***
Проблема в том, что Ренджун знает, какая она на вкус. Будучи подростками, они с Джено частенько проверяли свои возможности: спорили, кто из них быстрее, носясь по лесу за его домом; ради эксперимента намеренно ставили себе синяки, чтобы выведать, чья регенерация работает лучше; соревнуясь, задерживали дыхание и прыгали с высоты в морскую глубину, испытывая себя. И однажды эти нелепые попытки познать собственное тело привели к тому, что Ренджун очень сильно поранился. Из-за невнимательности разрезал бедро, да так глубоко и сильно, что повредил вену. Они вдвоём даже подумать не могли, что шуточное состязание станет настоящим кошмаром, где мертвенно-бледный Джено всеми силами пытался остановить кровь, сочащуюся из раны, словно вода под напором. Смотря на Джено, бездвижно лежащего на земле, Ренджун совсем не думает о том, как помочь лучшему другу. Единственной мыслью, пульсирующей в его висках, становится вязкая, странноватая на вкус кровь, медленно украшающая траву. Ему вовсе не обязательно видеть рану, чтобы чувствовать этот дурманящий запах. — Так даже лучше, — где-то на периферии сообщает эльфийка, вздёрнув острый подбородок. Вероятно, они сами не хотели такого исхода, но кровь пролилась, месть свершена, и пускай пострадал невинный человек — они показали своё превосходство. Голос Джемина на секунду привлекает внимание сопротивляющегося собственным желаниям Ренджуна. Боевой клич, отчаянный крик, беспомощный, опечаленный и озлобленный. Никогда прежде полукровке не приходилось слышать подобного. Однако больше всего Ренджуна пугают сгустившиеся тучи и безумно колючий ветер, вмиг налетевший на поляну. Природа буйно отзывается на магию того, кто рождён, чтобы повелевать ей, и это пугает не только парней, но и эльфов, решивших просто бросить их здесь, дабы последнее слово осталось за владельцами земель. — Да кто вы такие, чтобы решать, кому жить, а кому умереть? — шипит Джемин. Его глаза впиваются в двух эльфов, застывших у границы леса, а потом он делает шаг вперёд, и прочные, толстые лианы, усыпанные шипами, начинают туго обвивать ноги провинившихся. — Он же убьёт их, — Чэнлэ случайно задевает плечо Ренджуна, пока стремительно несётся туда, где друид решил проучить вершителей судеб. Полукровка отдалённо слышит, как Тэн бросается следом за ним, видит, как в ступоре застыл Марк, изумлённо хлопающий ресницами, но худшее во всём этом то, что он совсем не чувствует биение волчьего сердца. Только мерный стук капель о землю. — Что я должен сделать? — спрашивает Джено из прошлого, отчаянно зажимая кровоточащую рану на ноге Ренджуна. В тот день он, наверное, впервые увидел ледяные кристаллики в карих глазах. Прекрасная особенность, за которую Джено возненавидели всем сердцем. — Я не смогу вылечиться сам, если не выпью крови. Боже, Джено, я умру прямо здесь! Ренджун до мелких деталей помнит тот миг, когда Джено без раздумий протянул к его лицу своё запястье, доверчиво обнажил кожу с пульсирующей жилкой, дабы помочь тому, кто с трудом контролирует жажду. Он помнит его руки, испачканные в крови, и помнит момент, когда губами задел скорый пульс. Вряд ли ему под силу когда-нибудь забыть то сладкое чувство, когда пьёшь кровь не из пакета, а из живого, дышащего человека. На негнущихся ногах Ренджун идёт ближе к оборотню, забывая обо всём на свете, включая друзей, сражающихся сейчас с обезумевшим друидом. Всё, что его волнует, — неестественно изогнутая спина, перед которой он опускается на колени, и тяжелый, металлический запах, точным ударом выбивший воздух из раздувшихся лёгких. Единственная слабость вампиров, из-за которой они теряют рассудок. Запах немного изменился. Сейчас в нём остро чувствуется кровь животных, которых волк безжалостно разорвал зубами в полнолуние, проклятый, чёрный дух магии, навсегда замерший в теле Джено, и только потом сладковатый аромат человека. Три глубоких, кружащих рецепторы запаха, заставляющие Ренджуна наклониться ближе, жадно вдохнуть красные брызги. Он знает, как будет хорошо, если эта кровь ляжет на язык. В горле от этой мысли начинается настоящий пожар. — Ренджун. Строгий голос отвлекает его от созерцания. Он резко вскидывает голову, зло уставившись на обеспокоенно поджатые губы и растерянный взгляд. Марк — угроза. — В чём дело? Это всего лишь Джено. Правильно. Ренджун помнит, что этот человек его лучший друг, но это не отменяет того факта, что он пил кровь Джено. И сейчас, когда её так много, он не может контролировать хищную сторону. Он человек лишь наполовину, и вампирская часть в нём не менее сильная, властная. — Да что с тобой? Вообще-то у них есть негласное правило: не пить магическую кровь. И Ренджуна никогда не посещало желание попробовать на вкус мага или гоблина. Ему было комфортно с доступной в каком угодно количестве человеческой кровью, и до того дня, пока он не попробовал Джено, в его голову не приходила даже мысль о том, что не только кровь людей может поддерживать в них жизнь. Сычен только раз поднял эту тему, упомянув, что сейчас кормиться проще, чем предыдущие несколько столетий, показал, где можно взять свежие пакеты, и впредь никогда не упоминал альтернативные способы добычи. Правда в том, что магическая кровь необычайно странная на вкус, но насыщает она несравнимо лучше. И нет никакой разницы, чья она. Достаточно тепла и медленно угасающего пульса, чтобы почувствовать, как отступает постоянный голод. А ещё витающей в воздухе магии, с которой в такие моменты любой вампир чувствует колоссальную близость. Ренджун нервно дергает головой вбок, морщась от стука собственного сердца в ушах. Он грозно шипит, когда темноволосый парень напротив пытается отвлечь его внимание, и нагибается ещё ниже, обнажая клыки. Его глаза ужасно чешутся, потому что сосуды лопаются от напряжения, но взгляд не мутнеет. Наоборот, он начинает видеть до абсурдного хорошо, из-за чего приходится несколько раз моргнуть, дабы сфокусироваться на чем-то одном. — Тише, — Марк замирает, смотря прямо ему в глаза. Уверенно, без страха. Он такой же глупый, каким в своё время был Джено. Безрассудно доверяет даже той его части, что безумно хочет лишь одного. — Ренджун, это я. И Джено. Мы твои лучшие друзья. Контроль Ренджуна ужасно хорош. Это его гордость. Он без труда держался, когда друзья обдирали коленки, катаясь на скейтах, стойко переносил кровотечения Чэнлэ во время экзаменов, когда из-за напряжения у того постоянно сочилось из носа, сжимал кулаки, кусал губы, но неизменно держался, не срываясь, переживая каждое испытание. Но он так давно не кормился… — Джуни, мне нужная твоя помощь, — Марк в настоящем смотрит на него внимательно, успевая оценивать состояние Ренджуна и прощупывать пульс Джено на запястье. — Если мы не поможем ему сейчас, произойдёт страшное. Он очень тяжело дышит, смотри. Полукровка слышит его отдалённо. Будто нырнул так глубоко в воду, что единственный звук, крутящийся вокруг, — мерное бурление воды и тот непередаваемый гул, отрезающий тебя от остального мира. И что-то человеческое в нём отчаянно сражается, цепляясь за хрипящий, свистящий звук надрывного дыхания Джено. Но эта кровь. Она повсюду. Он медленно тянет пальцы к чужому плечу и резко укладывает волка на лопатки. — Осторожнее, не задень стрелу, — выдыхает Марк, боясь вмешаться, прекратить это безумие. В такие моменты мешать вампирам опасно, и попробуй Марк сейчас сделать что-то — Ренджун без раздумий выбил бы из него всё дерьмо. — Марк, его кровь… Непередаваемый вкус, когда делаешь первый глоток, похоже на обжигающий алкоголь, сладкий молочный коктейль, вязкие сладости. Все самые лучшие ощущения, которых он за всю жизнь испытал не так уж мало, концентрируются в месте разрыва кожи. Там, где вена отдаёт вампиру чужую жизнь. Его ладонь мягко ложится на ткань в области раны и моментально пачкается в рубиново-красном. Губы Джено белеют с каждым мгновением, но даже дрожащие ресницы не вправляют полукровке мозги. — Ренджун, нам нужно помочь ему. Слышишь? Он слышит. Правда слышит, но не может пересилить себя. Измазанные в крови кончики пальцев на автомате двигаются к губам. — Ты спятил, Ренджун? Да приди же ты, наконец, в себя! — Марк изо всех сил пытается вернуть его. Наивный человек. Металлический привкус, слизанный языком, заставляет полукровку судорожно вдохнуть. Он вполне готов опуститься ниже в тот момент, когда чужие обжигающе горячие руки ложатся на плечи. — Отойди. Он шипит, поворачивается, готовясь напасть на того, кто ему помешал, но вертикальные узкие зрачки останавливают парня на середине пути. Тэн выглядит угрожающе, однако ещё более страшно выглядит сущность, угрозой застывшая за его спиной. Горящий высокий дух, сверкающий огненными языками пламени, пристально следящий за его действиями. Он выглядит как большой, нескладный человек, но далеко не тело выдаёт в нём демона. Взгляд. Слишком мудрый, уставший от бесконечных лет жизни, высокомерный и до страшного холодный. Такой, от которого прошибает ледяным потом. Ком застывает в горле, когда Ренджун осознаёт, что хотел сделать. Он без слов скидывает ладони Тэна со своих плеч и открывает рот, дабы дышать через него. Сознание медленно возвращается в норму. — Что нужно делать, Марк? — Тэн опускается рядом с будущим медиком, внимательно слушая сухие указания, а полукровка всё это время не отрываясь смотрит на демона, приковавшего к себе всё его внимание. — Как же сильны пороки, скрывающиеся в вас, — огонь бегает оранжевыми бликами по чужим щекам. Ренджун вздрагивает от вялого замечания, заметив рядом с демоном позеленевшего от вида крови Чэнлэ и раскрасневшегося Джемина со сбившимся дыханием. На поле они остались одни, и полукровка не представляет, что успело случиться с эльфами. — Закрой рану вокруг стрелы руками. Плотно, чтобы не поступал воздух, но ни в коем случае не трогай стрелу, — уверенно командует Марк, пока Ренджун боится даже вдох сделать. — Джемин, мне нужна чистая ткань, скорее. Его регенерация может не помочь, если мы не окажем первую помощь сейчас… Дальше Ренджун не слушает. Ноги с трудом подчиняются ему, когда он заставляет себя подняться и отойти так далеко, как это возможно. Оставить рядом с Джено тех, кто в состоянии контролировать себя. Какое благородство, можно претендовать на корону. Он чувствует острый, режущий взгляд Джемина на себе, но решает проигнорировать сведённые к переносице брови. Только чужого осуждения ему не хватало для полной радости. Ветер прошёл. Тем не менее облачная погода с проглядывающим изредка солнцем так и не вернулась на поле. Вместо неё от земли до верхушек деревьев всё погрузилось в серую дымку. Туман мерно ползёт по высохшей траве, и Ренджун вдруг вспоминает, как он и Сяо обменивались кровью, кусая друг друга до тех пор, пока вкус не становился полностью идентичным. Его щёки опаляет жаром, и мысль об этом придурке мгновенно заставляет сознание окончательно проясниться. С чего вдруг он вообще об этом вспомнил? Ренджун не знает, сколько прошло времени, но, когда рядом грузно плюхается Чэнлэ, лес приходит в норму; даже птицы возвращаются на ветки, продолжая наблюдать за людьми издалека. Может быть, стоило догнать тех эльфов и проучить их как следует, но у Ренджуна от шока до сих пор покалывают кончики пальцев. Они чуть не потеряли Марка, который ещё успеет попасть под раздачу, когда они побеседуют о его глупом желании благородно умереть во благо остальных. Они чуть не потеряли Джено, который ринулся спасать человека так быстро и безрассудно, будто ему совсем нечего терять. А ещё это безумное поведение Джемина. С каких пор друид настолько привязался к Джено? Немного зная природу друида, можно подумать, что в существовании оборотня для него есть какая-то выгода. — Марк с Джемином подлатали его. Ну и волчья кровь всё же сделает своё дело, — Чэнлэ спокоен ровно настолько, насколько это возможно в сложившейся ситуации. В его глазах нет ненависти, и в глубине души это радует полукровку. Все они на собственной шкуре знают, каково это — сражаться с внутренними демонами. Никто не осудит его за слабость. — Кто стоял рядом с Тэном? — хрипит Ренджун, откашливая сухость в горле. — Фидес? Ты видел его? — удивлённо спрашивает Чэнлэ, оборачиваясь. Там, рядом с Тэном, уже давно пусто для Ренджуна. Но синеватая трупная кожа до сих пор пляшет пятнами перед глазами полукровки. — Трудно было его не заметить, знаешь ли, — язвит Ренджун в ответ. — Вот уж не поспоришь, — с легкой улыбкой фыркает Чэнлэ. — Это огненный демон, с которым у Тэна контракт. Он питается за счёт моих сил. — До сих пор? — удивлённо выгибает брови Ренджун, поворачиваясь к другу. Тот смущённо чешет светлую макушку и отрицательно качает головой. — Уже нет. Тэн снял печать, когда мы тренировались в твоём доме. С этого момента я один. Он говорит, что мне не стоит привыкать к чужой помощи. Ренджун отстранённо кивает, наблюдая, как горизонт сливается с землёй вдалеке. Этот лес не похож ни на один из тех, в которых ему доводилось бывать прежде. Не такой приветливый, как роща за их с папой домом, не такой сказочный, как в горах, не такой шумный, как тот, куда они ходили в поход. Их выталкивает отсюда что-то, чего Ренджун почувствовать не может. Словно каждое дерево, каждый куст настроены против них, враждебно цепляя одежду и обувь. Жуткое место. Неудивительно, что Марк сбежал отсюда. Они молчат какое-то время до тех пор, пока Чэнлэ не укладывает голову на его плечо, неловко прокашливаясь. — Ты не виноват в том, что не можешь контролировать свою жажду, — вдруг говорит он, сжимая коленку Ренджуна грязными пальцами. Удивительно тёплыми и знакомыми, отчего на сердце полукровки сразу теплеет. — Я знаю. Моё отличие от вас всех в том, что я не виню себя за свою природу, — лепечет он, понимая, насколько жалко звучит голос со стороны. Чэнлэ удивительный. Он легко читает чужие эмоции и всегда знает, что именно нужно сказать. Ренджун снова чувствует вину за то, каким ужасным другом был в тот миг, когда из его рта вырвались слова о том, что Чэнлэ нужно держаться подальше от них. Чем он заслужил их всех? — Марк предложил поехать к Тэёну. Его дом недалеко отсюда. Джено нужно немного отлежаться.***
Дверь им открывает болезненно худой, растрёпанный мужчина с давно не стриженными русыми волосами и россыпью мелких шрамов на лице. Его глаза комично расширяются, когда Марк в спешке пытается объяснить их появление, но он добродушно приглашает их в дом. Пока Тэн, Чэнлэ и Джемин пыхтя несут Джено в спальню, Ренджун наблюдает за тем, как нервно Тэён хрустит пальцами и облизывает губы, будто такое количество людей доводит его до панической атаки. Скорее всего, так и есть, ведь люди не сбегают жить в лес просто так. — Тебе нужно что-то? — голос Тэёна довольно интересный. Иногда его пробивает на низкие звуки, но чаще он мило лепечет что-то себе под нос, и не скажи Марк, что тот старше них на добрый десяток лет, Ренджун был бы уверен, что меченый одного с ними возраста. — Вода, чистые бинты, ватные диски, если есть, и что-то, чтобы обеззаразить всё. Думаю, скоро рана начнёт зарастать, но надо убедиться, что мы не занесли инфекцию, — серьёзно рассуждает Марк, вызывая на лице полукровки улыбку. Такой собранный, взрослый. Непривычно видеть его таким. Обычно Марк похож на рассеянного воробья, и только в тех случаях, когда дело касается его работы, он выглядит по-другому. Мужественно и профессионально. Тэён, кивнув, скрывается где-то в коридорах, а Марк велит Ренджуну идти в гостиную. В чужом доме стоит удушающий запах трав, псины и резко контрастирующего на фоне всего этого великолепия облачка благовоний. В дальнем углу комнаты, рядом с камином, Ренджун замечает лежанку, где устроилась старая маленькая собака. Она с трудом поднимает свою голову, услышав появление чужака, но на большее, видимо, не способна, поэтому вскоре лениво опускает морду на лапы и прикрывает веки. Помимо кудрявого спаниеля, в комнате валяется куча альбомов с рисунками, какие-то мелки, карандаши и банки с затхлой водой мутных оттенков. Внутри нет даже телевизора: куча книг, редкие газеты, обёртки из-под еды и полный хаос на рабочем столе, стоящем у окошка. Это жилище чем-то напоминает комнату Марка, которую тот из-за нехватки времени содержит в таком же беспорядке. Если бы не заботливые руки Донхёка (хотя и этот парень тот ещё любитель поваляться в грязи), тот жил бы в мусоре и даже не замечал бы тухлого запаха в спальне. Ренджуну правда интересно, что заставило Тэёна сбежать так глубоко в лес. Стоит Джемину появиться в комнате, Ренджун тут же напрягается. Тяжелый, недовольный взгляд удивил его ещё там, на поле, но он не придал ему значения, решив, что друид злится на дрогнувший контроль полукровки. Вот только дело явно не в этом. — Ну что? — раздражённо спрашивает Ренджун, воинственно скрещивая руки на груди. Пускай он восхищён Джемином и его силой, но полукровка никому не позволит смотреть на себя так осуждающе. — Не думал, что вы с Джено настолько близки, чтобы он давал тебе свою кровь, — чеканит Джемин, пристально разглядывая его из-под ресниц. От сегодняшних событий у Ренджуна дёргается глаз, но эта фраза — последняя капля, и его с головой накрывает волной злого негодования. — Он чуть не умер, а ты копался в моих воспоминаниях? — возмущенно бросает полукровка, сжимая руки в кулаки. Ногти полукругом впиваются в ладони, и это помогает Ренджуну не наброситься на друида, чтобы разбить его наглое лицо. — Увидел случайно. Возможно, Джемин не врёт. Но Ренджун всё равно хватает его за грудки и впечатывает в стену. — Не смей копаться в моей голове, друид. Ты не имеешь никакого права без спроса рыться в чём-то настолько личном. — Я увидел это случайно! — зло выплёвывает Джемин ему в лицо. — Мои видения нельзя контролировать, так же, как и твою жажду. Или думаешь ты один вечно страдаешь из-за неспособности держать себя в рамках? Он метко и безжалостно бьёт в слабое место Ренджуна, но тот не успевает ответить: Тэн и Чэнлэ неловко замирают на пороге комнаты, удивлённо смотря на их перепалку. — Может, перебьёте друг друга? — лениво предлагает Тэн, усаживаясь на диван. — Все проблемы сразу разрешились бы. — Ты бы лучше подумал о том, как нам теперь спасти Джисона, — с нахмуренными бровями обращается к Джемину Чэнлэ. — Я собираюсь пойти к дороге, чтобы позвонить ему. Постарайтесь не стать ещё большими идиотами, чем сейчас. К тому моменту как Марк и Тэён выходят из спальни, в комнате стоит настолько неловкая, тяготящая тишина, что Ренджун с трудом дышит в этой атмосфере. Ему бы очень хотелось оказаться сейчас дома. А лучше — вернуться в радиобудку, в свой пузырь, где можно наслаждаться музыкой и говорить обо всём, что лежит на сердце. — Всё нормально. Поспит и завтра будет как новенький. Где Чэнлэ? — спрашивает Марк, поворачиваясь к Ренджуну. Его лицо всё в грязных разводах, но руки сверкающе чистые. Запах крови пропал, уступив место мылу, спирту и поту. — Пошёл к машине. Хочет позвонить Джисону. Тэён неловко прочищает горло, из-за чего пёс в углу слабо ведёт ухом в его сторону. — Нас не представили. Я Ли Тэён, — говорит мужчина, неловко облизывая губы и натягивая рукава свитера на пальцы. — О, конечно! — спохватившись, произносит Марк.— Это Ренджун, мой друг-полукровка, друид Джемин и демонолог Тэн. Он учитель Чэнлэ. — Учитель — это слишком громкое слово. Просто помогаю ему со всеми этими демоническими штучками. Тэён впервые с их прихода позволяет себе улыбку. И надо признать, что в этот момент он кажется Ренджуну куда более приятным человеком. Перестаёт смахивать на психа, который добровольно запер себя в коробке в лесу. — Приятно познакомиться. Может, заварить чай? — Я помогу, — вызывается Ренджун. Он не очень-то хочет, но выбора нет: снова остаться в обществе Тэна и Джемина сродни пытке. Он слышит, как Джемин осторожно спрашивает, можно ли ему пойти к Джено, на что получает слишком воодушевлённое согласие Марка. Кухня в доме совсем крошечная, как раз для одного человека. Глаза Ренджуна цепляются за фотографию Тэёна с незнакомцем на одном из шкафчиков. Выцветшая, с несколькими глубокими надломами, но откровенно дающая понять, насколько ценен этот снимок хозяину. Резко выбивающаяся из скудного интерьера деталь ещё сильнее будоражит воображение Ренджуна. Кто такой Ли Тэён? — Заварка в шкафчике справа от тебя, — тихо говорит старший, и Ренджун послушно достаёт простую упаковку чёрного чая из магазина. — Где Донхёк? Почему он не приехал с вами? Ренджун на секунду забывает, что они уже знакомы, но быстро берёт себя в руки. — Они с Марком поругались после поездки сюда. Он вернулся один, а Донхёк сбежал в неизвестном направлении. Тэён с грохотом роняет чайные ложки на поднос и удивлённо поворачивает голову в его сторону. Его лицо искажает обеспокоенная гримаса. — О боже, — говорит Тэён, увидев что-то такое в глазах Ренджуна, отчего лицо мрачнеет ещё сильнее. — Это моя вина. Ренджун удивлённо смотрит на дрожащие руки. — В каком смысле? Тэён долго не отвечает, впившись глазами в собственные пальцы. Ренджун против воли приравнивает его к числу забитых жизнью людей, боящихся собственной тени. Он не понимает, как этот меченый смог помочь Марку. Откуда у него вообще взялось столько знакомых, если тот живёт как отшельник, дрожа как осиновый лист на ветру от нескольких гостей? Ренджуну он кажется жалким, но вслух он, конечно, никогда этого не скажет. Кто он такой, чтобы осуждать других во всеуслышание? — Марк спросил у меня, как ему быть, и я сказал, чтобы тот перестал быть эгоистом. Ренджун зло поджимает губы, но молчит. Никто из них не лез в чужие отношения, потому что Марк и Донхёк взрослые люди. Чертовски упрямые, влюблённые, с тяжелыми историями за плечами. И пусть Ренджун каждый раз ругался, как сварливая бабка, стоило Донхёку одному появиться на пороге их родного города, всё равно отчаянно боялся разрушить дружбу, поэтому никогда напрямую не говорил никому из них бросить другого. Их пятёрка вместе так давно, что когда отсутствует один, то всё становится до боли неправильным. А Тэён так легко вмешался и всё разрушил. — Не стоило этого делать, — Ренджун знает, что его слова больно укалывают меченого, но поделать со своим дерзким нравом ничего не может. — Позову Марка, пусть лучше он поможет. С этими словами полукровка тихо выходит из кухни и медленно бредёт по коридору, прислушиваясь к окружающим звукам. Значит, Тэён косвенно виноват в том, что Донхёк сбежал от них. А папа говорил, что за его тонкой душевной организацией нужен глаз да глаз, но кто вообще слушает своих родителей? Ренджун всё ещё не знает, что случилось между ним и Марком, но картинка проясняется. Может, когда он вернётся домой, Донхёк всё выложит, однако если в этот раз всё так серьёзно, то правды, возможно, они не услышат никогда. Не то чтобы это сильно расстраивает Ренджуна. Их заморочки уже прилично достали каждого, но только у полукровки хватает смелости признать это. Когда его слух улавливает тихое пение, он сначала не верит своим ушам, тормозя среди тёмных стен. Звук раздаётся из-за той двери, где, по предположениям Ренджуна, находится спальня. Его ноги сами по себе идут в дальнюю часть дома, а глаза бессовестно заглядывают через щель в полумрак спальни. Джемин тихо мурлычет себе под нос, массируя виски Джено, иногда прерываясь и черпая из баночки мазь. Ренджун осторожно тянет носом и чувствует густой запах трав, пропитавший всю комнату. Друид бережно поправляет слипшиеся от пота чёрные волосы, и сердце полукровки тяжело сжимается, когда бледные губы Джено расплываются в странноватой, бессознательной улыбке от этого касания. Волк с закрытыми глазами ластится к чужим рукам, и Джемин без тени улыбки оглаживает бледные щёки. Ренджун понимает, что пришло время оставить их наедине, когда друид склоняется над лицом оборотня и излишне нежно целует того в лоб. И пускай он всё ещё зол на Джемина, но тот заботлив по отношению к его другу. Так что придётся терпеть его общество ещё очень долго. В гостиной Тэн и Марк наперебой спорят о чём-то. — Безумие! Это очень тёмная магия, и даже если он будет учиться следующие десять лет, то нет гарантии, что это вообще поможет, — тихо припечатывает Тэн, заставляя Ренджуна замереть на пороге. — Если ты предложишь, он обязательно попытается, потому что влюблён до беспамятства, но это чревато смертью. — О чём это вы? Марк вздрагивает, заметив его, и готовится объяснить, о чём шла речь, но громкий хлопок двери заставляет удивлённо застыть их всех. Чэнлэ проносится мимо Ренджуна и ошалело смотрит на Марка. — Что, по-твоему, Донхёк забыл в Снежной Ночи вместе с Чону? — на одном выдохе чеканит он.