***
Чэнлэ хотел бы сказать, что на подсознательном уровне чувствует присутствие Джисона рядом. Но на самом деле он просто слышит, как тот спотыкается о воздух, смачно выругиваясь себе под нос, спешно нагоняет его, скрипя подошвой по мягкому снежному покрывалу, и старается подстроиться в такт широким шагам мага. Он ничего не говорит, но Чэнлэ улавливает выразительный взгляд в свою сторону и злится только сильнее. — Иди к своему дружку, зачем пошёл за мной? — сквозь зубы выдавливает он, резко затормозив среди дороги, и смиряет тяжелым взглядом растерянное лицо напротив. Чэнлэ почти моментально жалеет о сказанном, замечая, как тускнеет счастливый блеск в чёрных глазах, поэтому, тяжело вздохнув, делает шаг к Джисону и вжимается лицом в дутую куртку, громко выдыхая и пытаясь расслабить напряженные плечи. Легкий хвойный запах моментально сбрасывает всю его спесь. — Прости, — почему-то извиняется младший, хотя из них двоих, очевидно, виноват только Чэнлэ со своей внезапно вспыхнувшей злостью, по-прежнему жгучей обидой на Джено и неосознанным желанием причинить такую же боль кому-нибудь. Джисон податливо жмётся ближе, сцепляет руки за его спиной и дарит отрывистый поцелуй в макушку. — Нет, я виноват. Ты прости. Они молча покачиваются из стороны в сторону, вспоминая, каково это — чувствовать любимые руки на себе, обмениваются робкими прикосновениями и дышат друг другом, окружённые ветром и мелкими кружащимися снежинками. Чэнлэ целует острую линию челюсти, мягко прижимается губами к подбородку и не может сдержать улыбку, когда слышит, как сбивается чужое дыхание. Его сердце, бешено колотившееся от злости всего минуту назад, теперь дрожит от нежности, когда длинные пальцы ловко застёгивают молнию его куртки и тёмные глаза скользят по нему от макушки до пят, убеждаясь, что так он защищён от холода. — Это всё очень мило, голубки, но может, вы продолжите в отеле? — хруст снега под ногами Тэна вынуждает их разорвать зрительный контакт, и Чэнлэ, сжав чужую ладонь, поворачивается в сторону демонолога. — Замёрз? — пытается пошутить Чэнлэ, неловко посмеиваясь, когда Тэн закатывает глаза, но послушно двигается в сторону отеля, утаскивая Джисона за собой. — Вам не холодно? — милый, заботливый Джисон обеспокоенно смотрит на чужую кожаную куртку, из-за чего старший маг прыскает, пытаясь сдержать улыбку. Тэн поехал с ними по настоянию Джису. Долго показательно возмущался, но после упоминания о том, что в деле замешаны эльфы, послушно собрал вещи и запрыгнул в машину Марка под громкие советы друзей. Шиён и Чангюн взволнованно пихнули в его руки несколько зелий, пригрозили Ренджуну расправой, почему-то решив, что из всей их компании угрозу представляет только он, и, пока Чэнлэ обнимал Куна на прощание, успели поругаться с Сюйси и пустить по его коже сыпь какой-то травой. — Вы друг друга стоите, — резюмирует Тэн, лениво показывая пальцем на свою куртку. — Что ты видишь, мальчик? Чэнлэ наблюдает за тем, как хмуро проглатывает это обращение Джисон, принимаясь внимательно разглядывать мага с ног до головы. Он из раза в раз непонимающе пробегается снизу вверх по чужому телу, но так и не замечает ничего необычного. Джисон напоминает Чэнлэ себя, когда Тэн на первом уроке помог ему увидеть огненного демона. — Человека, одетого не по погоде, — простодушно отвечает он, из-за чего Чэнлэ нежно улыбается, прижимаясь лбом к его плечу. Тэн недовольно цокает. — На моей куртке нет снега. Неужели это так трудно заметить? Чэнлэ крепко сжимает холодную ладонь Джисона, собираясь объяснить ему всё, но комично распахнутые глаза вызывают у него смех, и он забывает все слова, которые хотел произнести. — Как такое возможно? — искреннее, немного детское удивление даже у Тэна вызывает скромную улыбку. Кошачьи глаза забавно сверкают в лунном свете, когда он наклоняется к дриаде ближе, будто собирается открыть страшный секрет. — У меня термобельё, — серьёзно говорит он, вызывая у Чэнлэ смешок, а потом показательно легко обгоняет их и уверенно шагает в сторону отеля, бросая лукавый взгляд через плечо. — Чэнлэ, — голос Джисона настолько растерянный, что маг перестает смеяться, любовно прижимаясь к потрескавшимся губам в быстром поцелуе, и ведёт их следом за темноволосым парнем, обещая всё объяснить, когда они будут в тепле.***
Пока Тэн великодушно оставляет их наедине, убедившись, что состояние Чэнлэ стабильно и он полностью себя контролирует, Джисон делает им фирменный какао и приносит из подсобки плед, накрывая ссутулившиеся плечи. Они молчат некоторое время, украдкой поглядывая друг на друга и не зная, как начать разговор. — Мы можем поговорить утром, если ты устал, — предлагает младший, заметив, как Чэнлэ давит зевок. Тот отрицательно качает головой, сильнее вжимаясь в кресло-мешок, вытягивает ноги в сторону камина и заворачивается в плед по самые уши в попытке согреться. — Нет, всё нормально. Мы не останемся надолго, поэтому я хочу провести с тобой каждую минуту, — легко делится Чэнлэ, прижимая чашку к губам и делая маленький глоток. Сердце Джисона совершает кульбит, сходя с ума от этой картины и той естественности, с которой Чэнлэ из раза в раз открывает ему свои чувства. Но вместе с окрыляющей радостью приходит осознание, что им снова придётся расстаться на неопределённый срок. — Джемин отказал тебе не потому, что он не хочет помочь. Он просто не может, — осторожно начинает Джисон, следя за чужой реакцией. Но, к его удивлению, Чэнлэ понимающе кивает, до красных полос расчёсывая переносицу ногтями. В холле очень тихо из-за позднего часа, и единственное, что нарушает покой, — тяжелое дыхание мага, смешанное с искусственной звуковой дорожкой треска поленьев в камине. — Я понимаю. Вся эта связь друидов с природой. Стоило ожидать, что это суперсвященный ритуал, который нельзя провести по чьей-то прихоти. Я схожу к нему завтра, извинюсь. Из-за близости с магией у меня теперь настроение скачет как сумасшедшее. Просто мне казалось, что он будет на нашей стороне… — Дело не только в этом, — Джисон опускает руку на чужое бедро, крепко сжимая ногу и привлекая внимание Чэнлэ. — Из посаженного друидом дерева может родиться дриада. Поэтому Джемин сажает их с большой осторожностью, вдали от мест, где люди могут срубить зарождающуюся жизнь. Чэнлэ смотрит озадаченно, почти не двигается. На мгновение в его глазах мелькает обида, и Джисон теряется под пронзительным, пытливым взглядом. Ему не нужно озвучивать вопрос вслух, чтобы понять, — дальше речь пойдёт о нем. И, судя по нахмуренным бровям, этот разговор будет не самым приятным. — Почему не сказал мне, что с твоим деревом что-то не так? Джисон каменеет. Он нервно облизывает губы, опуская лицо вниз, прячась от пристального внимания. — Как ты узнал? — шепчет он, убирая чёлку с глаз. Кончики его пальцев покрываются льдом. Чэнлэ откидывается в кресле-мешке и поднимает глаза к потолку, тучно выдыхая. — Ведьма в деревне сказала мне, что ты можешь умереть вместе со своим деревом. Джено знал. И я так сильно разозлился, Джисон, потому что ты скрыл от меня что-то настолько важное. Потому что Джено решил промолчать, хотя несколько дней был в курсе происходящего и подговорил других не сообщать мне об этом… — Всё не так страшно, как ты думаешь… — перебивает его Джисон, но Чэнлэ смотрит так остро, что язык моментально распухает во рту, не давая ему выдавить и слова. — Поэтому сейчас ты расскажешь мне всё как есть. Не хочу узнать о твоей жизни ещё что-то от других. Обещаю, как только мы поймём, что делать с кольцом, я вернусь, и мы придумаем, как помочь тебе. После этих слов страх отступает. Джисон выпускает из лёгких скопившееся напряжение, потому что на секунду ему показалось, что сегодня перед этим дурацким камином закончится их история. Что Чэнлэ не сможет простить ложь, увидит ещё кучу его недостатков и уедет, легко оставив надоедливого ребёнка среди гор. Он убирает чашку подальше, протягивает вперёд руку и осторожно переплетает их пальцы, чувствуя крепкую хватку в ответ. — Мы не знали, что дерево умирает, — тяжело выдохнув, сообщает Джисон. — Догадывались, но узнали об этом только пару дней назад. У меня были похожие симптомы, поэтому я думал, что оно снова болеет. Но в этот раз всё гораздо серьёзнее. — Похожие симптомы? — испуганно уточняет Чэнлэ. Его волосы сейчас немного другие. Тёмные корни начали отрастать, и несколько прядей выбились из уложенной набок чёлки. Его щёки всё ещё красные от мороза, а губы плотно сжаты, и Джисон теряется в бешеном желании прикоснуться к нему. Прижаться до дрожи близко, чтобы рассмотреть несколько мелких веснушек у носа, которые он впервые заметил в тот день у дерева, когда между ними было только несколько сантиметров. Чэнлэ сейчас слишком далеко. — Сядешь ко мне на колени? — вдруг спрашивает Джисон, заставляя старшего удивлённо приподнять брови и смущенно сжать его пальцы. — Что? — Я расскажу тебе, но ты слишком далеко. Хочу обнимать тебя. Чэнлэ открывает рот, чтобы возмутиться такой наглости, но что-то в глазах напротив заставляет его промолчать. Он сомневается недолго. Не поднимаясь, переползает на колени Джисона, пыхтя и проваливаясь в кресле-мешке, удерживаясь на весу только благодаря крепкой хватке на предплечьях. Чэнлэ смеётся, падая в чужие объятия и забывая про плед в кольце жилистых рук. — Ненавижу такие мешки, — ворчит он, вытягиваясь поудобнее. Джисон довольно улыбается, ощущая тяжесть на своих ногах, недолго смотрит на точёный профиль и лбом прижимается к чужому виску. — Не пытайся отвлечь меня! — Мальчики-дриады рождаются очень редко, — тихо начинает парень, немного двигая шею в сторону, чтобы Чэнлэ лег ему на плечо. Вокруг них по-прежнему никого нет, но даже если бы в коридоре внезапно появилась орава туристов, Джисон не смог бы расстаться с таким уютным и ласковым магом. — Нас считают проклятыми, поэтому чаще всего подкидывают на воспитание людям. — Джисон, — горячий выдох обжигает кожу на шее, из-за чего младший покрывается мурашками с ног до головы. Он поднимает их сплетённые ладони на уровень глаз и играется с теплым оранжевым светом камина, ловя блики между пальцами. — Всё нормально. Я даже не знал, что со мной что-то не так до того момента, пока не случился первый приступ. Джисон вспоминает обеспокоенную мать, которая не могла надолго оставить отель, поэтому вызывала врачей в Снежную Ночь, будто на подсознательном уровне понимая, что ему нельзя за пределы города. Джемин как-то предположил, что дриада, родившая его, заложила эту мысль ей в голову, поэтому она никогда не покидала с ребёнком горный курорт, предпочитая проводить здесь всё время. А может быть, его мать просто была таким человеком. Застывшим на одном месте и ловящим от этого удовольствие. — Когда мне было четырнадцать, мама очень долго приглашала к нам врачей, потому что у меня внезапно начались проблемы со здоровьем. В какие-то дни я даже не мог встать с кровати из-за слабости. — И она обратилась к Джемину? — Да. Он живёт тут с семнадцати лет, но мы познакомились только в тот момент, когда ему исполнилось двадцать. Джемин редко появлялся в городе, и тогда его дом ещё не был городской достопримечательностью. Он учился, поэтому редко давал предсказания и ещё реже продавал кому-то настойки. — Почему тогда он помог вам? Джисон легко ведёт плечами, крепко задумавшись над этим вопросом. — Джемин часто говорит, что ему комфортно в одиночестве. Но это не значит, что он злой или эгоистичный. Мама была в отчаянии, и он это увидел. Я увядал на глазах, и у неё просто не было выбора. Соседи тогда ей сказали, что он занимается народной медициной и однажды помог ребёнку из семьи, живущей на окраине. — Он сразу понял, что ты дриада? — спрашивает Чэнлэ, когда Джисон затихает и слишком сильно падает в воспоминания. В ответ на вопрос тот усмехается. Хоть картинки тех дней довольно расплывчатые, потертые временем, Джисон всё ещё помнит хитрый прищур Джемина и обветренные, сухие руки, пахнущие травами. Он никогда не сможет забыть тот момент, когда они впервые столкнулись глазами. — Он знал, что мама придёт. Увидел её за несколько дней до нашего появления на пороге дома. Но в силу скупых знаний о таких существах, как я, он долго не мог понять, в чём проблема. Напугал мою маму до обморочного состояния, когда начал резать себе руки и рисовать какие-то символы кровью. Она до сих пор припоминает ему эту историю, когда нужно сделать что-то для отеля. Нагло давит на его совесть. Чэнлэ легко посмеивается. Этот звук плавным отголоском катится от горла Джисона к солнечному сплетению. — Все мамы одинаковые. — Вероятно, так и есть. В те дни он ещё учился, набирался опыта, и сила иногда выбивалась из-под контроля. Так что он увидел моё дерево во сне. Видение — чистая случайность, которая спасла мне жизнь. Джемин пару дней рыскал по округе в поисках нужного места. Когда обнаружил, долго пытался сообразить, что ему делать. — Не думаю, что его родителям пришло на ум рассказать что-то о лечении деревьев дриад, — зевает Чэнлэ, ногой подтягивая плед с соседнего кресла-мешка. — Я — редкий экземпляр. О таком не пишут в книгах. Из груди Чэнлэ вырывается наигранный, недовольный чужой высокомерностью звук, заставивший Джисона рассмеяться ему в макушку. — Вы сказали об этом маме? — Нет. Она до сих пор не знает. Джемин нашёл способ мне помочь, и я поправился буквально за пару дней. Узнал от него, что я не совсем обычный парень. Мы подружились, а потом он дал кучу советов маме по обустройству отеля. Помог ей встать на ноги. Поэтому не будь к нему так строг. Он действительно хороший человек. Чэнлэ озадаченно мычит. Их отношения не особо складываются с самого начала, но он лучший друг Джисона, а ещё, кажется, он нравится Джено. Кроме того, он предотвратил трагедию, когда сила Чэнлэ съехала с катушек. Ему действительно стоит относиться к нему куда более дружелюбно. Несмотря на то что Джемин пытался его убить. — Расскажи мне, как рождаются дриады? В руках Джисона тепло, и Чэнлэ с трудом заставляет свои глаза держаться открытыми. Мерный стук его сердца дарит то умиротворение, которого не хватало в деревне магов. Он знает, что без труда пробыл бы там ещё кучу времени, скучая, но удерживая собственные чувства под контролем. Однако сейчас, когда Джисон нежно гладит кожу его запястья под рукавом, он не представляет, как просуществовал столько времени без него. — Есть несколько вариантов. Первый — рождаются от других дриад. В подходящий для зачатия сезон дриады ищут себе мужчин. Джисон краснеет до кончиков ушей, почему-то смущённый этим разговором. Он радуется, что Чэнлэ не видит его лицо прямо сейчас. — Потом они просто рожают, как человеческие женщины, но в процессе необходимо провести ритуал, который свяжет новую дриаду с деревом. Если честно, я не представляю, как это происходит. — Жуть. Женщины, которые решаются на что-то подобное, — удивительные, — выдаёт Чэнлэ, прижимаясь носом к его шее. Джисон дергается, хихикая, когда чужие ресницы проходятся по разгорячённой коже. — И второй вариант — рождение из дерева, посаженного друидом. Тут всё гораздо сложнее. Магия сама выбирает, какое дерево наделить такой силой. Можно высадить тысячу деревьев, но в них не будет достаточной силы, чтобы произвести на свет дриаду. А может случиться так, что каждое посаженное жрецом дерево даст жизнь дриаде. Это не зависит от силы, опыта друида. Просто иногда такое случается. — Мне нужно будет извиниться перед ним, — спустя несколько молчаливых минут говорит Чэнлэ. — Определённо. И перед Джено. Он наверняка побоялся сказать тебе из-за того, что ты только начал обучение. — И что с того? Это не та вещь, о которой можно так просто промолчать! Я бы с ума сошёл, случись с тобой что! — Чэнлэ возмущённо поднимает голову с его плеча, заглядывая Джисону в глаза. Они напряженно дышат. Полутьма пробуждает в глубине взгляда мага что-то древнее, дикое, словно огонь. Легкое раздражение заостряет черты его лица, и Джисон не может отделаться от мысли, что такой Чэнлэ выглядит невероятно горячо. — Вау. Кажется, я в тебя влюблён, — срывается с губ Джисона. Они по очереди выдыхают, поражённые вылившимися откровениями, беспокойно разглядывают друг друга, и в какой-то момент Чэнлэ просто подаётся вперёд. Целует жадно, опаляя губы жаром, до боли стискивая пальцами плечи. Джисон языком ловит задушенный стон, валит мага на себя, удобнее откидываясь назад. И когда Чэнлэ оттягивает его волосы, заставляя шире открыть рот, прикасаясь настолько интимно, горячо, что внизу живота стягивается крепкий узел, всё теряет значение. Возмущённый шёпот ветра, заглядывающего в окна, смех елей, виднеющихся за стеклом, обжигающий жар камина. Тело Чэнлэ красиво выгибается, стоит ему дотронуться влажными пальцами до тёплой кожи под свитером. — Не хочешь пригласить меня к себе в комнату? — Джисон стонет, слушая чарующий возбуждённый голос. Он откидывает голову назад и прикрывает ладонями лицо, пряча красные щёки. — Я дышать из-за тебя не могу, — признается он, слыша мелодичный смех. — И вообще-то, мне нужно работать. Чэнлэ отталкивает его руки и снова прижимается к губам, беспорядочно шаря руками у него под толстовкой. — Уверен? — озорной голос заставляет Джисона замычать от отчаяния. — Смена заканчивается только в семь утра. Чэнлэ садится на его бёдрах и легким движением головы откидывает чёлку с глаз. — Как жаль. Видимо, придётся вернуться к себе и лечь спать. Его тело потрясающе красивое. Широкая грудь тяжело вздымается от сбившегося дыхания, губы блестят от слюны, и открывшаяся тонкая полоска кожи над ремнем выбивает у Джисона почву из-под ног. Чэнлэ невероятный. — Ты мог бы лечь в моей комнате, — хрипит Джисон, обводя пальцами линию рёбер, сжимая талию. Он словно в трансе выводит большими пальцами круги на довольно светлой коже, мечтая прикоснуться к подтянутому животу губами. Чэнлэ озорно ухмыляется и, наклонившись, выдыхает ему в ухо. — Думаю, я мог бы.