Серп и Молот над Вестеросом

…Когда вихрь, бесновавшийся над миром, внезапно развеялся в ночь на 22-е июня, первым чувством, которое охватило нас, было облегчение. Воздух очистился, на небе снова ярко сияло летнее солнце. И мы снова могли летать. После двух месяцев вынужденного безделья, когда из-за вулканической активности вся наша авиация оказалась прижата к земле, экипажи рвались в небо. Мы разделяли это их устремление, и сами сели за штурвалы. В тех условиях, в каких мы оказались в тот день, работы для авиации внезапно оказалось много. Но мы сделали всё, что могли, чтобы оправдать высокое доверие… А.Е.Голованов, Главный маршал авиации. Покорители неба. М.: Воениздат, 1974

Дорн, Солнечное Копьё, 22 день 6 луны 297 года от Завоевания Эйегона       ...«С полнолуния шестой луны огонь пал с неба на Эссос, и сгорели леса и поля на восход от Волантиса…»       Старик мейстер замка Солнечное Копьё, родового гнезда рода Мартелл, отложил перо и задумался.       Волноваться было с чего. Королевство Дорн испокон веков вело торговлю с Вольными городами на той стороне Узкого моря. Мир и Лис, Браавос и Пентос, Волантис и Тирош – корабли этих городов частенько заходили в дорнийские порты, привозя зерно и мясо, заморские ткани, пряности, слоновую кость, золото и драгоценные камни. И тут ни с того ни с сего что-то странное стало происходить, заставляющее припомнить приснопамятный Рок Валирии, потому что похоже очень. Сначала на восход от Волантиса затряслась земля, очевидцы сообщали, что дотракийские пустоши ходят ходуном, Костяные горы рушатся, словно песок, сдуваемый сильным ветром, а Пёстрые расселись пополам, и в трещину меж ними заливается море. Потом будто бы пал с неба огненный град, испепеливший Великую Степь и выжегший там всё живое. И вот сегодня ночью громовой раскат небывалой силы прокатился над всем миром, на восходе – и это среди ночи – вдруг вспыхнуло белое сияние, ярче солнечного света, и разом погасло. Что бы это могло быть?       Печально вздохнув, старик пошёл к насестам воронов – у доверенных лиц за Узким морем нужно было узнать подробности. *** СССР, Москва, 22 июня 1941 года       Народный комиссар государственной безопасности СССР генерал-полковник Всеволод Николаевич Меркулов провёл в своём кабинете вторую бессонную ночь подряд. Последние два дня были адскими в самом буквальном смысле этого слова. Тут уснёшь, пожалуй, когда прямо к твоей границе подступает нечто, чему нет научного объяснения, причём это самое нечто уже успело сожрать весь известный окружающий мир и развеять проглоченное в прах. А на твою территорию от этого самого нечто прибежало несколько десятков миллионов душ со всей Европы – это вдобавок к имевшимся двумстам тридцати. Так что нарком был твёрдо уверен, что не только ему спать не давали – на заставах времени для сна тоже оставалось не так уж и много.       Когда же рассвело, то донесения от пограничных округов посыпались на стол народного комиссара одно за другим. По всему выходило, что всё окружающее Советский Союз пространство за одну лишь ночь резко и решительно поменяло свой вид – ни одного знакомого по прежним временам пейзажа заграничного пространства в наличии более не имелось. Хотя горы заместились горами, пускай и не везде – Ванский погранотряд сообщал, что около четырёхсот километров южной границы Союза вдруг упёрлось в море, да и вся бывшая финляндско-шведская граница, как разорвался тогда полуостров от землетрясения, так и осталась морским берегом. Море же, где оно было, так морем и осталось, даже береговая линия сохранилась прежней.       Более того, прямо в непосредственной близости от границы возникло несколько укреплённых городов, ранее в тех местах не бывших. Во всяком случае, у армян в Ванской области, там, где межа с азербайджанским Зенджаном, чужие стены наблюдают прямо у своих столбов, да и у молдаван у Сучавы что-то такое в бинокль разглядели.       Пограничники также сообщают, что все дороги, какие к границе шли, обрезало точно за контрольно-следовой полосой, за которой уже ничейная земля начиналась. Линия пограничных столбов на месте, полоса на месте, а за ней – припаленная трава и срез земли, обрезано как бритвой. Аналогично обрезаны рельсы железных дорог и асфальт автомобильных. Где были мосты через реки, там они упали ещё накануне, хотя один пролёт моста через Сирет за Галацем всё же остался на месте.       Сами реки тоже кое-где изменили русла. Висла, где она заходила на нашу территорию возле Тарнова, захватила какой-то мелкий поток, текущий оттуда, где землю вздыбило землетрясением. Выход же, куда она там раньше на Бромберг и Данциг текла, пробивает русло на неизведанные земли.       Радиоприёмник ловит только волны Советского Союза, за пределами границ эфир девственно чист. Стало быть, где бы ни очутилась Страна Советов, радио здесь отсутствует как явление, а значит, о перехвате пока можно не беспокоиться.       Звонили из Ленинграда, сообщали, что в Пулковской обсерватории буквально сходят с ума – когда рассеялись тучи, неожиданно оказалось, что рисунок звёздного неба над Ленинградом резко изменился, причём так, что ни одной знакомой звезды на своих местах не обнаружилось, как и ни одного знакомого за многие века созвездия. Словно кто-то собрал в кучу все звёзды, перемешал их, а потом рассыпал заново, как ему вздумалось. На фоне всего этого ночь, неожиданно оказавшаяся вполне себе тёмной – и это двадцать второго-то, да в Питере, в самый разгар белых ночей! – прошла для астрономов по статье «прочее».       Зато неожиданно встал на место магнитный компас. Раньше он полгода вертелся как пропеллер, показывая ориентацию на все стороны света сразу, а сейчас уткнулся в одну точку, да так и стоит, схватил, стало быть, где теперь север оказался.       В который уже раз выпив кружку крепчайшего чая, нарком обвёл взглядом висевшую у него на стене карту Советского Союза и сел писать доклад на имя товарища Сталина. О состоянии дел на границе его следовало известить как можно скорее. *** СССР, Одесса, 22 июня 1941 года       Известия о переносе всей Советской страны неведомо куда ходили по всей Одессе ещё с ночи. Да дворовые сорванцы и сами всё видели и всем рассказали, как соседский Моня с Греческой, кому дядя Изя, шоб ён был так здоров, как о себе думает, в запрошлом годе из самого Ленинграда телескоп привёз, ночью в тот самый телескоп смотрел и ничего знакомого там не увидел. О злоключениях Мони моментально узнала вся Одесса, узнали и там, где положено по должности, в том числе и на аэродроме, где как раз базировался 3-й морской разведывательный авиаполк Черноморского флота на новых, недавно поступивших с завода тяжёлых четырёхмоторных машинах Ар-4МДР[14].       Командир полка, майор морской авиации Терещенко, как и все офицеры его полка, Божие слово слышал. Ночью, тут уж не до сна было, когда прямо за Измаилом вертелось это багровое хрен знает что, пускай и исчезнувшее в белом сиянии. Но пришло утро, и солнце поднялось, как будто и не было никакого Пекла. Вот только поднялось как-то выше, чем ему было положено, словно Одесса-мама съехала куда-то на юг, как минимум на широту Стамбула. А так ничего не поменялось. Всё то же бетонное поле, просыхающее от ночного ливня, и всё те же стоявшие на нём тёмно-синие самолёты с красными звёздами на крыльях. А на самолётах тех, помимо тактического номера, ещё на каждом свой рисунок нарисован. У кого-то бубновый валет, у кого-то тигр, у кого-то жаба в буржуйском цилиндре, а у кого-то девица в таком неглиже, что особист только что не краснеет. Сам майор тоже усмехался, обходя самолёты своего полка и бросая взгляд на машину старшего лейтенанта Савина – слыл сей достославный офицер раздолбаем из раздолбаев, но дело знал хорошо и замечаний по технике не имел.       …Девять утра, Москва только что новости передала. Пока ничего из ряда вон, народ лишний раз пугать не хотят. Но вот по армии и флоту готовность номер один как объявили двадцатого числа, так и не отменяли до сих пор…       Подъём и утреннее построение полка провели по плану, экипажи – у самолётов, проводят текущий осмотр машин в готовности немедленно вылететь.       - Тащ майор! Телеграмма из Севастополя! – в кабинет комполка вбежал ординарец, сержант Ершов.       - Что-то пишут? – удивился майор.       - От комфлота, шифр «Воздух»! – сержант протянул майору бланк телеграммы.       - Давай сюда, Васёк.       - Слушаюсь! Разрешите идти?       - Свободен!       - Есть! – козырнул сержант, выскакивая к месту несения службы. Майор же вчитался в текст. «ВОЗДУХ Ком. 3 мрап майору ав-и ТЕРЕЩЕНКО Приказываю провести разведку сектора тер.вод и нейтр.вод в квадратах… Об исполнении доложить. Ком.ЧФ ИСАКОВ»       Квадраты карты, намеченные к обследованию, по прежним временам являли собой западный берег Чёрного моря, где до прихода Пекла находились Румыния и Болгария. Однако что стало с прежде знакомым берегом, над которым в былые годы столько раз летали, теперь предстояло удостовериться заново.       - Пал Василич! Срочно полётное задание составь на западный берег! – обратился майор к своему начальнику штаба. – Приказ комфлота.       - Кто полетит, Иван Никифорыч?       - Удальцов. Выдать ему плёнку для фотоаппаратов, сколько увезти сможет. Чует моё сердце, что все наши карты заново пересоставлять придётся.       - Это ещё в связи с чем?       - Слыхал майсу за мальчика Моню с Греческой, того, щто сегодня ночью никак звезду на небе найти не мог, за тем, щто они таки перемешались?       - Да, уже передавали, - усмехнулся начштаба полка майор Краюхин. – За того незадачливого Моню уже вся Одесса судачит, и весь наш полк в том числе.       - Так вот, Пал Василич, раз на небе все звёзды перемешались, то и на земле за нашей границей может такая же каша твориться. Потому адмирал и приказывает…       - Понял. Удальцова вызывать?       - Да, вызови, я с ним перед вылетом ещё сам поговорю.       Лейтенант Георгий Удальцов прибыл из лётного училища в прошлом году и уже имел третий лётный класс – в день, когда линкоры утопили «Селим Явуза», экипаж Удальцова, направленный к окрестностям Босфора, из хвостовой турели свалил турка, зашедшего в хвост. На борту его разведчика с номером 28 красовался бравый казак, протыкающий пикой янычара, после того самого боя и нарисовали.       - Вот что, Гоша, слушай приказ комфлота. Провести разведку квадратов… на юг от Одессы, с фотосъёмкой местности и уточнением карт. Фотоплёнку на складе получишь. Горючку тебе сейчас зальют. Настроение как, боевое?       - Так точно, тащ майор! Готовы лететь!       - Вот и слетай. Об исполнении доложишь, - майор подписал полётное задание, после чего вручил лейтенанту. – Исполнять! Свободен!       - Есть! – козырнул лейтенант, выбегая из штаба. А через пять минут над аэродромом послышался грохот раскручиваемых винтов – самолёт с номером 28 запускал свои моторы. Ещё спустя минуту он выехал со стоянки на полосу, разбежался по ней и оторвался от земли.       До гирла Дуная и острова Змеиный, за которым кончались территориальные воды СССР, берег совпадал с тем, что значилось на картах. А вот дальше на юг пошла сплошь неизведанная территория. Берег Чёрного моря изменился, вдаваясь в побережье куда сильнее, иногда до пятидесяти километров, и возвышенности, служившие водоразделом, теперь проявлялись куда сильнее. Дуная больше не было как явления. Вместо него в Чёрное море впадал лишь Сирет, воды которого ниже Галаца текли по оставшейся части прежнего дунайского русла. Дальше вместо болгарских гор поднимались несколько иные, что по высоте, что по очертаниям, города Варна и Бургас предсказуемо исчезли. А в южной части море вообще как-то растянулось, и пролив стал шире. Стамбул, вестимо, тоже словно корова языком слизала, вокруг не было ни городов, ни крепостей, ни деревень. Словно расселись горы, да заполнилась яма меж ними морской водой. Нету больше Мраморного моря, и узкого рукава Дарданелл нет, а Босфор как будто шире стал. Глубины только промерить – чем выходить смогут. Каких-либо плавсредств в нейтральных водах не заметили, даже парусных шаланд и тех не видели.       Азиатский берег, где раньше была Турция, тоже изменился. Теперь из воды поднимался горный хребет, словно раскрашенный в разные цвета, сродни коктебельскому Хамелеону, и в жёлтый, и в красный, и в серый, и в чёрный цвета сразу. Тут, над этими разноцветными горами, поймали радиопередачу от борта Шестого разведполка, что в Сухуме сидит – там тоже получили приказ от комфлота и подняли борт на разведку. Обменявшись позывными, командир машины с номером 28 скомандовал поворачивать домой.       Легли на обратный курс, снова отсняли изменившиеся очертания берегов и прибрежной обстановки, и вернулись обратно на одесский аэродром. Когда же тяжёлый разведчик занял своё место на стоянке, а его винты перестали вращаться, лейтенант спрыгнул на бетон, следом выбрались остальные члены его экипажа, построились у самолёта.       - Товарищ майор! Задание выполнено! Облёт западного и юго-западного берега произведён. За время полёта происшествий не имели. Результаты полёта отсняты, фотоплёнку готовы передать на проявку. Докладывает командир экипажа лейтенант Удальцов.       - Молодец! – ответил обрадовавшийся майор. – Я знал, что не подведёшь. От лица полка объявляю благодарность!       - Служим трудовому народу! – дружно гаркнул экипаж.       Отснятую фотоплёнку передали в Севастополь, в штаб флота – для проявки и изучения, специально оттуда курьерский ПС-84, он же по-новому Си-22, прилетал. Но уже по отчёту побывавшего в полёте экипажа стало понятно, что все старые карты за пределами советских рубежей никуда более не годятся, и все глубины для определения флотских возможностей нужно промерять заново. *** СССР, Ленинград, 22 июня 1941 года       Главнокомандующий советского Военно-морского флота адмирал Лев Михайлович Галлер тоже пребывал в состоянии, близком к шоковому. Да и кого не испугает тот факт, что ВСЕ очертания берегов за пределами твоих территориальных вод необъяснимо и целиком изменились, сделавшись решительно непохожими на самих себя до недавних событий. Береговая линия не менялась только на Севере, ограничившись исчезновением Скандинавского полуострова. Зато на Балтике морские разведчики «привезли» изменившуюся береговую линию чуть ли не от Либавы начиная, на Чёрном море – новые размеры как самого моря, так и выхода из него, на Тихом океане – исчезновение Кореи и прямой проход вдоль нового берега из Владивостока в Порт-Артур, а также возникновение какой-то новой большой островной гряды там, где когда-то раньше была Япония. И ещё ведь нужно летать, пока неясна ситуация с новыми условиями. Кто теперь сосед, с кем теперь граничим, где там города по соседству? Сухумские разведчики пролетели вдоль южной границы, там, где теперь новый выход к морю образовался, так и впрямь обнаружили какой-то укреплённый город с крепостными стенами, напоминающий то ли персидские, то ли бухарские крепости времён генерала Скобелева. Вроде как даже обитаемым этого город оказался, люди разбегались от самолёта, как будто увидели что-то страшное.       Но если очертания берегов поменялись столь резко, то глубины тоже должны измениться. А значит, хотя бы вблизи от своих вод их нужно промерить.       Изменился корабельный состав флота – за счёт пришедших в советские порты и сдавшихся там кораблей германского, британского, итальянского и даже американского флотов по вымпелам резкое увеличение. Всё это добро уже инспектируют, но затягивать с заключением, и, соответственно, с принятием в состав нашего флота всё же не стоит. А там одних линкоров самое меньшее на три полных бригады по четыре вымпела хватит, не говоря уж о меньших кораблях. Английские вот, там шесть современных, на самом новом «Вэнгарде» муха не сидела, только с приёмки в Скапа-Флоу пришёл, и сразу в исход в один конец, нам сдаваться. Девять стволов нашего калибра[15], снаряды подойдут, среднюю артиллерию им переоснастить и в строй. С остальными кораблями похуже, их или на капремонт с перевооружением, или на разделку пускать, поскольку в Союзе не производятся снаряды британского стандарта, да и будет ли смысл вводить в строй корабли, что ещё ту войну помнят…       Поразмыслив, адмирал Галлер дал указание всем командующим флотами – ускорить инспекцию сдавшихся иностранных кораблей, а заодно отрядить гидрографические команды на промер глубин в территориальных водах СССР и близ них. Разведчикам же – продолжать полёты, авось чего найдут ещё… *** Берег Залива Работорговцев, Юнкай, 22 дня 6 луны 297 года       Когда в небе над городом Юнкаем вдруг послышался громкий рёв, а землю перечеркнула пролетевшая над ней крестообразная тень, все жители города, от властителей и до последнего раба, замерли от ужаса. Слишком уж эта тень, а соответственно, и то, что её издавало, напоминало дракона.       Всё началось ещё ночью, когда на соседний Миэрин рухнуло небо, и огненный дождь испепелил всё то, что там было живого. Юнкай лишь чудом избежал разрушения. В полночь же раздалась ослепительно-белая вспышка, а когда рассвело, то вниманию городской стражи предстал резко изменившийся вид на полночь от города. И исчезнувший в неизвестности кусок залива, заваленный неведомо откуда взявшейся землёй, был лишь малой частью того, что свалилось почти что на стены Юнкая этой ночью.       Практически сразу за городскими стенами виднелась полоска распаханной земли, за ней – ряд вкопанных в землю полосатых красно-зелёных столбов, к каждому из которых был прикручен какой-то бронзовый герб. За этими столбами виднелась ограда из толстых чёрных нитей, натянутых на торчащие из земли копья. И за этой оградой ходили стражи в непонятной зелёной одежде и с оружием, напоминающим короткий меч, в руках. Были там и деревянные вышки, на которых тоже стояло по одному или двое стражей. А там, где рядом с одной из далёких вышек стояли какие-то здания, там была вкопана в землю высокая мачта, на которой развевался красный флаг.       Люди эти, что ходили вдоль линии полосатых столбов, явно заметили стены города сразу после их здесь появления, потому что там, где раньше ходили по одному, теперь вышагивали по двое, да ещё собаку на поводке вели. Там, где стояла мачта с флагом, люди тоже копошились, передвигая с места на место нечто, напоминающее большую черепаху, вытащенную из моря на сушу, чем, судя по звукам, страшно недовольную и громко рычащую.       Увиденное было решительно непонятным, и оттого пугало ещё больше. Когда солнце уже поднялось достаточно высоко, то и послышался над городом этот странный рокот, а откуда-то с закатной стороны показалось что-то, летящее по небу и широко расправившее крылья.       ДРАКОН!!! Но ведь драконы вымерли? Или это всё же было ошибкой, и чудища из легенд возвращаются? И Миэрин уже сожгло оно же? Горе, горе тогда всем!       Первыми побежали из города властители, во главе своей же личной охраны. Бежали в сторону Астапора – соседи славились своими Безупречными воинами, вдруг они успеют поднять их и отбить нападение дракона?       Следом сорвались с места богачи и купцы, чьи галеры ломали вёсла в попытке побыстрее выбраться из гавани. По их следам побежали ремесленники познатнее и надсмотрщики с рабских рынков.       А вот рабы обрадовались – авось кто-то из них в поднявшейся суматохе успеет убежать!       Дракон тем временем подлетел совсем близко, надсмотрщики падали на землю, увлекая за собой рабов и рабынь. Однако самые зоркие из невольников всё же увидели, что крылатое страшилище отнюдь не собирается их сжигать. Вместо этого оно, не снижая высоты, пролетело над Юнкаем, сделав круг и повернув на разворот на полночь. Самые внимательные из тех, кто смотрел сейчас в небо, увидели, что так напугавший их «дракон» раскрашен с боков в тёмно-синий, а снизу – в голубой цвет, и на крыльях его нарисованы красные пятиконечные звёзды.       Краснозвёздный летун сделал ещё один круг над Юнкаем, после чего отвернул на полночь и скрылся за видневшимися вдаль горами. Мудрые господа и их слуги к тому моменту давно уже скрылись в сторону Астапора – лишь оставленные на произвол судьбы рабы смогли выбраться наружу сквозь оставленные открытыми ворота. Вот только куда идти? На юг – к Астапору, откуда в любой момент могут показаться Безупречные? Слава о них ходила такая, что попадаться к ним живыми не хотел никто, в особенности учитывая, как и для чего выращивали рабов юнкайские «мудрые», приспосабливая для чего угодно, но не для драк и войн. В горы? Но там можно было найти только погибель от истощения и хищников. Оставались только неведомо откуда возникшие чужаки с их полосатыми столбами. *** СССР, застава № 52-01 Зенджанского погранотряда, 22 июня 1941 года       Эффект от пролетевшего над границей морского разведчика был ошеломляющим. При виде одного-единственного самолёта, который даже бомб нести не может, из ворот того самого приграничного города, которые смотрели в сторону, противоположную границе, кто-то очень резво и большой толпой убежал, да так, что поднял тучи пыли.       Город, кстати, при пристальном рассмотрении, как рассвело, оказался похожим на персидские лишь отдалённо – разве что стенами из жёлтого песчаника, выгоревшими на солнце. Над воротами же оказалась немыслимая в мусульманском мире статуя, изображавшая нагую женщину с крыльями вместо рук и трёхпалыми птичьими ногами. Внутри же стен дома напоминали какие-то ступенчатые пирамиды, из того же жёлтого песчаника. Но что это за поселение?       Когда пыль несколько осела на землю, из открытых городских ворот выбралось несколько человек – несколько девиц в неприлично открытых одеяниях, а также трое лиц, распознанных как принадлежащие к мужскому полу, но более напомнившие по манерам женщин.       - Как гарем какого султана, честное слово… А это что такое, неужели «бачабози»? – спросил глядевший в бинокль начальник заставы капитан Лешаков.       - Вы о чём, тащ капитан? – спросил сержант Черноусов, стоявший на посту вместе с командиром.       - Я раньше в Термезе служил, в Туркестанском округе, на границе с Афганистаном. Там такое в ходу было, баи мальчишек у бедноты покупали и использовали для утех. Так они на их языке называются.       - Так это ж противозаконно, тащ капитан!       - Знаю, что противозаконно. В ауле, возле которого моя застава была, аксакала, который такое непотребство проводил, на двадцать лет в лагерь упекли, а кто, так сказать, воспользовался, тех к стенке ставили. А в соседнем ауле девчонку совсем, десяти ещё не было, за старца седобородого хотели выдать. Так и муженька новоиспечённого вместо брачной ночи за цугундер взяли и в расход пустили, и родителям невесты за договорное супружество досталось по всей тяжести содеянного, и старейшины каждый по червонцу получил. Потому что растление малолетних в чистом виде. Там хоть и НКВД дело вёл, а нас по-соседски просветили, всё же погранзона.       - А здесь что, тащ капитан?       - Здесь, Черноусов, опять то же самое, только в профиль, - вздохнув, ответил капитан. – Наверняка те, кто от нашего разведчика в ту сторону убегал, ещё и рабовладением промышляет. Поди, догадываются уже, что мы, если таких субчиков поймаем, в расход определим сразу.       Между тем толпа женщин, мужчин и лиц неопределённой половой принадлежности на той стороне продолжала расти, самые смелые даже отважились приблизиться к границе с той стороны.       - Тащ капитан! Они же в нарушение собираются!       - Вот что, Черноусов. Ты не первый год служишь, дело знаешь хорошо, смотри в оба. А я пойду, сообщу в округ о попытке нарушения границы. Наши ребята и так ещё вчера в ружьё подняты, спать не должны.       Начальник заставы спустился с вышки и направился к радиоузлу. Толпа потенциальных нарушителей подходила всё ближе, поэтому сержант Черноусов снял с плеча свой ручной пулемёт и передёрнул затвор, загнав патрон в ствол.       - СТОЙ! КТО ИДЁТ? – спросил он в рупор. Толпа несколько шелохнулась, отпрянула, но ненадолго.       - СТОЙ! СТРЕЛЯТЬ БУДУ! – по уставу предупреждать нужно было два раза. Однако никто на той стороне не понимал русского. Сержант служил на границе уже третий год, поэтому кое-что усвоил и из армянского, и из турецкого языков, так что повторил предупреждение на обоих. На толпу, впрочем, это не подействовало, словно никто из желающих нарушить границу не знал ни одного из типичных для этих мест языков. Потому что из криков, раздававшихся с той стороны от границы, сержант ни слова разобрать не мог – язык нарушителей не был похож ни на русский, ни на армянский, ни на турецкий, да и ни на какой иной из хоть бы приблизительно известных.       Из какой же глуши они вылезли? Вернее, в какую глушь забросило нашу границу, что никто ни на каком языке ни слова не понимает? Судя по крылатой бабе над воротами, не нашего Бога это люди, и не Аллаха тоже.       Лопочущие что-то на своём шалавы (в их роде занятия сержант не сомневался) подошли к самой контрольно-следовой полосе. Третье предупреждение…       Тишину разорвал треск пулемёта – первая очередь прошла над головами. Вот теперь нарушители испугались по-настоящему, бросившись наутёк, хоть и недалеко.       - Кто стрелял? – от радиоузла уже бежал капитан. – Черноусов? В чём дело?       - Тащ капитан! Согласно инструкции дал два предупреждения, повторил по-армянски и по-турецки. Третье – очередь в воздух, вот и разбежались. Вон они, тащ капитан, отошли к своим стенам.       - Всё правильно, Черноусов. Молодец! Благодарность объявлю перед строем.       - Служу трудовому народу!       - Из округа передали, что наш запрос к сведению приняли, поднимут авиацию и проверят. Так что летать будут чаще, оповести своих.       - Есть!       - Продолжай следить, скоро смена. С нарушителей глаз не спускать! Обо всех телодвижениях с той стороны доводить до моего ведома.       - Есть!       - Добро, скоро придём сменять, - капитан, кивнув, ушёл. Сержант же передвинул пулемёт наперевес – кто его знает, что на уме у нарушителей… *** Берег Залива Работорговцев, Юнкай, 22 дня 6 луны 297 года       Когда человек в зелёной шапке наставил на юнкайских рабов свой ручной жезл, и что-то прокричал на неизвестном языке, толпа ничего не поняла. Заколдовать, что ли, хочет? Так колдовство по-другому делается, красные жрецы для этого ритуальный огонь разводят.       Человек в зелёной шапке повторил те же слова ещё раз, и ещё на двух языках, которые здесь тоже никто не знал. А затем его жезл со страшным треском, распоровшим тишину, исторг из себя молнию. Вот тут уже проняло всех, и рабы бросились наутёк, под стены своего города.       Значит, на эту вспаханную полосу нельзя наступать? Это граница чьих-то земель? Но границы не возникают за одну ночь, взявшись из ниоткуда и засыпав половину залива! И о каких границах может идти речь, если здесь всё принадлежит мудрым господам, владетелям Юнкая?       Кто-то даже предположил, что это мираж. Однако другие видели всё тот же пейзаж – линию полосатых столбов, нитяной забор, вспаханную землю перед ними и людей в зелёных шапках, прогуливающихся вдоль своих сооружений.       От мудрых господ и след простыл – несомненно, они бросились в сторону Астапора и возвращаться не собираются, даже несмотря на то, что синий дракон больше не летал. Хотя… что там появилось на небе?       С полуночной стороны, оттуда, где когда-то был город Миэрин, а ныне пролегала граница неведомо чего, показался ещё один дракон, меньших размеров и зелёный, но тоже с красными звёздами, и его рёв разносился по всем окрестностям. Сделав несколько кругов, дракон улетел туда же, откуда взялся, но юнкайским рабам было от этого не легче. *** СССР, Тавриз, 22 июня 1941 года       Собственно говоря, разведчик прилетел отсюда, с аэродрома в Тавризе, где базировались 83-й истребительный и 169-й штурмовой авиаполки авиации Закавказского округа. Командование пограничников попросило посодействовать в разведке местности, прилегающей к границам. Вот и слетали, и подтвердили наличие города прямо под заставой 52-01, и толпу, больше похожую на муравьёв с той высоты, заметили. А что не порадовало, так это резко изменившийся пейзаж за линией границы и дальше. Ванская область до известных событий находилась чуть ли не на границе с Сирией, и там никакого моря не было даже в помине. А тут – на тебе, аж за горизонт синева уходит, и, судя по цвету воды, глубокое тут море, даже линкор поместится. Горы изменили своё очертание, теперь хребет находится дальше на восток, где уже Зенджанский участок бывшей персидской границы. Намучается, похоже, командование сквозь горы новую дорогу рубить. Хотя против кого тут вести действия – не на мирных же горожан бомбы и реактивные снаряды вываливать. Но вот если тут обнаружатся горожане немирные, сиречь рабовладельцы и работорговцы, так разнести таких вдребезги и пополам за грех не считается. Командование такую инициативу только приветствует, и в случае удачного налёта охотно звёздочки на погоны раздаёт, а если кого особенно знатного под такой налёт занесло, так и ордена на груди заведутся…       Людоловы-работорговцы и в самом деле были головной болью Закавказского округа. Хоть и времена на дворе нынче цивилизованные, а не хотят некоторые особо недобропорядочные граждане из Турции, Персии и Ирака жить с соседями мирно и за «живым товаром», как встарь, не ходить. До сих пор ещё случалось, что придёт на таможню караван, думают – купцы, а при досмотре цепи находят, да не на зверя те цепи. Таких деятелей закон предписывал отправлять в расход сразу по окончании допроса. Только вот, сколько ни расстреливай, а любители запретного плода не переводятся.       Командир полка был готов голову заложить, что та толпа, что от вновь оказавшихся под границей городских стен драпала, собственный визг опережая, какие-то подобные грехи за душой имеет. Ну, или за тем, что у них вместо души – в существовании таковой любителям обращать людей в товар советские военнослужащие единогласно отказывали.       …Разведчик вернулся на аэродром, когда солнце уже садилось. Однако у особого отдела работа только начиналась – сведения, привезённые из этого полёта, требовали проверки и тщательного разбора… *** СССР, Москва, 22 июня 1941 года       - Так значит, всё заграничное пространство изменилось, товарищ Меркулов?       - Так точно, товарищ Сталин. Рапорты начальников округов свидетельствуют об этом неопровержимо. Данные авиаразведки подтверждают свершившийся факт. Вдоль всей нашей сухопутной границы на заставах наблюдают совершенно иной окружающий пейзаж, нежели был по состоянию ещё на прошедший месяц. Появился новый выход к морю – четыреста пятнадцать километров государственной границы на участке Ванской области Закавказской ССР являются теперь морским побережьем. На стыке Ванского и Зенджанского участков пограничной охраны, застава полсотни два – ноль один, наблюдают стены жилого города, даже уже имели попытку нарушения границы местным населением. Попытка нарушения пресечена. Всем пограничным округам дано повторное разъяснение о недопустимости незаконного перехода границы с той стороны. Принято решение о сохранении в течение ближайшей недели, с двадцать второго по двадцать девятое июня сего года, боевой готовности – полной по всей протяжённости сухопутной границы.       - Это правильно, товарищ Меркулов. Граница должна быть на замке, тем более в столь непредсказуемой ситуации, в которой мы теперь оказались. Посоветуйтесь с товарищем Галлером об организации пограничной охраны нового участка побережья. Обо всех случаях столкновений на Государственной границе докладывать мне лично.       - Есть!       - Вот тут в Вашем рапорте написано, что в том случае утреннего инцидента в Закавказье нарушители не понимали ни одного из применяемых там прежде языков. В связи с этим попрошу Вас, товарищ Меркулов, принять меры по выяснению этой ситуации.       - Меры примем, товарищ Сталин!       - Продолжайте отслеживать сложившуюся обстановку. В случае необходимости привлекайте воинские части армии и гвардии. В том состоянии, в котором после окончания приёма беженцев находится Советский Союз, мы не можем позволить себе втягивания в войну. Ви хорошо меня понимаете, товарищ Меркулов?       - Так точно, товарищ Сталин!       - Хорошо, идите, товарищ Меркулов…       Отпустив наркома, Сталин погрузился в размышления.       Высшие силы помогли, и Советский Союз уцелел. Но уцелел, будучи заброшенным в иное пространство с иной окружающей средой. Теперь все отношения с соседями предстоит выстраивать заново. А здесь многое зависит от личностей самих этих соседей, насколько способными на сотрудничество они окажутся.       Кроме того, рано или поздно страна столкнётся с продовольственной проблемой. Да, отдан приказ распахать и засеять все резервные площади, и посевы успешно взошли. Но даже этих площадей может не хватить – людей прибыло не просто много, а очень много, и все оценки пограничной службы могут оказаться заниженными. А это означает, что для того, чтобы накормить страну, придётся вскрывать государственный резерв.       Хотя метеослужба сообщает о потеплении практически по всей территории страны – даже на Севере! Причём в Ярославле и дальше на север резко теплеет прямо на глазах. Может статься, что урожай поспеет раньше. Вдобавок из Германии передали оборудование химических заводов, а значит, по мере завершения их монтажа на новых местах можно налаживать производство удобрений. Благо и методики все есть, и учёные в Академии сельскохозяйственных наук такой ход только приветствуют. Но и традиционный метод повышения урожайности тоже забывать не стоит.       Вождь взял со стола бумагу с предложениями по поводу решения хлебной проблемы, и написал на ней своё поручение.       «Тов.Вавилову. Примите меры по улучшению селекции зерновых. Урожайность 10 ц/га в нынешних условиях катастрофически мала. Предложения прошу подготовить к заседанию СНК 28.VI.41. И.Ст.»       Не должны подвести строители, во всяком случае, Лаврентий головой за своё бывшее ведомство ручается. Работают в три смены без выходных, остановили сооружение всего, кроме жилья и заводов. Только метрострой в Москве, Ленинграде, Киеве, а с недавних пор – и в Харькове, работает в прежнем режиме, но у них своя специфика, и на обычные стройки их не привлечь. Заводы бетонных конструкций наконец-то заработали на полную мощность, так что жилые посёлки при новых заводах сдадут в срок. Об очередях на заселение забыли ещё в тридцать девятом – как скоро управятся сейчас? А потом ведь предстоит строить ещё больше – для расселения ещё кое-где остающихся коммунальных квартир и общежитий, и сами те дома, что в безвременье семнадцатого сгоряча отдали под уплотнение, придётся расселять и перестраивать.       Зато за что можно быть спокойным, так это за армию и флот. С боевым духом всё в порядке, возмущения среди личного состава нет, военнослужащие готовы к труду и обороне…       Часы пробили полночь. Заканчивался первый день Советского Союза в новом для него мире. Что-то принесёт нам всё это, ведь не зря же сюда забрасывали?.. *** Берег Залива Работорговцев, Юнкай, 23 дня 6 луны 297 года       Мудрые господа появились со стороны Астапора на рассвете. Впереди всех вышагивали надсмотрщики с плетями, которыми и принялись загонять почувствовавших было свободу рабов обратно в клетки.       Однако отнюдь не все невольники были сломаны – кому-то удалось вывернуться и побежать к границе неизведанных земель.       Линия красно-зелёных столбов была всё ближе, но погоня не унималась. Вот кого-то отставшего приложили плетью по спине, двое начали избивать упавшего.       Люди в зелёных шапках на той стороне всё это видели. Потому что их жезлы исторгли молнии поверх голов обречённых невольников – но вот верзила с плетью, которой он было замахнулся на закрывшуюся руками рабыню, изведал, что такое гнев этих самых чужестранцев. Никто ни копьём не замахивался, ни тетиву не натягивал – просто вдруг на груди силача появились пять дырок, из которых хлестнула кровь, и надсмотрщик повалился, выпустив плеть из рук. Со стороны же чужестранцев с рёвом подползли две зелёные черепахи на больших чёрных колёсах, и исторгли молнии куда большей силы.       К удивлению невольников, перед ними открыли нитяной забор, и их пропустили за линию полосатых столбов. А вот навстречу пробежали всё те же чужаки, сменившие зелёные шапки на круглые железные шлемы, и залегли со своими жезлами за вспаханной бороздой, в заранее выкопанных ямах. Ещё несколько молний подряд – и мудрые господа опешили, остановились, увидев то, что не в силах были понять.       Вот теперь снова прилетели драконы, но их было намного больше. Мудрые господа снова пустились прочь, однако в этот раз из-под крыльев драконов потянулись огненные хвосты, накрывшие бегущих. А из глубины Неизведанных Земель уже торопились люди с жезлами наперевес, на ходу спрыгивая с повозок, что приехали сами по себе, без лошадей или быков. Они прошли за вспаханную борозду, и подступились к вратам Юнкая… *** СССР, застава № 52-01 Зенджанского погранотряда, 23 июня 1941 года       Неположенное шевеление заметили и на советской стороне границы. Когда по дороге, что тянулась вдоль морского берега, появились странные особы в богатых одеждах, а впереди них вышагивали верзилы с копьями и плетями, на заставе все и всё поняли. Когда же верзилы с плетьми принялись стегать ими тех самых вчерашних женщин, а те в ужасе бросились в сторону советских пограничных столбов, вся застава уже брала рукоприкладствующих на прицел.       Капитан Лешаков, увидевший это вавилонское столпотворение, дал отмашку Черноусову – давай! Сам же он кинулся на радиоузел – доложить о вскрытии банды работорговцев и запросить помощи войск.       Очередь из пулемёта оборвала визг и крики, и первый бугай, замахнувшийся плетью на женщину, что в испуге осела на землю и закрыла голову руками, без лишнего шума повалился на землю, да так там и застыл. Следом настала очередь ещё нескольких его собратьев.       Бегущих женщин пропустили на советскую территорию, в огороженный закуток – на всякий случай, пусть в карантине пересидят, пока ещё личность установят… К границе подкатили оба имевшихся на заставе бронеавтомобиля, и выпустили по богатеям по очереди из тридцатисемимиллиметровых автоматов. А от Тавриза, разматывая за собой дымные хвосты выхлопа, уже торопились штурмовики, шесть четвёрок – две полных эскадрильи.       Первая четвёрка Ил-2 зашла на ошалевших богачей и щедро угостила их реактивными снарядами из-под своих крыльев. Следом в облако взрыва прилетели гостинцы и от второй четвёрки. Третья разгрузилась по тем, кто убежал дальше всех, а четвёртая, пятая и шестая прошлись по кораблям, гребущим в гавань.       На сигнал тревоги среагировал и близлежащий к заставе горнострелковый полк, бронетранспортёры которого перемахнули через перевал следом за штурмовиками. Там оказалось в наличии уже более мощное оружие, трёхдюймовкой, стоявшей на головном броневике, вышибли створки ворот из-под крылатой голой бабы, и горные стрелки ворвались в город.       Сопротивления та сторона не оказывала. Невольники были слишком запуганы столь резко завертевшейся и чересчур радикально изменившейся окружающей картиной, а бывшие власть имущие всё ещё пребывали в состоянии шока, вызванного резкой убылью своей численности.       Так что уже к обеду над городом, название которого так пока и не удалось установить, развернулся красный флаг. Командир заставы капитан Лешаков, довольно кивнув, сообщил по радио об успешном завершении инцидента, окончившегося разгромом работорговцев и переходом их укреплённого города под контроль СССР. А заодно позвал окружное начальство проинспектировать занятую территорию. Однако с окончанием передачи работа у капитана ещё только начиналась, сдавшихся и интернированных требовалось отсортировать, допросить, а заодно установить, что это вообще за место такое, и чью это банду советским пограничникам удалось так быстро разгромить наголову… *** СССР, Москва, 23 июня 1941 года       - Чему Вы так рады, товарищ Меркулов?       - Удачное завершение вчерашнего инцидента, товарищ Сталин. Командир заставы полсотни два – ноль один капитан Лешаков вскрыл на сопредельной территории крупную банду работорговцев, намеренную перейти нашу границу, организовал сопротивление, и с помощью вызванной им поддержки авиации и соседнего от его заставы горнострелкового полка разбил нарушителей наголову. Укрепление бандитов перешло под наш контроль. Запрашивает нашего решения.       - Есть мнение, что творческую инициативу майора Лешакова нужно поддержать, - Сталин довольно улыбнулся в усы. – Людоловам и работорговцам пощады быть не должно ни при каких условиях. Организуйте инспекцию занятой территории. Участок границы в месте нахождения этой героической заставы требуется усилить. Есть мнение, что бандиты могут предпринять повторную вылазку – необходимо, чтобы им так это и не удалось.       - Есть!       - Думаю, товарищей, отличившихся при перехвате и уничтожении банды, нужно отметить достойным образом. Ваши предложения по награждению представите завтра.       - Есть!       - Вот видите, не так всё плохо, как казалось, не так ли, товарищ Меркулов? Жить можно?       - Так точно, товарищ Сталин! Справимся!       - Я в Вас уверен, товарищ Меркулов… *** СССР, застава № 52-01 Зенджанского погранотряда, 23 июня 1941 года       Солнце уже клонилось к вечеру, когда командир заставы получил радиограмму.       - Тащ командир! Срочная! Из Москвы! – высунувшийся из своей будки радист замахал руками.       - Давай сюда!       Не веря собственным глазам, Лешаков прочитал принятый текст:       «Ком.заст.52-01 майору ЛЕШАКОВУ. Поздравляем с успешным выполнением боевой задачи. Ждите подкрепление и гостей. Так держать! МЕРКУЛОВ».       Сообщение от самого наркома – а значит, это не шутка со званием. Стало быть, то, что этих деятелей раздавили, как давит грузовик неосторожно выбежавшую на дорогу крысу, одобрено на самом верху. И в ближайшее время заставу усилят, да ещё пришлют неких «гостей» - наверняка для осмотра и приёмки новой территории… ______________________________ [14] В качестве наиболее близкого прототипа для самолёта Ар-4 видятся американский дальний бомбардировщик Consolidated B-24 Liberator и созданный на его базе морской разведчик PB4Y Privateer. На вооружении 3 мрап ЧФ стоят самолёты в модификации «морской дальний разведчик», т.е. с установленными вместо бомболюков топливными баками и фотоаппаратурой, а также усиленным оборонительным вооружением. [15] В реальной истории линейные корабли типа «Король Георг V» имели каждый по десять стволов 356-мм калибра, строившийся позже и вступивший в строй после войны «Вэнгард» - восемь 381-мм орудий. Однако, учитывая, что и в реальности в составе британского флота к 30-м годам уже находились корабли с шестнадцатидюймовой артиллерией – «Нельсон» и «Родней» - то в альтернативной реальности британские конструкторы вполне могли прийти к идее единого 406-мм калибра, в особенности на фоне известий о том, какие линкоры закладываются в СССР. Как и заложить «королей…» на один киль больше.