Снег в горах

***

      Он ненавидит случайности. Пускай они подарили ему немало хорошего: встреча с Чэнлэ и дружба с Донхёком, поездка в Снежную Ночь или поход к озеру, где живут настоящие наяды. Всё это произошло неожиданно и привнесло в его жизнь кучу полыхающих, ярких событий, бесценных воспоминаний, которые он будет нести как нечто сокровенное сквозь годы. И в те моменты, когда Джено остаётся один, окутанный вязкой паутиной мыслей, он думает, как мало благодарит судьбу за её подарки.       Кем бы он стал, не будь рядом парней? Что делал, если бы Ренджун и Марк не помогли ему собрать мебель в квартире, если бы Донхёк не утешал его каждый раз после встречи с родителями, если бы Чэнлэ не оберегал так, словно важнее Джено в его жизни никого нет?       Джено неблагодарный, но лишь потому, что случайности стали и тем, что опустило его на самое дно. Туда, где он стал волком без стаи, никому не нужным ребёнком, несущим в себе беду для остальных. Может ли кто-то винить его за то, что в сильном волчьем роду ему посчастливилось стать тем, кто испортит родословную?       Стоя на безлюдной парковке среди ночи, видя, как к арендованной Джемином машине идут те, из-за кого Джено до сих пор просыпается в холодном поту, он мог бы гордо расправить плечи и упрямо посмотреть в глаза страху. Наконец-то смириться с тем, что случайности не всегда приносят хорошее, что нужно научиться принимать и то и другое как подарок, толчок и мотивацию. Но он сжимается как щенок, прячет глаза и отступает на шаг, вжимаясь в дверцу автомобиля и пытаясь слиться с ней в одно целое.       — Это же наш щенок. Эй, Ли Джено!       Его руки начинают дрожать. В городе они пересекаются редко: родители постарались и отправили его жить на окраину, туда, где он никому не будет мозолить глаза. И пусть частью стаи Джено никто не считает уже очень много лет, но при виде главного волка вся смелость, опыт и мудрость накопленных лет испаряются, оставляя после себя пар из стыда. Делая его той покорной грушей для битья, какой он был всё то время, что жил у родителей под боком.       Джено слышит, как мигает фонарь, освещающий въезд на заправку, как машины сбавляют скорость, замечая табличку с названием города, как отчаянно в горле бьётся собственное сердце. Джемин оставил его несколько минут назад, чтобы купить воды и сходить в туалет. И оборотень отчаянно молится, чтобы он не застал эту сцену.       — Зачем ты вернулся? Мы думали ты наконец уехал отсюда, — вероятно, он хотел сказать «умер». Сдох, как и планировалось в самом начале. Где-нибудь у границы леса, так и не встретив свой первый рассвет в качестве зрелого оборотня.       Но Джено жив. И в присутствии кого-то из стаи ему всегда стыдно за это.       — Тебя и из нового места попёрли? Ты проклят, Джено. Когда уже избавишь всех от своего общества?       Ему хочется перестать дышать. Он не смеет поднять голову, разглядывая три пары ботинок, остановившихся перед ним. Простые кроссовки, чтобы было удобно бегать в лесу. После фазы они чрезмерно сильны ещё около недели и нужно куда-то выплёскивать всю копящуюся за день энергию. Неудивительно, что они оказались тут. Наверняка носились по окрестностям, соревнуясь за звание лучшего бегуна.       Луна ещё слишком яркая, чтобы оставить Джено тут просто так.       — Смотри на старшего волка, когда с тобой разговаривают, — Джено не смеет ослушаться. Он жалко поднимает глаза и из-под чёлки смотрит на мужчину, что устроился сбоку, скрестив руки на груди и прожигая его таким взглядом, будто само существование Ли ему омерзительно. Примерно так же на него смотрел родной брат, стоило ему узнать, что у Джено белая, как снег, шерсть.       — Где ты был? — спрашивает вожак, будто ему действительно есть до этого дело. Джено быстро облизывает губы и оглядывается назад, где за широкими окнами Джемин ходит между рядами со снеками и ищет сырные чипсы.       Его любимые.       — Уезжал по делам, — хрипит он. Джено вновь поворачивается к старшим и до хруста сжимает пальцы, впиваясь ногтями в кожу ладоней.       Боже, пусть Джемин не увидит этого.       — Наверняка со своими дружками. Мы видели их машину полчаса назад. Вам всем не место здесь, когда уже поймёте это?       Они смеются, из-за чего к горлу подкатывает желчь. Джено глотает комок, сосредоточенный исключительно на том, чтобы его не вырвало на парней перед ним.       — Что за дерзкий взгляд. Забыл, кто главный? — они агрессивны чуть больше обычного. Но Джено понимает: это всё луна. В противном случае они бы даже не стали его трогать. «Не нужно марать об него руки».       — Мои друзья вам ничего не сделали, — выдыхает он с непонятно откуда взявшейся смелостью. Джено готов терпеть унижения в свою сторону, но его друзья не заслуживают ни одного грубого слова. То, что они остались рядом, — не иначе как чудо. И это чудо Джено будет отстаивать до последнего. Промолчи он — и через минуту, после нескольких точных ударов, они бы оставили его. Ушли бы, посмеявшись напоследок и плюнув ему под ноги.       Джено заслужил их ненависть. Всё в порядке, нужно просто потерпеть.       В ответ на фразу оборотня раздаётся синхронный гогот.       — С каких пор тебе разрешено говорить в таком тоне? — рычит один из парней, делая ещё один шаг к нему. Джено сильнее вжимается в дверь, опуская глаза в пол. — Смотри на меня, когда говорю с тобой.       Жесткие пальцы ловят его подбородок и резко дергают голову вверх. Джено видит злость, видит ненависть и неприязнь. Он часто моргает, пытаясь прогнать влагу с глаз. Всё в порядке. Он заслужил это.       — Слабак. Всё такой же плакса, — выплёвывает второй подошедший парень. Они моложе их лидера. Импульсивнее, злее. Волки в них чувствуют поддержку. В отличие от Джено эти двое могут делать что угодно, потому что их никто не осудит. Они под протекцией стаи.       И они готовы его избить. Не только унизить словесно. Джено краем глаза замечает, как сжимается чужой кулак, как краснеют пухлые щёки, чувствует, как слюна от брошенных слов попадает ему на лицо.       Вот только ничего не происходит.       Он боязливо приоткрывает глаза и видит, что пальцы парня краснеют, покрываются язвами. За считанные секунды крепкая ладонь начинает выглядеть так, словно оборотень схватил кастрюлю голой рукой или опустил пальцы в кипяток. Алая, будто влажная, кожа с кусками, висящими по краям, и огромными волдырями пугает Джено до обжигающего холода в солнечном сплетении. Пальцы, которыми старший волк держал его за подбородок, чернеют, и ногти легко отваливаются от плоти, заставляя человека перед ним закричать от боли и упасть на колени.       — Что за хрень? — взвывает волк, и Джено почти делает шаг вперёд, чтобы осмотреть чужую руку, помочь, но жёсткая хватка на плече останавливает его.       — Лучше сделать компресс из льняного масла. На вас всё быстро заживает, но это магический ожог, так что без вспомогательных средств не обойтись, — голос Джемина спокойно-ледяной, как будто происходящее для него в порядке вещей. На фоне ночного неба и неяркого света от магазина, откуда во все глаза за ними наблюдает кассир, профиль друида кажется удивительно острым. Челюсть крепко сжата, глаза сощурены, и Джемин выглядит точно так же, как в ту ночь на парковке, когда Чэнлэ был не в себе.       Могущественно.       Крайне неправильно сейчас чувствовать восхищение. Но именно оно просыпается в глубине души Джено, когда бледные пальцы чуть сильнее сжимают его плечо. Джемин невероятно зол, и только природа вокруг знает, сколько он увидел, перед тем как вмешаться.       — Ты спятил, немедленно прекрати это! — второй парень пытается поднять члена стаи, но тот продолжает кричать, смотря на свою покалеченную руку.       — Ты сам причинил себе вред.       Вожак пристально разглядывает Джемина. Наверняка чувствует магию, видит чужую силу, но не может понять, кто перед ним. Он смотрит на Джено, делая для себя какие-то выводы, потом легко поднимает пострадавшего парня на ноги и становится напротив Джено.       — Лучше бы тебе исчезнуть.       Джено закрывает глаза, покорно впитывая в себя эти слова. Когда Джемин легко тянет его за рукав, заставляя снова посмотреть на окружающий мир, вокруг никого нет.       — Садись в машину, нам ещё ехать до твоей квартиры, — спокойно командует Джемин, мягко спуская ладонь вдоль его руки и легко задевая кончиками пальцев открытую кожу запястья.       Джено настолько опустошён, что даже не сопротивляется. Они молча едут до его квартиры по навигатору, и единственное, на что он способен, — пальцем указать на нужный подъезд.       Подумать только, два часа назад он волновался, что Джемин окажется в его квартире, а сейчас переживает о здоровье тех, кто несколько лет смешивал его с грязью. И, кажется, в случившемся друид принял непосредственное участие.       Когда днём Джемин приехал к отелю, дождавшись их выселения, они долго сидели в холле, названивая Чэнлэ и умоляя того выбраться из кровати Джисона. За это время Ренджун успел отпустить столько шуток об их совместной поездке, что Джено был готов задушить его голыми руками. Накануне, сидя в машине, они обсудили примерный план, и парни громко смеялись, когда оборотень сообщил, что ему нужно заехать домой и сделать он это хочет вместе с Джемином. Наедине.       Еще больше комментариев он получил, когда случайно начал оправдывать всё проверкой на потоп в квартире, оплатой счетов и заменой одежды. Чэнлэ впервые улыбнулся ему тогда, хитро сощурив глаза и предложив заехать по дороге за презервативами. Джено стоило просто сказать, что он хочет провести время с друидом, а не пытаться скрыть очевидную заинтересованность.       — Здесь мило, — это первое, что говорит Джемин, перешагнув порог гостиной. Он долго рассматривает фотографии на стене, прилепленные обычной малярной лентой, пробегается пальцами по спицам в колесах велосипеда, висящего на стене, и долго изучает книжный шкаф, гладя корешки потрёпанных сборников. — Боже, ты убийца.       Джемин стремительно топает к окну, где на подоконнике из последних сил сражается за существование суккулент, подаренный Ренджуном на новоселье. Одного прикосновения друида хватает, чтобы растение снова начало дышать. Его листья вновь становятся крепкими, заострёнными, такими, какими были до встречи с квартирой Джено.       — Прости, тут не убрано.       — Тебя не было месяц. Конечно, тут не убрано, — бурчит себе под нос друид, продолжая очарованно поглаживать цветок на подоконнике.       Джено ничего не отвечает. Он идёт обратно в коридор, захватив по дороге сумку с вещами, и открывает дверь в спальню. Стоит ему пустить в комнату свежий, морозный воздух, как внутри появляется и Джемин, вежливо застывший на пороге.       По позвоночнику Джено проходит лёгкая дрожь от осознания того, что друид действительно у него дома.       — Могу я принять душ? — спрашивает Джемин, опираясь на шкаф плечом. Он выглядит довольно расслабленно, несмотря на то что первые километров десять после границы города едва был способен вести разговор из-за переживаний о Джисоне.       — Конечно.       Вопросы вертятся на языке, но Джено терпеливо молчит, выжидая более подходящий момент для разговора по душам. А ещё он слишком взбудоражен из-за скользящего, пытливого взгляда друида.       — Идём.       Джено хватает с полки комплект одежды и полотенце и быстро шагает к ванне. Открывает вентили с водой и складывает стопку вещей на стиральной машине.       — Одежда должна подойти, — они в узком пространстве, стоят так близко, что Джено из-за шума крови в ушах и безумно колотящегося сердца не слышит даже ритмичное гудение вентиляции. Джемин выглядит хорошо после долгой поездки и стресса. Его укладка всё ещё максимально аккуратная, открывающая лоб, а взгляд заинтересованно изучающий, цепляющийся за каждое движение Джено. Такой, от которого сладко сосет под ложечкой.       — Вообще-то, я взял всё с собой, — сообщает Джемин, заставляя Джено покрыться пунцовыми пятнами.       — Конечно. Прости, я… — он тянется рукой к вещам, но сухая ладонь ловит его пальцы раньше.       — Всё хорошо. Хочу надеть твои вещи.       Джено сталкивается с ним глазами и хлопает ресницами, замирая, словно вор, пойманный с поличным. Он нервно облизывает губы, едва соображая от тяжелого, пронизывающего взгляда.       — Сделаю чай?.. — звучит жалко, и наглая ухмылка на губах Джемина только сильнее заставляет его смутиться.       — Надеюсь, у тебя есть нормальный чай.       Джено закрывает дверь еще до того, как друид начинает раздеваться, и с трудом перебарывает желание приложиться головой о стену.       Боже, почему его мысли заняты совсем не тем, чем нужно?       Он хватает счета, которые забрал из почтового ящика, включает компьютер и вбивает данные, оплачивая просроченные платежи. Потом с трудом находит где-то в глубине ящика чёрный листовой чай, надеясь, что он подходит под определение «нормальный», греет воду и быстро проходится тряпкой по столешнице и всем поверхностям в гостиной. Он успевает поменять бельё и рассортировать вещи для стирки, кинув в сумку новые толстовки и джинсы.       Когда Джемин выходит, он сидит на диване и на скорую руку пишет сообщения в общий чат, стоически игнорируя издёвки Ренджуна.       — Твой шампунь приятно пахнет, — Джемин устраивается рядом с ним, вытирая мокрые волосы полотенцем. Его щёки раскраснелись, и шея покрылась едва заметными пятнами. Он пахнет просто потрясающе, и Джено глубоко втягивает в себя воздух, с восторгом понимая, что привычный аромат трав никуда не исчез.       — Любой шампунь пахнет приятнее, чем тот, что дают в отелях, — усмехается Джено, откладывая телефон и поворачиваясь к друиду, устраиваясь лицом к лицу.       Он, не особо задумываясь, поправляет задравшийся рукав, кончиками пальцев задевая мягкую кожу, и нервно прикусывает губу, не зная, как начать.       — Ты носишь его, — прерывает молчание Джемин.       Оборотень непонимающе поднимает глаза.       — А?       — Кулон, — с улыбкой объясняет Джемин. Он осторожно протягивает руку вперёд, пальцами касаясь разгорячённой шеи, и выуживает тонкую серебряную цепочку с маленьким камнем, согретым у сердца.       Джено смущенно зарывается пальцами в волосы.       — Ты сказал, что эти вещи могут понадобиться. Пока только ему есть применение.       Джено вспоминает, как спустя несколько дней в деревне магов заперся в комнате и открыл чужой подарок, случайно вспомнив о нём за ужином. Там было три вещи, и только у кулона с запиской «носи не снимая» назначение было очевидным.       — Знаешь, что это? — взволнованно спрашивает Джемин, получая неуверенный кивок.       — Лунный камень. Я нашёл в интернете.       Джемин улыбается и подносит кулон ближе к глазам. Белая капля с удивительными голубыми прожилками. Джено рассматривал его несколько часов, прежде чем решился надеть. Он думал, что камень мгновенно что-то изменит, но на деле тот просто мягко устроился на груди, и Джено действительно носит его не снимая.       — Он защитил тебя сегодня, — шепчет Джемин, ловя его взгляд. Джено вздрагивает, вспоминая ужасные ожоги. — Не даст никому причинить тебе боль.       — Ты что-то сделал с ним? — задаёт вопрос Джено, следя за тем, как большой палец мягко оглаживает гладкое украшение.       — Секрет, — выдыхает друид. Не отрывая от Джено глаз, он подносит камень к лицу и мягко жмётся к нему розовыми губами. Щекотка в горле вынуждает оборотня приоткрыть рот, шумно отпуская удивлённый выдох из лёгких. Он пылает от жара, что волной проходится по телу после слов Джемина. Грудь сдавливает и сжимает судорогой, а пальцы приятно покалывает. Желанная близость туманит разум.       — Почему ты подарил его мне? — из-за сухости во рту его голос смешно хрипит, но Джемин не обращает на это внимание, улыбаясь и взмахивая густыми ресницами.       — Потому что хочу, чтобы ты был в безопасности. Разве не очевидно?       Очевидно, но Джено просто хотел услышать это. Поймать чужую заботу и сохранить её глубоко внутри. Джемин дал ему кулон, потому что хотел защитить.       Сердце живо подскакивает и делает кульбит.       — Очевидно, — повторяет он на выдохе, наблюдая за тем, как чужие глаза опускаются к его губам.       — Они из стаи, да? — вопрос Джемина жёстко возвращает его в реальность. Джено прикрывает глаза и отстраняется, пытаясь справиться с напряжением. Вся радость от происходящего мгновенно меркнет.       — Да. Тот, что увёл их, — мой вожак.       Джемин долго смотрит на его профиль, не решаясь высказать свои мысли.       — Он не вожак тебе, — отрезает друид, немного наклоняя голову.       Джено выгибает бровь.       — Конечно вожак. Я родился в стае.       Джемин видит, как ему неприятно говорить об этом, но продолжает давить.       — Нет, Джено. Ты не принадлежишь им. Ты никак с ними не связан и не был с тех пор, как они решили отказаться от тебя.       — О чём ты…       — Твоя стая — это твои друзья. Те, кто готовы на всё ради того, чтобы ты был счастлив. Эти волки тебе никто. Отпусти их.       Джено резко поворачивается к нему.       — Ты не понимаешь, о чём говоришь.       Джемин поджимает губы и раздражённо закатывает глаза.       — О, правда? — язвит он, распаляя волка. Атмосфера меняется. И если до этого Джено думал, что вполне может справиться с чужим упрямством, то теперь понимает, насколько сложно им будет в дальнейшем.       — Ты едва ли знаешь всю ситуацию! Думаешь, что всё просто, но…       — Он покусал тебя за то, что твоя шерсть белая. Потому что много лет назад какой-то маг сказал, что волки другого цвета приносят неудачу. Потому что щенки, родившиеся в один год с тобой, погибли через несколько месяцев от непонятных причин.       У Джено кровь застывает в жилах.       — Откуда…       — Они связали всё это и решили, что ты проклят. Я всё знаю и понимаю, Джено. И ещё я понимаю, что твоя привязанность к ним — неправильная. Они никогда не станут твоей семьёй.       Оборотень вскакивает с дивана.       — Как ты узнал? — Джено чувствует себя так, словно его прилюдно унизили. Копались в его жизни без права на то. Его душит обида, возмущение и слабость. Откуда Джемин всё это знает?       — Я могу заглянуть и в прошлое при желании, — Джемин понимает, что перегнул. Это заметно по его бегающим глазам. Но отступится ли он от своих слов? Конечно нет.       — Ты не имел никакого права рыться в моем прошлом! Зачем ты сделал это?       Джемин молчит и смотрит на него долго, выразительно. За эти секунды обида сменяется злостью, боль — разочарованием, а стыд окрашивает лицо Джено в красный цвет, потому что всё упорно скрываемое вдруг вылилось наружу, оставив его совершенно беззащитным и открытым.       — Потому что хотел.       Джемин даже не испытывает сожаление. Он серьезно верит в разумность своего поступка. Это заставляет Джено со свистом выдохнуть.       — Хотел? Но я не хотел этого, Джемин. Мы с тобой едва знакомы, а ты без спроса копался в моем прошлом, будто это нормально! Люди делятся воспоминаниями, только если захотят. Ты не можешь просто из своего эгоистичного желания всё знать лезть в мою голову! Других ты тоже так просканировал?       Джемин нервно глотает и смотрит на него из-под нахмуренных бровей.       — Частично.       — А меня полностью? Я и тут особенный, спасибо, — острые слова вылетают изо рта Джено быстрее, чем он успевает их обдумать. Руки дрожат от желания что-нибудь сломать, от тревоги и кучи других эмоций, кружащих его так же, как карусель.       — Боже, в этом же нет ничего такого.       — Заткнись, Джемин. Просто помолчи. Я готов ударить тебя сейчас.       Они молча смотрят друг на друга, и в какой-то момент взгляд Джемина из виноватого становится решительным. Он поднимается и застывает прямо напротив Джено, выдыхая ему в лицо.       — Так бей.       Джено настолько зол, что готов это сделать. Он замахивается, но кулак не успевает встретиться с чужим лицом.       Джемин торопливо прижимается к его губам, заглушая бурю. Жестко тянет нижнюю губу, смотря прямо в глаза, не позволяя опустить ресницы. Вся злость мигом падает куда-то вниз, и Джено делает отрывистый вдох, чтобы окончательно потеряться в запахе собственного шампуня на теле друида. Он ногтями впивается в чужую шею и открывает рот, толкая язык между чужими губами, заставляя Джемина отчаянно схватиться за его плечи.       Они падают обратно на диван, и Джено седлает худые бёдра, грубо наклоняя длинную шею Джемина, ловя губы и разрывая кожу зубами. От ощущения длинных пальцев под толстовкой оборотень теряет голову. Будет ложью сказать, что он не думал об этом. С момента отъезда из Снежной Ночи он не мог выбросить мысли о Джемине из головы, вспоминая запах трав и чужие прикосновения. Джено так сильно тянет к нему, и это похоже на дикую игру сознания, потому что кажется, будто они знакомы всю жизнь. Сладкая иллюзия, дающая ему веру в то, что они довольно близки.       Но правда в том, что он совсем не знает Джемина.       И это не мешает ему сходить по нему с ума.       Джемин жарким касанием сжимает его острые лопатки, проходится ногтями по талии и до дрожи чувственно гладит напряжённый пресс.       — Боже, — выдыхает Джено, стоит чужим губам жёстко схватить кожу под челюстью. Он морщится от боли, непроизвольно толкаясь бёдрами вперёд, одурманенный ощущениями. Его глаза жгутся, и он в ужасе вздрагивает, понимая, что волк рвётся наружу.       — Что?.. — друид замечает не сразу. Но стоит голубой радужке блеснуть в приглушённом свете, он хватает напряженный подбородок и вынуждает Джено смотреть только на него. — Не смей прятать их от меня. Ты такой красивый, Джено.       Тот отклик, который находят эти слова в груди оборотня, невозможно описать словами. Пальцы сводит от желания поцарапать жилистые предплечья, он хочет зацеловать Джемина, раствориться под его руками. Джено трясёт от мысли, что кому-то такое его состояние может казаться красивым.       — Не бойся, — говорит Джемин, хотя это именно он должен бояться. Из-за того, что Джено нестабилен, что внутри него всё сходит с ума.       Голова кружится. Джемин стягивает с себя футболку, позволяя Джено дышать у нервно бьющейся жилки, целовать ключицы, кусать шею. Он дрожащими пальцами обводит каждую родинку, каждый шрам, которые до этого момента были скрыты от него одеждой. Джено задыхается от ощущения металла на чужих пальцах, умело оглаживающих его тело под толстовкой.       — Снимай.       Оборотень послушно отстраняется и тянет толстовку вверх, не сдерживая стона, когда сухие ладони касаются груди. Джемин смотрит на него снизу вверх, поцелуями и языком ведя по рёбрам, запечатывая влажное прикосновение на соске.       — Джемин, — он тянет его обратно, получая глубокий, медленный поцелуй. И дрожит всем телом, когда рука друида осторожно ложится на шрам, рассекающий загривок.       — Хочу поцеловать его.       Джено всхлипывает, не смея открыть глаза. Он не дышит, когда губы покрывают поцелуями поджавшиеся плечи, когда Джемин отстраняется и просит повернуться.       Страх, смешанный с возбуждением. Джено позволяет ему усадить себя между бёдер, легко дышать в затылок, ласкать его пальцами. Он цепляется за крепкую хватку поперёк живота, дрожа то ли от собственной слабости, то ли от нежных, порхающих прикосновений. Совсем невесомых, потому что Джемина тоже волнует происходящее. Потому что он не уверен, что они не пересекают сейчас точку невозврата.       — Всё нормально?       Джено хочет ему довериться. Хочет, чтобы кто-то показал ему, что он не проклятье. Что он красивый, что он может быть любим так же, как любой другой человек. Поэтому согласно мычит, боясь говорить из-за подкативших к глазам слёз.       Его пальцы немеют, стоит только тёплым губам прикоснуться к шраму. Он скулит, разбиваясь на части, чувствует себя слабым, безвольным, но вместе с тем мысли ведёт от тепла и заботы, которыми Джемин сполна одаривает его.       Всего лишь доброе, хорошее отношение, которого заслуживает каждый рождённый на земле человек.       Слёзы падают Джемину на руку, и он боязливо отстраняется, пытаясь заглянуть Джено в лицо.       — Эй, волчонок.       — Ещё.       Джемин не отвечает, поэтому оборотень опирается спиной на чужую грудь и сильнее наклоняет голову.       — Целуй, — Джено абсолютно точно не в себе. Одновременно в нём бурлит невиданная до этого момента сила и позорная слабость. Он так жалок, что готов умолять друида, если тот решит остановиться.       Под губами Джемина он впервые чувствует себя нужным.       Он стискивает крепкие бёдра, обхватившие его ноги, спускается пальцами к коленям, когда легкая дорожка поцелуев ведёт от кромки волос ниже к позвонкам. Его звонкий стон отлетает от стен, заставляя Джемина подвинуться ближе, спуститься руками к ширинке и продолжить ласкать губами рваный шрам на шее.       — Не могу перестать думать о тебе, — Джемин целует его за ухом, одновременно с этим царапая бёдра под тканью, касаясь почти неуловимо, заставляя жадно толкнуться вперёд в поисках трения.       — Я тоже.       На что-то более связное у Джено просто не хватает сил. Он протяжно скулит от соприкосновения их кожи и опирается затылком на напряженное плечо, зажмуриваясь до белых полос под веками.       Последнее, что срывается с его губ, — выдох с именем друида.