И прольётся кровь

***

      Ну что на все это могла сказать Одри Тиндалл? Не очень много вслух это точно. До сих пор мелкая дрожь бегает по её плечам и взгляд подолгу фокусируется на одном месте. Каждое движение, которое женщина пытается пропустить через себя, даётся ей нелегко. Только возможность представить, как её новоиспеченный муж так на неё кидается и смотрит на неё полными ненависти глазами, заставляет её разум пошатнуться. Почему то, увидев все представление самой, Одри становится жалко Миллер совершенно в новом ключе. Толи она понимает ее как женщина, только недавно вышедшая замуж, то-ли просто как женщина. Но защищать раненую от психованного мужика, Тиндалл бы бросилась не раздумывая ещё раз, лишь бы только не встречаться с подобным больше никогда. Нет, серьёзно, просто подумать о том, что чувствует Шелби не достаточно, это нужно прочувствовать на своей шкуре, а Одри этого очень не хочет. Они снова поднимаются наверх на кухню к стойке с незаконченным салатом и пустым бокалом из-под допитого виски и британка украдкой, пытаясь не доставить больше проблем чем нужно учителю йоги, смотрит на неё.       Шелби совершенно была не в этой комнате своим разумом. Она точно смотрела перед собой, будто загипнотизированная и потирала шею, слабо проводя кончиками пальцев по месту, которое уже начинало краснеть, а позже, наверняка, ещё и в тёмные синяки превратится, которые будут сопровождать женщину ещё приличное время, напоминая, что за херня случилась в этом злоебучем подвале. Слезы больше не лились из её глаз, только слабо видимые дорожки от мокрых капель остались на её щеках и под покрасневшими веками. Злоба так и кипела в ее небесных глазах, захлебываясь в океане насыщенного теперь темно-синего цвета. И Одри до конца не была уверена на кого именно так злилась женщина. На своего мужа или же на саму себя…       Что могла сказать Шелби Миллер на эту тему? Ну так она достаточно много уже осмыслила и прокрутила в своей голове. Ее жертвы для него просто пшик, пустой звук, не более. Она жила этим чертовым человеком и не могла даже полностью представить себя без него рядом. Что она теперь будет делать? Как жить дальше? Оказывается она никому и не нужна то была особенно. Уж своему мужу это точно. От одного только касания и пары слов в его сторону со стороны перебинтованной хватило на то, чтобы мужчине снесло крышу. Как он мог поднять на неё руку? Его мужское эго сыграло или же та немытая тварь шептала ему на ухо противные и мерзкие слова, лишь бы темнокожий сорвался? Шелби была готова верить только во второе, отказываясь от видимой правды. Она была бы готова снова оправдать его и оправдать ещё целую кучу раз, говоря, что сама виновата, но в этот раз они были не одни и все видела бедная Одри. Чтобы просто остановить его, слов было недостаточно и Тиндалл не постеснялась представившейся возможности влепить оплеуху бабнику Миллер. Как же стыдно и противно от осознания того, что кроме них в их разборках поучаствовала ещё и совершенно незнающая ничего женщина. Ли была другим делом, она была в роли мамочки защитницы для Мэтта. А в этот раз Одри была на стороне Шелби, женщине ведь не показалось? Она снова спасла ей жизнь и не побрезгала испачкать рук, запятнать свою репутацию на камерах. Чужая женщина заботились о ней больше, чем её собственный муж… Чем больше об этом думала блондинка, тем больше подробностей и косяков вылезало наружу, словно червоточащая рана, которую каждый раз сдирали с кожи и она заново начинала гноиться.       Немного отойдя от шока и разочарования, Шелби достала бокал ещё не наполненный вином до краёв и полезла в ящик за спиртным. Отпив пару больших глотков, наслаждаясь вкусом щиплющим язык, она повернулась и в первый раз за все это время обратилась к актрисе:       — Спасибо, — только и смогла она сообразить, что сказать.       Тиндалл вдруг оживилась со все ещё пустым стаканом, зажатым меж пальцев и немного смущённо от всего произошедшего дерьма, попыталась улыбнуться Миллер, до конца не понимая как лучше действовать и что говорить, чтобы не злить преподавателя йоги ещё больше. Она сомкнув губы и глубоко выдохнув, произнесла:       — Хорошо, что я была там…       — Да, не знаю, чтобы я тогда делала, — сразу же ответила женщина, вкладывая все эмоции в эти слова. И она правда не могла даже придумать, как бы действовала. Смерть подкралась к ней за этот день уже второй раз, чего ждать, спрашивается. Хотя теперь она была в таком состоянии, что не прочь бы закончить свои страдания, но британке вслух об этом лучше не слышать.       И ведь актрисе хочется сказать, что все будет хорошо и обязательно дела наладятся, но только это было бы откровенной ложью, приправленной самолюбием и эгоизмом. Может быть от того, что актриса хоть что-то подбадривающее смогла бы из себя выдавить и помогло бы её совести успокоиться, но вот раздражённой Миллер эти слова бы только подогрели кишки. И почему-то, злая Миллер ее пугала достаточно, чтобы держать свой рот на замке. Кто в здравом разуме мог знать на что способна преподавательница йоги в гневе?       Оставался только один справедливый вопрос… Что же теперь делать? Шелби задавала себе этот вопрос потому что уже не видела перспектив перед собой. Только тьму и грусть, она с досадой замечала на горизонте. Как она сможет жить дальше? Новая порция тихих и отчаянных слез покатилась по ее щекам.       — Рори?       Шелби, прерванная из своего транса возгласом другой женщины, подняла глаза на актрису. Короткостриженная смотрела в экран телефона с очень разочарованным и испуганным лицом. И Миллер даже не могла представить, что она там видела, потому что обычно актрису ничто так не пугало, а сейчас ее лицо даже побледнело… Подождите-ка, откуда у нее обычный телефон?       — Маленькая рыжая дрянь! — выругалась та, откидывая телефон куда подальше на пол и яростно сжимая кулаки, хватая бутылку вина начатого преподавателем йоги. Что то на ее лице показывало полнейшее осознание, будто она ожидала того, что осталось на экране телефона.       Миллер так заинтересовало что происходит с актрисой, что она оторвавшись от самобичевания подошла к теперь треснувшему паутиной по стеклу телефону Тиндалл. На нем показалась переписка с какой то женщиной, а потом видео, где рыжий паренек обжимается и целуется с какой то малолеткой за вагончиками актеров, видимо на съемочной площадке. И другим словом то ее не назовешь, эта девушка была не старше двадцати двух.       — Я так и знала, — говорит она, обращаясь к Миллер, заведомо отвечая на ее вопросительный взгляд и отпивая еще один глоток прямо с бутылки, — это было очень хитровымудренное оправдание чтобы уехать.       — Знала что? — сомневаясь переспрашивает она.       — Он мне изменяет, Шелби, — отвечает Тиндалл.       — А чего я блять ожидала?! — будто спрашивая у голубоглазой, вопит Одри. — Так и знала, что я была всего лишь прикрытием для его очередной интрижки. Очень хорошей стратегией для прикрытия его частых пьяных выходок и сексуальных извращений. Я так и думала, что его пиар-менеджер просто кусок говна…       — Почему ты так уверенна? Может эта женщина специально хочет вас поссорить.       — Да с того, что она частный детектив, — снова очень эмоционально всплескивая руками вверх, продолжает она, — я наняла ее специально для этого, после того как моя директор что-то заподозрила. И как только я осталась запертая на проекте, он решил вдарить по всем своим бабам!       Шелби не знала что сказать. За этот день она разочаровалась в еще одном мужчине…       — Что еще блять за сегодня должно произойти, чтобы этот день наконец кончился?       Будто услышав разгневанные слова актрисы, денек решил преподнести последний козырь в рукаве и подать его как нельзя лучше. Женщины даже дыхание не успевают переводить между всем дерьмом, которое происходит на этом проекте. Сидни постарался, зрители даже в туалет не смогут от гребаных телеков отойти…       По желанию актрисы в дом ворвался Доминик. Дверь в которую он влетел могла спокойно вылететь с петель, но он старательно ее закрыл, облокачиваясь на нее всем телом, отдыхая и переводя дыхание. Он очень шумно дышал и кряхтел, пытаясь доковылять до стойки на кухне, где стояли две женщины. Его темная куртка была перемазана влажной грязью, на рукавах были веточки и прочий мусор. Он еле держался на ногах, ведь с левой икры у него торчала рванная рана, будто он содрал ее о камень или же кусты. Доминик был покрыт испариной и кровью, начиная с лица и заканчивая одеждой.       — Доминик? — переглядываясь сперва с Шелби, будто проверяя, видит ли Миллер то же что и она сама, вопрошает актриса, — что случилось? Где остальные?       — Я с ними расстался, когда на нас напали Полки… — доставая со шкафчика бумажные полотенца и старательно пытаясь смыть ими кровь, нервничал мужчина.       — Что? Полки? — неверя, переспросила Одри.       — Да! Черт их дери, когда мы нашли вагончики Сидни, все там уже были мертвы в том числе и сам Сидни. Мы начали паниковать и поэтому решили вернуться и ждать остальную съемочную группу, которую не застали у вагончиков, но по пути наткнулись на этих деревенщин! — все быстро выходящие слова изо рта Доминика, сопровождались трясущимся голосом и тяжелым дыханием, которое мужчина никак не мог остановить. Он хватался за голову и почти мельтешил на месте, если бы только нога ему позволяла это сделать.       От слов, что Сидни которого сегодня весь день проклинали, мертв, у женщин сперло дыхание и округлились глаза. «Поэтому, может, он ничего и не делал…» — подумала Одри.       — Как этот кусок дерьма может быть мертв?! — непонимающе спрашивает Одри. — Ты уверен, что это не постанова, не очень реалистичный грим?        — Ты что сама хочешь туда вернуться и проверить, раз мне не веришь?! — разозленно голосит мужчина.       На самом деле у Тиндалл нет ни единого основания верить этому не очень положительному герою. Он еще из скандальной истории с Миллер показал себя как лживый засранец, который готов продаться разве что не за деньги, так за хорошенький пиар. Да и все равно если это будет черный пиар. А еще он пытается сказать, что деревенщины из первого сезона настоящие… Ага, хренас два, Тиндалл купилась на это! Что позволяет ему верить? Может это такой ход, чтобы заставить рассказать какие нибудь еще тайны на камеры Сидни…       — Кто же тогда их убил? Агнес что-ли? — слишком нервно сказала британка для того чтобы казаться ироничной. — По твоему старушка могла справиться со всей съемочной группой?       — У этой старушки пистолет…       Доминик был не в том настроении духа, чтобы еще и с Тиндалл собачиться, которая так старательно пыталась выставить его в дурном свете. Он обозленно смотрел на актрису и готов был снова ей что то буркнуть, когда их холодную войну прервала Шелби:       — Где же Ли и Монэ? Они смогут добраться в такую темень?       — Я не уверен, что они смогли уйти от этих свиней… — стыдливо опуская взгляд в пол, говорит Доминик.       — То есть ты думаешь, что мы поверим твоей истории про то, что Полки на самом деле есть и бродят по этим лесам? Ты сам подумай, стал бы Синди нас сюда отправлять если бы знал про все это?! — агрессивно настроено говорит короткостриженная. Что за ахинею несет этот товарищ? Одри держится за последнюю ниточку разумного, пытаясь не верить каждому слову этого идиота.       — Ты еще ни черта не поняла, да, Одри?! — обращаясь к британке с криком, говорит темнокожий. — Вся эта херня с первого сезона — это все нихуя не выдумки! Я сам видел этих немытых уродов, у них был электрошокер и оружие. Они как будто бы знали, что мы будем в этих лесах и специально вышли охотиться на нас. Если не веришь мне спроси у Миллер!       — Это просто бред… — по убавляя с криками, выдает женщина.       Тиндалл огибает стойку и подходит ближе к голубоглазой, вставая спиной к актеру. Актриса понижает голос почти до шёпота и внимательно смотря в глаза перебинтованной, задает вопрос:       — Шелби, ты веришь ему?       Актрисе вдруг захотелось поближе прижаться к Шелби и услышать, как та на ухо скажет ей, что это всего лишь сон или же шутка. Британка хочет, чтобы Шелби была на ее стороне и так же не верила мужчине со всем этим бредом. Но учительница йоги смотрит на жалобный и испуганный взгляд актрисы, которая так старательно отвернулась от Доминика, что ей даже не хочется говорить ей правду:       — Одри, я же говорила, что это все правда…       Одри кажется, что она заснула на своей кровати и все что происходит — это просто очень жестокий кошмар. Не может быть вся эта бредятина с Роаноком правдой, просто не может быть… Такого не бывает. Может она просто пропустила в договоре с Сидни мелкий мелкий шрифт, напечатанный прямо в самом низу и гласящий, что она должна притворяться будто во все это верит? Может там еще и сценарий? Другого объяснения просто нет, его и не может быть…       — И что мы собираемся делать, если это правда?! — истерично и громко спрашивает актриса, отшатываясь от Шелби, будто та ее предала, сказав правду.       — Нам нужно немедленно найти Монэ и Ли, они до сих пор наверняка бродят по лесу, — говорит Миллер.       — Ты с ума сошла? Посмотри на меня, я еле сюда добрался! — выдает мужчина.       — В такой темноте мы вряд ли кого то найдем, скорее сами потеряемся.       — А если их схватили Полки? Тогда нельзя терять ни минуты, они могли сделать с ними все что угодно… — пытаясь убедить оставшихся в доме, что это правильно, объясняет Шелби.       — Тогда они сделают это и с нами, — говорит актриса, — у нас двое раненных, на улице хоть глаз выколи и ты предлагаешь нам неподготовленным идти хрен пойми куда?       — Тогда что же вы предлагаете? Ничего не делать? Сидеть и ждать в надежде, что они сами смогут сюда добраться? — оглядывая актеров, спрашивает Миллер и видя как кивнул Доминик, залилась пуще прежнего, — Так вот так нихуя не получится! Не думай, что мы в безопасности в этом доме, красная луна уже взошла, а это значит, что у нас считанные дни до того, как за нами придет Забойщица, чтобы выпустить нам всем кишки! Полки всего лишь люди их можно убить, у Ли есть пистолет. Сидеть здесь — значит заведомо обрекать себя на смерть.       Странно, но такой монолог Миллер никого не воодушевил, лишь наоборот больше напугал. Страх пробирался прямо под кожу, даже дом перестал казаться безопасным, ощущение, что за тобой следят и охотятся напрягало всех в доме. Одри потерянная в мыслях, гипнотизировала блондинку. Эта женщина, стоящая здесь перед ней буквально в двух шагах, оказывается была ее героем. И Тиндалл поняла это только что. Все с чем Тиндалл довелось встретиться только на декорациях и с актерами, Шелби делала вживую. Она убегала, сражалась и пыталась выжить в этом проклятом месте, оказывается на самом деле… Британка вдруг почувствовала вину за то, что так срывалась на нее, что считала ее слабой и жалкой, беспомощной. Только чувство гордости осталось на месте жалости. Но понимание, что они находятся в том самом ужасном месте, в огромной опасности заставляет кровь в жилах стыть и мурашки бежать по спине.       — Это просто пиздец… — отрешенно проговорила Тиндалл. — Но мы сделаем только хуже, если пойдем в ночь за остальными. Сейчас мы должны подготовится, иметь хотя бы какой то план действий, залатать раны и уже с утра, когда будет светло, отправляться на поиски.       — Я согласен с Одри, Шел. Я бежал несколько миль по лесу без остановки, у меня ужасно болит нога, я точно не в состоянии помочь. Завтра будет разумнее идти на подмогу, — сказал Доминик, поднимаясь на ногу и направляясь в сторону лестницы. — Надеюсь, вы поможете мне перевязать рану и мы как раз обсудим план.       Никто из женщин больше ничего не сказал, они только переглянувшись, тихо поковыляли за мужчиной наверх.