***
Как там Донхёк? — Откуда ты знаешь, что он будет ждать нас? — спрашивает Тэн, устроившийся на соседнем сидении. Его ноги лежат на приборной панели, что, в общем-то, запрещено, но Марк слишком устал, чтобы делать вид, будто его заботит такая мелочь, и в целом маг выглядит настолько расслабленно, словно они едут на пикник в дружеской компании, а не на встречу со старыми, озлобленными на людской род эльфами. Для Тэна происходящее — не более чем страница жизни, которую он легко забудет, вернувшись домой. — Честно говоря, я не знаю. Марк бросает взгляд в зеркало заднего вида, осматривая спящего Чэнлэ, поджавшего ноги к груди, и нервно облизывает губы, возвращаясь глазами к дороге. Где-то там, в огромном потоке машин, плетётся оставшаяся часть их компании. Джемин слишком осторожен в силу того, что не ездил на машине очень давно, и Марк боится представить происходящее в чужом салоне. Нетерпеливый Ренджун, наверное, уже готов убить и друида, и Джено, слишком влюблённого, чтобы обращать на подобное внимание. — Тогда как мы найдём в лесу этого Ёнхо, если все твои воспоминания о прежней жизни стёрлись? — в интонации Тэна нет осуждения. По сути, демонолог сейчас единственный человек, с кем Марку комфортно. Он не задаёт вопросов, не опекает. Ему просто наплевать на каждого из них. За исключением, может быть, Чэнлэ. Почему он поехал с ними? На этот вопрос у Марка ответа нет. Но в глубине души ему кажется, что жизнь в деревне — та ещё смертная скука. Возможно, это единственный шанс Тэна увидеть что-то помимо зелёной клетки, в которую маги добровольно себя загнали. Пусть там они и могут быть собой, не боясь стеснить хрупкую человеческую психику, но для людей вроде Тэна — активных, ярких и язвительных — такое положение дел сродни заточению. — Когда Ёнхо приходил к нам домой, — он игнорирует тупую боль в висках, когда подсознание услужливо напоминает о том, что отныне этот дом только его, — он сказал мне, что достаточно просто вспомнить. И тогда помощь придёт. Думаю, что оказавшись на месте, я смогу привести нас к той полянке. Марк уверен в своих словах. Пару дней назад смутные картинки мелькали у него во сне, кружа голову родным запахом деревьев, илистой речушкой и сладким ароматом цветения. Он никогда не жалел, что оставил ту жизнь позади, но иногда ему снились подобные вещи, напоминая о прошлом. Когда он будет старше, наверняка уйдёт в лес так же, как Тэён. Построит себе домик где-нибудь в глуши и будет наслаждаться собственной компанией, попивая кофе на рассвете и читая все те книги, на которые у него сейчас не хватает времени. Вот только в данный момент при мысли о том, что ему придётся оставить безумные каменные джунгли, уйти далеко от людей и остаться наедине с собой, Марка колотит дрожь. Ходит ли Донхёк на работу? Он же не сбежал к родителям? — Звучит максимально нелепо, — вздыхает Тэн, отворачиваясь к окну. Марк отчётливо слышит невысказанное «как и всё, что происходило до этого», но заталкивает обиду куда подальше, прочищая горло и обдумывая следующие слова. Он задаёт вопрос просто потому, что мысли убьют его, замолкни всё вокруг хоть на минуту. — Как давно вы учите детей контролировать магию? Тэн задумчиво щурится. Он зарывается пальцами в волосы, отчего многочисленные браслеты гремят в тишине салона, а потом громко цокает языком. — Кажется, уже лет восемь? Моя сила пробудилась поздно, но остальные занимаются этим очень давно. Кун обучает целую группу подростков. — Но ты не хотел учить Чэнлэ? — Марк обгоняет несколько машин и выключает шипящее радио. Они наконец свернули на нужную дорогу, и связь с внешним миром начинает потихоньку пропадать. Это напоминает ему о том, как они ехали к Снежной Ночи, в сумраке выискивая хоть какие-то указатели. Воспоминания об отдыхе туго скручиваются где-то под солнечным сплетением, настраивая Марка на грустный, меланхоличный лад. Донхёк так забавно пытался изобразить, что у него не получается кататься на лыжах. Те мгновения, когда Марк помогал ему, прикасался к нему и любил его до дрожи в коленях, родились из лжи. И подобное происходило каждый раз, когда Хёк хотел быть ближе. Меченому всегда нужно было притворяться: что он не умеет готовить, не понимает материал из учебника, забыл ключи от дома. Всё изначально складывалось не как у нормальных людей, и это даже хорошо, что они поругались тогда перед домом Тэёна. Окончательно и навсегда. — Он опасен. Слишком сильный и слишком неопытный. Сейчас, вдали от деревни, я чувствую себя более спокойно. Здесь он не сможет навредить кому-то из наших. Это одна из причин, почему я согласился поехать. Мне хочется помочь, обучить его, но ещё больше хочется, чтобы все мои друзья и семья были в безопасности. Марк кивает, хоть не имеет ни малейшего представления о том, насколько велика сила друга. В школе, когда он только начал приспосабливаться к людской жизни, до него доносились отголоски чужой магии. Первые месяцы он без труда замечал в коридорах фей, оборотней и магов, а потом резко остался один. С гулко бьющимся сердцем и полным отсутствием какой-либо защиты извне. Донхёк же хорошо ест? Тэиль водит его обедать? — Вы помогаете детям просто так? Тэн резко поворачивается в его сторону. Марк чувствует его пронзительный взгляд на своём лице и неловко оглядывается, замечая плескающуюся в глубине кошачьих зрачков серьёзность. — А как иначе? — отвечает он, словно это само собой разумеющееся. — Всем нужно на что-то жить, — отрешённо говорит Марк. — Вас хорошо воспитывают, раз вы безвозмездно помогаете другим. — Марк, — голос мага раздражённый, — тут дело вовсе не в воспитании. В деревне есть куча женщин и мужчин, не желающих помогать никому, хотя их предки на каждом углу твердили о том, как важно быть добрым. Мы способны к состраданию, потому что сами прошли такой же путь. От детей, которым трудно совладать с силой, к магам, которые направляют энергию на что-то прекрасное. Я мог бы жалеть себя, мог бы закрыть сердце ото всех, злиться на несправедливое отношение, но выбрал другой путь. Не потому что такими были мои родители. Поверь, они не были. А потому что я хочу быть собой. Больше они не говорят, но искренние слова стучат в голове Марка ещё очень долго. Он и Тэн чем-то похожи: оба сбежали от родительского влияния, сделав решительный шаг в другом направлении. Однако маг смог поймать попутный ветер, обнаружить правильный путь. В то время как Марк застрял в лимбе, на рубеже между правильной жизнью и той, которую ему хочется прожить. Чэнлэ в надёжных руках. Марк правда рад, что его окружают искренние люди, которые способны показать ему хорошие вещи, но тяжелая зависть ложится на покрасневшие уши. Чэнлэ заслужил открытое, приятное окружение, но есть ещё один человек в жизни ребёнка эльфов, кто заслужил подобное не меньше. Всё, чего Марк когда-либо хотел, — немного искренности для Донхёка.***
— Долго нам ещё идти? — Марк знает, что Ренджун готов упасть на землю и завыть. Его тонкие ноги, выглядывающие из-под тяжёлой оранжевой парки, которую Сычен приказным тоном велел надеть, забавно дрожат, несмотря на то что среди присутствующих только полукровке не страшен ветер, холод и физическая нагрузка. — Мы близко, — отвечает Марк, отгибая ветку и оглядываясь вокруг. Всё кажется до боли знакомым, но Марк не может вспомнить, когда он был тут и что делал. Он гулял тут с Ёнхо? Или прятался среди веток, наблюдая за туристами? Может быть, за той елью есть секретный проход в дом эльфов? — Ты говорил это десять минут назад, — тихо бубнит Чэнлэ, останавливаясь среди дороги, чтобы завязать шнурки. С каждым сделанным в чащу шагом он начинает нервничать сильнее, ежесекундно проверяя телефон на наличие связи. Чэнлэ звонил Джисону утром, и Марк думает, что это действительно любовь, раз он не просто написал ему кучу сообщений с сердечками, а набрал номер, потому что беспокоился и хотел услышать басовитый голос. — Да бросьте, разве вы когда-нибудь ещё увидите столь же прекрасное место? — Джемин, в отличие от остальных, выглядит исключительно бодрым, счастливым. Он лавирует от дерева к дереву, касаясь шероховатой коры, поглаживая иголки и острые ветки. Джено убедил его не снимать ботинки, но, кажется, он обижался на это только первые десять минут. До того момента пока они не зашли чуть глубже, и древний лес поприветствовал их своей магией. — Боже, просто заткнись, Джемин, — Ренджун злобно смотрит на друида из-под бровей, отчего тот хмыкает и мягко гладит полукровку по волосам. Под ногой Марка громко трещит ветка, и он почему-то замирает, оглядываясь вокруг и слушая каждый гуляющий в кронах звук. Взмах крыльев, шорох ветра, тяжелое дыхание Тэна, счастливый смех Джено. Его живот скручивает холодным, тяжелым спазмом, и слёзы подкатывают к глазам. У Марка очень плохое предчувствие, которое он игнорирует с момента пробуждения. — Эй, там поляна! — звонкий голос Чэнлэ напоминает ему сделать вдох, и он спешит вперёд, путаясь в сухой траве и спотыкаясь о мох. Дыхание Марка сбивается, когда перед глазами растекается широкое поле, спящее в зимнее время, но потрясающе красивое летом, когда земля снова начинает дышать. — Мы на месте, — выдыхает он судорожно, цепляясь взглядом за каждую мелочь, ловя перед глазами тени, прячущиеся в зарослях. — Вылезай, Марк, я сдаюсь! — он вздрагивает и оборачивается, цепляясь глазами за счастливую улыбку ребёнка, похожего на Ёнхо. Его руки начинают дрожать, когда между стволами, замершими в ожидании тепла, он видит длинную тёмную косу матери и слышит её мягкое пение. В кульминации лесной мелодии он хватается за детский смех, различает подростковые разговоры и заразительный хохот молодых мужчин. Нет сомнений в том, что он частенько наведывался сюда, и все звуки, вихрем крутящие его мысли, не что иное, как воспоминания. Далёкие, но безумно дорогие. С которыми он по глупости легко распрощался в прошлом. Он очень хочет обнять Донхёка. — Ты как? — тёплая рука Джено, устроившаяся на его затылке, заставляет Марка вздрогнуть и вернуться в реальность, с трудом фокусируя внимание на оборотне. Он не представляет, что делать дальше, но присутствие лучшего друга успокаивает. Во взгляде волка ни капли сомнения в нём, в Марке, и это прогоняет тяжесть из мышц, вселяет уверенность в него самого. Джено всегда был и будет на его стороне, и нет ничего дороже, чем мягкое покалывание в душе, которое приходит с пониманием этого. — Всё нормально, — отвечает он, расправляя плечи. Марк беспомощно озирается, пытаясь понять, что делать дальше. Вокруг ни одного ориентира, ни единой детали, которая бы подсказала, как пригласить Ёнхо им навстречу. На метры вперёд только высохшие колосья, понуро согнувшиеся к земле, пристально следящие за ними птицы, спрятавшиеся на ветках, и холодный порывистый ветер. — Что мне делать? — шепчет он, отделяясь от остальных и продолжая осматриваться. Чужой. Он здесь не в своей тарелке, лес больше не любит его так, как прежде. Марк слышит эхо, шёпотом рассказывающее о незнакомцах, заблудившихся среди деревьев. Он разглядывает высокие тонкие сосны, обнажённые лиственные растения и острые кусты с давно высохшими ягодами. Марк чувствует себя бесполезным до тех пор, пока глаза не цепляются за раскидистый могучий кедр, покрытый дымчатым слоем инея. — Эльфы научили всему остальных магических существ. Например, мы научили друидов слышать деревья. И что не говорили бы те о том, какие они уникальные и могущественные, помни, что во всём и всегда наш народ был первым, — ломающийся, иногда сипящий голос Ёнхо врезается в воспоминания на полной скорости. — Ну конечно, — радостно бубнит он, оборачиваясь к Джемину. — Ты же можешь говорить с деревьями? Они вдвоём идут ближе к кромке леса, останавливаясь у кедра. Почему-то именно он привлёк внимание Марка, и при мысли о том, что ему нужно позвать Ёнхо, ноги будто сами по себе направились именно к нему. — Попроси его позвать Ёнхо. Джемин внимательно смотрит на него несколько секунд, но послушно кивает. Он аккуратно отодвигает в сторону тяжелые ветви и стягивает с плеч рюкзак, устраиваясь прямо напротив хвойного. Друид вытягивает вверх затёкшие руки, похрустывая пальцами, а потом с улыбкой укладывает ладони на могучие корни, торчащие из-под мёрзлой земли. — Пожалуйста, позовите сюда Ёнхо, — Джемин медленно спускается по извилистым краям ствола, перебирает опавшую хвою и специально сжимает иголки в кулаках, разрезая кончики пальцев до крови. Джено, оставшийся в центре поляны, тяжело смотрит в их сторону, ни на секунду не отрывая взгляд от тонкой фигуры друида. Марк давно не видел, чтобы волк был так сильно кем-то увлечён. Джено пугающе нуждающийся, обеспокоенный. И невольно Марк возвращается в темноту кинотеатра, вспоминая красные губы Донхёка и такой же отчаянный, любящий взгляд. Ненормально смотреть на кого-то вот так. Ни к чему хорошему такая зависимость не приводит. После они просто ждут. Бездумно гуляют по округе, играют в догонялки, чтобы согреться, а потом наблюдают за тем, как Тэн даёт урок Чэнлэ, умело пользуясь медальонами на своём поясе. Всё это время Марк действует на автомате, стараясь не думать много. Поэтому посторонних, осторожно плывущих в их сторону через заросли, он замечает последним. Их снова трое. Сквозь пелену Марк пытается угадать, кто из новоприбывших Ёнхо, но тот опережает его, с улыбкой останавливаясь напротив и протягивая для приветствия руку. Оказывается, что иллюзорная дымка, гуляющая вокруг эльфов, не пропадает для Марка после встречи с представителем его народа. Высокие мужчины, подошедшие к ним, так и остались незнакомцами. И только русый оттенок волос подсказывает Марку, кто именно остановился перед ним. В волосах Ёнхо запутались иголки. Его лицо по-прежнему невероятно красиво, а в глазах мелькают крошки тепла при взгляде на Марка. Внутри что-то отчаянно щемит, когда ласковая улыбка расцветает на губах Ёнхо. Это чувство легко идентифицировать. Тоска. Вот что касается его сердца каждый раз, когда эльф рядом. — Твоя компания с каждым разом становится только интереснее, — его голос величественным раскатом проходится по поляне, заставляя всех друзей Марка напрячься. Но что-то на подкорке сознания подсказывает Марку, что Ёнхо вовсе не враг им. — Добро пожаловать в наши земли, господин друид, — произносит эльф с улыбкой, отбрасывая косу за спину и протягивая руку Джемину. — Приятная встреча при не самых приятных обстоятельствах, — отзывается он, обходя Джено, застывшего статуей перед ними, и пожимает крепкую ладонь. — Раз ты здесь, значит, вы нашли кольцо, — глаза Ёнхо хитро блестят, и Марк заторможенно кивает, опуская пальцы в карман. Когда тряпица появляется в его руках, трое эльфов стынут, во все глаза смотря на маленький серебряный ободок. Эльф принимает реликвию и осторожно оглаживает пальцем металл. — Могу поспорить, что даже ты чувствуешь его силу, — говорит он, стискивая находку в кулаке и поднимая взгляд. — Нам нужна твоя помощь, — перебивает их Чэнлэ, выскальзывая вперёд. Он не отводит глаз, уверенно делая шаг навстречу, но руки прячет в карманы, наверняка сжимая те в кулаки. — Не думаю, что вам. Помощь нужна друиду, иначе он бы не прошёл такой трудный путь сюда, — предполагает один из спутников Ёнхо, величественно задирая подбородок. Чёрт бы побрал эти зазнавшиеся эльфийские задницы. Джемин остро смотрит в сторону эльфа, но всё же кивает, скрещивая руки на груди. Напряжение резко выплёскивается в воздух. — Мне нужно больше узнать о дриадах. Ёнхо присвистывает, оглядываясь на своих собратьев. — Твоё дерево дало жизнь дриаде? — удивлённо спрашивает он, выгибая бровь. — Не совсем. Помощь нужна взрослой дриаде, — отвечает Марк, пытаясь хоть немного отвлечь внимание остальных эльфов на себя. Вот только ему бы стоило догадаться, что главной звездой дня будет друид. Ёнхо с непроницаемым лицом размышляет над чем-то, оглядывается на братьев, получая поощрительные кивки, и только потом обращается к Джемину. — Спрашивай, я довольно хорошо подкован в этом вопросе. Марк удивлённо оборачивается, услышав, как фыркает за его спиной Тэн. Глаза эльфа тут же заинтересованно скользят к магу. — Я сказал что-то смешное, демонолог? — С каких пор эльфов интересует кто-то, кроме них самих? Глаза Тэна опасно поблёскивают в лучах солнца, выглядывающего из-под толщи облаков. Марк поражён тем, насколько властно выглядит сейчас маг. Он гораздо ниже и мельче по комплекции, но из всех присутствующих только ему под силу противостоять древнему могущественному роду. Все дело в том, как он себя преподносит. В отличие от них, запуганных и потерянных юнцов, гордому Тэну терять нечего. Он пришёл сюда не в роли пленника обстоятельств. Тэн — гость, которого хозяин должен встретить со всеми почестями и уважением. — Нас интересует буквально всё в этом мире. Мы рождены, чтобы всю жизнь учиться чему-то новому. — Звучит скучно. — Не скучнее, чем жизнь в постоянном вынужденном контроле, — поразительно точный удар от Ёнхо явно выбивает Тэна из колеи. Тот готовится ответить, но тяжелый вздох друида прерывает их стычку. — Слушайте, — Джемин устало растирает переносицу, — я действительно волнуюсь за своего друга. И чем быстрее мы покончим с этим, тем быстрее я смогу вернуться и помочь ему. Пожалуйста. Мне действительно нужна помощь. Марк видит, как едва заметно улыбается Джено. Его напряжённые плечи немного расслабляются, и он спокойно оглядывается на Ренджуна, убеждаясь, что тот всё ещё в безопасности за его спиной. Чэнлэ молчит. Он поглядывает на Ёнхо сосредоточенно, серьёзно, ожидая его ответа. Всё же в данную секунду решается судьба связанного с ним человека. Неудивительно, что он настолько волнуется. — Тогда поведай мне, что с ним происходит. И Джемин рассказывает. О том, что Джисон рождён дриадой, что его дерево умирает от естественных факторов, и о том, что они не представляют, как ему помочь. О приступах, о том, как подпитывает увядающее растение своей кровью и настойками. Половину из этого Марк слышит впервые, но вида не подает, как и все остальные, предпочитая молча слушать чарующий голос рассказчика. Ёнхо долго размышляет над услышанным. Он по очереди оглядывает присутствующих и почему-то останавливается на Чэнлэ, заметив, как сильно тот сжал кулаки. — Его ждёт смерть, — просто говорит он, без сожалений разбивая чужие сердца. Остальные эльфы за его спиной согласно кивают. — Что?.. — Дриада и дерево неразрывно связаны. Особенно в случае тех, кто был рожден как человеческий ребенок. Если дерево угасает, то угасает и дриада, разве ты не знаешь об этом? — спрашивает Ёнхо, выгибая бровь. Конечно, они все знают об этом. Но знать не значит понимать. И тем более это не значит принять подобный исход. У Марка в ушах писк смешивается с шумом несущейся к голове крови. — Неужели ничего нельзя сделать? — отчаянно спрашивает Чэнлэ. Его голос скрипит и надрывается, поэтому Ренджун осторожно сжимает тонкими пальцами напряженное плечо, становясь рядом. — Марк же стал человеком, почему Джисон не может так? — Потому что он проклят, — шепчет вдруг Джено. Марк недоуменно поворачивается к нему и хмуро смотрит на волка. — Боже, дриады проклинают своих детей, чтобы те стали такими же, как они. А такую магию невозможно разрушить. — Кому, как не тебе, знать об этом, волк, — спокойно говорит Ёнхо, подтверждая слова Джено кивком. — Всё верно. Те дриады, которые были рождены из любви магии и природы, то есть из дерева, вполне могут провести обряд и разорвать связь. Но дети, рождённые от человеческих мужчин, прокляты заклинаниями, а их, к сожалению, без последствий разрушить невозможно. — Без последствий? То есть чисто в теории это возможно? — голос Джемина бесцветный, опустошённый. — Чужая магия никогда не снимается без вреда для человека, который стал её жертвой. У каждой силы свой отпечаток, и, когда другие маги пытаются его снять, может произойти что угодно: от болезни до потери жизни, — Тэн безжалостно обрывает его последнюю надежду. Они все замолкают до тех пор, пока Ёнхо не прочищает горло. — Если это всё, то мне пора. Прости, Джемин, но даже твоя магия ничем не сможет ему помочь. Мне жаль, что такое случилось с вашим другом. Стоит Ёнхо сделать шаг к лесу, как дурное предчувствие Марка возвращается. Остро вспыхнувшее чувство опасности где-то в горле вынуждает его испуганно схватиться за шарф, чтобы немного ослабить удавку. И судя по всему, не просто так. Джено издаёт что-то, напоминающее грудное рычание, и скалится в сторону леса. — Здесь ещё кто-то, — сквозь зубы цедит он как раз в тот момент, когда на поляне появляются женщина и мужчина. Марк видит, как испуганно смотрят братья Ёнхо на появившихся эльфов, и делает вывод, что хорошего в их приходе мало. Женщина статная, высокая и темноволосая. Точная копия мужчины, идущего с ней вровень. Сердце Марка со свистом летит вниз, когда его взгляд пересекается со стеклянными глазами воительницы. Холодное, надменное лицо пугает его до мурашек на руках. — Не пытайся ничего провернуть за нашими спинами, — голос женщины звучит как раскат грома в окружающей тишине. Её походка уверенная и отрывистая, и, когда они равняются с Ёнхо, та быстро хватает его за косу, больно дёргая волосы вниз. — Иначе закончишь как этот ребёнок, — шипит она в его лицо и отпускает эльфа, веля ему убираться с глаз. И лишь в тот момент, когда испуганные глаза Ёнхо пересекаются с его собственными, — Марк вспоминает их. Двое из совета. Величественные, грозные, пришедшие, чтобы свершить правосудие. Марк просто идиот. Он, должно быть, спятил, раз думал, что ему сохранят жизнь после такого предательства. Как там Донхёк? Пьёт ли он по утрам сладкий кофе? Кружится под музыку на их кухне? — Минхён, — он вздрагивает, услышав своё настоящее имя. — Ты же знаешь, что мы не можем закрыть на это глаза. Как там Донхёк? Тепло ли он одевается? Скучает по нему? — В каком это смысле? — шипит Ренджун, напрягаясь всем телом и обнажая клыки. Его лицо искажается злой гримасой, но в этом нет совершенно никакого смысла. Такое поведение только раззадорит их ещё больше. Жертв станет больше. Марку страшно настолько, что немеют ладони. Кажется, это конец для него. — Знаю, — хрипит Марк резко севшим голосом, останавливая их перепалку. Он умрёт сегодня. Вероятно, сейчас его последние минуты, и он медленно моргает, вспоминая счастливую улыбку Донхёка. Он многое не успел сделать за свою человеческую жизнь, но большую её часть рядом был Донхёк. Можно ли считать это время счастливым? — О чём ты, мать твою, говоришь? — он оборачивается и смотрит на друзей по очереди. На сильного Джено, наконец обнаружившего свой дом, на Ренджуна, сделавшего столько ради спасения его жизни, и на Чэнлэ, изумлённо распахнувшего глаза. Они любят его, но по правде говоря, единственный человек, чья любовь нужна Марку, — Донхёк. И как же жаль, что его лицо не будет последним, что он увидит в этот день. — Делайте то, что должны, — просто выдыхает он, смотря на мужчину. Тот мгновенно достаёт лук со стрелой из-за спины и направляет острый наконечник ему в грудь. Марк закрывает глаза. Его волосы очень мягкие. Чудесный запах. Красивая улыбка. Он будет плакать, когда узнает, что Марк мёртв, но такова его плата за их маленькую вечность. Такова его плата за то, что он отчаянно хотел быть кем-то другим. Бороться нет смысла, ведь они всё равно убьют его. Да и хочет ли он жить теперь, заставив погаснуть самого потрясающего человека в мире? Стрела срывается вперёд, подгоняемая тетивой, и рассекает воздух меньше чем за секунду. Она врезается в плоть, и лес замолкает, прощаясь с только что покинувшей этот мир душой. Марк делает выдох. Он шокировано распахивает глаза, не веря, что эльф мог промахнуться, и видит широкую спину в чёрной куртке. Марк знает эти тёмные волосы, вихрем разлетевшиеся вокруг головы. Его рука не раз обвивалась вокруг этих съежившихся плеч, а ладони не раз хлопали по острым лопаткам, скрытым сейчас тканью. Парень перед ним поворачивается в профиль и хлопает длинными ресницами, задевающими знакомую родинку под глазом. Он даже не успевает оглянуться и посмотреть на своих друзей: булькающий скулёж срывается с побелевших губ, и Марк беспокойно бросается вперёд, когда Джено грузно валится на жёлтую траву, украшая землю брызгами алой крови. А потом Джемин кричит. И природа начинает сходить с ума вместе с ним.