***
Едва Снейп успел войти в свой кабинет, как в камине вспыхнул зелёный огонь и раздался голос Минервы: — Северус! Северус, ты здесь? — Минерва, — Снейп подошёл к камину. — Северус, я хотела бы попросить тебя… — Я помню об Уизли, — недовольно перебил коллегу зельевар. — Я знаю, — в голосе Минервы прозвучало смущение. — Я отправила его к тебе прямо сейчас, но, боюсь, простого мытья котлов, как ты обычно назначаешь, будет мало. Мальчику требуется более суровое наказание, чтобы он понял раз и навсегда, что… — О чём ты? — удивился Снейп. — Я хочу, чтобы ты наказал его, как наказываешь своих слизеринцев, — после паузы проговорила Макгонагалл. — Ты уверена? Уизли — твой ученик. — Я уверена, Северус. Этот мальчик вполне может исправиться, если за него возьмётся кто-то вроде тебя: строгий, непреклонный и способный как поощрить, так и наказать. Так я на тебя надеюсь, Северус? — лицо Макгонагалл исчезло из камина, а пламя снова стало обычным. Снейп стиснул зубы. Похоже, скоро на него повесят весь Гриффиндор.***
Рон стоял перед столом зельевара и до боли сжимал спрятанные в карманах кулаки. Ему было страшно и одновременно душила злость: на Макгонагалл, на Снейпа, на себя самого. Ну почему он вечно встревает в какие-то неприятности? Что за судьба у него такая несправедливая? — Наибольший соблазн проступка заключается в расчёте на безнаказанность, — негромко заговорил Снейп, изучая взглядом бледную физиономию переминающегося с ноги на ногу мальчишки. — Однако расплата в этом мире наступает всегда. — Простите, сэр, — на всякий случай извинился Рон, понимая, что от наказания ему всё равно не отвертеться: Снейп — не Макгонагалл, если даже ту не удалось разжалобить, то Ужас подземелий тем более не пойдёт навстречу. Снейп с долей любопытства посмотрел на рыжика. Нервничает мальчишка, но старается храбриться. Впрочем, вряд ли ему это поможет: на коленях у зельевара ревмя ревели и более стойкие экземпляры. Встав из-за стола, декан вынес стул на середину кабинета: — Я накажу вас не потому, что был совершён проступок, а для того, чтобы он не совершался впредь. Акцио линейка! В ладонь Снейпа влетела крепкая деревянная линейка. Рон невольно попятился: — Сэр, не надо! Я больше не буду! — Конечно, вы больше не будете, — проворчал Снейп и, сев на стул, велел: — Подойдите ко мне! — Пожалуйста, — заныл Рон, не сводя глаз с линейки в руке зельевара. — Мистер Уизли, у меня очень мало времени, — вкрадчиво сказал Снейп. Рон медленно приблизился, чуть ли не до крови кусая губы, а в голове у него галопом носились мысли: сейчас он получит взбучку не от родителей или старших братьев, а от собственного учителя. Мерлин, как же стыдно! — Ложитесь, — Снейп взглядом показал на свои колени. Рон остолбенел: ему самому придётся лечь на колени зельевара и подставить под его линейку свою задницу? Если бы Снейп собственноручно его уложил, было бы не так унизительно. Зельевар молча ждал. Он специально не принуждал рыжика лечь силой, чтобы тот полностью осознал, что оказался в такой ситуации исключительно по своей вине. Наконец Рон взгромоздился на снейповские колени. Декан перехватил его поудобнее за талию, поднял линейку и со смачным звуком опустил ее на ягодицы мальчика. Рон дёрнулся, со всхлипом втянул в лёгкие воздух. — Вы никогда больше не будете вести себя неподобающим образом, — говорил Снейп, шлёпая линейкой по извивающейся заднице. Он бил вполсилы, однако уже после второго шлепка рыжик не выдержал и разревелся. Отмерив двадцать шлепков, Снейп отправил линейку на место и некоторое время сидел, положив ладонь на спину содрогающегося в рыданиях мальчика, потом помог ему встать и протянул носовой платок. Рон вытер мокрое от слёз лицо, старательно пряча глаза. Кожу на попе жгло огнем. Не выдержав, он потёр зудящее место. Снейп усмехнулся, взяв Рона за подбородок, заставил смотреть прямо: — Я надеюсь, это наказание вы запомните на более долгий срок, нежели ваши отработки у профессора Макгонагалл. В противном случае мне придётся повторить его и в гораздо более жёсткой форме. Оказаться опять на этих коленях? Под этой линейкой? Рон побагровел и попытался освободиться из хватки слизеринского декана, но Снейп не отпустил. — Я также надеюсь, что впредь вы сначала будете думать, прежде чем что-то натворите. Вам нужно научиться сдерживать вашу гриффиндорскую вспыльчивость. Этим вы избежите множества проблем, в том числе и со мной. Рон едва дышал от стыда и смущения под пристальным взглядом чёрных глаз. Наконец зельевар сжалился и отпустил его: — Можете идти, мистер Уизли. Не забудьте, что я вам сказал. Кивнув, Рон поспешил выскочить за дверь.***
Снейп проводил мальчика задумчивым взглядом. Он слегка просканировал рыжика и был удивлён, обнаружив в глубине его сознания не совсем обычные мысли. Странно, этот ребёнок всегда окружён своими гриффиндорскими приятелями, у него большая любящая семья, однако он чувствует себя одиноким. Зельевар провёл ладонями по лицу. Хватит об Уизли, его проблемы — забота Макгонагалл. А у Снейпа есть о ком волноваться и без рыжих гриффиндорцев.***
Рон забился в самый тёмный угол, какой только смог отыскать в Хогвартсе, и долго сидел там, переживая заново унизительную ситуацию, в которой, надо честно признать, виноват был только он сам. И почему он не подумал, что могут быть такие последствия? Хотя как он мог это предполагать? Маккошка никогда раньше не отправляла его к слизеринскому декану, а её отработки были для Рона вроде развлечения, разнообразящего монотонные будни. Зато теперь уже вряд ли удастся пошалить без того, чтобы впереди не замаячила перспектива вновь оказаться в кабинете Снейпа. Как знать, за какой тяжести проступок Маккошка опять пошлёт его к зельевару? Может, теперь за каждый чих на уроке он будет расплачиваться на снейповских коленях. Рон вытер рукавом нос и мысленно пообещал, что больше не позволит себе очутиться в таком положении. Нет, ни за что! Это наказание было не столько болезненным, сколько унизительным и крепко ударило по самолюбию мальчика. Значит, надо постараться вести себя так, как ожидают от него учителя. А если и захочется пошалить, обязательно продумывать каждую мелочь, чтобы не попасться. Приняв это решение, Рон повеселел, однако ещё долго сидел в своём углу, боясь, что любой встреченный им в коридоре человек сразу поймёт, что с ним произошло и отчего у него красный нос и заплаканные глаза.