***
В доме стояла пронзительная тишина. Присутствие людей ощущалось, но как-то слабо. Так бывает с новыми домами, когда хозяева ещё не успели обжиться. Или с очень старыми, одряхлевшими вместе с владельцем, позабывшим о существовании большей части комнат. Человеческое жилище, куда любезно пригласили Детлаффа, относилось скорее к первому случаю и напоминало театральную декорацию, призванную вызывать у зрителя впечатление респектабельности и достатка. Здесь витал запах лаванды, свежего ремонта, столярного лака и дорогого дерева. Здесь блестели полы, тщательно натёртые воском, стояла элегантная мебель, которой никто не пользовался, новые книги за слюдяными дверками массивных шкафов располагались строго по росту. Здесь в совершенно пустой гостиной уютно горели свечи в позолоченных канделябрах, и всё было готово к выходу актеров. — Жоржетта, — негромко позвала Амантина. Она прислушалась к тишине, чему-то улыбнулась и принялась вертеться, поспешно поправляя свой наряд. — Как я выгляжу? — спросила у Детлаффа госпожа де’Эрбьен, поворачиваясь то вправо, то влево, приглаживая оборки и стараясь заглянуть себе за спину. Вампир, перебиравший конверты, недоуменно посмотрел на неё. Ему не обозначили критерии, по которым нужно было вынести вердикт, поэтому он честно ответил: — Грязной. Ответ Амантине не понравился. — Грязной… — повторила она недовольным шёпотом и позвала уже громче: — Жоржетта! На зов из боковой комнатки явилась служанка. Таких, чуть полноватых девиц принято называть миленькими. Вот и эта от накрахмаленного белоснежного передника и собранной в складочки кружевной ленточки, украшавшей аккуратную головку, до розовых щёчек с ямочками была бы миленькой, если бы не выражение вселенской тоски на нежном девичьем личике. — Госпожа, — приветствовала она хозяйку голосом ещё более траурным, чем её лицо. Взглянув мимо Детлаффа, служанка уточнила. — С Вами гости. Мне позвать Рутту? — Нет, не нужно. Мы справимся сами, — остановила её Амантина. — Как себя чувствует господин де’Эрбьен? — Последние ночи спал спокойно. Но сегодня совершенно не слушается. Прогнал меня с обедом и всё пишет, пишет, — наябедничала девушка. — Спасибо, Жоржетта. Сейчас, пожалуйста, подготовьте мне чистое платье. А на завтра пригласите всю прислугу. У нас будет много посетителей. — Конечно, госпожа, — в глазах горничной мелькнул живой огонёк, но тут же потонул в пучине меланхолии. Коротко поклонившись, девица ушла грустить в своей комнате. Откуда вскоре донесся её приглушённый голос: «Так-так… На чём я остановилась?» Заскрипело перо. «Ага… Упругие груди герцогини де Пальма тяжело вздымались. Таинственный зериканец скинул свой халат… Нет. Скинул расшитый золотом балахон. На его лоснящейся смуглой коже герцогиня заметила странные татуировки. Дикарь приближался к ней неотвратимо, словно сама смерть. «Возьми меня!» — простонала герцогиня, изнемогая от запретной страсти… О, да!» — Идёмте, — Амантина потянула остолбеневшего Детлаффа за собой. — Мне не терпится Вас представить. Потом я покажу Вам местечко, где Вы сможете в спокойной обстановке прочитать письма. Кабинет на втором этаже, куда привела его Амантина, разительно отличался от гостиной внизу. Нет, полы здесь были также старательно натёрты воском и мебель подобрана со вкусом. Но заметить это было сложно. Потому что везде в абсолютном беспорядке лежали, стояли, валялись толстые фолианты, книги потоньше, заложенные перьями тетради, свитки, отдельные пергаменты, исписанные плотным мелким почерком, с безжалостно вымаранными абзацами и самокритичными ремарками «дурь», «чепуха», «я, верно, был под фисштехом». В комнате, несмотря на лето, жарко пылал камин, а в кресле у камина дремал человек. Тонкая рука его, обтянутая желтоватой кожей свешивалась с подлокотника, но так и не выпустила потрёпанную тетрадь. Амантина бережно вытянула её из пальцев спящего, пробежала глазами текст, затем положила на столик рядом и опустилась на пол, обнимая колени мужчины, укрытые пледом. — Филипп, Филипп… — тихо позвала она. Нежность в голосе женщины вызвала у вампира неожиданный для него самого приступ ненависти. Детлафф впился взглядом в настоящего господина де'Эрбьена. Человек в кресле глубоко вздохнул, поднял голову. Из-под густых чёрных прядей, обильно припорошенных сединой, выглянуло бледное, болезненно худое лицо. Мужчина, но вернее будет назвать его стариком, подслеповато щурился спросонья. Он отыскал на поясе пенсне, надел его и улыбнулся. — Синица, ты совсем не торопилась. Мы ждали тебя ещё вчера. Что-то случилось? Старик погладил сухой ладонью щёку Амантины. Голос его звучал так раздражающе слабо, и весь он был такой жалкий. Детлафф был сбит с толку. Люди, да и не только они, обычно находили привлекательными особей молодых, здоровых и сильных, от которых можно было получить многочисленное живучее потомство. Вампир не понимал, отчего женщина с такой любовью смотрит на это беспомощное существо. Уж, точно не из-за потомства… Госпожа де’Эрбьен уклонилась от прямого ответа. — Небольшая сумятица в планах, — мягко сказала она, поправляя плед на коленях мужа. — Ты же знаешь, как это бывает? Что-то непредвиденное происходит в последний момент. И этим «непредвиденным» было то, что женщина оказалась при смерти, но о чём, надо думать, совершенно не полагалось знать её супругу. К удивлению вампира, последний не настаивал на объяснениях. — Ты отослала Рутту, кто же теперь присматривает за моим подарком? — спросил старик. — В этом больше нет необходимости. Тати нас покинула, пришлось следом выпустить и Липпо, — покаянно ответила Амантина и тут же, перейдя в наступление, ласково укорила мужа. — Жоржетта на тебя жалуется. Ты слишком увлечён своими заметками и забываешь о предписаниях врачей. Детлафф усмехнулся. Снова человеческие женщины поражали его. Одна не переставая изворачивается и лжёт, другая выдвигает обвинения в графомании, при этом сама с наслаждением изводит бумагу непристойными повествованиями. — Синичка моя, я столько лет не мог заниматься любимым делом, — устало оправдался Филипп. — Я терплю эту унылую рыбину рядом только ради твоего спокойствия, а вовсе не из-за полезности её стряпни… Ну, и потому что, что ни говори, корма у неё загляденье. Он подмигнул Детлаффу, видимо принимая его за знакомого и, полагая, что тот, как мужчина, также способен оценить главное достоинство служанки. Госпожа де’Эрбьен укоризненно покачала головой. — Ох, Филипп, Филипп… А у меня для тебя сюрприз. — Надеюсь, это не ещё один ящик грушевого сидра? — насмешливо уточнил старик. Наконец распознав в молчаливом Детлаффе чужака, он бросил на него тревожный взгляд. Вампир сложил руки на груди. Настал тот отвратительный момент, когда его как циркового уродца будут являть публике. Но женщина не спешила переходить к знакомству. Она сняла с пояса кошелёк и передала его мужу. — Надо же! — ухмыльнулся профессор, поднося костяной диск ближе к стёклышкам пенсне. — Давно утерянная собственность Кафедры прикладной археологии! Вермонт Йонн в последних письмах довольно настойчиво интересовался его судьбой, — он повернулся к жене. — Тебе удалось что-то разузнать? — Нет. Зато теперь моя совесть будет чиста, хотя бы перед Кафедрой прикладной археологии, — проговорила Амантина, поднимаясь на ноги. — Это не весь сюрприз, Филипп. Позволь представить, Высший вампир Детлафф ван дер Эретайн. — Ты смогла… Ты все-таки смогла… Филипп де’Эрбьен, эссеолог, профессор Оксенфуртского университета, — прошептал старик. Выцветшие глаза его заблестели. Профессор восхищенно и чуть настороженно рассматривал Детлаффа, как диковинного зверя, от которого не знаешь что ожидать. А женщина облокотившись на спинку кресла, благосклонно взирала, как её муж забавляется с новой игрушкой. Выглядела Амантина безмерно счастливой, точно матушка преподнёсшая сынку удачный подарок. Детлаффу казалось, ещё немного и она замурлычет от удовольствия. Вампир испытал новый прилив ненависти. — Эссеолог? — холодно спросил он. Странное человеческое слово было незнакомо Детлаффу. — О, это довольно широкое направление естественной истории, — охотно пояснил Филипп де’Эрбьен. — Оно изучает и каталогизирует существ, которые появились после Сопряжения Сфер. К примеру, вампиров Высших и условно к ним причисляемые подвиды, — профессор с гордостью добавил: — Будучи аспирантом, я даже участвовал в подготовке экспедиции в Хен Гайдт. Правда, для работы в поле выбрали другого, более опытного студента. Злобно глядя на Амантину, Детлафф язвительно произнес: — Уже не в первый раз замечаю, у людей есть склонность к суициду. Женщина спрятала улыбку под опущенными ресницами. — У людей есть склонность к познанию, — мягко возразил профессор. — Но Вы правы, на этом пути случаются м… несчастные случаи. В дверь кабинета постучали. Зашла Жоржетта, не повеселевшая даже после детального описания всего того, что несколько раз случилось между герцогиней де Пальма и таинственным зериканцем. — Госпожа, платье готово. Господин Туве передал Вам записку, она на секретере в вашей спальне. — Хорошо, — кивнула Амантина, но отчего-то медлила покинуть комнату. — Ступай, Синичка, ступай. Мы тут чудесно побеседуем, — успокоил её Филипп. Он коснулся ладони жены. Амантина поцеловала его пальцы и ушла вслед за горничной. — Простите, из-за болезни я был сильно ограничен в общении, а потому растерял все манеры, — извинился профессор де’Эрбьен. Он с усилием поднялся, оказавшись, к удивлению Детлаффа, довольно высокого роста. Старик взял прислонённую к подлокотнику толстую клюку и направился к противоположному креслу. Дорогая одежда, слишком свободная для высохшего тела, болталась на нём как чужая. Вампир исподлобья следил за его перемещениями, физически ощущая, как тяжело даётся человеку каждый шаг. Отдуваясь, Филипп переложил книги с кресла на столик и приглашающим жестом подозвал гостя. — Прошу, присаживайтесь. Детлафф воспользовался любезным предложением, а Филипп отправился в обратный путь. Решив, что это займёт какое-то время, вампир достал из пачки одно из писем. Конверты располагались в хронологическом порядке, но он вытянул тот, который находился посередине. Это точно был почерк Рен, её излюбленные обороты, её словечки. Писала она «драгоценному» Нелину и упоминала добрейшего «дядюшку» Инвара. «Любимый мой Нелин, жаль, что дела заставили тебя задержаться в Соддене. Я жду с нетерпением твоего возвращения. А пока что мы с ребятами развлекаем себя тем, что таскаем у Анариетты Сангреаль. «Герцог» отплыл из Боклера вчера вечером. Жди посылку…» Детлафф вытащил следующий конверт. «Твой корабль только отбыл, но я уже скучаю. Когда ты доберёшься в Назаир, моё письмо уже будет ждать тебя там. Жаль не я сама. Денёк сегодня престранный. В Сан-Себастьян, я столкнулась с одной рыженькой дворяночкой. И у неё на шее мой медальон! Я его в Заречье на хлеб выменяла, когда эти псы меня выкинули. Помнишь, я рассказывала? Не знаю, как он оказался в Боклере. Но это точно он! Это знак!» Другой конверт. «Дядюшка Инвар не в духе после аудиенции. Сестрица не хочет слышать о моём возвращении, даже пригрозила ему. Мои парни страдают от безделья. Со скуки устроили погром в Фазанерии. Дядюшка был страшно зол. В итоге выделил денег нашему растяпе Родерику. У того оказывается какая-то фамильная развалюха недалеко от города имеется. Когда закончится ремонт, будем жить там. Чтобы не мозолить глаза страже. Нелин, мы так счастливы были в Кагене. Не знаю, зачем я согласилась на эту авантюру. Люблю тебя…» Ещё конверт. «Мы удачно провернули дельце в Метинне. Прямо как в былые времена! Ты не представляешь, каким удовольствием было вырваться хоть ненадолго из душного Туссента, где нельзя и шагу ступить без оглядки. Угадай, Нелин, кого я сегодня встретила у нойнройтского ростовщика. Одного из ваших! Возможно, ты его знаешь. Некто ван дер Эретайн. Довольно нелюдимый тип. Кажется, я ему понравилась. Но не ревнуй, у дядюшки Инвара появилась идея. Люблю тебя!» «Нелин, начать с рыцарей — великолепно придумано! Дядюшка Инвар оценил шутку про пять добродетелей. На днях отправили письмо. А уже сегодня граф Креспи, эта скотина, получил по заслугам! Скорее бы пролетел месяц, скорее бы…» «Видела мою напыщенную дебелую сестрицу на турнире. К ней не подобраться. Она окружила себя гвардейцами во главе с плешивым увальнем, ещё и ведьмака наняла. Вся эта свора хоть и не отличается сообразительностью, может взять числом. Не представляю, как справится с заданием наша зверушка. Мне даже жаль его немного…» Наша зверушка!!! Каким слепцом он был! Детлафф смял конверты. Он в оцепенении уставился на комок бумаги в своих пальцах. Против кого ему направить гнев? Против женщины, которая его использовала, и которую использовали саму? Она сполна оплатила свой долг — она умерла. Против братьев вампиров? За плечами Инвара более семисот лет, Нелину неполные четыреста. Что может противопоставить им вампир, который только что вернулся из небытия? Детлафф поднял глаза и увидел, что профессор де'Эрбьен, давно достигший своего кресла, внимательно смотрит на него. Старик кивнул в сторону камина. И Детлафф направил свой гнев на самое доступное, что у него сейчас было, на комок смятой бумаги. Они сидели, молча наблюдая, как огонь уничтожает последнее, что оставалось от его Рен. — Инвар и Нелин — это ведь настоящие их имена? — осторожно спросил Филипп. — Да, — ответил Детлафф. Теперь ему стала понятна фраза госпожи де’Эрбьен о бесполезности писем. Их публикация не имела бы никакого эффекта, фамилия вар Астре в них не упоминалась ни разу. — Вы позволите мне задать Вам несколько вопросов? — старик поставил на подлокотник чернильницу, сложил тетрадь по корешку и потянулся за пером. — Возможно, некоторые из них могут показаться Вам слишком личными. Я заранее прошу прощения за бестактность, но это важно для науки… Вам не хочется меня укусить? Детлафф удивленно посмотрел на собеседника. Абсолютно определенно старый профессор не вызывал у него аппетит. Вампир отрицательно покачал головой. Филипп де’Эрбьен сделал пометку в тетрадке и задал новый вопрос: — А мою жену Вам хочется укусить? Вампир задумался. Он знал точный ответ, но стоило ли его озвучивать? Всё же Детлафф утвердительно кивнул. — Я так и знал! — почему-то обрадовался профессор. — На проявление жажды могут влиять половые предилекции… Физические, так сказать, предпочтения вампира, — пояснил он, заметив ошалевший взгляд собеседника. — Не думаю. Госпожа де'Эрбьен довольно долго выпаивала меня собственной кровью и вероятно вызвала некоторую пагубную зависимость. Это скоро пройдет. Вампиру очень хотелось опровергнуть выводы человека, объяснить свою иррациональную слабость к женщине чем-то простым и незамысловатым. Профессор сделал новую пометку. Детлафф с интересом разглядывал старика. Любопытно, что же держит Амантину рядом с ним? — Я предупреждал её о такой возможности, — сказал профессор де’Эрбьен, не отрываясь от записей, — но Синица не видела других вариантов. Привлекать кого-то ещё было слишком рискованно. Ну, не убивать же людей, в самом деле… — Что с Вами произошло? — спросил его Детлафф, стараясь покончить с опасной темой. — А моя жена Вам не рассказала, как я стал таким? — удивился профессор де'Эрбьен. — Нет. Она не склонна к откровенности. — Что есть — то есть, — согласился Филипп. Он задумчиво пожевал кончик пера и решительно сказал: — Надеюсь, моя Синица не будет возражать, но информация касается меня лично, и я готов ей поделиться. Только, чур, вопрос за вопрос! Профессор плутовато прищурился. — Хорошо, — согласился Детлафф. Он заметил между стопками книг на откидной столешнице секретера блюдо с фруктами, бронзовые кубки, несколько бутылок сидра и одну с вином «Мой Филипп». Откупорив её, вампир принюхался на всякий случай. Не обнаружив ничего подозрительного, он наполнил два бокала. Старик, когда пришёл в себя от изумления, куда так стремительно исчез из кресла его собеседник, начал рассказ: — Да, я выгляжу, словно долгие годы переваривался в желудке пещерного тролля, а между тем мне нет и пятидесяти, — профессор печально улыбнулся, отчего стал похож на печёное яблоко, покрытое неуместной седоватой щетиной. — Случилось это, потому что я пережил ужасы, травмировавшие моё душевное здоровье. Мне пускали кровь, поили алкоголем и снова пускали кровь, пока я почти не умер. Когда же я почти умер, мне перебили кости и выкинули на новиградский погост. Ваш черёд. — Я чувствую себя обманутым. Ваша история мало чем отличается от молчания госпожи де’Эрбьен, — заметил Детлафф, разочарованный лаконичностью ответа. Он протянул Филиппу кубок. Профессор поблагодарил, но от вина отказался: — Те события навечно отвратили меня от крепких напитков. Но Вы не стесняйтесь… Факты же, изложенные мною, последовательно отражают то, что произошло. Никакого обмана. Мой вопрос. Как Вам удаётся сдерживать жажду? Ведь ни брукса, ни альп, ни гаркаин, ни тем более фледер не могут контролировать себя при виде крови. — Это особенность истинно Высших вампиров, — Детлафф показал Филиппу жёлтую вытянутую ягоду, которую держал между большим и указательным пальцами. — Я могу съесть эту виноградину, могу не съесть. Могу укусить госпожу де'Эрбьен или нет, — насладившись эффектной паузой, он положил виноградину в рот. — Что связывает Амантину и вар Астре? — Боюсь, об этом я не в праве Вам рассказывать, — проговорил профессор, избегая его взгляда. Трагическая судьба виноградины старика явно обеспокоила. — Смените вопрос, если желаете. — Как вышло так, что Вы женились на Амантине? Филипп опустил голову, снял пенсне. Устало потерев переносицу, он усмехнулся: — Даже вампиру этот союз кажется странным… Но не успел Детлафф разочароваться в очередной раз, как старик продолжил: — Две самые выдающиеся черты моей жены — это поразительное упрямство и исключительная сентиментальность. Из-за них Амантина отказывается принимать тот факт, что секретарь ей больше муж, чем бесполезный убогий калека, который сидит перед Вами. Упрямство и сентиментальность… — повторил профессор. Слабый голос его внезапно наполнился теплотой. — Они достались ей от отца. Не знаю, что нас свело, первогодку и почти выпускника, но покуролесили мы с ним славно. Не было в Оксенфурте забегаловки, где бы мы не отметились и официантки, которую бы один из нас не потискал. Но студенческая вольница закончилось с рождением дочери. Мой друг остепенился, оставил учёбу и перебрался с семьёй в Новиград. Там он выхлопотал место ассистента при академии. Должность мизерная, но Владислав упрямо твердил, что работа перспективная. Спорить с ним было бесполезно. Сам я успешно завершил обучение и занялся наукой, теперь уже часто бывая в Новиграде. Библиотека местной академии содержала такие издания по Сопряжению Сфер, которыми не мог похвастать университет в Оксенфурте. И где же остановиться не шибко богатому аспиранту как не у закадычного друга? Однажды звёздной ночью идём мы из корчмы. А звёздная она такая, потому что в нас под макушку Реданской травяной залито. Владислав мне и говорит: «Знаешь, что моя дочка по тебе сохнет?» Я, конечно, замечал, как Синица на меня смотрела, но иначе, как ребенком своего друга, я её не воспринимал. «Это пройдет. Через пару лет, встретит плечистого парня и забудет свою детскую влюблённость», — отвечаю я. «Мы тоже думали что пройдёт. Но сначала Елена мешок под соломой нашла с припасами и картой Редании. А потом нам дочку знакомый книготорговец с тракта привёз. Она, понимаешь, в Оксенфурт отправилась и до самой деревни Карстен добралась…» Мне тогда очень смешно стало. Лихая девчонка. Вот Владиславу не до смеха было. Он меня за грудки схватил, сам чуть не плачет: «Я её и хворостиной, и вожжами! Но у неё характер. Возьми её. Ведь убежит снова, пропадёт по дороге». Не смог я тогда другу отказать. Пришли мы к ним домой, и тут же я предложение сделал. Хихикал как дурень, всё мне шуткой казалось. Утром с зарёй вскочил, проспался, понял что натворил. Слышу, половицы чуть скрипят, кто-то босыми ногами крадётся. Она пришла, сорочку скинула и говорит: «Я теперь твоя жена и должна…» «Ничего ты мне не должна! Ты ещё дитя!» — шепчу я. Обернул её в одеяло, а она в слёзы. Решила, что я жениться отказываюсь. Но я её успокоил, слово своё сдержу. Так и поженились. Я её в Оксенфурт отвёз, а сам в Роггевеен уехал в экспедицию. Старик говорил отрывисто, рублеными фразами. Давние воспоминания были одновременно и сладки, и причиняли ему боль. Наконец он поднял взгляд на Детлаффа. — Мой вопрос, — голос Филиппа стал жёстким, — Вы сможете защитить её от вар Астре? Детлафф задумался. Сейчас, когда раскрылось, кто их враг, он мог гарантировать безопасность женщины только при условии её полного отказа от намерений мстить братьям. Что бы они там не натворили в её прошлом, он всё сделает один. И если получится разделить Инвара и Нелина, то у него есть шанс. Призрачный, но есть… — Я могу защитить себя сама, — прервала бег его мыслей Амантина. Освежённая умыванием, аккуратно причёсанная Жоржеттой, переодетая в скромное платье из струящегося горчичного шёлка она стояла в дверях кабинета, приводя в движение внутри Детлаффа те самые несуществующие окаянные предилекции, обнаруженные в вампирах эссеологом Филиппом де’Эрбьеном. — Мой дорогой, муженёк, я имела удовольствие слышать часть твоего рассказа. Оказывается ты отъявленный сплетник. Амантина пересекла комнату. Предусмотрительно избавившись от чернильницы, она удобно устроилась на подлокотнике кресла мужа. — Синичка моя, не притворяйся, что для тебя это новость, — ответил Филипп, примирительно похлопав по обтянутому гладкой тканью бедру жены. Сменив игривый тон, он сказал: — Ты, конечно, неглупая девочка и умеешь действовать осторожно. Но рано или поздно твоя месть перейдёт в стадию открытого конфликта, и тогда тебе будет необходима защита. Хоть Детлаффа в данную секунду смертельно раздражала близость между супругами, а клыки так и чесались устроить кровавую расправу с отрыванием рук, он не мог не согласиться с профессором: — Ваш муж прав. Я бы посоветовал ему Вас изолировать. — Что, простите? — не поверила своим ушам Амантина. Она расхохоталась. — Мысль, конечно, заманчивая, — признал профессор де'Эрбьен. — Но боюсь, моего влияния не хватит. «Моего бы хватило», — мрачно подумал Детлафф, не понимая, отчего старик тоже улыбается. — Вы ознакомились с письмами? — спросила Амантина, оглядываясь по сторонам и утирая выступившие от смеха слезы. — Да. Брови госпожи де’Эрбьен удивленно взлетели. — Я ожидала более бурной реакции. Мы собрали достаточно сведений. Вас характеризовали как человека… личность импульсивную. — Я Вас разочаровал? — Детлафф взглянул на неё исподлобья. — Для дела Ваша реакция оптимальна. Но признаться, да. Я немного разочарована. Когда-то Вы чуть не разрушили город из-за женщины. — И она стоила того? Их взгляды пересеклись. — Кстати, Филипп, — сказала Амантина, точно вспомнив о чём-то важном, — я эмпирически опровергла одну из твоих аксиом. — Интересно какую? — ревниво спросил профессор, прижимая свою бесценную тетрадку к груди. — Ту, которая утверждает, что зрительный контакт провоцирует Высшего вампира, как любого прочего хищника, к агрессии.***
Снова потянулось время, подчинённое цикличному человеческому быту. Дом, прежде казавшийся, пустой декорацией, ожил, словно мертвец, чьи вены заполнила свежая кровь. Опять Амантину кружило в водовороте рутинных дел, поэтому компанию Детлаффу составлял малоподвижный Филипп. Старик оказался на редкость приятным собеседником, действительно много знающим. Хотя и не без забавных предрассудков, вроде убеждённости, что любой вампир не успокоится, пока не пересчитает точное количество ядер в просыпанной крупе. Детлафф никогда бы не заподозрил гаркаина или фледера в страсти математике. Если перед этими двумя стоял выбор между кучей бобов и заплутавшей телушкой, первое они бы даже не заметили. Профессор, выслушав его доводы, согласился, что в них, несомненно, есть логика. Детлаффу не хотелось признаваться, но внимание Филиппа ему льстило. Кроме того, было в старике что-то, что делало его похожим на Эмиеля Региса. Наверное, искреннее и непредвзятое любопытство к иным разумным существам. Ночами, если с профессором не случался приступ, Детлафф познавал натуру человеческих женщин. На примере герцогини де Пальма он постиг, насколько эти существа хитроумны, порочны и при этом совершенно невзыскательны. Когда иссяк поток интриг зериканского гарема, неунывающая герцогиня угодила прямиком в лапы благородного разбойника из Новиграда и его сладострастной шайки краснолюдов. А в последний раз, прежде чем удовлетворенно захрапеть, Жоржетта оставила свою героиню в компании сильвана, десятка необузданных накеров и бутылки постного масла. Иногда туманом вампир скользил по спящему дому. Навязчивые образы из произведений горничной гнали его в одну единственную комнату. Он был там, но ни на что не решился, ни снять кольцо, ни забрать её, ни выпить, устранив, таким образом, свою проблему навсегда. Вар Астре Детлафф тоже навестил. Вернее, скрываясь в тенях, следил, как они выезжают из своего великолепного палаццо в Верхнем городе. Для братьев-вампиров он остался незамеченным. Это давало зыбкую надежду. Первым порывом Детлаффа было напасть немедленно, неожиданно. Сбить с ног старшего. Если повезёт, дотянуться до его шеи. Если не хватит времени убить, то хотя бы значительно ослабить. Затем заняться младшим… Но он прекрасно понимал. Нелин не будет покорно стоять, пока Детлафф расправляется с Инваром. Охрана вар Астре нашпигует его болтами, а младший брат довершит дело. Кроме того вампира удерживало слово данное женщине, о котором та напоминала чуть ли ни при каждой встрече. Сама Амантина, словно ожидая знак с небес, ничего не предпринимала. Детлафф чувствовал себя отвратительно. Его изводило бездействие. Он метался в ловушке из собственных противоречий. Он кипел в ярости, которой не было входа.***
— Кем бы Вы желали быть на маскараде? — спросила Амантина. Она, с удобством расположилась в кресле, устроив плечи на одном из подлокотников и перекинув ноги через другой. Женщина с интересом перебирала бумаги, принесённые Анселем. Внезапно издав высокий звук, очевидно, означавший восторг, она задала тот самый странный вопрос. — Я? — не понял Детлафф, отвлекавший себя от созерцания болтающихся в воздухе ступней в атласных туфельках сортировкой и чтением названий томов, лежавших на подоконнике. Профессор де’Эрбьен, сосредоточенно работавший за письменным столом, удивленно взглянул на жену поверх очков. — Доставили приглашение из придворной канцелярии, — пояснила Амантина. Она протянула вампиру глянцевый листок, украшенный герцогским львом в золотых и красных вензелях. — Низушки постарались. Но без Вас даже им не удалось бы его добыть. — Здесь написано «господин де'Эрбьен с супругой». В чём моя заслуга? Детлафф вернул приглашение. — А репутация порядочной женщины по Вашему ничего не стоит?! — воскликнула довольная Амантина, разглядывая бумажку со всех сторон. — Кем раньше была госпожа де’Эрбьен? — спросила она и сама ответила: — Состоятельной выскочкой с сомнительным прошлым и туманной историей про мужа, который то ли жив, то ли мёртв, а может и вовсе не существует. Не пристало титулованным особам делить общество с такими. Но теперь, когда супруг-профессор предъявлен свету, совсем другое дело. — Увы, — без особого сожаления, вздохнул над своими книгами настоящий профессор де'Эрбьен, — я для этой роли совсем не подходил. — Вы считаете, что я подхожу для герцогского маскарада? — с сомнением спросил Детлафф. Амантина повернулась к вампиру и, положив подбородок на сплетённые пальцы, принялась довольно нескромно его рассматривать. — Думаю, что-то мрачное… Даже трагическое… Печальный призрак влюблённого рыцаря, героически павшего от подагры… — она подавила рвущийся на волю смешок. — Вам непременно нужно вместе со мной посетить мастерскую Пьера. Внесёте правки на свой вкус, переснимете мерки. Я ведь могла что-то напутать… — Господин ван дер Эретайн, — услышал вампир удивленный голос Филиппа, — скажите, пожалуйста, истинно Высшие вампиры умеют краснеть? Багровый туман вынесся вон из кабинета. — Амантина, — неожиданно строго сказал профессор, — ты понимаешь, что дёргаешь за усы одного из самых опасных хищников, подаренных нам Сопряжением? — Да, — нехотя ответила госпожа де'Эрбьен. — Зачем ты это делаешь? — Не знаю. — Избалованная девчонка, ты перестанешь его дразнить и расскажешь ему всё!