не стало.       — То есть Дери — сын сестры Куна?       — Ага. Они живут вдвоём уже четыре года. Сейчас пацану около... семи лет?       Джено кивает. Такое отношение к умершим чуждо ему. Будь человек хоть тысячу раз жутким тираном и деспотом, он всё равно является старшим. Почтительное уважение к взрослым — то, что воспитывают в каждом оборотне с рождения. Как животные они подчиняются вожаку — самому сильному волку, вокруг которого строится иерархия, и те, кто слаб физически, занимают низшую её ступень. Но люди в них склоняют голову перед возрастом, мудростью. Каждого пожилого оборотня в стае провожают с почестями и глубокой скорбью. Подле вожака всегда находятся родители, делящиеся опытом и наставляющие на нужный путь.       — Ты не думай, что я просто так его оскорбляю. Этот дед колотил меня полотенцем столько, сколько себя помню, одарил угрями и сыпью на десятилетие, а ещё отлупил нас с Куном тростинкой до шрамов. Его сестра и он никогда не могли сказать ничего против, а я так не умею.       Джено кусает губу, пытаясь скрыть улыбку. До своего первого обращения его постоянно гоняли за шебутное поведение. Он один из немногих в стае, кого безумно интересовала жизнь вне коммуны: Джено общался со всеми, независимо от магической принадлежности, постоянно пробирался на собрания старших, получая по ушам за излишнее любопытство, влезал в драки с хулиганами, забравшимися на их территорию. Расти они рядом, Сюйси определённо стал бы его партнёром по преступлениям.       Чэнлэ вздрагивает и распахивает глаза, когда на его телефон, лежащий под боком, приходит сообщение. Он сонно моргает и, не поднимаясь с ног Джено, выуживает гаджет, проверяя уведомление.       — Это Марк. Они выехали из отеля и желают удачной дороги, — то ли хрипит, то ли шепчет Чэнлэ, широко зевая. Джено умилённо щиплет его за нос.       — Доброе утро, спящая красавица, — громко говорит Сюйси, через плечо кидая взгляд на Чэнлэ. Тот скептически смотрит в чужую спину пару секунд и поворачивается к Джено, непонимающе хмурясь.       — Забей, — одними губами говорит Джено.       — Итак, мои леди, раз мы все бодрствуем, расскажите, как Чэнлэ дошёл до того, что отказался от силы?       Джено сразу же напрягается.       — Всё в порядке, я расскажу, — говорит Чэнлэ, заметив перемену в его лице. Он поднимается с коленок Джено, упирается ладонями в мягкую обивку салона и потягивается, хрустя шеей и пальцами. — В школе я пытался защитить Ренджуна от обидчиков и случайно позволил демону завладеть своим телом.       Кажется, Сюйси ждёт продолжения, но, когда его не следует, издаёт возмущенно-непонимающий звук и криво смотрит на Чэнлэ через зеркало заднего вида.       — И всё, что ли?       Джено осторожно смотрит на Чэнлэ. До недавнего времени никто из них не поднимал тему того, насколько глупо винить себя за то, что случилось много лет назад. Ну, естественно, за исключением Ренджуна. Тот упоминал об этом при каждой удобной возможности, пытаясь вставить Чэнлэ мозги на место и заставить его начать контролировать силу.       — Я чуть не убил двоих детей.       Сюйси разочарованно вздыхает.       — Ну не убил же.       Чэнлэ скрещивает руки на груди и смотрит в его затылок исподлобья.       — По-твоему, причинить боль другим детям, чуть не убив их, — это в порядке вещей? — спрашивает маг, мгновенно получая уверенное «Да».       — Слушай. Возможно, там, где ты рос, такая практика не распространена. Но в моем детстве подобное является нормой. Дети часто теряют грань, на то они и дети. Тем более когда сила проявляется в столь раннем возрасте. Ты хочешь сказать, что все годы винил себя за то, что сделал в… сколько там лет тебе было?       — Десять, — тихо отвечает Джено, предпочитая отвернуться к окну и избегать взгляда Чэнлэ любыми способами.       — Десять лет. В одиннадцать я использовал руну «Хагалаз», чтобы разломать кораблик одного мальчика, когда мы играли на пирсе. Вот только не рассчитал и вместо этого сломал доски под его ногами. Он свалился в воду в одно мгновение, никто даже среагировать не успел.       — Он умер? — осторожно спрашивает Чэнлэ.       — Нет, конечно. Старшие вытащили его, отогрели и успокоили. А дед Куна оттаскал меня за волосы и отнял руны на несколько недель. В двенадцать мальчик-стихийник так сильно разозлился, что попросил землю под моими ногами стать зыбучим песком, а в четырнадцать мы устроили стрелку одному зазнавшемуся парню, который терроризировал Гахён несколько лет. Кун обсыпал его каким-то порошком, из-за чего тот не дышал несколько минут.       Чэнлэ пораженно застывает.       — Я хочу сказать тебе, что это обычное дело для детей, владеющих магией. Мы учимся контролировать это всю жизнь, постепенно открывая новые грани. Руны, например, жестоко наказывают тех, кто применяет их для собственной выгоды. И как бы я узнал это, если бы не было проб и ошибок?       Джено поджимает губы и сжимает колено Чэнлэ. Тот едва дышит, размышляя над услышанными словами. На памяти Джено в их школе было несколько магов. Шаманы и травники, довольно тихие и милые до тех пор, пока их не трогать и не задирать. Они всегда отстаивали себя, не боясь причинить боль или напугать кого-то до истошных криков.       Возможно, в сложившейся ситуации есть вина мамы и папы Чэнлэ. Они прекрасные люди, но, когда выяснилось, что в семье родился демонолог, они попросту растерялись, не зная, как управлять огромной силой, проявившейся слишком рано. Круг их знакомых ограничивался природными магами и медиумами, а как научить контролировать то, с чем никогда в жизни не сталкивался? Чэнлэ наверняка слышал их испуганные разговоры среди ночи и, получив огромное количество обвинений в собственном уродстве после того случая в школе, предпочёл подавлять силу, а не выпускать её наружу, чтобы не расстраивать окружающих его людей.       Когда Джено обратился в первый раз, до смерти перепугав стаю белым окрасом и голубыми глазами, его назвали проклятьем. Все, включая брата и отца, отвернулись от него, предпочитая избегать, отлучить от любых планов стаи. Ему даже купили отдельное жильё, лишь бы он не мозолил глаза тем, кто считал дурной приметой рождение тощего белого волка среди стаи могучих серых зверей.       Джено никогда не чувствовал себя по-настоящему свободным от чужих жалостливых или полных ненависти взглядов. Тень собственной особенности преследует его по пятам, мешая наслаждаться каждым новым днём. Вот только разница в том, что он не способен контролировать собственное обращение, в то время как Чэнлэ подавлял силу не один год, причиняя себе боль изнутри, лишая магию возможности проявиться.       — Ты должен бороться за себя, Чэнлэ. Нельзя всю жизнь прятаться за стеной из собственного страха.       Судя по тому, что Сюйси рассказал о себе, он не на много старше. Его ведёт поразительная беззаботность в повседневности, но отношение к магии не по годам серьёзное, рассудительное. Способности, живущие в нём, имеют древнее происхождение, и в речи слышатся те же мотивы, какие Джено ловил в словах Джемина. Эти двое ясно видят свой путь, по которому им суждено пройти, контролируют свои силы или, по крайней мере, находятся с ними в согласии. Джено отчаянно желает того же Чэнлэ.       В школе им рассказывали о демонологах. Изначально они носят статус заклинателей и на короткие промежутки времени могут контролировать демонов и иные сущности для исполнения собственных прихотей. Для дальнейшего развития маги учатся использовать свою волю, ключи и печати, заклинания. Джено отчётливо видит, как в скором времени Чэнлэ легко контролирует сущности с помощью демонического круга, как в его глазах горит пламя, а его душа обретает спокойствие.       Но одной веры Джено недостаточно. Если Чэнлэ не поверит в себя, как он сможет контролировать опасных и коварных демонов, идущих на всё, чтобы обдурить мага и вырваться на свободу? Достаточно ли он силён для того, чтобы принять эту часть себя?       Джено чувствует, как на его ладонь сверху ложатся ледяные пальцы Чэнлэ. Они переглядываются, но не произносят ни слова, потому что страх, беспокойной вьюгой мечущийся в глазах, заметен и без этого. Оборотень поворачивает ладонь вверх и крепким замком сцепляет их руки. Он ободряюще улыбается и толкает коленкой чужое бедро.       — Я рядом.       Всю оставшуюся дорогу они едут в тишине. Чэнлэ смотрит в окно, периодически отвечая на сообщения в телефоне, Сюйси подпевает любимым песням, звучащим из динамиков, а Джено прикрывает глаза, пытаясь немного поспать.