Новый Свет - новые традиции

Апельсин выпал из ослабевших пальцев и укатился под скамью напротив. Гаррида и сам не понял, как встал и оказался около решётки, сжимая прутья перепачканными в соке руками. — Тео, — смог выдавить он из себя, буквально пожирая глазами повзрослевшего и возмужавшего юнгу. Они бы так и смотрели друг на друга, если бы не покашливание Лесли. Теодор тут же стряхнул наваждение и вспомнил зачем он здесь. — Я думал, что ты умер, но хорошо, что это не так. Рад был встрече, — и Теодор сделал шаг в сторону. — Нет, Тео, постой, — беспомощно рванул решетку на себя капитан. — Почему ты говоришь о смерти? Теодор остановился, охваченный странными чувствами. Он ведь целых пять лет пытался выбросить из головы этого мужлана, но рыдал до беспамятства, когда пришла весть о его смерти. И вот он стоит перед ним. Живой, здоровый и, как Посейдон, могучий. Теодор даже забыл на мгновение, что он больше не юнга, однако всё внутри потянулось к бывшему любовнику. Как он скучал, как страдал и хотел всё исправить. Но… Жизнь развела их по разным дорогам и обратного пути нет. — Была битва три года назад, затонул твой корабль. — Затонул, да. На нас напали англичане, многих перебили. — Как же ты выжил? — Как выживал всегда, Тео, хитростью, — и испанец улыбнулся своему солнечному юнге. — А ты практически не изменился. — Увы, это не так. Изменился и очень сильно. Мне пора, Бернардо. — Нет, Тео. Скажи хоть где тебя искать, когда я отсюда выберусь? — Нигде. Завтра мы уезжаем. Кстати, за что ты здесь? — Бунт на корабле, пришлось помахать шпагой. Теодор нахмурился. — За это не сажают в клетку. Что было ещё? Бернардо удивился, как преобразился его мальчик. Он стал серьёзным, взрослым, и таким чужим. Действительно, ведь прошло много лет, он больше не мог быть наивным, он им никогда и не был, по сути. Видя, что капитан снова погрузился в свои мысли, Лесли встал и подошёл ближе к решетке. — Я убил французского подданного, барона Де’лофе, если имя вам о чём-нибудь говорит. Наш бравый капитан перебил ренегатов, и вот мы здесь. Тео почувствовал тонкий укол совершенно неуместной ревности, но, будучи несдержанным на язык, всё же спросил: — Защищал вашу честь? Лесли, чувствующий, как заискрился воздух вокруг скрестивших взгляды мужчин, усмехнулся, и решил подкинуть дров в костёр. — Свою честь я защитил сам, а вот честь своего слуги и жизнь друга не смог, чем и занялся капитан. Он, знаете ли, весьма доблестный воин, в чём я имел счастье убедиться неоднократно. Теодор, немного расслабившийся от того, что ошибся в предположениях об отношениях Бернардо и блондина, усмехнулся. — Да уж, доблести Бернардо занимать никогда не приходилось, своей с лихвой хватало. Если дела обстоят так, как вы сказали, вас должны отпустить. Судья здесь суровый, но справедливый, особенно после того, как его предшественника отправили на каторгу. — Вот мы и уповаем на его справедливость третьи сутки, — улыбнулся Лесли и отошёл назад к скамье. — Однако, судя по всему, мне светит каторга, а капитану… Как вы думаете? Теодор снова нахмурился, и отошёл на шаг, избегая встречаться глазами с Бернардо. Ответ же вылетел раньше, чем он успел сдержаться. — Вам светит работа в крепости, а ему принудительный призыв и смерть в бою. Уверен, что в моих следующих списках будет его имя. Я поговорю с судьёй, он должен знать, что рассмотрение вашего дела под контролем. За подавление бунта и защиту своих жизней вас не могут осудить на каторгу. Теодор всё-таки смог развернуться и пойти дальше, чтобы забрать двух осуждённых. Бернардо всё это время стоял, сжав ржавые прутья и пытался рассмотреть своего бывшего любовника. Внутри всё рвалось на части и он не знал, что сказать и что сделать. Всё-таки он мужлан и неотёсанный чурбан, как пару раз сообщил ему Тео, он так и не научился складывать слова в красивые фразы, способные увлечь и залечить раны. Но нужно ли это теперь Теодору? Скорее всего, нет. Он ведь давно похоронил его и живёт дальше. Вон каким стал, ещё более красивым, но солидным и важным. Он молча смотрел в спину своему бывшему счастью и понимал, что не имеет на него прав. Никогда не имел, но брал раз за разом, ничего не давая взамен. — Так и будешь стоять столбом? Он ушёл и вряд ли вернётся, — прохладно сообщил очевидное Лесли. — Я никуда не собираюсь, — огрызнулся Гаррида, но отпустил решетку и вернулся на скамью. — Всё, что он сказал, к тебе не относится. Ты важная персона, а Джордж ради тебя весь мир перевернёт. — Я знаю, он сказал это тебе и в его словах я услышал горечь. Бывшая любовь? Красивый мальчик. — Джастин тоже красив. — Но равнодушен. А этот нет. Я видел его взгляд, ему понадобилось много душевных сил, чтобы сдержаться. И он был рад тебя видеть. — Это ничего не изменит. Тут Лесли пожал плечами, он не знал эту историю и она его не касалась, но чем-то парень по имени Теодор запомнился лорду Корнуоллу. *** У него было совсем немного времени, чтобы узнать подробности дела. Полковник Кэмбел ждал его с новыми заключёнными к концу месяца, а значит, задерживаться он не мог. И всё же Теодор заскочил к судье Питерсону, которого хорошо знал по службе в форте. Младший сын судьи служил потом с Тео, но был переведён на штабную работу после ранения. В дверях Монтеро столкнулся с каким-то взъерошенным господином, одетым дорого, но ужасающе небрежно. Он напоминал больного чахоткой, а в глазах пылала такая ярость, что захотелось отскочить. — Мистер Питерсон, разрешите вас побеспокоить? Мужчина поднял глаза от бумаг, он явно был чем-то раздражён, но тут же смягчился, увидев Теодора. — Да неужели, сам помощник коменданта Анголы, о тебе уже говорят в городе. С чем пожаловал, Теодор? Немного смутившись, Монтеро крепко обнял судью, и пожал плечами. — Даже не знаю, как начать этот разговор. Вы знаете, что я никогда ни о чём не просил, и не мешал работу с личными делами. Но теперь я чувствую потребность поговорить с вами именно о таких вещах и дать характеристику одному из ваших подследственных. Судья тут же посуровел. Но поняв, что давить на него не собираются, вздохнул. — О ком ты? Не верю, что станешь защищать негодяя, видел своими глазами, как резко ты судишь людей, даже мне до тебя далеко. Теодор тяжело вздохнул, умолчав о том, что стал таким лишь из суровой необходимости, пройдя нелёгкую школу жизни. — Я встретил в тюрьме своего знакомого, капитана Бернардо Гарриду. Ходил на его галеоне, когда был мальчишкой, и могу с уверенностью сказать, что если этот человек кого и убил бы, то только отъявленного негодяя, и в опасной для жизней других ситуации. Питерсон помрачнел ещё больше, и постучал пальцами по бумагам, лежащим перед ним. — Я занимаюсь сейчас его делом, и все твердят мне одно и то же, а твоим словам я ещё и могу доверять. Буду откровенен — если бы не молодой господин Де’Лофе, я уже оправдал бы и лорда Корнуолла, и капитана Гарриду. Но этот юноша невыносим, он кричит, что дойдёт до президента, если убийца его дяди не будет наказан. Теодор поморщился. — И что же, теперь из-за одного истеричного француза, вы приговорите двоих невиновных людей? *** Джордж отчаянно пытался не сорваться на Джастина, поэтому до гостиницы они молчали, а он в бессильной злобе сжимал поводья. — Приготовить вам купель, милорд? — подал голос Джастин и замер. — Что? Нет, мне нужно поработать. Достань перо и бумагу. — Заказать ужин? — Я не голоден… — Сэр, лорд Корнуолл.., — начал было слуга и осёкся. Джордж резко поднялся, и вплотную приблизился к Джастину, нависая над ним. — Что лорд Корнуолл?! Лорд Корнуолл уже три дня находится в этой помойке, судья ничего не делает, чтобы улучшить его положение! Он и слушать меня не желает! Нужно было дать денег этому проходимцу Де’Лофе, ещё на корабле. Джастин с трудом выдержал взгляд лорда Сеттрингтона и не отвёл глаза. — Если вы не будете есть и себя заморите, то лорду Корнуоллу ничем не поможете. Он просил следить за вашим питанием, и я намерен сдержать обещание. У Джастина едва заметно тряслись губы от ужаса, он с трудом переносил агрессию в свой адрес ещё с той поры, когда отец начал его избивать. Но сейчас следовало проявить твёрдость, и он терпел ради благополучия лорда Сеттрингтона. Видя, как побледнел слуга, Джордж немного остыл и позволил себе дотронуться до чужого плеча. — Извини, я не должен срываться на тебе. Ты ни в чём не виноват, Джастин. Опустив ресницы, юноша кивнул, и сделал шаг назад. Разговаривать с лордом Сеттрингтоном не хотелось, главное, что он успокоился и мог поесть. Быстро накрыв на стол, пока Джордж не увлёкся чем-нибудь ещё, Джастин отошёл в другой конец комнаты, и стал ждать, пока мужчина подкрепится. Ему самому есть не хотелось уже несколько дней, и он с трудом заставлял себя хотя бы обедать. *** Лесли отчаянно скучал по Джорджу, свежему воздуху и своим вещам, а точнее о том, что уцелело после путешествия. Уезжая из Англии, он, конечно, вкладывал некоторую долю скепсиса в мысли об этой авантюре, но попасть в тюрьму никак не входило в его планы. От скуки он перечитал пару раз сборник стихов, что оставил Джастин, выспался на годы вперёд и провонял мочой так сильно, что уже смирился с этим запахом. На пятые сутки их пребывание в камере стало невыносимым настолько, что он попросил себе карты и они развлекались с капитаном игрой или пустым гаданием, которое он видел как-то в доме у дядюшки.Когда же дверь в камеру открылась и туда вошёл сам начальник тюрьмы, Лесли был готов выть на луну от безделья. — Ну что, всё хорошее когда-нибудь заканчивается, так что собирайтесь, и на выход. Сегодня пришло постановление судьи о закрытии ваших дел и снятии обвинений. Бернардо нахмурился, но принялся быстро собираться, решив после выяснить, кому удалось подкупить судью так удачно. Лесли же на некоторое время словно впал в транс, и только после тычка капитана, начал складывать вещи в корзину. — Я смотрю вы никуда не торопитесь? Могу сдать камеры, как апартаменты. Лесли фыркнул на столь ужасное чувство юмора, а Бернардо расплылся в улыбке. — Для старого моряка нет ничего лучше морской качки, так что позвольте откланяться, господин начальник, — он закинул за плечи холщовую сумку, отобрал у лорда корзину и стал аккуратно подталкивать его к выходу. Лесли смог нормально вздохнуть только на улице. Шёл противный дождь и он пожалел, что не закутался в одеяло. — И куда нам теперь? — рассеяно спросил он у капитана. В этот момент перед ними остановилась карета, гостеприимно распахнулась дверь, и оттуда выглянул Теодор. — Залезайте, ваше сиятельство, а то туфли замочите, — с ехидцей пригласил их парень. Бернардо замер, как вкопанный, не веря своим глазам. Хотелось протереть их и проснуться, но насмешливый взгляд Теодора явно говорил о том, что это не сон. В конце концов, собравшись с духом, капитан практически силой впихнул Лесли в карету, и залез следом. — Тео, ты можешь объяснить мне, что происходит? — Ничего особенного, капитан. Отдаю долг, если можно так сказать, — пожал плечами Теодор. — Ты мне ничего не должен, — напряжённо ответил Бернардо, пытаясь вспомнить о каких-либо долгах между ними. — Не важно, это моё желание и моё решение. Я похлопотал за вас, познакомился с лордом Сеттрингтоном, и он ждёт вас в гостинице. — Странно, что он не выломал дверь в камеру, — заметил Лесли, немного придавленный мощным телом капитана. — Я убедил его этого не делать, — хитро подмигнул мальчишка. — Удивительно, — задумчиво посмотрел Лесли в узкую щель окна. — Джордж внял голосу разума? А ты не так прост, Тео. — Я вообще не прост… — Он вообще не прост… Теодор и Бернардо сказали это хором, и Лесли только усмехнулся. Всё-таки иногда люди бывали такими недальновидными и не замечали собственного счастья прямо под носом. Если бы не случай в ванной комнате нынешней супруги Лесли, они с Джорджем были бы также слепы. Стоило карете остановиться, а Лесли открыть дверь, как он был схвачен в охапку совершенно ополоумевшим от ожидания Джорджем. — Пусти, не при всех же! — Лесли шутливо отбивался, но сердце заходилось от счастья. Джордж ни слова не говоря утащил возлюбленного в свою комнату, захлопнув дверь перед носом у растерянного Джастина. Юноша, подумав немного, подошёл к карете и забрал вещи у капитана. — Я покажу вам комнату, если вы не спешите, Бернардо. Капитан растерялся. Оба бывших любовника и поодиночке ставили его в непростое положение, а теперь они вместе, и он оказался совершенно деморализован. — Он не спешит, — решил по-своему Теодор. — А вот мне пора. Приятно было повидаться, Найо. И юноша запрыгнул назад в карету, крикнув кучеру куда ехать. — Очень бойкий молодой человек, — заметил Джастин, пока вёл Гарриду по коридору до нужной комнаты. — Решил множество проблем и вызволил вас из тюрьмы. — Тео? Бернардо чувствовал, что у него постепенно уходит из-под ног земля. Он в целом не особо любил сушу, а сейчас она будто раскачивалась под ним, грозясь разверзнуться и поглотить. От осознания того, что именно Теодор помог им, становилось тревожно и сладко, а от такого привычного, и казалось давно забытого ласкового «Найо», сжималось сердце. — Джастин, у вас есть лошадь? Немного нахмурившись, юноша кивнул. Он видел, что капитана что-то связывает с откровенно удравшим мужчиной, и это понимание приносило странную горечь. — Идите за мной, я покажу где стоит приобретённый лордом Сеттрингтоном конь. Поспешите, если хотите его догнать. Я слышал, что он отбывает в крепость сегодня. Бернардо, перед тем, как сесть на коня, крепко обнял Джастина и легко поцеловал в ярко-рыжую макушку. — Спасибо, лисёнок. Догнать карету по практически пустынным улочкам города было несложно. В дождь многие попрятались по домам и не лезли коню под копыта. Бернардо добрался назад до тюрьмы и смотрел, как в крытую повозку погрузили мужчин в серой одежде. Теодор командовал процессом, и двое солдат, что были с ним, разговаривали с Монтеро вполне почтительно. Такой взрослый и важный, он всё равно напоминал Гарриде босоногого юнца на реях, и сердце ныло, понимая, что чувства никуда не ушли. Теодор спиной почувствовал взгляд и обернулся, без удивления обнаруживая уже спешившегося Бернардо, идущего к нему. О чём разговаривать с бывшим любовником, Тео не знал. Всё то, что было между ними, и то, чем закончилось, казалось не оставляло шанса на новые попытки. И да, чёрт возьми, за последние дни Монтеро понял, что всё ещё испытывает прежние чувства, только теперь он гораздо больше заботится о себе, а значит не позволит им взять верх над разумом. — Приехал меня проводить? Приятно, но не стоило. — Мы так и не поговорили нормально. Ни тогда, ни сейчас. Я понимаю, что ничего уже не вернуть и не исправить, но верю, что судьба не зря свела нас снова, — Гаррида говорил спокойно и твёрдо, но внутри всё застыло, когда мужчина осознал, что от него ничего не зависит. Если Тео решит уехать, он сделает это. Он больше не влюблённый желторотый птенец, что когда-то уступил ему и терпел два года. — Просто скажи, где я могу найти тебя. Теодор несколько секунд неотрывно смотрел на Бернардо, думая о том, стоит ли ворошить прошлое, и давать себе пустую надежду. Если он назовёт своё место службы, то станет ждать, что Гаррида приедет. И если, а точнее когда этого не произойдёт, ему снова будет больно. Покусав немного щеку изнутри, даже не заметив этого в задумчивости, Тео решил внести для себя ясность. — Для чего тебе эта информация? Чтобы, если станет тоскливо, ты знал, где тебя утешат? Капитан сжал покрепче узду, что держал в руке и постарался не вспылить. Мальчик всего лишь защищается, имеет право. — Для утешения есть бордели, а мне просто хочется поговорить с тобой. Узнать, как ты жил все эти годы. У тебя кто-то есть? — зачем-то ляпнул Бернардо и тут же пожалел о собственном любопытстве. Тео свёл брови, размышляя над тем, стоит ли держать себя в руках, или высказать Бернардо всё, что думает о его бестактности. Впрочем, по здравому размышлению, сам Теодор повёл себя не лучше, правда он узнал о том, одинок ли Гаррида, не у него. — Иногда есть, иногда нет, верность тебе не хранил, уж извини. Если тебя интересует нынешнее положение вещей, то постоянного любовника не имею. А как я жил… — Тео тяжело вздохнул, но взгляда не отвёл. — Поначалу плохо, а потом приспособился, и рад, что всё так вышло. Заезжай, если будет время, Бернардо, я не держу на тебя зла, буду не против. Где крепость Ангола тебе любой подскажет, я там помощник коменданта. — Спасибо, Тео. Думаю ещё встретимся. И капитан под узду повёл лошадь назад. Он уже никуда не торопился, не обращал внимания на дождь. Он просто перебирал в уме воспоминания о собственной жизни и пытался найти в них самого себя. Он отыщет Теодора в крепости, он расспросит его обо всём, но позже, когда уладит все дела в порту. *** Лесли начал стучать по спине ненасытному любовнику, когда закончился кислород в лёгких. Джордж ослабил хватку, но всё равно не отпускал, пока Лесли глотал воздух губами. — Ещё немного и я бы задохнулся, — сообщил он истину. — Отпусти, мне нужно помыться и переодеться. Джордж, я никуда не денусь. — Ни за что не отпущу, сам тебя помою и переодену, а то вдруг ты снова решишь куда-нибудь деться. Ты даже не представляешь себе, в каком я был отчаянии. Если бы не этот Теодор, всё могло затянуться. Джордж подхватил Лесли на руки и понёс в ванную. Он специально выбрал единственную гостиницу, где можно было не просто помыться, а расслабиться в собственной ванной комнате. И теперь собирался воспользоваться этим по полной программе. Лесли позволил возлюбленному абсолютно всё. Он соскучился по нему не меньше, а быть может, и больше, ибо слишком долго боялся, что потеряет. Поэтому он наслаждался тем, как Джордж его раздевает, как помогает шагнуть в огромную купель с горячей водой, а затем опуститься в неё. Вода приятно пахнет цветочными солями, и Лесли гладит Джорджа по гладко выбритой щеке, глядя в пылающие желанием глаза. — Чего бы ты хотел для начала, любовь моя? — Всего и сразу, ты же меня знаешь, но в первую очередь я обязан сделать кое-что особенное. Джордж быстро скинул одежду, даже не думая складывать, и устроился между ног Лесли, наклонился к его груди, проводя языком по моментально затвердевшему соску. Обхватив его губами, Джордж застонал, не в силах сдерживаться. Всё же было что-то особенное и удивительное в том, как его тянуло к любовнику. Хотелось облизать его с ног до головы, чем Джордж и занялся. Лесли выгнулся от наслаждения. Соски набухали от ласк, и он дразнил пальцами один, пока второй находился в плену чужого рта. Член при этом весьма быстро наливался желанием и Лесли опустил на него руку, чтобы немного обмыть и приласкать. — Ах, Джордж, ты не мог бы подать мне мыло? Я такой грязный. Не знаю, как я вытерпел эту неделю в камере, спасибо, что хоть крысы не бегали. Джордж нащупал цветочное мыло, так и не оторвавшись от своего занятия. Ему было всё равно, сколько времени Лесли провёл в камере и насколько грязным он был. Хотелось взять его до ломоты в яйцах, но приходилось терпеть, точно зная, что чистоплотный любовник не позволит ничего лишнего, пока хотя бы относительно не приведёт тело в порядок. — Здесь сделали слив, любовь моя. Вода стекает по жёлобу вниз, а новой сейчас натаскает Джастин, я попросил его заняться этим. Ты ведь не против, если он нас увидит, нет никаких сил соблюдать приличия. Лесли улыбнулся своим мыслям, прекрасно зная, что слуга видел и побольше, но вслух этого говорить не стал. — После корабля и камеры мне всё равно, что он увидит. Однако надеюсь, что он не останется в комнате, когда ты овладеешь мной, — игриво прикусил он ухо Джорджа и горячо прошептал. — Или тебе хочется, чтобы он посмотрел на это, стоя прямо перед нами? Джордж мотнул головой, глянув на Лесли даже слегка укоризненно. — Я, конечно, не подарок, но это было бы слишком, любовь моя. Хотя не могу сказать, что такая мысль оставляет меня полностью равнодушным. Джастин появился в дверях спустя несколько минут, когда Джордж успел довести Лесли руками до полной боевой готовности, а ночная вода из ванной была спущена. Юноша замер на секунду, густо краснея, но всё же взял себя в руки, и занялся делом, разводя воду, и делая её приемлемой температуры для того, чтобы залить в ванную. Лесли с лёгкой улыбкой наблюдал за смущением слуги, странным образом не ощущая никакого негодования. Рыжий мальчишка больше не будил в нём бешеную ревность, скорее снисхождение и любопытство. Он согнул ноги в коленях и развёл их пошире, давая Джорджу полный доступ. Когда же полилась вода, он взял себя за сосок и потеребил его, закусив нижнюю губу. И во время этой шалости он неотрывно смотрел Джорджу в глаза. Джордж задышал чаще, откинул голову назад и коротко застонал, подхватывая Лесли под колени, и прижимаясь к нему ещё ближе, едва сдерживаясь, чтобы не взять любовника при Джастине, который торопливо наполнил ванную и практически выбежал из помещения, не спросив разрешения. — Ты только что травмировал нашего юного слугу своим необузданным темпераментом, — со смешком сообщил Лесли очевидную ему самому истину. — Он ещё не оправился от разрыва с капитаном, а тут его любимое божество практически сношается с ненавистным соперником. Пожалел бы парня. Джордж усмехнулся, и дёрнул Лесли на себя, приподнимая так, чтобы усадить задницей на требующий внимания член. — Иногда ты кажешься мне очень недобрым, любовь моя, но большую часть времени мне совершенно всё равно, кто и что о нас подумает, потому что ты меня с ума сводишь. Приподняв Лесли немного, и разведя половинки его аппетитной задницы, Джордж прижался к тугому и совершенно не растянутому входу. — Неужели ты забыл то время, когда считал меня самым ужасным человеком на свете? — Лесли облизал пересохшие вмиг губы. — Помнится, ты ненавидел меня настолько, что скрипел зубами. Но потом ты почему-то захотел меня. Лесли говорил это тихо, стараясь не дрожать всем телом от предвкушения, но желание было так велико, что начал сам насаживаться на крупную головку Джорджа. Ничего не получалось, но ему было плевать. — Сейчас мне кажется, что я хотел тебя с первой секунды, и злился именно потому, что не признавался себе в этих желаниях. Джордж выдохнул это Лесли в губы, и потянулся к ароматному маслу, стоящему на столике, опрокидывая его, но смочив пальцы, чтобы тут же вставить сразу два в тугую задницу Лесли. Было очевидно, что после большого перерыва взять любовника сразу не выйдет, но терпение было на исходе. Лесли закусил истерзанную губу, но не зажался, а наоборот расслабил проход, давая Джорджу возможность растянуть себя поскорее. — Так ты хотел меня, Джордж? Как приятно, любовь моя. А мне казалось, ах, что ты хочешь придушить меня. И это было так забавно, но потом, ах продолжай, да, Боже. Я так хочу, чтобы ты трахал меня всю ночь, Джордж, — Лесли сам пытался насадиться на пальцы. — Я скучал по нашим играм, хочу чтобы ты связал меня, хочу чтобы вылизал, выебал. Ты только мой. И Лесли несдержанно впился в губы напротив, сходя с ума от счастья и пальца, что давил на бугорок. Джордж рыкнул, и ответил на поцелуй, трахая Лесли языком так, как хотел бы членом. Пальцы уже свободно ходили в расслабленной дырочке любовника, и Джордж вытащил их, подхватывая Лесли под ягодицы и насаживая на стоящий колом член, едва не кончая от интенсивности ощущений. — Так скучал, — шёпот вышел суетливым, невнятным, потому что оторваться от губ Лесли не было никакой мочи. Лесли вскрикнул от радости, от того, что наконец-то чувствует внутри себя желанный член и ещё сильнее принялся вжиматься в любимого, не забывая насаживаться и стонать в поцелуй. Лёгкая боль была даже приятна и он хотел большего, притираясь собственным членом о живот любовника. — Нетерпеливый… — Джордж смеялся, и стонал, вколачиваясь в изящное тело любимого. Зарывшись пальцами в светлые волосы, Джордж заставил Лесли наклонить голову, и впился зубами в нежную кожу, оставляя след, кричащий о том, что лорд Корнуолл принадлежит ему одному. — Буду обновлять его каждую неделю, чтобы никто и подойти к тебе не смел… Лесли в ответ только стонал и извивался на Джордже, принимая его желание обладать им и демонстрировать свою любовь. Однако, ему, как всегда, хотелось большего. Поэтому он сжал правый сосок пальцами, наслаждаясь реакцией собственного тела, а затем опустил руку на член и принялся дрочить себе. — Хочу кончить вместе с тобой, Джордж. Сильнее. Джордж вцепился пальцами в ягодицы Лесли и начал двигаться быстрее, устроив любовнику бешеные скачки и расплескав воду по всему полу. Хотелось обладать им без остатка, разорвать на части, чтобы собрать уже обновлённым, и Джордж двигался в этом направлении, уже не целуя, а кусая Лесли, намеренно сжимая зубы сильно, и оставляя больше следов. Чувствуя, как член таранит его срамное место, как Джордж сходит с ума от близости и вседозволенности, Лесли довёл себя до оргазма и со стоном начал извергать семя, не думая ни о чём, кроме как о любовнике, которого продолжал желать. Джордж, чувствуя как сжимается и пульсирует вокруг его члена дырочка Лесли, сорвался следом, вцепляясь зубами в шею с другой стороны, и обильно заливая спермой нутро любовника. Выходить сразу не хотелось, и только остывшая вода подтолкнула к тому, чтобы подняться из ванной, и вытянуть следом утомлённого любовника. — Мне кажется, что я тебя на части разорву, как соскучился, сил никаких нет. Мы уже завтра отправляемся, но выспишься ты явно в дороге. *** Джастин, раньше задержавшийся бы под дверью, сразу ушёл к себе. На душе кошки скребли, и было по-особенному паршиво, так, как ещё не было раньше. Может быть, причиной была банальная зависть к тому, что у его господина и его любовника всё настолько замечательно, или собственное одиночество, но погано было так, что выть впору. Решив, что разводить сырость точно не поможет, юноша принялся паковать последние вещи в дорогу, которая обещала быть долгой, и утомительной. *** Лесли сладко потянулся. Давно ему не удавалось выспаться на удобной постели, кажется, годы назад он так хорошо спал. Джордж лежал рядом и тихо посапывал во сне, утомлённый делами, а потом горячим сексом. Лесли прислушался к себе и решил, что ему хочется быть выебанным ещё разок. Поэтому он тихонько приподнял одеяло и нырнул под него, пристраиваясь напротив утренней эрекции любовника. Ему даже не нужно было ничего делать, всего лишь медленно облизать толстую и сладкую головку и начать сосать её. А затем, обхватив ствол пальцами, вбирать всю длину в рот, сжимая губы кольцом. Было жарко и темно, но он получал наслаждение от процесса. Пенис Джорджа он любил не меньше его обладателя. Такие пробуждения можно было по справедливости считать лучшим, что случалось с Джорджем в жизни. Он ещё не осознал, на каком находится свете, а уже толкался во влажный и горячий рот Лесли. Отбросив одеяло в сторону, Джордж провёл ладонью по пушистым и лохматым сейчас волосам любимого, и сжал пряди в горсти: — И тебе доброе утро, моё сокровище. Лесли, повинуясь лёгкому давлению, взял в самое горло и влажно выпустил член изо рта, утирая губы. Он огладил бёдра любовника, прежде чем оседлать их и притереться похотливой дырочкой к мокрому члену. Собственный член тёрся об живот Джорджа и ныл от желания, но Лесли не трогал себя. — Доброе утро, мой лорд, — хрипло произнёс он и выгнулся в спине. Джордж хрипло рассмеялся, и резко перевернул любовника на спину, наваливаясь сверху и, пристроившись, въезжая в припухшую и приоткрытую после вчерашнего дырочку до самого конца. — И тебе доброе утро, маленький негодник. Сейчас я покажу тебе что бывает, если разбудить во мне зверя по утру. — Очень, ах, на это надеюсь, ваше сиятельство. Будьте со мной беспощадны. Лесли дурашливо дразнил Джорджа, а сам наслаждался его движениями внутри себя. Ему определённо всегда будет мало этих мгновений наедине. Когда Джордж вот так смотрит прямо в душу, втрахивая в перину и рыча от удовольствия. Ему будет всегда хотеться совратить, соблазнить и заставить немного ревновать, ибо в ревности Джордж трахает его как-то по особенному остро. И определённо Лесли будет всегда желать их развратных игр со сменой одежд и пикантных разговоров в прелюдии. Джордж немного сбавил темп, боясь кончить слишком рано, и Лесли воспользовался этим. Он перевернул любовника назад на спину, чтобы самому насадиться на его естество и начать двигаться под жаркие и страстные взгляды. — Маленький негодник, кто тебя только такому обучил, — Джордж вскидывал бёдра, и стонал, а после смеялся, обращаясь к самому себе по большей части. — Точно, я сам, и как я счастлив, что никто тебя больше не касался! Говорить стало невозможно, когда движения Лесли стали рваными и быстрыми. Джордж потянулся к прижатому к животу члену любовника и обхватил его пальцами, надрачивая и стремясь довести до оргазма как можно скорее, чтобы после слизать с пальцев прозрачные капли. Лесли счастливо повалился на голое тело Джорджа, содрогаясь в отблесках оргазма и чувствуя, как член всё ещё распирает его дырку. — Ты такой ревнивец, Джордж. — Потому что ты мой! — Джордж короткими толчками дотрахивал Лесли, сжимая пальцами половинки ягодиц, оставляя на них следы от пальцев и наслаждаясь покорностью и страстью своего мальчика, которого больше никому и никогда не позволит коснуться и пальцем.