***
Очень скоро Детлаффу наскучило отсиживаться в четырёх стенах и копить злость. Ему захотелось на волю. Бесцельно побродить по улицам, проветрить голову. Может быть, навестить чистильщика обуви. Бравая болтовня мальчишки его успокаивала. Из невинной забавы, когда Детлафф, притворяясь одним из горожан, совершал те же действия что и люди вокруг, это неожиданно переросло в стойкую привычку. Странную привычку и почти исключительную. Потому что на протяжении своего осознанного бытия вампир старательно избегал ситуаций, при которых другое живое существо что-то для него делало. Детлафф бесшумно спустился по лестнице. В гостиной на первом этаже кипел жаркий спор. — Это надругательство над рецептурой! — протестовал мэтр Кальпе. — Нас такому не учили, — поддакивал ему мэтр Пепин. — Господа, с яблоком опыт был удачный. Чем смородина хуже? — настаивала Амантина. — Каков наш основной догмат?! — торжественным тоном спросил пожилой виноградарь. Его молодой коллега ответил неуверенно: — Не мешать белое с красным… — Я, милсдарь, имею в виду производство вина, а не его потребление, — поморщился Кальпе, раздраженный несообразительностью Пепина. — К чему заниматься изобретательством, если есть рецепты надежные, проверенные временем? Консерватизм и умеренность… — Достопочтенный мэтр, — прервала его величавый монолог госпожа де’Эрбьен, — позвольте заметить, эти неприкосновенные рецепты, надежные и проверенные временем, когда-то кто-то тоже изобрёл. Образец понравился вам обоим. Группа независимых дегустаторов высказалась положительно. Я запускаю новое игристое в работу. Почувствовав спиной напряжённый взгляд, женщина оглянулась. — Вы прогуляться? Не возражаете, если я к Вам присоединюсь? — предложила она. Амантина явно решила воспользоваться случаем, чтобы сбежать от возмущенных виноградарей, и то как они с Детлаффом недавно расстались, её ничуть не смущало. — Возражаю, — ответил вампир мстительно. — У меня нет потребности в компании, как и желания посещать вместе с Вами портняжную мастерскую. — Вспомнив, что чистильщик не оказывает услуги в кредит, он мрачно добавил: — Мне нужны деньги. Женщина улыбнулась невыносимо самодовольной улыбкой. — Много? Не в силах далее терпеть насмешки, Детлафф развернулся и пошёл к выходу. Амантина быстро распрощалась с посетителями: — Господа, я думаю, мы обо всём договорились. Хорошего дня. Метр Пепин. Метр Кальпе, привет супруге! Под недовольное ворчание она нагнала вампира. — Не торопитесь. Сколько Вам нужно? Я всегда держу при себе пару монет, — Амантина любовно похлопала по кошелёчку на поясе и с любопытством спросила: — А зачем Вам деньги? — Забудьте, — буркнул вампир. Не посвящать же её в свои слабости, предоставляя новый повод для шуток. На площади было людно. Артисты, устроившие представление у распахнутых настежь ворот Мандрагоры, зазывали к себе гостей. Между степенно прогуливающихся горожан сновали торговцы сладостями и разбавленным вином. Предлагали свои услуги уличные художники, готовые за пять флоренов изобразить вас писаным красавцем, а за небольшую доплату пририсовать к вам Анну-Генриетту, почившего императора Эмгыра, набирающего силу главу регентского совета Морврана Воорхиса или всемогущего северного канцлера Сигизмунда Дийкстру, в общем, того, в чьей компании вы мечтали бы оказаться, но никогда, к своему счастью, не окажетесь. Один такой начал увиваться вокруг госпожи де’Эрбьен, настойчиво предлагая ей запечатлеться на фоне «урбанистического пейзажа». Однако, едва разглядев её угрюмого спутника, живописец резво смешался с толпой конкурентов. — Ну, вот! Я уже почти согласилась… — сокрушённо произнесла Амантина и широко улыбнулась. Вампир, не заметивший существенных причин для радости, промолчал. — А хотите, я угощу Вас? — спросила Амантина, беззаботно вышагивая рядом, заложив руки за спину. Словно в калейдоскопе замелькали перед внутренним взором Детлаффа картинки, иллюстрирующие её предложение. Да, он хотел. Ещё как, хотел! — Возвращайтесь домой, — процедил вампир сквозь зубы. Госпожа де’Эрбьен прибавила шагу, стараясь опередить Детлаффа и заглянуть ему в лицо. — Я, кажется, недавно задела Ваши чувства. Разрешите мне, загладить вину. Соглашайтесь. В Мандрагоре чудесная кухня. Бёф Бургиньон… Фламиш… Ну, же… Этуаль бланш… — перечисляла Амантина голосом искусительницы. — Это может быть небезопасно. Я знаком с хозяйкой, — сказал Детлафф, осторожно подбирая слова, так чтобы ненароком не выдать инкогнито Орианы. Амантина с сомнением поглядела на ворота, украшенные кричащей вывеской. — О, если дело только в этом, а не в мнимой неспособности принимать человеческую пищу, то заверяю Вас, там совершенно безопасно. У Мандрагоры давно другие владельцы. — Что случилось с прежней хозяйкой? — удивился Детлафф. Ориана любила комфорт оседлой жизни и сама нередко говаривала, что только новое Сопряжение способно согнать её с насиженного места. Настала очередь женщины осторожничать. — Она умерла. Кажется, — проговорила Амантина после паузы, во время которой госпожа де’Эрбьен сосредоточенно покусывала нижнюю губу. — Хорошо. Раз не желаете приобщаться к высокой боклерской кухне, что ж, давайте гулять. Мне будет любопытно увидеть город Вашими глазами… — Что ты сделала?! — яростно прошипел Детлафф. У него не было и тени сомнения, кто приложил неугомонные ручонки к гибели Орианы. Вампир сгрёб женщину, втолкнул её в подворотню. Одинокий пьянчужка, шедшей чуть позади, рассеянно моргнул и прокомментировал события сальной шуткой. Затем, затянув песенку, незаслуженно порочащую девиц из Виковаро, он, покачиваясь, побрёл вниз по склону. — Я наняла ведьмака, — прошипела Амантина под стать вампиру. — Мне нужна была кровь чудовища, чтобы поставить на ноги Вас! Кровь. Чужая кровь, каждая капля, которой имела имя, и, как оказалось, знакомое имя. Вены Детлаффа закололо, зажгло изнутри, точно их все до мельчайших сосудов заполнило расплавленное серебро. Ему казалось, что этого серебра в нём с каждой секундой пребывает, оно вскипает плотной пеной и в конце-концов разорвёт его тело на куски. Со всей ужасающей отчетливостью Детлафф осознавал свою вину. Ориана была к нему добра, но погибла из-за него. И другие… Он же принял их смерть равнодушно, как должное, предпочёл не задумываться. В отличие от него человеческая женщина не испытывала ни стыда, ни раскаянья, ни даже страха, несмотря на занесённые над нею когти. Как и все прочие люди, она была абсолютно уверенна своём священном праве убивать вампиров. — Ориана не более чудовище, чем Вы сами! — рявкнул Детлафф. Он быстро пошёл прочь. И хоть вампир уже восстановил человеческую внешность, встречные прохожие спешили обогнуть его и перейти на другую сторону дороги. Амантина обессилено выдохнула, однако вместо того чтобы сбежать, последовала за ним. Какое-то время они молча спускались к порту, петляя в кривых проулках. Наконец решившись, женщина догнала его и попыталась остановить. — Позвольте мне объясниться. Я не знала, что Вы были настолько близки… Детлафф отстранёно посмотрел на её пальцы на своём рукаве, брезгливо стряхнул их и пошёл дальше, но уже заметно медленнее. Амантина расценила это как согласие слушать. — Ваша знакомая, пользуясь привилегиями попечителя, питалась детьми из приюта. Сама Ориана, может, и не убивала, но с её молчаливого одобрения это делали другие. Из приюта ежегодно самым странным образом пропадало по несколько воспитанников. Эти исчезновения удивительно совпадали по датам с внесением пожертвований от вар Астре. Если Вам требуются доказательства, то мы поднимем старые учётные книги… — Кодекс вампиров, — перебил её Детлафф. — Мы не осуждаем и навязываем другим собственных принципов питания. — Ладно! — воскликнула Амантина. — Опустим тот факт, что по-вашему людей вампирам убивать допускается, а людям вампиров нет. Напомню, я — человек. Я не подчиняюсь вашему Кодексу. И с моей, человеческой, точки зрения её поступки аморальны. Ты либо заботишься о детях, ну, или как она представляла их, питомцах. Либо ты отдаёшь их на растерзание другому вампиру, и это преступление. Да, у меня был личный интерес, но наняв ведьмака, я поступила, так как считала справедливым! Детлафф окинул её тяжёлым взглядом и предупредил: — Я подумаю над Вашими словами, госпожа. Если я приду к выводу, что Вы ошиблись — Вас ждет возмездие. — Хороший признак, — усмехнулась Амантина. — Вы не убили меня сразу, Вы решили всё обдумать и убить меня потом… — Почему Вы всё время смеётесь?! — поморщился Детлафф. Он злился на женщину за то, что так легко был готов простить ей смерть Орианы, на себя за бесхарактерность, на вар Астре за то, что втянули его в свои интриги, на город вокруг, безразличный и крикливый, на ветер, который безнаказанно гладил разгоряченные щёки Амантины, на солнце, просто потому что оно светило. Лукавый взгляд женщины скользнул по угрюмому лицу вампира. — А разве в списке моих грехов, между упрямством и сентиментальностью Филипп не упоминал глупость? — спросила она. — Нет, — ответил Детлафф, немного удивлённый её вопросом. Опасаясь выдать что-то лишнее, вампир отвернулся. В какой же момент он совершил ошибку и подпустил её так близко? У арки рядом судоходной коллегией им пришлось срочно посторониться, пропуская огромный бочонок и докера, катившего его, хотя скорее безуспешно догонявшего неуправляемую ёмкость. Тяжёлый бочонок, теряя скорость на булыжниках, благополучно пересёк узкую набережную и притормозил о прилавок с вяленой рыбой. Хозяин лавки, увешанный, точно дурная девка монистами, связками сушёных уклеек, оглядев безобразие, в сердцах выдохнул: «Ах, ты, минога безглазая, чего не смотришь куда прёшь?» «Минога у тебя в штанах!» — огрызнулся докер, откатывая злосчастный бочонок. Торговец, побагровев, выхватил из лотка самую крупную рыбью тушку и, воинственно потрясая ею в воздухе, рявкнул: «А ну подь сюда, курва языкастая! Я этого жереха к твоему гузну примерю!» К их дискуссии подключилась госпожа фон Коржик, почтенная вдова прежнего портового околоточного, наделённая громким и крайне неприятным голосом. Она чуть раньше положила глаз на жереха, а потому считала его своей законной добычей. Скандал вспыхнул быстро и ярко, распространился на всю гавань, но также быстро угас. Докер покатил бочонок к трапу галеона, торговец занялся покупателями, а жерех вернулся обратно в лоток. Найдя тушку подозрительно пованивающей, госпожа фон Коржик его не взяла. — Тут ничего не изменилось, правда? — улыбнувшись, спросила Амантина. Она присела на низеньких перилах горбатого мостка и с удовольствием подставила солнышку лицо. Беспокойные блики, отражённые от затона заплясали на её волосах. Детлафф исподволь наблюдал за их игрой. Пятнышки света прыгали по шёлковым нитям сетки, укротившей непослушные кудри, по гребням с розовым перламутром, по нежной мочке уха, которая так и манила прикоснуться к себе губами. Свет перескочил на косынку, заправленную за корсаж и перехваченную тонкой ленточкой с камеей. Слои полупрозрачного батиста укутывали шею женщины до самого подбородка. «Корчит из себя скромницу. А ещё совсем недавно госпожа, полностью обнажённая, предлагала себя», — с досадой подумал Детлафф. Не зная толком отчего он негодует: то ли от её лицемерия, то ли от того, что подобных предложений больше не поступало. Приветливо кивнув, поздоровавшимся с ней людям и дождавшись, пока они отойдут подальше, Амантина сказала: — Знаете, что пришло мне в голову? — Нет. Откуда Детлаффу было знать? Да и какая, собственно, разница? Короткий опыт общения с женщиной подсказывал, что фантазии, возникающие у неё, не сулили вампиру ничего хорошего. Амантина взглянула на него из-под ладони. — Вы ведь жили где-то рядом? Вполне может статься, мы были соседями. Совершенно неожиданно это предположение отозвалось в Детлаффе странной щемящей тоской. Словно он когда-то пропустил неприметную, но очень важную точку, после безвозвратно затерявшуюся во времени. — Вон там был наш дом, — Амантина указала на лачугу с облупившейся синей штукатуркой, сиротливо прижавшуюся к холму. — С волшебным видом на красильню… На самом деле, конечно, он не наш, а Анселя. — Здесь был мой… Детлафф испытывал неловкость от того, что убежищем ему, Высшему вампиру, служила заброшенная лавчонка с детскими игрушками. Правда, сейчас на жерди над дверью красовался гордый башмак, а из окошек доносился треск натягиваемой на колодку кожи и задорный стук молоточка. — Действительно соседи, — признала Амантина. Склонив голову на бок, она довольно долго рассматривала вампира. — Нет. Я Вас не помню. Может быть Вы меня вспомните? Госпожа де’Эрбьен поднялась и сделала несколько нарочитых шагов сначала в одну, потом в другую сторону. — Ну, как? — Не льстите себе. Все вы на одно лицо. Отличаетесь только по вкусу. Амантина обиженно фыркнула: — У Вас ужасный характер. Такой не забудешь. Наверное, нам всё-таки не доводилось встречаться. У Детлаффа было много чего сказать по поводу характера самой госпожи де’Эрбьен, но женщина его опередила: — Я обещала Вам объяснить происшествие в Корво Бьянко. Вампир криво усмехнулся. Он хотел, чтобы Амантина перестала забавляться с ним, точно со слепым котёнком. И вот она, как хорошая жена, исполняет повеление мужа. Госпожа де’Эрбьен, указала на середину реки. — Видите трехмачтовый парусник на рейде? — Да, — раздражённо ответил Детлафф. — Не пора ли перейти непосредственно к объяснениям? — Не замечаете в нём кое-что необычное? Вампир пригляделся. — Нет. Амантина принялась загибать пальцы. — На реях нет парусов. На палубе отсутствует команда. На мостике снят штурвал. И, мне отсюда не разглядеть, но предполагаю, двери и трюмы забиты… — Это имеет отношение к тому, что Вы травили гостей на празднике как амбарных мышей?! Быстро оглянувшись по сторонам, женщина поманила вампира к себе. Когда он приблизился, Амантина проговорила тихо и зло: — Хотите справедливости? Покричите о моих преступлениях двумя кварталами выше, у гвардейского поста. К Вашему удовольствию, я тут же займу в застенке местечко, нагретое Малгожатой. Какое-то время они прожигали друг друга сердитыми взглядами, наконец, Детлаффу это надоело и он процедил сквозь зубы: — Что там с Вашим кораблем? Женщина великодушно пояснила: — Он не мой. Он Малгожаты. Вместе с ней он оказался под арестом, как и всё личное имущество баронессы. Ровно на такой результат я рассчитывала, когда сделала то, что сделала. И, знаете, мне совершенно не стыдно! — Амантина вскинула острый подбородок. — Если бы мы не позаботились о докторе заранее, меня бы уже прибрала Мелитэле. А за госпожу Монкран не беспокойтесь. Вся эта ситуация ничем серьезным Малгожате не грозит. Никто, к счастью, не умер. Не сразу, но помощник обер-шенка сменит гнев на милость. Да, и высокие покровители добавят её пребыванию в заключении комфорта. Полуэльфка! Детлафф остановил взгляд на ленточке с камеей, которая удерживала складки батиста. Он упустил из виду, люди регенерируют медленно. Дело не в ложной скромности, не в кокетстве, женщина просто прятала следы от укусов пиявок. А виновницей тому была полуэльфка! — Где она? — Томится двумя кварталами выше. Вам разве не интересно, зачем мне понадобился арест корабля? — Зачем? — послушно спросил Детлафф. — Тогда небольшое вступление. Семейству Монкран принадлежит торговая фактория, совладельцами которой являются наши общие знакомые. Да-да, даже вампирам нужны средства на красивую жизнь. Формально их доля не велика, но предполагаю, заправляют всем именно вар Астре. И они очень хороши. Вот хотя бы из последнего: братья искусно сыграли на чувствах мастера Фабрицио, потом пропихнули факторию Малгожаты в распорядители княжеского виноградника Кастель Ровелло. В итоге бывший управляющий, дав обет бедности, отправился искупать прегрешения перед короной, а вар Астре получили абсолютный контроль над производством Сангреаля. — Вы восхищаетесь ими? — Хм… Дайте подумать… Затеять грязную историю, умудриться остаться не при чём, обзавестись дополнительным источником золота и укрепить своё влияние. О, я всем сердцем желаю, чтобы вар Астре сгинули! Однако это не мешает мне признавать их таланты. Сангреаль, господин ван дер Эретайн, — особое вино. Очень многие слышали о нём далеко за пределами Туссента, но редкий придворный в Боклере удостоился чести его испить. Как любой запретный плод, Сангреаль обладает флёром таинственности, исключительности, я бы добавила, элитарности. Его можно продать крошечной партией, назначив ту цену, на которую хватит фантазии и цинизма. Уверяю Вас, за ним выстроится очередь из диких восточных князьков из-за Огненных гор, разбойничьих главарей, самопровозглашённых баронов, разбогатевших на войне, буржуа, желающих приобщиться к удовольствиям знати. Ещё можно преподнести Сангреаль в дар сим обаятельным господам и купить себе их расположение. Конечно всё это мои домыслы, никто вар Астре за руку не ловил. Пока что… — Корабль, — напомнил Детлафф. — У фактории есть незавершённые поставки на побережье, в Метину, Эббинг, Мехт. Если до конца месяца груз не выйдет из порта Боклера, покупатели потребуют громадную неустойку. Вар Астре придется везти товар от своего имени и на своём корабле. А в отличие от арестованного парусника баронессы, их «Герцог» обслуживается на моём складе. На моём! — с удовольствием повторила Амантина, словно это была самая лучшая новость на свете. — Не понимаю, что в этом замечательного? Ведь Вы, кажется, хотите убить своего клиента. — Даже к своей мести я отношусь прагматически. Она всего лишь пункт в длинном списке дел. Очень надеюсь, этот пункт не отправит меня на тот свет. Знаете ли, мне нравится быть живой… Скажите господин ван дер Эретайн, у Вас есть планы на будущее? Что Вы будете делать потом, когда покончите вар Астре? По своей раздражающей привычке женщина снова меняла тему. Детлафф посмотрел вниз, на затон. Тёмная волна разбивалась о камень набережной, превращаясь в грязную пену, пахнущую илом и подгнившим деревом. — Сомневаюсь, что у меня будет «потом». — Почему так обречённо? Есть же что-то, что делало Вас счастливым? То, ради чего стоит постараться и выжить? Так и не дождавшись ответа, Амантина проговорила: — Вот, Вы чинили игрушки… Не удивляйтесь, мужчины часто не могут держать язык за зубами, — отреагировала она на взгляд вампира. — Вы наполняли чью-то жизнь радостью, и были счастливы сами. Когда Вас накрыло чувство к Сианне, Вы тоже были счастливы… — Это другое! — взревел Детлафф, словно ему наступили на любимую мозоль. — С ней было всё не так… — Там Рутта! — обрадовалась Амантина, заметив у торговых рядов крепкую фигуру подружки Анселя. Привлекая её внимание, женщина энергично замахала руками. — Рутта! Но статная красавица, сделав вид что, ничего не слышит, развернулась и пошла в противоположном от них направлении. До вампира долетели её торопливые слова, подхваченные ветром: «Чур меня… Чур…»***
Ущербная луна украдкой подсматривала сквозь плотные занавеси. В комнате окутанной тишиной одиноко горела свеча. Её дрожащее пламя отчаянно защищало от наползающей дремотной тьмы крохотное пространство у кровати. Но слабому огоньку не хватало сил разогнать мрак по углам. Пользуясь этим, луна шаловливо чертила на паркете полосу, узкую и яркую, точно нанесённую на пол фосфором. Внезапно разрушив целостность этой полосы, приоткрылась дверь. Амантина, нерешительно переступила порог. — Не спишь? Не взглянув на неё, Филипп кивнул: — Нет, заходи. Он сидел в постели уже готовый ко сну. На коленях профессора лежали две книги, которые он поочерёдно пролистывал, увлечённо водя по строчкам узловатым пальцем, время от времени сердито постукивая ногтем по бумаге. Амантина забралась на кровать и улеглась рядом поверх одеяла. Пригладив уголок страницы, она заглянула в книгу. Не из интереса, а скорее для того, чтобы привлечь внимание мужа, спросила: — Что читаешь? — Сравниваю своё издание Адама Нивелля с последним «выкидышем» Университета. Не представляю, чему они студентов научат по этой галиматье. — Увлекательное занятие, — кисло отозвалась Амантина. Филипп прервал чтение и удивленно покосился на жену. — Тебя что-то беспокоит? — Вампир. Возможно, он всё ещё тоскует по Сианне и хочет смерти больше чем мести. Филипп откинулся на подушки. — Помнится, выживание вампира не было приоритетным в твоём плане. Но если ты сомневаешься — остановись. Меня это только порадует. — Нет, — упрямо ответила Амантина, касаясь подбородком руки Филиппа. — Я попыталась его вдохновить. — Успешно? — усмехнулся Филипп. — С грацией шарлея в гончарной лавке, — пренебрежительно фыркнула Амантина. — Он тебе нравится. Женщина подняла голову и в замешательстве посмотрела на мужа. После секундного раздумья она, растерянно улыбаясь, протянула: — Нее… — Ты чувствуешь себя виноватой. Тебя заботит его душевное состояние. Он тебе нравится, — перечислил Филипп, возвращаясь к чтению. Женщина, задетая за живое, отодвинула книгу от его носа. — Странно такие речи слышать от тебя. — Ну, сколько их там было? — вздохнул Филипп. — Трое-четверо. И один из них не дал мне сгореть заживо. — И как благородно с его стороны было бросить тебя на кладбище. — Один к трём, — не обращая внимания на её комментарий, подвёл итог профессор. — Интересно, каков процент мерзавцев среди людей? — Какое отношение имеет единичный добрый поступок того вампира к нашему вампиру? — У нашего… хм… У нашего вампира, тоже есть нравственные ориентиры. Хотя и несколько размытые. Он не настолько анималистичен и примитивен, как тебе хотелось бы, чтобы можно было его использовать без угрызений совести. — Он непредсказуемый истерик, обращающийся во взбесившегося крота по любому поводу! — бурно возразила Амантина, не желая признавать правоту Филиппа. — Да-да, крайне любопытный экземпляр. Такая невообразимая мощь, ограниченная лишь сводом загадочных правил, — мечтательно произнёс профессор. Наличие собственного дружелюбно настроенного вампира открывало поистине бескрайние возможности для его исследований. — Мне кажется, не я, а ты к нему неравнодушен, — заметила Амантина, внимательно наблюдая за мужем. — Дорогая Синица, у тебя нет ни малейшего повода для ревности. Ты же знаешь, больше всего на свете я люблю свою работу и никогда ей не изменяю… Ты сделала то, что я просил? — Это сложно, — проговорила Амантина, пряча лицо в складках одеяла. — Всё я не рассказываю даже тебе. Филипп усмехнулся и погладил её по спутанным волосам. Женщина замерла. Быстро поднявшись, она перехватила его руку, приложила её к щеке, едва касаясь провела пальцами по шее, от подбородка к ключицам. Сдвинула горловину сорочки. Ткань соскользнула с плеча к локтю, обнажив округлую грудь с маленьким острым соском. Прикусив губу, Амантина накрыла грудь ладонью мужа. Луна стыдливо заглядывала сквозь плотные занавеси. За узкой стеной из холодного света застыл непроницаемо-тёмный туман. Детлафф хотел уйти сразу, но не смог себя заставить. Сначала его заинтересовал разговор, а потом он уже был не в состоянии сдвинуться с места. Зачем он поторопился? Его сбило с толку бормотание горничной. Детлафф как всегда дождался, когда Жоржетта, закончит громыхать посудой, обойдёт дом, гася свечи, и, запершись у себя в комнате, примется за письмо. Он должен был застать женщину спящей. В своей кровати. В одиночестве! «Не уж-то магистр Мерлин оказался подлецом?! Подлецом…» — бессердечно суфлировала из своей комнаты Жоржетта. — «Теперь, как порядочный человек и дворянин Вы обязаны на мне жениться! Жениться… Но ответом ей был лишь коварный смех. Ха-ха-ха! Волшебник прокричал страшное заклинание «АГАЩАЗ» и без всяких сантиментов телепортировал герцогиню де Пальма в кромешную тьму, из которой не было выхода. Вот уж как пять минут несчастная блуждала, ощупывая холодные стены каменных коридоров… Коридоров… Но что это? Что это, похожее на рычаг? Наверное, это путь к спасению! Вдруг среди черноты вспыхнули два красных глаза. В их дьявольском свечении герцогиня разглядела голема. А то, что она принимала за рычаг, было… было…» — Передай моё восхищение мадемуазель Бон-Бон. Она сотворила из новиградского наждака боклерский шёлк, — шутливо проговорил Филипп, осторожно освобождая руку. — Какой же ты грубиян, — без обиды шепнула Амантина. — Уверяю, её мастерство тебя удивит. Она стянула пенсне с Филиппа и подалась вперёд, намереваясь его поцеловать. «Пульсирующий фаллос! Древо жизни…» — взвыла горничная, надрывно перечисляя пошлые эвфемизмы. Некоторые из них, особенно нецензурные, отлично подходили к описанию того, что творилось с Детлаффом. «Вечный огонь! Да, что же там у этих големов?!» — бессильно воскликнула Жоржетта, брошенная на произвол своей эротической музой. — …Нефритовый стержень? Хм… Неплохо…» Профессор отстранился и холодно проговорил: — Не мучай себя, девочка. Иди спать. Луна разочарованно глядела в окно. Её свет медленно скользил по витым опорам высокой имперской кровати, стекал по мягким складкам балдахина, серебрил пушистые кудри, рассыпавшиеся по подушкам. Прошло уже довольно много времени, но женщина не спала. Она лежала с открытыми глазами. А над ней, непроницаемый для лунного света, клубился туман. Отчаянный вопль пронзил ночную тишину. Кричал Филипп. Его снова мучили кошмары. Амантина резко села, отчего её голова оказалась внутри тумана. Не заметив этого, женщина спрыгнула на пол, бросилась в смежную спальню. На пороге она остановилась и обернулась, с подозрением уставившись в темноту. Новый вопль заставил её сорваться с места. Туман последовал за ней. Филипп весь в холодном поту метался по постели. Его худое тело выгибалось в жуткой агонии. Он кричал, колотил тонкими руками воздух. Амантина, сколько не пыталась, никак не могла его разбудить. Детлафф, материализовавшись, склонился над профессором. — Спи. Спи спокойно, — приказал вампир. — Спи без снов… Постепенно Филипп затих. Амантина обратила к Детлаффу лицо, с которого ещё не сошла тревога. — Спасибо, — прошептала она. — Не нужна мне твоя благодарность! — прохрипел вампир, нависая над женщиной. — Это просто слова. Ты их произносишь в большом количестве. Они ничего не стоят. — Что опять-то не так? — спросила Амантина, испуганно отступая. Детлафф схватил её за плечи, накрыл рукою рот. Тот самый маленький рот, что презрительно называл его взбесившимся кротом, тот самый, что целовал не его. Вампир теснее прижал к себе женщину, остро чувствуя её наготу под тонкой тканью сорочки. Амантина возмущенно мычала, отталкивала его, пытаясь освободиться. Детлафф склонился к уху женщины, не отказывая себе в удовольствии, он вдохнул запах исходивший от её волос. Ощутив на шее дыхание вампира, Амантина придушенно взвизгнула. — Я знаю, где совершил ошибку, — произнес Детлафф пугающе размеренным шёпотом. — Я позволил тебе говорить, вместо того чтобы убить сразу. Ты, точно сетью, опутала меня словами. Я хотел бы порвать её, но не могу. Она проросла в меня… Детлафф с усилием провёл пальцами по губам Амантины будто стирая с них чужой поцелуй. Он смотрел на неё, пытался что-то отыскать в побледневшем лице, на котором застыли недоумение и испуг. Не найдя желаемого, вампир лишь горько усмехнулся. Резкий порыв ветра взметнул волосы женщины. — Погодите! Давайте всё обсудим? — только и успела она сказать, прежде чем с лестницы донёсся звон разлетающихся осколков. — Витраж одиннадцатого века… В конце концов это уже не оригинально! — зло констатировала госпожа де’Эрбьен и тут же шлепнула себя ладонью по губам. Она обернулась, прислушалась к дыханию мужа, натянула сползшее на пол одеяло, забралась на кровать и, усевшись в уголке, обняла колени. — Почему всё так неправильно? — спросила она у равнодушной луны.***
Детлафф был пьян, грязен и смутно помнил, сколько раз солнце взошло над горизонтом. Хотя, возможно, это вовсе не было солнцем, учитывая тот парад планет, что кружился перед его глазами. Сейчас он очнулся в лесу в глубоком тенистом овраге. Огляделся. Напротив, за широкой лужей, поросшей осокой, тревожно жалась к отвесному склону парочка туманников. Видимо законный хозяин яра, раздвоившийся от страха. Виновато глянув на них, Детлафф сел. Потер виски. Таким пьяным он был последний раз… Да, никогда. Даже в юности вампир не позволял себе излишеств. Детлафф облизал потрескавшиеся губы, попытался подняться. Его повело. Наплевав на достоинство, вампир на карачках подполз к луже. Она занимала значительную часть овражка и, судя по кипевшей в ней жизни, никогда не высыхала. Пил Детлафф долго, втягивая в себя затхлую воду вместе с илом и головастиками. Утерев рот, он заметил, что туманник с копией неотрывно смотрят на него. — Чего уставился?! — рявкнул Высший вампир осипшим голосом. Нельзя показывать слабость. Никогда, никому нельзя показывать слабость… Туманник синхронно отвернулся, но осуждать не перестал. Утолив жажду, Детлафф добрался до навеса из могучего корня, вывернутого ураганом. Обессиленный он рухнул на землю, подтянул ноги к животу, стараясь унять спазмы в желудке. В таком виде и думать было нечего о возвращении в Боклер… Боклер? Зачем? Нет, с людскими городами он распрощался навсегда. Где-то высоко, в трепещущей листве деревьев, растущих над яром, запел соловей. Детлафф слушал его одинокое пение, приветствующее закат. Он слушал вечерний лес, постепенно просыпающийся к ночной охоте. Слушал, как под головой, под слоем редкой гниющей травы, рыхлят землю черви. Здесь, в овраге, было хорошо и спокойно. Жаль, что женщине этого не понять… Туманник сделал несколько робких шагов в его сторону, определяя, не издох ли незваный гость. Сладко зачавкал, почуяв запах крови. Наконец он настолько освоился, что решился добыть себе ужин, укрывшуюся в осоке жабу, и теперь с тихим урчанием разрывал скользкое тельце на части, периодически споласкивая тушку в воде. Скоро эти звуки сменились другими. Удивлённый Детлафф приподнялся. — Зараза… — выплюнул вампир подхваченное непонятно у кого словечко. Всё же туманников оказалось двое. Один из них, очевидно, был женского пола. Чёртов край вина и любви! Детлафф отвернулся, зажмурился, чтобы не видеть и не слышать, как альфа-самец овражка восстанавливает пошатнувшийся авторитет. — Зараза! — вырвалось у него снова, уже от ломящей боли в висках. Как же его сюда занесло? И почему ему жизненно необходимо вернуться в Боклер? Словно волны, набегающие на берег, воспоминания появлялись в его голове, перемешанные с откровенным бредом, хаотичные, путанные, казалось бы, никак не связанные между собой. «Мивет и иджерс! Я не виновата! Она мне приказала…» Отчаянный женский плач сменился голосом Региса: «Приносить дорогие подарки нужно не любовницам, а дамам, с которыми ты желаешь расстаться. Тогда эту истину тебе не впечатают копытом в зад, и не придется уворачиваться от миски с гороховой похлёбкой…» Детлафф увидел его, склонившегося над испорченным камзолом. Методично работая щёткой, друг продолжил мысль: «Вот мудрому Инвару захотелось новых впечатлений в лице темпераментной полуэльфочки Малгожаты и у него отыскался медальон с весомым сапфиром, чтобы безболезненно перевести Ориану из разряда любовниц в разряд добрых знакомых…» Внезапно Детлаффа обдало сквозняком, брызнуло по глазам острыми песчинками из-под копыт гарцующей лошади. Он закрылся рукавом, но тут услышал знакомое: «Тише, Ветерок». Амантина, одетая, как недавно, в ночную сорочку, прижимала голые колени к бокам разгорячённого гнедого скакуна и, натягивая поводья, приговаривала: «Тише, тише…» Сужая круг, она неспешно объехала вампира и, чуть наклонив голову, спросила: «Так что же сделает тебя счастливым?» Детлафф исподлобья глядел на морок. Её здесь нет. Не может быть. Это его собственный хмельной разум играет с ним. Губы ложной Амантины дрогнули от сдерживаемой усмешки: «Есть же что-то?» Таиться от самого себя было глупо. «Есть», — согласился вампир. Неожиданным гулким эхом его ответ разнесся по окружавшей их пустоте. Что-то ожило внутри неё, завозилось, заскрежетало. Зашептались неясные тени. Но Детлаффу было всё равно. Упиваясь ощущением прохладной кожи, пускай и фальшивым. Он провёл ладонью по обнажённому бедру женщины, забрался пальцами под ткань сорочки. «Мивет и иджерс!» — взвизгнул кто-то над ухом. Вампир завертелся, готовый защищаться. Никого. «Позволь, я угадаю, что тебе нужно?» Амантина обняла его со спины, прижавшись к нему всем телом. Боясь спугнуть видение, вампир замер. Что-то круглое, подскакивая и задевая его ноги, покатилось в темноту. «Это?» — женщина просунула руку под его рукой. Детлафф опустил глаза и посмотрел на маленькое зелёное яблоко в её ладони. Крепенькое, блестящее, с листочком на аккуратно срезанном черешке. Прочитав его недоумение, Амантина весело проговорила: «Хм… Тогда это». Она выпустила яблоко из пальцев. Упав, оно откатилось в сторону, потеряло свой листок, но не исчезло совсем, а осталось лежать в пятне света. Женщина показала вторую руку. На её запястьях сами собой открылись глубокие порезы, из которых толчками начала вырываться кровь. Пустота взволнованно зашумела, прихлынула, жадно ловя алые капли. И Детлафф сам был этой пустотой, льнущей к земле, подставляющей оскаленную пасть под кровавые струйки. В ужасе он прижал израненные руки Амантины к груди. «Ах, это. Ты уверен?» — разочарованно спросила женщина. «Да», — признал Детлафф, наслаждаясь прикосновением теплых ладоней, переплетая свои пальцы с пальцами выдуманной им Амантины. Возможно, именно сейчас он был счастлив. Женщина тихо засмеялась. Вампир почувствовал, как она поднялась на цыпочки и, щекоча его ухо дыханием, сладко прошептала: «Тупица…» И если всё происходившее до сего момента казалось, мягко говоря, странным, то случившееся теперь начало напоминать зловещий кошмар. Всё новые и новые руки обнимали его, стискивали сильнее, гладили, касались лица. А за спиной ехидно посмеивалась Амантина: «Взбесившийся крот! Истерик! Я привязала тебя, и спущу с поводка, когда мне будет нужно…» «Ведьма!» — прорычал Детлафф. Он вырвался из объятий. Схватил сотворённую его воображением женщину за шею. — «Ты привязала меня! Но ты забыла, у верёвки два конца. Как я твой, ты моя!» «Мивет и иджерс…» — задыхаясь, прохрипела Амантина чужим голосом. Её волосы выцвели, поблёкли и остекленели глаза. Уже не она, а кто-то другой обречённо смотрел на Детлаффа. Он разжал пальцы. Ощутил, что теряет равновесие, падает и его затягивает во всё быстрее вращающуюся, тошнотворную, ревущую бездну. «Слова! Слова! Слишком много слов. Слишком много он сказал! С него хватит! Какой прок быть цивилизованным, болтать и бездействовать?!» — это были его мысли. С них всё началось. Но почему ему нужно вернуться в Боклер? Треснуло цветное стекло, брызнуло в лунном отсвете осколками радуги и рассыпалось звездами по черному небу. Детлаффа выбросило ввысь. Он глотнул свежего воздуха, огляделся. Гвардейский патруль внизу подсказал, куда направиться в первую очередь. Место, где держали баронессу, он обнаружил довольно быстро. Ему даже не пришлось никого усыплять. Прошмыгнув мимо храпевшего стражника, вампир проник сквозь запертые белые ставенки в подпол одного из домишек на гвардейском посту в Сан-Себастьян. Несмотря на поздний час, госпожа Монкран не спала, а сидела на топчанчике, убранном пышной периной, завернувшись в стёганное атласное одеяльце. На бочонке, служившим и обеденным, и письменным столом, горела масляная лампа, на листке, закапанном чернилами, валялось сломанное перо. Рядом стояла корзинка с едой, небрежно укрытая рушником, из-под вышитого края которого торчало горлышко бутылки. Не имея в заточении доступа к услугам камеристки, полуэльфка хоть и выглядела несколько неряшливо, но своей привлекательности не растеряла и привычкам своим не изменила. Точно почувствовав присутствие Детлаффа, она настороженно спросила: — Кто там? Баронесса отбросила одеяльце. Поднялась. И пройдя мимо затаившегося вампира, попыталась заглянуть сквозь щели в ставнях. — Эй… Это ты? — позвала Малгожата, но ответа так и не дождалась. — An’badraigh aen cuach. Дура! — выругалась она вполголоса. Детлафф показался. — Господин де’Эрбьен… как… — растерянно проговорила баронесса Монран, обнаружив в тесной каморке нежданно объявившегося ночного визитера. — Как Вы тут оказались? Однако прошло первое изумление, а гость так и не произнес ни слова. Баронесса вдруг испугалась по-настоящему. — Это ошибка! Я не подсыпала яд в вино… Закричать она не успела, у неё перехватило дыхание. Когда Малгожата почувствовала, что виски её сейчас лопнут, а сердце взорвется, когда в глазах начало чернеть и она почти потеряла сознание, ей вдруг позволили сделать вдох. А потом снова парализующий холод сдавил её грудную клетку. Пытка продолжалась бесконечно. Она задыхалась, корчась на грязном полу, а человек напротив просто молча смотрел. — За что? — едва смогла произнести она во время новой передышки. Кто-то снаружи заскрёб по ставням ногтями. — Ваша Милость… Это я, Агнешка… Как Вы велели, сходила я в дом министра… Вы спите что-ль? Из глаз Малгожаты потекли счастливые слёзы. Спасение было близко. Женщина замычала. — Вели ей говорить — приказал Детлафф. — Говори, — с отчаяньем прохрипела баронесса, прежде чем ей снова перекрыли дыхание. — Чего? — уточнила Агнешка. Не дождавшись пояснений, она продолжила доклад. — Записку Вашу я не отдала, только слова точь-в-точь сказала, потому как министр с сыночком в отъезде, а Вы лично в руки велели. Да, и у управителя их больно морда наглая… — девушка придвинулась ближе к окошку и зашептала: — Милсдарыня, мне бы денег. С винодельни-то меня погнали. Бедствую. А Вы ещё за деколон не расплатились. Ваша Милость, распорядитесь, а… — Что ты велела передать вар Астре? — спросил Детлафф, оборачиваясь к баронессе. Но отвечать уже было некому. Роскошная боклерская роза умерла в луже собственной мочи на заплёванном полу тесной тюремной коморки гвардейского поста в Сан-Себастьян. — Ваша Милость… Агнешка, переживавшая за свое материальное благополучие, выковыряла ногтем из досочки слабо державшийся сучок и заглянула вовнутрь. Детлафф вовремя услышал её. Зажав девушке рот он пролетел над тёмными крышами, унося её прочь из города. — Что баронесса Монкран велела передать вар Астре?! — проревел вампир, бросив девушку на землю. Традиционное деревенское воспитание, не отягощенное всякой лишней учёбой, подарили Агнешке отменную реакцию, отличное здоровье и полное отсутствие воображения. Поэтому, оказавшись на земле, девица не впала в паралич, обусловленный ужасом происходящего, а подхватив юбку резво драпанула в противоположном от Детлаффа направлении, петляя среди деревьев точно заяц. Этим, в общем-то в какой-то степени достойным уважения поступком, она окончательно вывела из себя и без того взвинченного вампира. Потрясая когтями и сверкая оскаленной челюстью Детлафф вырос перед запыхавшейся Агнешкой. — Что баронесса Монкран велела передать вар Астре?! Говори! Вампир никак не мог сосредоточиться, чтобы применить к девице свой гипнотический талант. Приходилось полагаться на внешние эффекты. — Записку они велели передать! — заскулила Агнешка. — Давай сюда! Дрожащей рукой девица выудила из-за пазухи записку и бросила её на траву. Детлафф подобрал скомканный листок. Он был ещё теплый от соприкосновения с человеческим телом и неуловимо пах простоквашей. — Ты что-то сказала про слова, — вспомнил Детлафф. Ему, наконец, удалось немного успокоиться. — Когда? — Девушка прищурилась, приглядываясь к своему похитителю. — Господин де’Эрбьен, Вы что-ль? — Что ты сказала управителю вар Астре? — с угрозой спросил вампир. — То что велели! «Мивет» и «иджерс»… — Что за «мивет» и «иджерс»? Это набор звуков! — Откуда мне знать?! — заплакала Агнешка. — Я не виновата! Это баронесса! Она мне приказала! Отдай записку, назови имя и скажи слова. — Чьё имя? — Де’Эрбьенихи… — девица запнулась. — Ну, то есть, хозяйки, Вашей жены, господин. — Повтори, слово в слово. — Подколодная змея… — Агнешка побледнела. — Простите, так Её Милость изволили передать. Подколодная змея де’Эрбьен. Потом сразу два слова «мивет», «иджерс». — Четыре слова, — поправил оглушенный своим открытием Детлафф. — Чего? — «Me wett i g'ers» — означает «Я хочу её голову». Это четыре слова. — Раз уж мы во всём разобрались… — сказала Агнешка после продолжительного молчания. Она сделала несколько аккуратных шагов в сторону — Я, пожалуй, пойду… Вампир внимательно посмотрел на бывшую горничную. — Тебе ведь деньги нужны? — Очень нужны, господин, — оживилась девица. — И ты снова побежишь в дом вар Астре. Детлафф не спрашивал, он был уверен, что так и будет. — Нет! — решительно отвергла его предположение девушка. — Что Вы такое говорите, господин! Как я могу… Агнешка сорвалась с места. Что-то влажное мазнуло щеку Детлаффа. Он открыл глаза. Перед его носом валялась жабья лапка с приличным куском жёваного мяса, облепленного грязью и дохлыми мухами. Пока он рассматривал её, размытая тень метнулась прочь из поля его зрения. Детлафф настороженно оглянулся. С безопасного расстояния за ним ревниво следил туманник. За его спиной мерцал другой. Семейство дружно подняло голову и выдвилуло вперёд челюсть, непрозрачно намекая, что после завтрака хорошо бы незваному гостю и честь знать. Детлафф порылся в кармане. Рядом с сухой травой он обнаружил кусок бумаги исписанный разными почерками. На одной его стороне значилось:«Cuach aep arse de'Erbien ferre me. Invar, me wett i g'ers».
А на другой:«Я всё ещё жива. Чего и Вам желаю, Ваша Милость. А. P.S. Еда не отравлена».
У Детлаффа заныло в груди. Если ещё жива! Глупая самоуверенная женщина! Да, и он хорош…