Трагическая песнь о храбром витязе Ренарде, вороге его Змее Двухвостом и коварном предательстве девы Ангелики
За дремучими лесами, за глубокими морями, между гор самоцветных да ручьёв хрустальных стольный град стоит. А во граде том вдовый царь сидит. Соболя на шапке его пушистые, кумачи на кафтане богатые, сундуки полны злата-серебра. Да не им сердце скорбное радовать. Один у царя свет в окошечке — любимая дочка Ангелика. Время шло. Заневестилась девушка. Стала статной она да пригожею. Бела личиком точно снег в горах, румянцем зоренька ясная. Косы в пол у неё чернее ворона, а глаза словно небо бескрайнее. Широко разлеталася слава о красе девицы Ангелики. Наезжали сваты заморские, привозили они подношения. Уезжали ни с чем, оскорбленные. Насмехалась над ними царевна. Был один у неё недостаточек, с детства одна червоточинка. Не зная отказов сызмальства, была Ангелика капризною. Осерчал тут царь, топнул ножкою, засверкал очами гневливыми. Приказал учинить он побоище. Обещал победителю ратному руку строптивой Ангелики и права в государстве наследные. Услыхал о том молодой Ренард. Надевал он доспехи булатные, в давних битвах дедами помятые. Брал со стеночки мечик ржавенький, мечик родовой, заговоренный. Не на жизнь, а на смерть бился витязь наш. Защитили доспехи старые. Одолел врага. Доказал он всем, что достоин приза заветного. Облобызал победителя старый царь, перстень с царской руки пожаловал. А царевна опять кочевряжется, не желает пойти за бедного. Во второй же раз бился витязь Ренард. Развалились доспехи булатные. И лишь чудом наш победил храбрец, родовым мечом да смекалкою. Облобызал героя батюшка-царь, шубу с царска плеча пожаловал. А царевна молчит, смотрит искоса. Не пойдет она за незнатного. В третий круг Ренард без брони пошел. Не сносить уж головушки витязю. Но царевна вдруг сечу прервала, говорит: «Его мужем выберу». Ой, то не свадебный пир шумит! Ой, то не скоморохи в бубны бьют! То грозный царь гневается, да безутешный родитель горюет. Пришла беда откуда не ждали. Налетели с гор высоких полчища гарпий уродливых. Застили небо чистое, закрывали солнышко ясное, воровали они молодую невестушку. Киснут вина сладкие. Стынет ложе брачное. Где же ты, девица Ангелика? Не снести отцу огорчения, не унять ему ледяной тоски. Он не ест, не пьет, призывает смерть, раз не смог спасти своей дочери. Так и в гроб сошел, осиротил страну. Где же ты, девица Ангелика? Зачинается смута великая, поднимают завистники головы. Нету больше у царства защитника, нет у царя наследника. Бьют колокола звонкие. Собирается вече широкое обсудить в стране положение, кто продолжит род и правление. Выходил Ренард на высоко крыльцо. Говорил Ренард таковы слова: «Ой, вы бояре сановные, ой, вы дворяне служивые, ой, ты люд простой да ремесленный, не я ли за царем ходил? Не я ли царевну в жены брал? Мне и быть государства наследником, суверенных богатств управителем!» Заворчали бояре сановные. Зашумели дворяне служивые. Не по сердцу им то решение. Поднимал Ренард ручку белую, унимал толпу он крикливую. «Подберите мне невестушку знатную. Хоть боярскую дочь, хоть дворянскую. Вы подумайте, время не ждет. Ведь без отдыха ради счастия страны я готов продолжать царский род». Кивают бояре сановные. Одобряют дворяне служивые. Шапки в небо бросает народ. И лишь нищий ведун под крылечко идет. Говорит: «Храбр наш витязь Ренард и хитер, и могуч. И готов продолжать царский род хоть сейчас. Утешителем был он царю в трудный час. Но вот как бы того не хотел, мужем нашей царевне он стать не успел. Пусть домой Ангелику вернет, консумирует брак и тогда на престол непременно взойдет». Подскочили бояре сановные. Закричали дворяне служивые. На седого старика бросаются. Только люд простой заступается: «Дело говорит старейшина». Опечалился храбрый витязь Ренард. «Где ж теперь разыщу я Ангелику? Не с руки мне бродить по земле наугад, пока в царстве моем волнения!» Отвечал ведун позадумавшись: «Собирай-ка дружину ты сильную. Меч бери родовой заговоренный. Укажу я дорогу верную. И совет дам, как деву выручить». Киснут вина сладкие. Стынет ложе брачное. Где же ты, девица Ангелика? Подпирают облака хребты высокие, скалы острые, камни черные. Здесь раскинулось гнездовье нечестивое — королевы гарпий владение. Вот она и сама развлекается. Развернула крыла свои смрадные и смеется над жертвой несчастною: «Покажи-ка мне личико, девица. Если оно мне понравится, я когтями сдеру его с черепа и носить его буду по праздникам. Тоже стану как ты раскрасавица!» А Ангелика отбивается. «Не дождешься, гнилая курица! Раньше сдохнешь как есть уродицей!» Ухватила сучек из гнездовища и давай им гарпий охаживать. «Вы кого ж мне в гнездо подкинули?!» — закричала на них владычица. Те завыли в свое оправдание: «Воровали девицу мы кроткую, а досталась нам крокодилица!» Окружили они Ангелику, точно страшное, чёрное облако. Когтями ручки изранили, забили грязными крыльями. Потемнело в глазах у девицы. Кровь на хладные камни закапала. Стонет, плачет Ангелика, но все равно отбивается. Спряталось солнышко ясное, от горя тучей закрылося. А палка девицы вдруг треснула, да надвое разломилася. Заметила тут Ангелика, что солнце не тучкою спрятало. Летит то по небу синему Змей Двухвостый, диво крылатое. Взмолилась обречённая девица: «Помоги мне, спаси меня Змеище! Не дай сгинуть в когтях отравленных». Только Змей в небесах не шелохнется, летит дальше, не откликается. Поднатужилась бедная девица, покидает ее уж сознание. «Ты оглох что ль, червяк перекормленный?! Помираю! Яви сострадание!» Поперхнулся Змей своей ношею, опустился на скалы голые. Плюнул наземь рыбищу дохлую и промолвил обиженным голосом: «Ты врагов моих дочь и жена. Тех, кто жёг и кромсал мой род. Как ты смеешь просить меня?» «Девка-то скоро помрёт! Девка-то скоро помрёт!» — ликует гарпий хоровод. «Знала я, что у вас внутри вместо сердца холодный лед. Что ж, Змей, давай посмотри, как царевна умрёт!» Замелькали вокруг опять клювы жадные, крылья быстрые. А под облаком кружит Змей нитью длинной, серебристою. Ждёт он кровавый пир, на долю свою надеется. «Что ж не летишь ты прочь?!» — ввысь кричит ему девица. Выискал Змей королеву, да камнем с неба упал. «Отдай мне, слышишь, царевну!» «Нет!» — отвечает та. «Ладно. Не хочешь даром, рыбу мою забирай. Вам её на год хватит, только царевну отдай!» Смеётся над ним королева, хохочет её приплод. «Что б ты Змеюка не делал, сегодня девица помрёт!» «Ладно, не нужен выкуп. В битву со мной вступи. Коль проиграешь честно, дай царевне уйти!» «Не буду с тобой я биться. Ох, и глуп же ты, мой господин. В гнездовище гарпий много, а ты против нас один!» Тучей черною, смрадным воинством налетели на Змея гарпии. Все к хвостам его подбираются, да не могут никак поймать. Он разит их быстрее молнии, перья пламенем жарким палит. «Отзови их, пока не поздно!» — королеве Змей говорит. — «Знаю я, где лежит твоя кладка. В том сомнений ты не питай. Изничтожу твой род под корень, или ты мне девицу отдай!» «Забирай! Подавись проклятый! Не забуду тебе никогда!» Подняла она в воздух царевну и швырнула прочь из гнезда. У самых острых каменьев к девице Змей подоспел, обвил чешуйчатым телом и в замок свой полетел. Не помнят о том уж старейшины, мудрые сказки не сказывают. Знает о том лишь ветер, и грустную песню поёт. За краем земель изведанных, у океана безбрежного стоит гора одинокая. Вершиной до звезд достаёт. Когда-то там жили чудовища, свирепые змеи двухвостые, в замке из чистого золота, алмазов и серебра. В подвалах хранили сокровища, трофеи свои кровавые. Костями жертв выстилали полы своего двора. Куда они после сгинули, то даже ветру не ведомо, забыли на веки старейшины и мудрые сказки молчат. Открыла очи Ангелика, открыла и опечалилась. Где ж терем ее высокий, светлица и батюшка-царь? Кругом паутины серые, разруха и тьма непроглядная. «Неси меня тотчас до дому! Слышишь, летучая тварь?» «Нет ходу мне в ваши селения. Там смерть поджидает меня. Во дворце поживешь покамест. Будешь ты гостья моя». «В унылой и жалкой халупе, что ты называешь «дворец», не место прекрасной царевне. Неси меня, ирод, до дому, где ждут мой жених и отец!» Задумался Змей глубоко. «Придётся нарушить зарок. Снесу я тебя до тропинки, что в царство людское ведёт. А дальше проходу мне нету. Погибель меня там найдёт». Схватил он крепко девицу, кольцом её обернул, взмахнул упруго крылами и в звездное небо нырнул. «Совсем обезумел, развратник!!! Лапищи свои убери!!!» — воскликнула гневно царевна. «Гордыню свою усмири», — ответил ей Змей, усмехнувшись. И будто бы невзначай, ослабил свои объятья: «Коль сдюжишь, сама полетай!» Не ведомо ей, где звезды, а где отраженье их. Пальцы цепляют воздух, нету опоры для них. У глади морской, бездонной, к девице Змей подоспел, обвил чешуйчатым телом и дальше с ней полетел. Небо зарозовело, весело солнце глядит. Вот перед ними долина пёстрою тканью лежит. Птицы в листве щебечут на разные голоса. Вот и заветной тропки тонкая полоса. «Видишь эту тропинку? По ней ты прямо ступай. Мне же пора обратно. Ну всё, царевна, прощай!» Скрылась девица в деревьях. Змей поднялся в облака. Вдруг слышит громкие крики с опушки, издалека. Видит он, на дубочке девица его сидит. А снизу, роняя слюни, медведь на неё глядит. Дыбится бурая шкура, скалится алая пасть, когти кору терзают. «Да, что ж опять за напасть?!» Спустился Змей на опушку, косолапого жаром обдал. Скуля, с дымящейся шкурой, в чащу медведь убежал. Наземь с ветки корявой Змей царевну ссадил, поправил драное платье и тихо заговорил: «Нет мне в селенья дороги, а тебе одной не пройти. В замок вернуться надо, обдумать иные пути…» «Не трогай меня, проклятый! Что мне какой-то медведь?!» «Из-за упрямства и спеси можешь ты умереть…» «Когда доберусь я до дому — дойдет до медведей черёд. Пожалуюсь доброму батюшке, и тотчас он их перебьёт!» Нахмурился Змей Двухвостый, Ангелику кольцом обхватил, и на пути обратном ни слова не проронил… Книга со штампом Нильфгаардской Императорской Академии найдена в нужнике корчмы «Под Серебряной Саламандрой». Отзовись неизвестный владелец, пока в ней ещё остались целые страницы!***
Амантина вглядывалась в переплетение крошечных силуэтов, застывших вокруг центральной фигурки, за спиной которой широко разметались то ли косы, то ли крылья. Удивительно, время, прошедшее бороной по её собственной судьбе, почти не оставило следов на шероховатой поверхности диска. Лишь маленький скол у одной из лунок и несколько незаметных царапин. Женщина крепко сжала пальцы, прислушиваясь к своим ощущениям. В тот, прошлый, раз она выбрала первую вещь, что показалась ценной. Как же давно это было. Настолько давно, словно тогда костяное зеркальце держала совсем другая Амантина. Упрямая, глупая, ослепленная предчувствием непременного счастья… От тяжёлых мыслей её отвлек шум. Ну, хотя бы относительно глупости и упрямства в мире наблюдалась стабильность. Вампир враждебно поглядывал на Анселя, растирая затёкшую ладонь. Ансель преследовал Ветерка, стараясь поймать брошенные вампиром поводья. Жеребец хитрил, уворачивался и радовался неожиданно свалившейся на него свободе. От этих игрищ во все стороны летела прогнившая труха. Наконец, изловив беглеца, взмокший секретарь с чувством сплюнул в сторону вампира. Тот позеленел от злости, точно трехдневный утопленник, и оскалился… Вот, только этого нехватало! — Ансель! — окликнула Амантина. Однако секретарь продолжил вызывающе глядеть на вампира, с присвистом раздувая ноздри поломанного носа. Госпожа де'Эрбьен не узнавала своего обычно невозмутимого и рассудительного друга. Еще недавно он сам убеждал её не связываться с «поганым нелюдем», а теперь ведёт себя как вспыльчивый мальчишка. Что ему неймется-то? Амантина мельком взглянула на вытянувшуюся физиономию его противника. Ох, не стоило увозить его с виноградника. Мало того, что вампир был опасен сам по себе, и всякое общение с ним обращалось в балансирование на острие бритвы, но приводить его на сделку с низушками было апофеозом беспечности. Несмотря на придурковатый вид, Гаспар обладал феноменальной памятью. А Иво виртуозно умел извлечь прибыль из самой, казалось бы, невинной информации. Теперь можно только гадать, какие выводы сделают «близнецы» и как захотят ими распорядиться. Амантина аккуратно обошла секретаря. Оказавшись между мужчинами, она сказала как можно беспечнее: — Господа, не торопитесь. Нам нужно выждать четверть часа. — Стухнет же всё, — отозвался с телеги Ёнтак. — Вы же сами говорили… — Совершенно верное замечание, — улыбнулась ему госпожа де'Эрбьен. — Но, если быть откровенной, я немного сгустила краски. Поедем, как-только вернется Лацлав. Под беззаботной улыбкой Амантина прятала нарастающее беспокойство. Все эти предосторожности Иво могли выйти ей боком. Пожалуй, отправляться в дорогу немедленно — было бы наилучшим решением. Амантина чертыхнулась. Вампир прятал руки, а желваки на его челюстях ходили ходуном. Если Ансель продолжит его задевать, тогда… Она даже думать не хотела, что будет тогда. Может всё-таки отослать Ёнтака? Да, и самим бежать не оглядываясь, как советовала Рутта… — Госпожа, не сподручнее ли поехать через мост Плегмунда? — предложил парнишка. — У «Куролиска» засел патруль. Их Благородие господин Дюсар сказали, что только завтра переберутся на Турнирные поля, а сегодня весь день будут в корчме стоять. — Ромбаль Дюсаре? Забияка Дюсар? Любитель дешевого эля и кулачных боев. Я его знаю. Завтра, говоришь, переберутся на Турнирные поля? — переспросила Амантина. — Ты слышал, Ансель? Вероятнее всего будут досаждать хозяину траттории… Значит, причуды низушков не пустая прихоть… Сотня Дюсара приписана к Верхнему городу. Хотела бы я знать, что они делают за пределами Боклера? Ансель мрачно кивнул. Он зацепил поводья Ветерка за корягу. Подальше от Барана, так чтобы жеребцы не мешали друг другу. Вампир, точно коршун, не отрываясь, следил за передвижениями секретаря. — Ехать через мост Плегмунда — это всё-таки слишком большой крюк, Ёнтак. На него у нас нет времени, — улыбнувшись парнишке, сказала госпожа де'Эрбьен. — Кроме того, в «Куролиске» быстро догадаются, как притупить бдительность господина Дюсара. Размышления о гвардейском сотнике навели Амантину на другую мысль. Вампира необходимо отвлечь, рассеять его внимание чем-нибудь нейтральным. Она заметалась в поисках подсказки. Что же придумать? Что же? Её взгляд вслед за солнечными бликами скользнул по прилизанным волосам вампира, покойницкой коже и задержался у короткого шрама на виске. Странно. Откуда у подобных ему может взяться шрам? Спросить об этом? Нет. Сомнительно, что история его приобретения окажется приятным воспоминанием. Амантина поймала себя на том, что таращится в водянистые глаза вампира, прямо в бездонные зрачки, неправдоподобно широкие под слепящим светом солнца. Внезапно его зрачки сузились до размеров острия иглы и вонзились в лицо женщины. Сетка сосудов на желтоватых белках чудовища взбухла от прилившей крови. «Нельзя поддаваться панике», — попыталась успокоить себя Амантина. — «Столько уже сделано. А сколько ещё предстоит сделать!» Она заставила себя улыбнуться и медленно отвернулась. «Да, он адов монстр, страшилище из кошмаров. Да, временами ты боишься его до дрожи в поджилках. Но он тебе нужен! И если он не перегрыз всех до сих пор, значит боги на твоей стороне». Придерживая берет, Амантина обратила взгляд к небесам. Боги явно были к ней благосклонны. — Кажется, уже около четрёх, — осторожно сказала женщина. — А мы завтракали на рассвете. Пора бы перекусить. Ансель, там на моей лошади видишь серый мешок? Принеси его, пожалуйста. Пока отец ходил за мешком, великодушный Ёнтак развернул тряпицу с собственными припасами на краю телеги и позвал остальных. — Вы ведь составите нам компанию, господин ван дер Эретайн? — тихо спросила Амантина. Пересилив себя, она снова взглянула на вампира. Дружелюбие тот не источал, но пару шагов в сторону телеги сделал. Амантина решила закрепить успех светской беседой. Что, уж, может быть нейтральне и успокоительнее? — Как время быстро летит? — с энтузиазмом начала она. — Вы не находите? Вот только Беллетэйн отцвёл, а уже и Ламмас на носу. Кстати, как Вы относитесь к празднествам? Вампир посмотрел на женщину с нескрываемой неприязнью. — С музыкой, танцами, гостями… — по инерции перечислила она, ощущая, как непослушный язык становится ватным. Госпожа де'Эрбьен хотела отвлечь внимание вампира от Анселя, в её планы совершенно не входило самой становиться объектом для ненависти. — Отрицательно, — процедил вампир. — Я почему-то так и подумала… — шепнула Амантина. Она не подставляла, как повести разговор дальше. Неловкая пауза вызревала, словно гнойный фурункул. Однако вампир принял приглашение и даже вроде бы немного успокоился — это был обнадеживающий признак. — Вот что значит, когда тебя в дорогу собирает матушка! — с чрезмерным воодушевлением оценила госпожа де'Эрбьен запасы Ёнтака. Выбрав яблоко пожелтее, она с хрустом откусила большой кусок. Украдкой поглядывая на траурную физиономию вампира, Амантина вдруг подумала: «Любопытно. Если бы Сианна рассказала своему новому другу слезливую историю выдворения из герцогства, затем указала на неугодных ей рыцарей и сестрицу. Что бы сделал её разлюбезный вампир?» Госпожа де'Эрбьен, не раздумывая, поставила бы своё яблоко, что век всех пятерых был бы недолог, а смерть ужасна к взаимному удовольствию влюблённых. Ансель, подошедший к телеге, высыпал перед хозяйкой содержимое мешка. К богатствам юного возницы добавились несколько апельсинов, пара гранатов, абрикосы, грецкие орехи и пригоршня лущеного миндаля — Презенты от родителей Пепина, — похвасталась Амантина и зачастила: — Нужно чтобы мастер Венгермаер осмотрел их колодец. Если дождь не пойдет в ближайшие дни, нашей воды им надолго не хватит. Ансель согласно угукнул, а госпожа де'Эрбьен, довольно потирая ладошки, распорядилась: — Ёнтак, тащи какую-нибудь посуду и чистое полотенце! Паренёк с готовностью протянул ей черпак, другой посуды у него не было. — Госпожа, — ухмыльнулся он, усаживаясь на краешке телеги, — откуда ж у меня чистое полотенце? Чай, мы не в баню собирались. — И на том спасибо. Амантина таинственно подмигнула пареньку. Она пристроила черпак на высоком пеньке, обмяла бочка у граната и, обвязав его носовым платочком, принялась отжимать. Кругом летели брызги. Амантина даже умудрилась попасть себе в глаз, но толку выходило мало. Ансель, которому надоело наблюдать за мучениями граната, забрал у неё несчастный плод и оттеснил подальше от черпака. Густой рубиновый сок обильно полился из-под его богатырских ладоней точно в посуду. — Ну, это совсем легко, когда ты ростом с медведя, — с восхищением признала Амантина. Она лизнула кончики пальцев и обернулась к вампиру, оставшемуся без внимания. Живая улыбка мгновенно сползла с губ женщины. Вампир смотрел на неё с омерзением. На его бледной физиономии застыла гримаса крайней степени презрения ко всем людским особям, с которыми он вынужден делить пространство. Будто желая отгородиться от человеческого мирка, он сложил на груди руки, так что плотная ткань камзола трещала на плечах. «Какими же экзотическими талантами княжна ухитрилась развить привязанность в этом неблагодарном и бездушном существе?» — подумала Амантина с досадой. Её задело пренебрежение вампира. Ведь она ничего плохого ему не сделала. Всегда была вежлива, предупредительна, честна… В конце концов, она оживила его! — Считаете, что справитесь лучше? — неожиданно спросила Амантина. Она протянула вампиру второй гранат. Вампир непонимающе и даже как-то опасливо уставился на её руку, словно женщина держала на ладони скорпиона. Амантина, холодея от собственного безрассудства, не отставала: — Капитулируете? Ансель хохотнул, а Ёнтак, с любопытством наблюдавший за происходящим, весело заметил: — При всем уважении, господину будет нелегко тягаться с батькой. Вампир сомкнул пальцы на гранате, мгновенно превратив его в малоаппетитную кашицу. — Ого! — восхищённо воскликнул Ёнтак. — Весьма впечатляюще, — согласилась Амантина, стряхивая с ладони скорбные останки граната. — Но вообще-то предполагалось, что мы добываем сок, и по правилам его надо было осторожно выжать в черпак, а не на моё новое платье. — Сожалею, — выплюнул вампир, злой, что его втянули в унизительное и нелепое состязание. — Позвольте, я помогу Вам, — предложила госпожа де'Эрбьен, снимая с пояса плоскую фляжку. — Чем же? — Вода, — Амантина потрясла фляжкой. — Вы испачкались. В висках Детлаффа застучало, перекрывая остальные звуки. Но только не бесстыжий шлёпающий звук перетекающей жидкости во фляге. Перед глазами плыло: пальцы женщины, измазанные соком, щёки с рубиновыми росчерками и точками, похожими на брызги засохшей крови. Память услужливо подсказывала, какова она на вкус. От макушки до пяток Детлаффа охватывали волны истомы, но тело быстро распознавало обман, и тогда блаженство сменялось непереносимой болью. Всё чего ему хотелось сейчас — прекратить пытку. Он едва остановил тянувшуюся к женщине ладонь. Однако госпожа де'Эрбьен вцепилась в него словно голодный клещ. Пытаясь надёжнее прицелиться горлышком и попасть на руки сопротивляющегося вампира, она всё больше поливала тепловатыми сверкающими струйками утоптанную траву. — Куда же Вы? Я же промахнусь! — причитала Амантина. — А воды у нас теперь не то чтобы сильно много. Вы же не хотите в таком виде ехать до Сансретура? Да что же она к нему привязалась?! Детлафф вырвал свою руку и вытер о подол камзола. — Оставьте меня в покое! — глухо буркнул он сквозь сцепленные зубы. — Прошу меня простить, если я чем-то… — проговорила женщина испуганно. — Просто, оставь меня в покое, — повторил Детлафф. Амантина с сожалением заткнула фляжку. Её взгляд задержался на пятнышках сока на тыльной стороне ладони. Видимо сопоставив два и полтора, женщина тревожно посмотрела на вампира. — Вы хорошо себя чувствуете? Детлафф чуть не захлебнулся от злого смеха. Более идиотского вопроса, он не мог себе представить. — Буду хорошо, когда Вы сдержите слово. Ансель, почуявший неладное, вырос перед хозяйкой. — Всё в порядке, — успокоила его Амантина. — Уже готово? Госпожа де'Эрбьен забрала у секретаря черпак на треть наполненный гранатовым соком. Смотреть, как она пьёт, Детлаффу было невыносимо. Он отвернулся. Женщина издала рычащий гортанный звук. — Ох, Мелитэле, ранний сорт!!! Недозревшая кислятина! — воскликнула она. — Хочешь попробовать? Ансель усмехнулся и отрицательно покачал головой. — Так-так! Я смотрю, вы пирушку затеяли, стоило нам со Шмелько отлучиться, — укоризненно произнес из листвы вернувшийся охранник Амантины. — Лацлав, хочешь попробовать? — вместо ответа спросила госпожа де'Эрбьен, показывая черпачок. — Новый экзотический сорт гранатника. Выведен в самом Назаире. Вот думаю на ликёры взять. Мужчина почесал редеющий затылок, обвел взглядом маленькую компанию и уточнил: — А Вы мне лечение язвы у доктора Фауле оплатите? Амантина немного подумав, твердо ответила: — Нет. — В таком случае, госпожа, благодарствую, но от подношения Вашего откажусь. Ёнтак скорчился на телеге от приступа смеха. — И то верно, — не смутившись, сказала Амантина. Она аккуратно выплеснула содержимое черпака под сломанную ёлочку. — Пора в путь. На дороге всё тихо? — Да. Низушки благополучно отбыли. Ещё раз кланяться велели. Шмелько караулит у развилки, — отчитался Лацлав. — Ёнтак, сворачивай самобранку, — госпожа де'Эрбьен бросила черпак на телегу и тут заметила краешек книжки, торчащий из под ситцевой скатерти. — Любопытно… О, эпическая трагедия. Тяжеловесный сюжетец, архаичный язык… И кто тебе больше по сердцу? Витязь, Змей или девица? — Конечно Ренард. — Хм, разве Змей не заслуживает сочувствия? — Но он же не человек! — возразил Ёнтак. — И верно, не человек. Амантина глянула из-под ресниц на Детлаффа. А Ёнтак, которому, видимо, не часто выдавался случай обсудить прочитанное, продолжил свою мысль с юношеской горячностью: — Если бы сбрендившая царевна не заколола его, Ренард мог стать достойным царём. Амантина раскрыла книгу там, где у страницы был загнут угол, и провела ноготком по строчке. — Тут я, пожалуй, с тобой соглашусь, — улыбнулась она. — Медведя убил, обвел вокруг пальца гарпий, уничтожил их гнёздышко, извел «древнего ворога» Змея. Витязь хитер, могуч и беспощаден — идеальный правитель. Ёнтак вспыхнул румянцем, который непонятным маршрутом схлынул с щёк и устремился к кончикам крупных ушей. — Он решительный, а Змей рохля! Пару раз спас стервозу Ангелику и тут же втрескался… — довольно выпалил он. Ансель предупреждающе цыкнул на сына. Лацлав, успевший позаимствовать с импровизированного стола кусок колбасы и спрятавший за пазухой сыру и абрикосов для Шмелько, прошамкал, торопливо жуя: — Поспешать нужно, госпожа. О книжонке вашей епической, и вдоль её, и поперёк, можно в дороге порассуждать. На винодельне должно быть ждут не дождутся, когда мы вернёмся. Женщина, будто не слыша его, вертела в руках замусоленный переплет. — Ансель, вы поезжайте в Корво Бьянко, а мы с господином проедемся вдоль Сансретура. Она неожиданно обратилась к Детлаффу: — Вы ведь не против немного прогуляться по окрестностям? — Нет, — ответил удивленный вампир. — Отлично. Ансель запротестовал. Он указал на Лацлава, вероятно предлагая взять его в провожатые. — Не беспокойся. Если что-то случится, господин защитит меня. Не так ли? — улыбнулась Амантина, поглядывая на Детлаффа. «А кто защитит тебя от самого господина?» — беззвучно спрашивал Ансель. — Моя лошадь под седлом с ночи. Я возьму Ветерка, — безапелляционно заявила госпожа де'Эрбьен. Ансель неровно оторвал лист и что-то написал. Амантина прочитала, отрицательно покачала головой и, пользуясь спиной секретаря вместо опоры, написала ответ на обороте его листка. — Товар на ледник. Варнава-Базиль проинструктирован. Эту записку отдашь Марлене. Если Их Благородие господин Дюсар будет чинить Вам препятствия, скажете, что завтра вечером я с удовольствием побеседую с ним на винодельне. Ёнтак, запомнил? — Да, госпожа Амантина! — крикнул Ёнтак, направляя своих тяжеловозов сторону тропинки. — Эй! Кто-нибудь, подтяните мне стремена!***
Далеко позади осталась телега с бочками, недовольный Ансель, его люди и приступ неконтролируемой жажды. Детлафф чувствовал себя значительно лучше. Лошади, разрезая мордами плотный воздух, летели вдоль берега, ритмично высекая копытами облачка жёлтой пыли. Молодой июльский вечер принимал наездников в свои сумеречные объятья. После душного дня, он дарил прохладу, убаюкивал, обещал растворить тревоги в уютной, пахнущей ночными цветами, тьме. А пока ласковые лучи заходящего солнышка, розовили вершины гор, сверкали золотыми бликами на темных водах Сансретура, путались в развевающихся волосах Амантины. Она, прижимаясь в стремительной скачке к шее лошади, оглядывалась на Детлаффа и улыбалась. Казалось, женщина наслаждается обществом неловкого спутника, солнцем, ветром. Что там! Целым миром. Словно он принадлежал ей со всем плохим и хорошим, и подвластный её желанию мог измениться к лучшему. Знакомое заблуждение. Счастливое, но опасное. И оно может стать для женщины фатальным. Ведь в отличие от настоящего мира, в её мире Детлафф ван дер Эретайн не был зверем. Они миновали поворот на корчму и теперь неспешно ехали по песчаной отмели. — Здесь было одно чудесное место! — крикнула отставшему Детлаффу госпожа де'Эрбьен. Она замедлила Ветерка, огляделась. — Нет, чуть дальше. Детлафф нагнал её и натянул поводья, стараясь выровнять ход жеребцов. — А Вы в который раз в седле? — спросила Амантина. Усмотрев в вопросе издёвку, Детлафф буркнул под нос: — Не первый. — Знаете, я была точно как Вы. Заметив недоумение на лице вампира, Амантина пояснила: — Мне в свое время тоже пришлось учиться многим неожиданным вещам… Хотя надо признать, не все науки было приятно постигать. — Вы собирались поведать мне Ваш план, — произнёс Детлафф сухо. — Да-да, сейчас… Кажется, нам туда… — Говорите уже! — рявкнул вампир. Он чувствовал, что женщина юлит. — Умоляю Вас, тише! Вы пугаете лошадей, — остановила его Амантина. Детлафф утихомирил занервничавшего Барана, вздумавшего скинуть шумного наездника. — Говорите! — потребовал он чуть спокойнее. — Господин ван дер Эретайн, нам предстоит серьёзный разговор, он требует полного внимания и уединения, — упрямо сказала Амантина, указав в сторону холма, на пасечника в марлевом одеянии. Тот увлечённо окуривал ульи, не обращая на далёких всадников никакого внимания. — Сомневаюсь, что кмет услышит нас с такого расстояния. Точно почувствовав, что говорят о нём, пасечник повернул голову и, узнав госпожу де'Эрбьен, поднял вуаль под широкополой шляпой. — Чудный вечер для прогулки, госпожа Амантина! — прокричал он, размахивая дымарём. — Не слыхали, придворный астролог дождь не обещал? «Я бы сказала, чрезмерно насыщенный…» — раздраженно шепнула женщина. Она сдула приставшую к лицу прядь и заученно улыбнулась. — Увы, господин Феримо, заботы держат меня на винограднике! Сведений у меня не больше Вашего! — Жаль, жаль, — пробормотал мужчина. Опомнившись, он крикнул: — Очень жаль! Да, благодарю Вас за приглашение! Непременно буду! Амантина приложила руку к сердцу и поклонилась пасечнику. — Буду очень рада! До встречи! Детлафф, наблюдавший эту сцену, фыркнул. Госпожа де'Эрбьен толкнула пятками Ветерка. Когда холм закрыли деревья, она внесла ясность: — Это не кмет. Это Мадемар Феримо, эксклюзивный поставщик ароматического воска. Каждую уборную дворца Её Светлости освещают его свечи. Очень важный господин… Амантина значительно посмотрела на Детлаффа. Вероятно, в её понимании, он должен был немедленно проникнуться величием владельца свечного заводика для княжеских нужников. — Очень… — повторила госпожа де'Эрбьен и расхохоталась. Смеялась она до непристойности громко, закидывая голову, всхлипывая и утирая слёзы. Губы Детлаффа дрогнули. Однако вампир одернул себя. Он не позволит этой вульгарной особе отвлечь его пустой болтовнёй. — Вы обещали мне сведения о Рен, — напомнил он. — Что же мешает мне получить их прямо сейчас? В словах вампира была угроза. Амантина прекрасно поняла намёк. Окинув собеседника оценивающим взглядом, женщина ответила: — Осмелюсь предположить, что Вам мешает верность данному слову, а также дружеское уважение к моим сомнениям. И, поверьте, я Вам весьма благодарна за проявленный такт. Детлафф с трудом переварил услышанное. Самонадеянное существо, претендующее на дружбу с вампиром — она напомнила ему Рен, которая без стеснения называла его любимым и с легкостью разделила его постель. Он был в бешенстве. — Заблуждаетесь! Вы мне не друг и не можете им стать. Вы ничто. Вы живы только потому, что мне нужна информация. — Веская причина, чтобы молчать, — заметила Амантина. Детлафф видел, женщина размышляет не броситься ли наутёк. Он был доволен произведенным эффектом. — Все же я рискну, — тихо сказала госпожа де'Эрбьен. — Вдруг, когда Вы сможете направить свой гнев на тех, кто действительно этого заслуживает, Вы милосердно сохраните мне жизнь… Кроме того, мы почти добрались. Глупо, быть рядом и не насладиться видом. Езжайте за мной. Она отклонилась от берега в сторону заброшенной оливковой рощицы. Между широких, узловатых стволов жеребчики пошли шагом. Под их копытами поскрипывали мелкие камешки. А над головами томно шелестела листва, в просветах которой появлялись первые звезды. Амантина беспокойно крутилась в седле, всматривалась в густеющие сумерки. Её поведение изменилось, пропала недавняя беззаботность, на смену ей пришла растерянность. Детлафф ощутил укол совести. — Спешимся, — предложила госпожа де'Эрбьен. Она указала на искривлённую оливу. — Вон там, будет удобно. Детлафф слишком поздно почувствовал их. Травы, спрятанные в камзоле, дурманили не только лошадей, но и его самого. Из ближайших кустов вспорхнула стая испуганных птиц. — Стой! — крикнул он. Внезапно перед лошадью Амантины упало тело полуживого оленя. Несчастный хрипел в агонии. Из распоротой артерии на шее толчками выплёскивалась кровь. Задние ноги его были неестественно вывернуты, но олень всё равно пытался подняться. Ветерок дико заржал, встал на дыбы. Женщина едва удержалась в седле. И тут же перед ней выросла огромная, скользкая туша, капающая зловонной слюной. А следом, придавив умирающего оленя, с неба обрушилось второе чудовище. Амантина натянула повод, чтобы развернуть паникующего жеребца. Но фледер наотмашь хлестнул его когтями. Ветерка повело, он начал заваливаться на бок. Каким-то чудом Амантина успела выкатиться из седла и не угодить под тяжелый круп. Не помня себя от ужаса, она попыталась отползти. Внезапно между собой и низшими вампирами она увидела Детлаффа. Его тело страшно деформировалось, оно прямо кричало о готовности убивать. Чудовище изумлённо замерло и уставилось на него. — Её нельзя трогать! — прорычал Детлафф. — Забирайте своё и уходите! Ноздри фледера раздулись, он недоверчиво втянул воздух, точно пытался определить, что это перед ним за зверь. — Она моя. Моя добыча. Её трогать нельзя, — медленно повторил Детлафф. В ответ фледер опустился на передние конечности. Пригнув широкую морду к земле, он заискивающе заскулил. Второй, не дожидаясь развязки, схватил оленя и большим прыжком скрылся в сумерках. Оставшийся фледер потянул было лапу к Ветерку. — Нет! — вскрикнула Амантина. Фледер замер, просительно посмотрел на Детлаффа. — Убирайся! — приказал ему Высший вампир. Продолжая поскуливать, чудовище сделало несколько неуклюжих шагов в сторону. Наконец, решившись, фледер прыгнул вслед за товарищем. Детлафф обернулся. Он был слишком возбуждён, чтобы сразу вернуть человеческую форму. Почти не дыша, женщина смотрела на вампира. Когда-то ей уже довелось наблюдать за метаморфозами чудовища, но то было чудовище, закованное в колодки — не опаснее пантеры в боклерском зверинце за прутьями крепкой клетки. Этот хищник был свободен и неотвратимо приближался к ней. «Нельзя паниковать!» — уговаривала себя Амантина. — «Сохраняй спокойствие!» Уговоры не подействовали. Её охватил безотчётный ужас. Амантина закричала. — Перестаньте терзать мой слух! — прорычал Детлафф. — Они уже далеко. Не доверяя ощущениям, он прислушался. Да, далеко, и не вернутся, не посмеют. Во всяком случае, сегодня. Детлафф сделал над собой усилие, восстановил привычный женщине облик. Госпожа де'Эрбьен закончила истошно визжать. Какое-то время она беззвучно открывала рот, что-то пыталась сказать, наконец, совладав с собой, пробормотала: — Простите… Не думала, что это так страшно… Вы же меня не убьёте? Амантина уставилась на него глазами огромными, точно переполненные слезами блюдца, готовыми пролиться от любого неосторожного движения. — Не сегодня, — бросил Детлафф. Так вот чего она испугалась. Он был разочарован. Как он мог искать и, главное, найти сходство между Рен и этим жалким человеческим созданием, распростёршимся в пыли, молящем оставить ей жизнь? Его Рен никогда бы не унизилась до слёз… — Значит сегодня боги точно на моей стороне, — истерически хохотнула женщина. — Надо убираться отсюда… Ветерок издал душераздирающий хрип. Амантина подползла к лошади, стянула с головы берет, попыталась зажать рану. Казалось, она уже забыла о присутствии вампира. Женщина понукала лошадь подняться, просила о прощении. — Он умирает, — мрачно сказал Детлафф. — Вы только мучаете его. Амантина зло взглянула на вампира и, немало удивив его, задрала юбку. Под ворохом шёлка и кружев обнаружились ножны, закреплённые на бедре подвязкой от чулка. Из ножен женщина извлекла серебряный стилет. Детлафф усмехнулся. Не уж-то это кукольное оружие предназначалось против него? Амантина беспомощно всхлипывала, утирая нос, размазывая алую кровь по лицу. «Я так тебя подвела…» — шептала она Ветерку, разглаживая прядки слипшейся гривы. Испачканные кровью пальцы тискали ажурную рукоятку, но нанести удар рука была не в силах. — Отойди. Одним выверенным движением Детлафф прервал страдания жеребчика.***
— Придется возвращаться пешком, — сказала Амантина. Она набрала ладонью в реке воды и умыла лицо. — Да, моя лошадь убежала, — подтвердил очевидное Детлафф, споласкивая окровавленные ладони. — Баран оказался разумнее хозяйки, — горько усмехнулась госпожа де'Эрбьен. — Помогите мне снять седло. — Зачем? — удивлённо спросил вампир. Все-таки он приподнял тело жеребца, а Амантина расстегнула ремни. — Седло совсем новое. Спрячем его у дороги. Завтра днём Ансель пришлёт кого-нибудь забрать. Она провела ладонью по крепкому, но уже навсегда неподвижному боку Ветерка. — Гильом де Лонфаль упрашивал выставить его на турнир. Ветерок был рождён для состязаний. Быстрый, выносливый, послушный… Уверена, он стал бы звездой. Так жаль… — Вы только что рыдали, будто потеряли друга, а теперь сожалеете, что Вам не досталось кусочка славы, из жадности сдираете с мёртвой лошади упряжь. Вы отвратительны! Даже для человека… — Мне жаль его! Жаль, что он умер вот так! Из-за Вас! Это Вы виноваты! — огрызнулась Амантина. — Что?!! — задохнулся от несправедливого обвинения Детлафф. Но женщина не желала ничего объяснять. Она взвалила на плечо седло. В молчании они вышли на сумеречный тракт, слабо освещённый восходящей луной, и двинулись в направлении переправы. Детлафф спрашивал себя, что заставило его броситься на защиту человеческой женщины? Благодарность? Симпатия? К кому?!! Существу мелочному, лживому, изворотливому как змея. У него не было ответа. Фледерам нужна кровь чтобы жить, а он мало того что лишил их законной добычи, так ещё и запретил забрать лошадь. Из-за женщины он уподобился шакалу, вырывающему кусок у соплеменников. — Вам стоило выпить его кровь, — внезапно прервала тишину Амантина. Вампир, не ожидавший такого предложения, остановился. Женщина тоже. Ей надоело тащить седло и, выбрав кусты погуще, она пристроила в них свою ношу. Теперь, наклоняя голову, придирчиво изучала тайник. — Я не совсем понял Вашу мысль, — сказал Детлафф. Она пояснила: — Ветерок был здоров, полон сил. Раз уж всё равно случилось так, что он умирал, нужно было выпить его кровь. Нерационально, что мы не воспользовались обстоятельствами. — Погодите, — Детлафф решил разобраться в хитросплетениях странной для него логики. — То есть, если где-то есть вакантный, на Ваш взгляд, вампир — нужно применить его к делу? А если есть жертва, чья кровь, опять же на Ваш взгляд, пропадает зря — то нужно отдать её этому вампиру, чтобы он был лучше применим к делу? Я ничего не упустил? — Немного однобоко. Но общий смысл Вы уловили, — согласилась Амантина. Детлафф не видел её лица, не мог понять шутит она или нет. — А если печальные обстоятельства постигнут, к примеру, Анселя, Вы отдадите его мне? А если они постигнут Вас? Отдадите мне себя? Вампир с брезгливым любопытством рассматривал свою спутницу. Амантина ответила не сразу. Внимание госпожи де'Эрбьен всё ещё занимали пышные остроконечные шапки дикой буддлеи. — Если это будет целесообразно. Если поможет осуществить задуманное. Значит таково моё предназначение. Что же касается Анселя, то я сделаю всё, чтобы печальные обстоятельства его не коснулись. — Из-за прихоти Вы уже подвергли его жизнь опасности. Допускаю, Вы готовы жертвовать собой, однако остальными Вы пожертвуете нераздумывая. Будете потом оправдывать себя целесообразностью, рациональностью и предназначением. Может, даже всплакнёте. Я мало Вас знаю, госпожа, но так ли хороши эти Ваши принципы? Они однажды привели Вас в бордель и неизвестно куда приведут дальше. Амантина обернулась, так резко и внезапно, словно хотела ударить вампира. Она яростно стёрла непрошенные слезы, выкатившиеся из опухших глаз. — Эти принципы привели меня туда, где я есть! Верно, Вы меня совершенно не знаете. Мне кажется, Вы вообще мало что знаете о людях. Женщина перевела дыхание. Она заметно волновалась, но не дала Детлаффу возразить. — Вы противоестественно долго живете на свете, однако до сих пор не уяснили: чтобы что-то получить — всегда надо что-то отдать. Вопрос — оправдана ли цена. То, что я планирую получить от Вас, господин ван дер Эретайн, несоизмеримо больше моей гордости, которую Вы пытались уязвить. И, так или иначе, Вы выполните своё предназначение! Они стояли в свете любопытной луны поперёк утоптанного тракта, гневно глядя друг на друга. В наступившей тишине вампир отчётливо уловил звук срываемой травы. — Вам повезло, — нехотя сказал Детлафф. — Кажется, я слышу лошадь. Пройдя немного по лугу, они увидели его. Вороной жеребец мирно пасся, забыв про страшных чудовищ и трагическую смерть товарища. — Я попробую его приманить, — шепнула Амантина. — Вы заходите с другой стороны, и отрежьте ему путь к бегству. Называя недоверчиво отступающего Барана то «солнышком», то «резвым зайчиком», то «самым умным жеребцом на свете», она стала медленно приближаться к лошади. Проследив за манёврами женщины, Детлафф согласно кивнул: -Да-да, конечно… Он туманом подлетел к жеребчику и материализовался прямо в седле. У Детлаффа не было никакого желания повторять свои нелепые манипуляции с посадкой на лошадь. Не ожидавший нападения, тем более, сверху, Баран начал бешено брыкаться. Настойчивыми уговорами вампиру удалось успокоить испуганное животное. А по лугу к ним бежала Амантина. На одной лошади они пустились в обратный путь. Детлафф мог бы перемещаться рядом. Но женщина заявила, что из-за их долгого отсутствия Ансель и господин Фоулти непременно организуют поиски. По этой причине ехать надо обычным, человеческим, образом. Женщина сидела впереди Детлаффа, держась за рожок седла. Для вампира это было слишком близко. Вызывающе близко. Он до скрипа сжал зубы. От волос Амантины разило свернувшейся лошадиной кровью. Этот запах перебивал приторную корицу, сводившую Детлаффа с ума с момента их первой встречи. Удивительно, насколько мастерски госпожа де'Эрбьен растравляла инстинкты вампира. Ещё секунду назад он жаждал вспороть её звонкое горлышко, порождавшее язвительные речи. И сейчас это желание никуда не исчезло. Всё в женщине было ему противно, всё было не так: поступки, слова, характер, даже то, как она выглядела. Детлаффу хотелось убить её. Вырвать признание и насладиться восхитительной кровью, единственным, что было в ней хорошего. Конечно, Амантина выходила его, но не по доброте душевной, а в угоду своим каким-то мелочным интересам. Потому что посчитала это «целесообразным». Так что к черту благородство! Женщина обернулась, встретилась с ним взглядом. — Кажется, я потеряла берет… Она дотронулась до шеи, точно ей стало зябко. — Прискорбно, — сухо ответил Детлафф. Он с удивлением отметил, что хаос из спутанных кудрей на непокрытой голове Амантины ему даже приятен, во всяком случае не вызывает у него стойкой антипатии, в отличие от уродливого куска блестящей материи, которую она назвала беретом. Вампир криво улыбнулся. «Зачем торопиться?» — вдруг подумал он. Ведь то какая она не имеет ровным счетом никакого значения. А если вынести за скобки некоторые раздражающие факторы, госпожа де'Эрбьен перестанет быть непреодолимо отталкивающей. Кто знает, что с ним случится, если он выпьет её залпом? Прилив сил, катарсис, затяжная эйфория. А что потом? Скорее всего, невозможность повторить это снова будет слишком болезненной. Нет. Нельзя действовать радикально… Амантина поспешно спрятала ладонь. Видимо испугалась, что свежая ссадина может спровоцировать вампира. Наконец-то она начала осознавать, кто перед ней. — Вы никогда его не снимаете? — спросил Детлафф. Женщина крепко вцепилась в рожок и даже накрыла руку с тусклым серым колечком другой рукой. — Оно всегда при мне, — ответила она, с подозрением косясь на вампира. Мысль расплывчатая, ускользающая, обрела в воображении Детлаффа четкие и весьма соблазнительные черты. Если проявить немного терпения, то можно растянуть её надолго, постепенно сокращая порцию. Можно даже отпустить женщину через какое-то время, когда она станет ему не нужна. Его взгляд застыл на напряженных плечах Амантины. Скользнул по горловине платья, полоске тёплой кожи под кружевом. Ему захотелось дотронуться до неё, ощутить свою власть над ней. Женщина снова обернулась и чуть подалась вперёд, увеличивая насколько возможно расстояние между ними. Её пульс участился. Тело Детлаффа с готовностью отозвалось на изменение кровотока. Чем чаще стучало сердце Амантины — тем сильнее он жаждал заполучить её. Нет-нет. Он не пил бы сверх меры… Он был бы рачительным и добрым хозяином. Он давал бы ей то, что она любит. Что женщина любит? Детлафф самодовольно улыбнулся, эту загадку он давно разгадал. Драгоценности. Наряды. Явства. Простые удовольствия для примитивных и физиологичных существ, коими являются люди. Он добудет всё, что она пожелает. Амантина кашлянула. — Наверное, Вы правы. Вам лучше идти пешком… Детлафф послушно спустился на землю. О, он будет очень терпелив… Перед его взором поплыли пьянящие картины, одна обольстительнее другой… А что на это сказал бы Регис? Детлафф тряхнул головой, стараясь отогнать кровавое наваждение.