Протокол допроса Гаруси (фамилии нет), прозванной ведьмой с Рысьей горы 20 сентября 1277 года
Лейтенант Б. фон Коржик: Ты имеешь какое-нибудь отношение к смерти баронессы Монкран? Гаруся: Нет, господин. Лейтенант Б. фон Коржик: Подумай хорошенько. 19 июля 1277 года госпожа Малгожата Монкран была найдена мёртвой в запертой камере боклерского поста княжеской гвардии. Гаруся: Так может это гвардейцы, того… переусердствовали? С них станется… Лейтенант Б. фон Коржик: А может ты её извела? Тут вот какая задачка, Гаруся, бывает гвардейцы увлекаются и действуют несколько грубовато, но на теле усопшей баронессы не обнаружилось даже царапин. Ничего, Гаруся! Она словно в один момент решила перестать дышать. Другая любопытная деталь, за день до этого к Малгожате Монкран просилась посетительница. Представилась служанкой, сказала, что принесла госпоже смену одежды и запас провизии. Свидания узнице были запрещены, поэтому в камеру служанку не допустили. Но за пару флоренов охранники передали вещи и записку. Мы опросили прислугу в доме Монкран, никто из них не навещал баронессу. Как тебе задачка, Гаруся? Гаруся: Если господин на меня намекает, так баронесса мне не подружка, чтоб в каталажку к ней ходить. Да и писать я не обучена. Лейтенант Б. фон Коржик: Не подружка. У тебя с ней сугубо деловые отношения. Когда мы поприжали домашних баронессы, те с готовностью сообщили, что хозяйка довольно часто прибегала к услугам некой ведьмы с Рысьей горы. Мы сопоставили факты из бурной биографии госпожи Монкран. Два скоропостижно скончавшихся супруга. Третий, постоянно проживающий в Эббинге, видимо, поэтому не разделивший участь предшественников. На Солтыций баронесса крепко обозлилась на него, и тут же любовница барона странным образом занемогла. После случилась громкая история с массовым отравлением, затронувшая весьма влиятельную персону. Думаю, Гаруся, ты узнала, что баронесса попалась на горячем, и решила, убив её — обезопасить себя. Гаруся: Не повинна я в её смерти. Малгожата посмела покуситься на чужое и сама определила свой конец! Лейтенант Б. фон Коржик: Что ты имеешь в виду? Гаруся: Господин и без меня знает ответ. Господин о многом догадывается. Но моему господину убийца не по зубам. Лейтенант Б. фон Коржик: Что за чушь ты несёшь? Капрал, я сколько раз просил не бить арестантов по голове накануне допросов?! Гаруся, госпожа Монкран, заказывала у тебя что-то перед смертью. Гаруся: Да, господин. Белила, гламарии, помаду для волос… Лейтенант Б. фон Коржик: На кой чёрт ей заказывать всё это у тебя, если в Боклере несколько парфюмерных лавок?! Гаруся, отвечай как на духу, госпожа Монкран, просила изготовить яд? Гаруся: Да что Вы, господин! Лейтенант Б. фон Коржик: Послушай, против тебя выдвинуты чудовищные обвинения. Ведьмовство, порча скота, сношения с нечистой силой… Гаруся: Ага, с рысями я сношаюсь. Слышала. Брюхо у дочери войта из-за меня раздуло, а не из-за бурной ночки на весенний Эквинокций. Всё слышала. Та поскудница ко мне пришла. Травку просила плод согнать. А когда её за делом застукали, свой грешок на моё колдовство свалила. Лейтенант Б. фон Коржик: Гаруся, тебя казнят! С этим я ничего не могу поделать. Но я могу поспособствовать, чтобы костёр заменили на виселицу… Гаруся: На меч. Лейтенант Б. фон Коржик: Побойся богов, Гаруся, мечом казнят дворян! Гаруся: Тогда топор. Говорят, некоторые после топора оживают, а вот если он мне прикажет «не дыши», тут уж я вряд ли воскресну. Лейтенант Б. фон Коржик: Кто «он», Гаруся? О ком ты говоришь? Гаруся: Говорю, согласна на топор. И что б гвардейцы до казни руки не распускали. Ещё я хочу шерстяное одеяло. Лейтенант Б. фон Коржик: Хорошо, топор — так топор. Будет тебе одеяло. И никаких пыток. Капрал, Вы слышали? Гаруся: И ещё… Лейтенант Б. фон Коржик: Довольно, Гаруся! Я уже пошёл на всевозможные уступки. Твоя очередь. Так что заказывала госпожа Монкран перед смертью? Гаруся: Ладно. В том месяце от госпожи было два заказа. Один срочный. Она просила изготовить особенные духи, а до этого порошок из трав. Но в отличие от духов, то совсем не яд. Бузина, молодило, крушина — их заваривают, чтобы рвоту при отравлении вызвать… Правда, в сочетании фенхелем и сенной получается в добавок ядрёное слабительное. Может она хотела своего барончика проучить, чтоб прочистило его со свистом. Лейтенант Б. фон Коржик: Кхм… Госпожа Монкран сама приезжала к тебе на Рысью гору? Гаруся: Шутишь, господин? Нет, госпожа Малгожата присылала служанку в «Лис-Хитролис». Я там заказы собирала с постоянных клиентов. Лейтенант Б. фон Коржик: А служанка всегда одна и та же приходила? Гаруся: Да ну! Малгожата горничных чуть ли не каждый сезон меняла. С заказом на травы другая девушка была, белобрысая. И забрала она готовый товар не как обычно, в таверне, а к винному рынку просила принести. Лейтенант Б. фон Коржик: Почему ты решила, что её госпожа Монкран прислала? Гаруся: Так она сама сказала. Лейтенант Б. фон Коржик: Спасибо тебе, Гаруся. Гаруся: Тебе спасибо, добрый господин. Ты, когда тебя разжалуют, на друга обиды не держи. Без него бы ты со счастьем своим разминулся.***
— Я уже спешу, уважаемый! — услышал Детлафф далёкий срывающийся голос. — Я в пути! Я уже совсем рядом… От боковых ворот со стороны холма к нему приближался человечек в коричневом сюртуке, полноватый, низенький, комично припадающий на левую ногу. Впереди его бежали двое мальчишек. В руках одного из них был увесистый саквояж, другой держал широкополую шляпу с конусообразной тульей и трость. — Сюда! — крикнул Детлафф. — Вот и я. Паскаль Фауле, доктор Фауле, — представился человечек, едва отдышавшись. — Святой Лебеда, госпожа де'Эрбьен! Что здесь произошло? Он, кряхтя, опустился на колени, нащупал пульс бездыханной Амантины, затем принял от мальчиков саквояж. Доктор достал костяную трубку и приложил к груди женщины. Вампир не понимал, чем могли помочь эти бесполезные действия. — Дышит… — сказал доктор с облегчением, — слабо, но дышит… Хорошо, что я задержался в траттории и ваш слуга застал меня там, когда искал околоточного. А то упустили бы драгоценное время. Детлафф конечно был рад такому счастливому совпадению, однако он и сам знал, что Амантина дышит. Он прекрасно слышал, с каким трудом набирают воздух её легкие. Доктор разжал Амантине челюсть и заглянул в горло. — Хорошо, отёка нет. Приподнимите ей голову… Так что, Вы говорите, уважаемый, тут случилось? — Яд, — кратко ответил Детлафф. — Яд? — удивился доктор Фауле. — Хм… А я уж было подумал, после фанатичной барышни застрявшей в бочке, меня сегодня вряд ли что-то удивит… И кто же такой нетерпеливый, что не смог дождаться, когда время само сделает своё дело? Детлаффу нечего было сказать. Он совершенно запутался. Отравителем, вероятно, был кто-то из гостей, но и сама Амантина использовала яд. Доктор покопался в саквояже, извлёк из него бутылочку тёмного стекла и жестяную коробочку, в каких кондитеры Боклера продавали разноцветные леденцы. Он наполнил серебряную рюмочку жидкостью из бутылочки, добавил туда же крошечной мерной ложечкой порошок из коробочки, затем влил полученную смесь в рот женщины. Детлафф ожидал, что Амантина очнётся, откроет глаза. Прекратится, этот ужасный, рвущий душу хрип, в её легких. Ну, хоть что-то произойдет, подтверждающее её выздоровление, но ничего не изменилось. Увидев растерянное лицо вампира, доктор Фауле пояснил: — Это снадобье нейтрализует яд. Несите её в дом, я сейчас посмотрю остальных и подойду. Ансель хотел поднять свою хозяйку. Оказывается, он всё время находился рядом. Но Детлафф не дал ему даже коснуться Амантины. Забрать сейчас у вампира человеческую женщину можно было только с вместе жизнью. Прижимая к себе свою драгоценную ношу, Детлафф пересёк двор, ещё недавно праздничный, теперь превратившийся в лазарет, заполненный стонущими телами. Отныне здесь командовал доктор Фауле и его юные ассистенты. Неровной походкой доктор перемещался от одного несчастного к другому. Чуть отставая, за ним следовали околоточный, слишком грузный для штатного гвардейца, и господин Фоулти, на котором не было лица от переживаний. Стражники, явившиеся вместе с околоточным, заняли удобную позицию у накрытого стола. Незаметно и исключительно в рамках расследования, они дегустировали провиант, что в сложившихся обстоятельствах было весьма неразумно. Детлафф остановился у двери. Он не решился зайти в дом, боясь потерять из виду маленького доктора. Наконец Паскаль Фауле объявил: — У этих почтенных господ всё будет хорошо. Давайте им подсоленной теплой воды понемногу, чтобы избежать обезвоживания. Если у уважаемого блюстителя к ним вопросов нет, то можно отправлять их по домам. А вот хозяйка плоха. Очень плоха. Но будем надеяться… Его слова заставили Детлаффа теснее прижать к себе женщину. Амантина тихо застонала. Даже сквозь слои одежды вампир чувствовал, она была страшно горячая. — А мне сразу не понравились устрицы! — повысил голос Дориан Виллес. — Я, конечно, не хочу ни в чём обвинить госпожу де'Эрбьен… Договорить он не смог, потому что доктор вручил ему снадобье, которое необходимо было срочно положить под язык. — Гошпода, шами рашшудите, отшуша ф Боклеше вшатьша швежим устшишам?! — вопрошал художник. Его собратья по несчастью, держась за животы, согласно поддакивали. Перекинувшись парой слов с околоточным, доктор Фауле подошёл к столу. Вдруг один из стражников, вытянувшихся по струнке при приближении начальства, бросил гизарму и рванул к воротам. — У кого-то ещё есть боли? Тошнота? Живот крутит? — спросил доктор, внимательно разглядывая побледневших гвардейцев. Но те не обнаружили у себя симптомов отравления. — Тогда, уважаемые, извольте перечислить, что вы уже успели откушать. Перепробовали молодцы практически все блюда со стола, но только тот, который удалился в кусты, не побрезговал отхлебнуть винца из чужого кубка. Доктор потянул носом воздух над чашей и, поморщившись, сказал: — Это что, шутка? Кто-то подсыпал перетёртой крушины в Эст-эст. — Вы уверены? — заинтересовался околоточный, тоже сунув нос в кубок. — Уж поверьте мне, уважаемый, в компании Эст-эст я провёл немало часов и отлично знаю, каким должен быть его запах. Чувствуете, падалью тянет. Если такое вино подать к пряным и острым блюдам, то смрад замаскируют специи в закусках. — Это опасно? — Нет. Кто-то просто решил развлечься недоброй шуткой… — За такие-то шуточки прямая дорога на виселицу! В общем, мне всё ясно. Под замок хозяев, кухарку и этого, — околоточный ткнул толстым пальцем в дворецкого. — Как Вы смеете! — возмутился Варнава-Базиль, которого бесцеремонно скрутили двое гвардейцев. — Это порядочный дом! Марлена! — Да, погодите Вы, уважаемый, арестовывать, — проговорил Паскаль Фауле. Понюхав очередной бокал, он с тревогой посмотрел на Амантину. — Что-то не сходится… — Сходится, не сходится! А если они колодцы потравят? — выпучил глаза околоточный. — Довольно глупой болтовни! Доктор, помоги ей! — прорычал Детлафф, с ненавистью глядя на приближающихся стражников. Он приготовился драться. И если, для того, чтобы маленький доктор занялся лечением женщины, понадобится перебить всех на винодельне, он расправится с ними без раздумий. — А вот грубить не надо! — обиженно пробасил околоточный. — Не мы Вас заставляли в Эст-эст эту самую дрянь подсыпать. — Позвольте, — подал голос Мадемар Феримо. — Вино подарила баронесса Монкран. — Се са! Это госпожа Малгожата преподнесла! — встрепенулась супруга профессора философии. — Спросите у неё! Старушка с любопытством завертела головой, но баронессы нигде не было. — Она ушла ш Душаром! — попытался перекричать поднявшийся шум Дориан Виллес. — С каким шаром она ушла? — переспросил околоточный. — Её увёл геммершкий рышарь. Во! — художник указал на синяк под своим глазом. — Душар. Видя замешательство на круглом лице гвардейца, Джакомо Чианфанелли любезно пояснил: — Маэстро говорит о рыцаре Дюсаре. Он, кажется, из ваших. Старушка, убедившись, что баронесса скрылась, принялась азартно смаковать подробности: — Эта женщина крайне высокомерно разговаривала с нашей несчастной хозяюшкой. Скажи, дорогой? — она энергично пихнула супруга. — Да-да, — согласился профессор. — А ещё, Её Милость с большим презрением отзывалась о выходцах из Северных Королевств! Внезапно старушка замерла пораженная страшной догадкой. Она указала на распростёртое стонущее тело, похожее на выбросившуюся на берег касатку. — Саль пют! Баронесса задумала отравить помощника обер-шенка! Бедный, бедный господин Одрин… — Доктор, скорее! — не выдержал Детлафф. Его женщина умрёт, пока эти люди будут нести чушь и на её основании делать выводы, один бредовее другого. — Полагаю, уважаемый, теперь самое время отпустить дворецкого, — тихо сказал доктор Фауле околоточному. — С Вашего позволения я займусь госпожой. — Меренги со взбитыми сливками! За спиной Детлаффа открылась дверь. Появилась Марлена с большой корзиной воздушных пирожных. Кухарка обвела взглядом двор. Заметив скрюченного дворецкого, которого всё ещё держали стражники, она испуганно спросила: — Господин Фоулти, пирог готов, велите подавать? Вампир решительно направился к лестнице на второй этаж. Ансель, застывший у спальни Амантины, протестующее замычал. — Туда нельзя, — оборвал его Детлафф. Секретарь цепким взглядом осмотрел комнату. Увидел флакон. Губа его, изуродованная шрамом, зло дернулась. Доктор Фауле, зажав нос платком, тоже заглянул в спальню госпожи де'Эрбьен. — Стекло разбили очень кстати. Вероятно, поэтому она ещё жива. Тут надо всё тщательно проветрить… — он потрогал мыском туфли, оторванную Детлаффом, щеколду, — …и прибрать. Вампир поторопил его: — Идёмте! На секунду маленький доктор и его юные спутники, лакомящиеся меренгами, задержались у подарка Дориана Вилесса. Варнава-Базиль не успел распорядиться им до внезапной эпидемии, поэтому картина так и осталась стоять у стены рядом лестницей. Наверху Детлафф опустил Амантину на постель. По лицу женщины пробегали волны боли. Она начала бредить. — Филипп… Филипп… — звала она слабым голосом. Пальцы Амантины царапали ворс покрывала, сухие губы повторяли чужое имя. Что бы там не говорил доктор о выигранном времени, это было похоже на агонию. Она умирала. Бесстыжая лгунья, которую Детлафф в своём воображении убил бессчётное количество раз самыми изощрёнными способами, умирала, и он ничего не мог с этим поделать. Вампир схватил маленькую горячую ладонь. — Я здесь, — прошептал он, надеясь хоть как-то удержать ускользающую женщину в её хрупком человеческом теле. — Господин де'Эрбьен? — удивился доктор Фауле. — А я-то всё думаю, кого Вы мне напоминаете… — заметив, что собеседник не слушает его, доктор ободряюще похлопал Детлаффа по спине: — Не волнуйтесь, уважаемый, сейчас мы поставим пиявочек. Пиявочки, они, знаете ли, творят чудеса. Разденьте её. Это был неожиданный поворот. Вампир замер в нерешительности. — Ну что Вы застыли? Это же Ваша жена. С помощью одного из мальчиков доктор Фауле помыл руки над тазиком, в то время как другой расставлял на туалетном столике склянки с пиявками. Ансель, имевший собственные мысли на счет того, кто должен раздеть госпожу де'Эрбьен, подошёл к кровати и принялся осторожно развязывать тесёмки на платье Амантины. — Не трогай, — остановил его Детлафф, но секретарь пропустил его слова мимо ушей. — Не трогай! — повторил Детлафф с угрозой. Совершенно неожиданно для вампира, его поддержал доктор Фауле. — Да-да, молодой человек, Вы пока разберитесь, что там с этим флакончиком. На уважаемого околоточного особой-то надежды нет. Ансель кивнул. Бросив недобрый взгляд на вампира, он направился к лестнице. Теперь уже Детлафф взялся за тесёмки. Выходило у него не очень. Рассвирепев, он дёрнул лиф в стороны. Наряд из оливковой тафты и тончайшего шифона с оглушительным треском превратился в очень дорогие лоскуты. — Готово, — вампир продемонстрировал свою работу. Короткие бровки доктора поползли вверх. — Ну что ж, так тоже неплохо, — доктор Фауле задумчиво пожевал губу и, очнувшись, распорядился. — Жак, Луи, быстренько дюжину. Он подозвал мальчишек ближе и начал подсаживать пиявок. — Смотрите. Сначала шесть: между ключиц, на грудину, в область сердца, остальные к печени. Запомнили? Мальчики закивали.***
Сколько прошло времени? Удивительно, но женщина всё ещё дышит. Песчинки узенькой струйкой текут вниз. Прозрачный сосуд заполняется зёрнами жёлтого кварца. Грохот падения. Песчинка, задевая соседок, сползает к подножию пирамиды, протяжно и нестерпимо скребёт по стеклянной стенке. Пауза, слышимая лишь вампиру, и опять падение, за которым может наступить непоправимая тишина. Но пока ещё женщина дышит. Детлаффу страшно. В мыслях он приказывает её сердцу гнать кровь, запрещает останавливаться. Он заклинает женщину бороться. Он бы сам боролся вместо неё, и непременно одержал победу, ведь в отличие от чудовищ, люди так чудовищно слабы… «Пора, девочка, пора», — приглушённо повторяет доктор Фауле, касаясь горячего лба Амантины. С каждым разом его слова звучат всё тревожнее. Он проверяет пульс и снова переворачивает часы. Время — безжалостный и непобедимый союзник. Когда-то Детлафф поторапливал его, теперь бессилен задержать. Если бы заставить время пойти вспять. Вернуться всего на несколько часов назад. Он не был бы так беспечен. Он прожил бы каждый её взгляд, улыбку, прочувствовал голос, вкус кожи, прикосновения, он не стал бы делить её ни с кем. Он бы её сберёг… Тихая словно тень, в комнату поднялась Марлена. Она поставила на столик пирог и молоко для детей и нерешительно подошла к изножью кровати. — Как госпожа? — спросил её Варнава-Базиль. Из деликатности дворецкий остался на лестнице. Кухарка, тяжело вздохнув, промокнула краем фартука покрасневшие глаза. — Ох, плохо. Надо бы за жрицей послать… Слова, сказанные благоговейным шёпотом, словно в доме уже находился покойник, вывели Детлаффа из оцепенения. — Она жива! — прохрипел он, разворачиваясь к незваным посетителям. — И будет жить! Потому что нужна мне! — Милостивая Мелитэле… — прошелестела старуха, опасливо пятясь. — Тише! Тише, уважаемый, — попытался успокоить Детлаффа доктор Фауле. — А вы, господа, не торопите события, до отпевания ещё не дошло… Даст Лебеда, не дойдет. Детлафф почувствовал неуверенность в его интонации. Надежды нет! Он теряет Амантину. Кто-то жестоко отнимает её… Варнава-Базиль виновато кашлянул. — Я только хотел узнать, нет ли у хозяина каких распоряжений и доложить, что всех гостей благополучно развезли по домам. Гвардейцы отправились за подкреплением. Кажется, околоточный собирается штурмом брать Кастель Ровелло… Не дождавшись реакции, дворецкий потеряно моргнул и вопросительно глянул на кухарку. Та молча указала ему на выход. — Вот что, душечка, — остановил Марлену доктор, — принесите-ка нам что-нибудь бодрящее. Бледные морщинистые щёки старухи заиграли пятнами румянца. — Я Вам, милсдарь мой, заварю минфовый чай, — ответила она. — Кхм… Боюсь, мы получим обратный эффект, — пробормотал доктор. — Впрочем, Вам, господин де'Эрбьен не повредит немного успокоиться. Детлафф его не слышал. Он ничего не слышал кроме шёпота песка: «Она умрёт — ты продолжишь жить. Её кости истлеют и смешаются с землей — ты продолжишь жить. Ты всегда будешь оставаться один. Такова наша природа…» Детлафф снова был испуганным подростком. Закончив обучение, его родители ушли, без прощаний, без последних объятий. Сначала отец, потом мать. Они были правы. Его выживание не зависело от других существ, общение тяготило, а любая привязанность рано или поздно заканчивалась одинаково — Детлафф оставался один. Такова была его природа. Он вспоминал о родителях с благодарностью, хотя лица их давно стёрлись из памяти. Но тогда, в холодном и пустом доме, впервые оказавшись в совершенном одиночестве, он почувствовал себя брошенным. Он схватил женщину за плечи и принялся трясти. — Не смей умирать! — Господин де'Эрбьен, — вмешался доктор Фауле, — что Вы делаете?! Если Вы немедленно не успокоитесь, то навредите своей жене! Я дам Вам маковых капель, и даже не думайте отказываться! Жак, дружочек, найди, пожалуйста, синий флакон в саквояже. Внезапно вампир осознал, что женщина смотрит на него. Мутным взглядом Амантина обвела комнату, остановилась на его лице, и вдруг глаза её закатились. — Да, пустите же её! — с раздражением прикрикнул на Детлаффа Доктор Фауле. Он склонился над пациенткой и наконец, с облегчением проговорил: — Самое страшное позади. — Она будет жить? — недоверчиво спросил вампир. — Да. Теперь, да. Жар спал. И сейчас для неё нет лекарства лучше, чем крепкий сон… Пожалуй, мы все заслужили по две чашки чаю. Детлафф покорно выпил горячий настой, который маленький доктор сдобрил подкрашенным ржаным спиртом. Увлечённо повествуя о тонкостях гирудотерапии, Паскаль Фауле не замечал, что разговаривает он преимущественно сам с собой. Один его собеседник был погружён в собственные мысли, а двое других сонно клевали носами. Спустя немного времени дети уснули прямо на ковре, положив головы на саквояж, обсыпанный крошками от пирога. — Помогите мне, — шёпотом попросил доктор Фауле. — Её надо перевернуть. Стараясь не смотреть на кровоточащие ранки, оставленные пиявками, Детлафф стянул обрывки рубашки с Амантины и переложил её на живот. Не удержавшись, он провёл ладонью по спине женщины, ощущая вздутые бугорки шрамов. Глупый маленький шиповник. Кому-то достаточно капли духов, чтобы уничтожить тебя. — Не беспокойтесь, — подбодрил Детлаффа доктор Фауле. — Ступайте, отдохните. Вампир отрицательно качнул головой. Амантина дышала ровнее. Голодные пиявки тянули отравленную кровь. Насытившиеся лоснящиеся сгустки лениво шевелились в банке. Детлафф наблюдал за ними с отвращением и завистью. Простые существа, похожие на него, точно злая карикатура. Вампир ощущал исходившие от пиявок волны довольства. Погибая от яда, они были счастливы.***
«Паскуда!» Удерживая вырывающуюся дверь, Ансель провернул ключ в замочной скважине, поставил на место фальшивую полку и, закрепив её засовом, прислушался. Ничего. Хорошо сработал Венгермаер тайную комнатку. Но какова паскуда! Поморщившись от боли, он опустил рукав, прикрывая след укуса на предплечье. «В прочем, нет. Не паскуда. Глупая дурочка…» Не переставая прислушиваться, он поднялся по ступенькам, на всякий случай запер решётку винного погреба и пошёл к дому. Из кухни выглянула Марлена. — А, это ты… Не ходи наверх… Ноги сами понесли Анселя к лестнице. — Ох, баламут, спят они! Спят. Отпустило хозяйку, — остановила его кухарка. Ансель замер в нерешительности на первой ступеньке. Марлена взяла ведро с помоями и направилась к выходу. — Ты Агнешку не видел? — спросила она в дверях. Ансель отрицательно покачал головой. — Пятый час уже. Совсем распоясалась бездельница. Как придет, скажи… Тьфу! В общем, пусть со стола во дворе собирает. Хорошо? Ансель кивнул. Выждав пока за кухаркой закроется дверь, он сделал шаг на вторую ступеньку, но, передумав, вернулся в холл и присел у круглого столика. Наверху было тихо. Ансель достал чистый лист бумаги. Отточил ножом карандаш. Нужно всё ей рассказать. Она выкрутится и захочет всё узнать. Она обязательно выкрутится… Палочки складывались в буквы, буквы в слова, а слова в его голос. «Хочешь, я научу тебя писать?» — Эй, здоровячёк, хочешь, я научу тебя писать? Ему через плечо заглядывал веснушчатый мальчишка. — И читать. С гарантией! — От тебя воняет, — буркнул Ансель, отворачиваясь от назойливого оборванца. Настроение у него было паршивое. Сдобная племянница лудильщика, по которой он сох всё последнее лето, открыто смеялась над ним и вертела хвостом перед другими докерами. Мать ругалась за частые отлучки. А хозяин вместо обещанных за работу денег всучил ему какую-то исчирканную бумажонку и велел идти с ней к ростовщику. Мальчишка отряхнул грязную голубую курточку, натянул поглубже льняную шапочку и, обойдя Анселя, бесцеремонно уставился в его листок. — В векселе написано «50 флоренов». — Гаспар?! — возмутился Ансель. — Ты сказал 30! Низушек, равнодушно накидывавший монетки на весы, спрыгнул с табурета и, проскользнув под прилавком, бросился к мальчишке. — Пошёл отсюда вон! Пока я тебя страже не сдал с колечком краденым! — шипел он. На пороге низушек попытался дать пареньку пинка, но только неуклюже дрыгнул в воздухе коротенькой ножкой. На шум из конторки явился другой низушек. — Что случилось? — спросил он, поправляя круглые очёчки. — Да, выискался тут умник, мухами засиженный! — Иво, во всекселе четко прописано, что мне причитается 50 флоренов, — напомнил Ансель. — И я хочу получить их все. — Ваш хозяин, юноша, исчерпал кредит. Боюсь, 30 флоренов — это всё, что мы можем дать за его вексель. Если только… Ансель выругался от души, на этот заработок у него были обширные планы, тесно связанные с племянницей лудильщика. — Если только, здоровячёк, ты не хочешь для нас дельце обстряпать, — закончил Гаспар, вернувшийся за прилавок. — За ваши дела стража плетьми платит. Отсчитывай, что есть. Парнишка в голубой курточке, поджидал Анселя у выхода. — Отстань! — без предисловий рявкнул на него докер. Куда теперь? Домой? Мать взгреет. В бордель, поглазеть, как его зазноба полы метёт? Так ему и на поглазеть денег не хватит. — Могу обучить тебя грамоте, недорого. За ночлег… — Уши оборву. Ансель повернул к складу. — Тогда кольцо купи. Тебе же низушки заплатили? Мальчишка оббежал его и продемонстрировал товар. На большом пальце, предусмотрительно упрятанном в кулак, поблескивало серебряное колечко с рубином. — Сколько хочешь за кольцо? — спросил Ансель. На мгновение его согрела мысль, что такой подарок мог открыть ему путь к сердцу своенравной красотки. — 30 флоренов, — ответил дерзкий мальчишка, выдавая себя с потрохами. — Дай, посмотрю поближе. Паренёк какое-то время колебался, но, в конце концов, разжал пальцы. Ансель оценивающе глянул на тусклый рубин. Нет, слишком невзрачное. Да, и поучить оборванца не мешает. Он бросил кольцо на мостовую, прямо в кучу листьев. — Не будешь подслушивать в следующий раз. Ансель отправился к компании докеров, не обращая больше внимания на ползающего в листве мальчишку. — Ты чего пришёл? Сегодня работы мало, — вместо приветствия сообщил хмурый Лацлав. — Я вот что думаю. Тебе, Ансель, надо в гвардейцы податься, — перебил его Шмелько. — Глядишь, какой престарелой дворяночке глянешься. Они, говорят, любят помясистее и шоб в доспехах. — Ещё, говорят, они усатых любят. Так что пойдём вместе счастья искать, — парировал Ансель. Весь день он провёл у склада, слушая байки и с завистью наблюдая, как у их конкурентов скеллигский драккар сменяет новиградская каравелла, а на очереди уже стоит ковирский галеас. — Смотри-ка, пристроила своё колечко, — ухмыльнулся Шмелько, глядя в сторону пристани. У обшарпанной стены судоходной коллегии, подложив под спину узел с багажом, полулежал какой-то доходяга. Ансель даже не сразу понял, что это живой человек. Рядом, на мешке поменьше, сидел мальчишка в голубой курточке и уплетал крендель. — Почему «пристроила»? — спросил Ансель. Шмелько изумленно взглянул на него. — Ты что не понял? Это ж девка! Ансель пригляделся к оборванцу. Мальчишка как мальчишка, вряд ли больше тринадцати лет. — Она с утра в гавани кружится, — сообщил о своих наблюдениях Шмелько. — Колечко продает. Слышал, им с отцом на каравеллу нужно попасть, а с деньгами туго. На мой-то вкус папаше давно пора билет на кладбище брать… Вот нешто мне пойти разъяснить девчонке, как ей быстрее деньжатами разжиться? А? Чего молчишь, Ансель? — Разъясни солёной селедке, почему бочки с ней ещё не отгружены. Оставив удивлённого Шмелько, Ансель не спеша направился к судоходной коллегии. — Не я, так кто другой найдётся! — крикнул ему в спину друг. «Ведь и правда девка» — подумал Ансель. — «Шейка тонкая, косточки узкие». При его приближении «мальчишка» запихнул остатки кренделя себе в рот и теперь сидел с круглыми щеками, сверля докера взглядом из под низко опущенной на лоб шапочки. Старик не пошевелился. Помимо запаха немытого тела от него несло чем-то сладковатым, лекарственным. — Капитан если и возьмет его, то тройную цену заломит, — сказал Ансель, кивнув на старика. — Сколько у тебя денег? — 94 кроны и 75 флоренов, — поспешно прожевав крендель, сообщил «мальчишка». Ансель невольно сравнил эту сумму с содержимым собственного тощего кошелька. Оборванец с доходягой оказались куда состоятельнее. Но даже если он добавит 30 флоренов, на двоих этих денег не хватит. — Ты можешь уплыть одна. «Мальчишка» обжёг его настороженным взглядом и твёрдо сказал: — Я одна никуда не поплыву. — Тогда пойдём. — И с тобой я никуда не пойду. — Будешь с месяц, а то и больше ждать новиградский корабль тут? — насмешливо спросил Ансель. «Мальчишка» подумал немного, потом, указав на старика, сказал: — Он не ходит. — Да, что ж с вами делать! — выдохнул Ансель. Он злился на себя, предчувствуя большой скандал дома. — Вещи возьми. Как тебя звать-то? — Амантина. За постой я могу научить тебя писать. Хочешь?***
Тихий скрип половицы заставил Детлаффа осторожно поднять веки. В окошко заглядывал зыбкий рассвет. Старый доктор тонко похрапывал в кресле. Госпожа де'Эрбьен, босая, завёрнутая в покрывало с кровати Детлаффа, кралась к лестнице. Она была мертвенно бледна и едва держалась на ногах. — Вы должны лежать в постели, — проговорил вампир. Фраза прозвучала чуть менее равнодушно, чем он предполагал, и более угрюмо, чем того требовала ситуация. — Мне нужно найти секретаря, — с трудом ответила Амантина. — Я не хотела никого разбудить. — Я не спал, — возразил Детлафф, неприятно удивлённый тем, что доктору удалось его усыпить. Он преградил женщине дорогу к лестнице. — Вернитесь в постель. Господину Фауле не понравится, что Вы разгуливаете с этим… На шее Амантины за ухом присосалась последняя пиявка, которую та не замечала. Стараясь не причинить женщине боль, Детлафф снял её. Чёрный сгусток недовольно извивался, вытягивался, выискивал полнокровный сосуд под холодной вампирьей кожей. Недолго думая, Детлафф раздавил пиявку и поднес окровавленные пальцы к носу. Кровь была чиста. Лицо Амантины скривилось. — Вы даже не догадываетесь, насколько это омерзительно, да? На мгновение я решила, что Вы хотите её проглотить. Вдруг щёки женщины раздулись, а в глазах выступили слезы. Она зажала ладонью рот. Толкнув Детлаффа, Амантина схватила тазик, стоявший на столике рядом с доктором. Мыльная вода плеснула на туфли спящего. Сотрясаясь всем телом, женщина согнулась над тазиком. — Что с Вами? — испуганно спросил Детлафф. — Что случилось?! Наводнение?! — подскочил доктор Фауле, похожий спросонок на взъерошенного воробья. — Уйдите! — простонала Амантина, отворачиваясь. — Но я хочу Вам помочь, — возмутился вампир. Он не понимал, почему его гонят. — Ради Мелитэле, да, оставьте же Вы меня! — Господин де'Эрбьен! — вмешался доктор. — Господин де'Эрбьен, раздобудьте пока остывших угольев. Печь на кухне, скорее всего, ещё не растапливали. Возьмите Луи, он знает, что нужно делать. Жак, помоги мне поднять госпожу… — Зачем нам уголь? — хмуро спросил Детлафф, посчитавший, что его под надуманным предлогом выставили из комнаты. Луи ответил, старательно подражая манере отца: — Толченый уголь накрепко свяжет остатки яда внутри госпожи и поможет им выйти естественным путем, не причинив ей никакого вреда. Внизу они застали Анселя. Секретарь спал сидя, облокотившись на круглый столик. На кухне же никого не было. Но к разочарованию пришедших в печи уже вовсю плясал уютный огонек, на решётке в чугунке закипала вода, а в стороне от жара на фаянсовой подставке, в закутанном полотенцем пузатом горшке томилась каша. Мальчик заглянул в поддувало. — У Вас аккуратная кухарка, — заметил он. — Даже золу вымела. Детлафф откинул дверцу топки, от усилившейся тяги печь грозно загудела. Одно из поленьев показалось вампиру подходящим для их нужд. Детлафф огляделся в поисках того, чем можно было бы его вытащить, кочерги или щипцов. — Я посмотрю на дворе. В кузнечном горне или на кострищах, если их еще не убрали… — предложил Луи. — Погоди, — остановил его Детлафф. Он оглянулся на дверь. — Печь-то холодная. — Да, где же… — мальчик заворожено посмотрел на пламя. — Ваша правда, холодная, точно покойник. Вампир едва успел ухватить его за ворот сюртучка, прежде чем мальчишка дотронулся до раскаленной добела головни. — Я сам. Детлафф, закатал рукав и сунул руку в самый жар. Кожа зашипела, покрылась волдырями, почернела. Пламя поедало сухожилия, мышцы, обнажало тонкие костяшки пальцев. Поленце под ними рассыпалось на несколько крупных угольев. Детлафф зачерпнул их ладонью, чувствуя, что сейчас взвоет от невыносимой боли. — Быстрее! — прохрипел он. — Что теперь… Детлафф не договорил. На пороге стояла Марлена, вооруженная кочергой, которую секунду назад он безуспешно разыскивал. Угрожающего вида старушке добавляли два ощипанных цыплёнка, прикреплённых за свернутые шеи к поясу передника. Вероятно, кухарка решила, что отравление отравлением, а жизнь должна идти своим чередом, и с утра пораньше занялась готовкой, не ожидая, что на кухне её будет ожидать сюрприз. Марлена, не моргая, смотрела на покрывающиеся сединою пепла красные уголья на невредимой ладони хозяина. — Уважаемая, эти угли надо истолочь в порошок, — деловито заявил мальчик. — Мне понадобятся ступка и пестик. Желательно из эмалированного фарфора. И ключевая вода. — Зачем? Это такое колдовство? — спросила Марлена с подозрением. — Это медицина! — произнес Луи, для значительности ткнув воздух указательным пальцем. — Госпожа исторгла вчерашний ужин… В холле открылась входная дверь. — Марлена, — раздался голос Варнавы-Базиля. — Есть новости сверху? Я всю ночь глаз не сомкнул… За стенкой завозился разбуженный Ансель. Кухарка подскочила к Детлаффу. — Бросьте! Скорее бросьте обратно. Ни к чему пану дворецкому это видеть, — зашипела она. Удивлённый поведением старушки вампир повиновался. Марлена быстро захлопнула печную дверку, когда на пороге появился Варнва-Базиль, она уже, как ни в чём не бывало доставала из-под столика оловянное ведерко полное золы и черных углей. — Молодой господин, думаю, эти Вам лучше подойдут. — Да, определённо, — согласился юный медик, чрезвычайно довольный своей ролью. — Что-то случилось? — с тревогой спросил дворецкий, заметив неожиданных посетителей. — Госпожа… Он побледнел и замолк, уставившись на Детлаффа. — Госпожа Амантина в порядке. Кризис миновал, — успокоил его Луи и снова пустился в долгие объяснения, зачем им понадобилось приходить на кухню. — Да, чтоб по осени у этих кирзисов ветер по амбарам гулял, а под юбкой одни гнильцы шурудили, — пробормотала себе под нос кухарка, разделывая цыпленка тесаком. — Я подожду снаружи, — сказал Детлафф. Он убрал контроль над сознанием мальчика, и присел на лавку в смежном помещении. Почему старуха не выдала его? Он прислушался. Наверху было тихо. Варнава-Базиль, навестивший госпожу, вернулся обратно довольный. — Спит, — сообщил он. Вспомнив о своих обязанностях, господин фоулти сказал: — Что-то горничная опаздывает… Марлена, у тебя ничего не сгорело? Даже на лестнице пахнет палёной шерстью. — А это я курёнка опаливала, — сказала Марлена и после короткой паузы добавила: — Может даст Лебеда, хозяйку нашу по правильному поводу вывернуло. Вот тогда наваристый бульон самое первое дело. — Марлена! — укоризненно прошептал Варнава-Базиль, покосившись на Детлаффа, — Опять ты за своё! Не время сейчас… Тут поднял голову Луи, старательно растиравший уголь в ступке. — Если Вы ошибочно полагаете, что госпожа Амантина на сносях, так разочарую Вас… — Юноша! — повысил голос дворецкий. — Не забывайтесь! Простите их, господин де'Эрбьен, я прослежу, чтобы больше подобные разговоры не велись. Детлафф был вымотан, но не злился. Женщина выжила и шла на поправку, а в глупой болтовне прислуги было даже что умиротворяющее. Раздался одинокий раскат грома. В стёкла забарабанили частые капли. — Слава богам! Наконец-то дождь… — Варнава-Базиль блаженно улыбнулся. Вдруг его перекосило. — Амарант!