Серп и Молот над Вестеросом

…Там, где наша страна оказалась после событий середины июня 1941 года, мир был точно так же неспокоен, как и оставленный нами. И там точно так же находилась уйма желающих забрать себе богатства, принадлежащие народу Советского Союза. Наши соседи даже не скрывали, что у них ещё вовсю используется рабский труд и процветает торговля людьми, а невольником тамошняя знать могла сделать любого, кто ей не понравится. Такие бесчинства никак нельзя было спускать им с рук. И пусть у рабов не было возможности самим вернуть свою свободу – возможность им помочь имелась у нас… И.Д.Черняховский, Маршал Советского Союза. Дорога на запад. М.: Воениздат, 1989

СССР, Варшава, 27 июня 1941 года       На стоянке варшавского аэродрома кипела работа. Причём не только у истребителей, что базировались там штатно, но и у германских бомбардировщиков и разведчиков бывшего Люфтваффе, перелетевших сюда ещё весной, по приказу Геринга, убиравшего всю авиацию в зоны, куда не достанет Конец Всему.       Сейчас самолёты были уже приведены в порядок. Чёрные кресты на них заменили красными звёздами, подновили, где требовалось, краску и нанесли новые номера. Экипажи, однако, остались прежними почти все, лишь кое-где немцев заменили прибывшие из училищ новички.       Полёт, в который направлялись разведчики, должен был прояснить для командования картину обстановки, сложившейся к западу от границы и на суше. А поскольку тяжёлых Ар-4 было ещё мало, да и шли они сначала флоту, а другой большой четырёхмоторный бомбовоз, Си-18, разведывательной версии не имел, то первые полёты над новой соседней территорией предстояло совершить машинам германской постройки.       И вот, первый из Ju.88, в отсеки которого вместо бомб загрузили фотоаппаратуру, ревя обоими моторами, выкатился на полосу, пробежался по ней и оторвался от земли, взяв курс на запад. Следом поднялся в небо второй, а затем третий и четвёртый – и вторая пара направилась на юго-запад, туда, где когда-то была Силезия.       Первая же пара, пройдя Лодзь и линию государственной границы, продолжила полёт над неизведанными землями, нанесёнными на карты лишь приблизительно – пока разведчики не рисковали углубляться дальше ста километров от границы.       Новый заграничный ландшафт был отныне разительно непохож на равнины бывшей Западной Пруссии – теперь вместо ровной земли под самолётами проплывали поросшие лесом холмы, местами настолько высокие, что их уже можно было называть горами. Горы эти становились всё выше, пока за хребтом, километрах в четырёхстах от линии границы, не открылся достаточно большой окружённый стенами город, выросший меж крупных высот в долине широкой реки. Намётанный глаз лётчиков отмечал, что над городом этим имеются господствующие высоты, с которых будет очень удобно вести его осаду, а с возможностями советской и германской артиллерии это будет делом простым и непритязательным…       Город быстро пропал позади, и теперь снова поднимались холмы и лес, росший на склонах. Новый ландшафт не изобиловал селениями, а дорог, годных для прохода бронетехники, вообще почти не было. Только одна и тянулась куда-то на запад, прямая как стрела, без единого поворота.       Стрелка бензомера приблизилась к отметке «1/2», означавшей расход половины горючего, так что оба «юнкерса» легли на обратный курс, и ещё раз пролетели над неведомым городом. Расстояние уточнили ещё раз – триста восемьдесят девять километров от границы, то бишь час лететь или шесть часов ехать. А поскольку рельеф не слишком способствует быстрой езде, дорог же, кроме одной-единственной прямой линии, идущей вдоль границы до этого самого города, нет и в помине, то если будет принято решение идти напрямик, так двинутся в атаку танки. В экипаже «юнкерса» даже знали, какие именно – здесь, под Варшавой, стояли тяжёлые ЛК двух гвардейских полков, некогда готовившиеся к прорыву на Запад… а теперь, вот парадокс, они пригодятся командованию именно для этого случая.       Оба самолёта коснулись полосы аэродрома точно по графику, и отснятый материал увезли в особый отдел – проверять и делать выводы. Вторая пара вернулась несколько позже, и ничего, кроме холмов, лесов и развалин чего-то ранее густонаселённого, не обнаружила. *** Территория Вольных Городов, Норвос, 27 дня 6 луны 297 года       В вольном городе Норвос немало перепугались, когда узрели появление в утреннем небе не одной, но двух крылатых теней, с хорошо слышным рокотом пролетевших по чистому летнему небу. Эти драконы, или чем бы оно ни оказалось, прилетело с восхода, а значит, имело самое прямое отношение к тому обрушению небес, случившемуся пять дней назад. Стало быть, после того, как рухнуло небо, драконы проснулись. Но кто их наездник?       Солнце стояло высоко, но звона колокола, объявляющего обеденное время, горожане так и не дождались – всё внимание звонаря, как и всех, кто имел возможность посмотреть в небо, было намертво приковано к двум крылатым существам с зелёными спинами, светло-голубыми брюхами и красными пятиконечными звёздами на крыльях. И эти существа, так похожие и в то же время разительно непохожие на легендарных драконов валирийской эпохи, дружно порыкивая, пролетели над стенами и башнями Норвоса и удалились в закат, оставляя за собой дымный след.       В Норвосе не видели за собой особых грехов ни перед валирийцами, ни перед союзниками из Дорна. Так что большой паники в городе не было – авось пронесёт. Тем более что оба дракона пролетели над городом в закатную сторону, не отвлекаясь от чего-то, видимо, куда более важного, чем демонстрация силы и запугивание людей. Но вот кто смог пробудить их, и с какой целью он это сделал? *** СССР, Москва, 27 июня 1941 года       - Так значит, наше распределение часовых поясов нуждается в исправлении?       - Так точно, товарищ Сталин. По сообщению председателя Приморского краевого совета, они уже несколько дней подряд наблюдают рассвет значительно позже, чем это должно быть. Во Владивостоке солнце восходит только в восемь часов утра местного времени, через два часа после поднятия флага на кораблях. Закат, соответственно, происходит в одиннадцатом часу вечера. Для лета такая ситуация нетипична.       - Но в Москве и Ленинграде положение с восходом и закатом осталось прежним?       - Так точно. Существенных расхождений с Пулковским временем не установлено. Единственное, что наводит на размышления, это резкое, одномоментно с двадцать второго июня, окончание как белых ночей в Ленинграде, так и полярного дня на Севере. Специалисты обсерватории отмечают высоту подъёма солнца, более характерную для широт Чёрного моря, словно территория Советского Союза сместилась на юг на тринадцать градусов по широте. Пограничники Марыйского отряда сообщают, что в Кушке не наблюдают теней, то есть тень от солнца падает вертикально вниз и не отклоняется, что даёт основания полагать, что наша самая южная точка находится отныне на северном тропике.       - Стало быть, наш Союз сместился на юг, причём достаточно серьёзно. А это означает, товарищ Вознесенский, что условия, в которых нам отныне придётся вести народное хозяйство, радикально изменились, и для распашки с течением времени станут пригодны земли на севере, где ранее ничего сеять было нельзя. Почвы там соответствующие, малоплодные. В то же время, по сообщению товарищей Вениаминова и Вавилова, в Чернозёмном районе много земельных площадей занимается под промышленные предприятия, дороги и строительство жилья, соответственно, большие площади пригодного для пахоты и посева чернозёма исключаются из оборота. Дайте поручение снимать чернозём и перевозить в северные районы для улучшения качества земли там.       - Будет исполнено!       - По вопросу об изменении хозяйственной обстановки во вторник, первого июля, будет собран Совнарком, с участием метеослужбы, Академий наук и сельскохозяйственных наук. Решение нужно выработать и принять в кратчайшие сроки.       - Есть! *** Территория Вольных Городов, Квохор, 27 дня 6 луны 297 года       Трое гонцов ушли по сарнорской дороге в сторону рухнувшего неба – и не вернулись, и даже ворона от них нет. Значит, все трое мертвы, и если это произошло на землях, подвластных Чёрному Козлу, нападавших требовалось жестоко наказать, желательно – на алтарях.       А тут ещё оказалось, что после того, как рухнуло небо, кто-то разбудил драконов и поднял их в воздух – над стенами города в двадцать шестой день пролетело два из них, и, что самое ужасное, их всадники видели, как жрецы Чёрного Козла приносят в жертву хранителю города мастеровых-должников. Валирийцы не гнушались рабства – но они не терпели человеческих жертв, а значит, если кто-то нашёл в себе достаточно древней крови, чтобы пробудить дракона, то рано или поздно он предъявит счета к уплате. Платить же хозяевам Квохора не хотелось, а значит, по дороге в сторону, где когда-то были дотракийские пустоши, выдвинулись Безупречные, усиленные Бравыми Ребятами, наёмниками из Квохора. Караулить городские стены оставалась лишь пятая часть Безупречных, поскольку вернувшиеся валирийцы означали угрозу гораздо большую, нежели любое вторжение с других сторон. А если они действительно смогли разбудить драконов, то войск для их уничтожения понадобится много. Очень много.       Отряды пеших воинов промаршировали на восход и вскоре скрылись за перевалом, и для правителей города потянулись дни мучительного ожидания – с чем вернутся отправленные на восход воины? *** Территория Вольных Городов, Лорат, 28 дня 6 луны 297 года       Лорат, самый маленький и незначительный из Вольных городов, располагался на острове на полночь от Эссоса, и всецело зависел от моря – что оно даст людям?       Сюда часто наведывались пираты, и даже сам Эурон Грейджой, ушедший в поход в Студёное море, уходил от лоратского причала, как следует обогатив местных кабатчиков и владельцев борделей.       Но вот рухнувшее неделю назад небо на восходе, там, где полуостров Секира, породило в сердцах многих лоратцев тревогу. Что там стало? Веками защиту лоратских владений на суше обеспечивали дикари-иббенийцы – небо рухнуло прямо на них, неужели все погибли, и Лорат стал беззащитен?       В двадцать шестой день с дозорных башен обнаружили летящего с восходной стороны тёмно-синего дракона, который, вопреки легендам и сказаниям о них, отнюдь не собирался предавать огню всё вокруг. Наоборот, он лишь пролетел над островом и городом на большой высоте и ушёл на закат, в сторону Браавоса. От осознания того факта, что дракон прислан не по их души, у многих отлегло от сердца – а браавосийцев не жалко, на морях те, что сидят под Титаном, испокон веков соперничали с Лоратом за верховенство. Только они богаче, и их больше, зато лоратские мореходы опытнее и лучше дерутся.       Стало быть, кто-то где-то нашёл спящих драконов и разбудил их, и не просто разбудил, но подчинил своей воле. А значит, скоро двинется в поход, подобно Эйегону из дома Таргариенов, почти три столетия тому назад завоевавшему почти все земли Вестероса. Но на что рассчитывают эти? И соберётся ли за море этот неведомый пока завоеватель? *** СССР, Москва, 29 июня 1941 года       Одноглазого пирата, взятого в плен в Балтийском море, привезли на Лубянку с Ленинградского вокзала ранним утром – когда экспресс из Питера пришёл, его уже встречали. Привезли и обоих профессоров, как Файнштейна, так и британского эмигранта Толкина, но эти приехали в мягком купе второй категории, в качестве гостей с приглашением лично от товарища Меркулова.       За время, проведённое в застенках ленинградского ГУГБ, подследственный Грейджой уже успел проникнуться своей участью, хоть и не до конца, поскольку время от времени ещё позволял себе распускать язык. Впрочем, угроза приложения к телу чего-нибудь раскалённого, высказанная одним из чекистов, которого достали бесконечные вопли Эурона о своей исключительности, подействовала, и до самой отправки в Москву пират сидел относительно смирно.       В Москве допрос продолжили, задавая вопросы об устройстве мира и государствах в нём, правителях и их знамёнах и гербах, морях, порядке мореплавания и типах кораблей. Вытянули из бывшего пиратского вожака и сведения о вражде родного для него дома Грейджоев со всеми остальными, один раз уже выливавшееся в восстание. Следователи не успевали писать протоколы, а оба профессора не нарадовались, ибо благодаря одному только этому пирату они серьёзно пополнили словарь известных им староанглийских слов – впрочем, язык этот здесь именовался «всеобщим» и был принят к употреблению на континенте, именуемом Вестерос и соседнем с тем, на котором вот уже неделю обретался Советский Союз.       Британский эмигрант Толкин подписку сотрудничать с НКГБ дал незамедлительно, ибо именно советские спецслужбы в лице самого наркома товарища Меркулова пообещали ему наибольшее благоприятствование в научной деятельности. Чекистам требовался специалист, могущий разобраться в языковом и культурном слое соседей, и помочь в изучении этого языка сотрудниками органов государственной безопасности и офицерами армии и флота. Так что оба ленинградских профессора теперь трудились совместно с коллегами из МГУ и разрабатывали курс языка, адаптированный для изучения людьми, знающими современный немецкий, современный английский, а ещё лучше – оба языка сразу.       Все материалы допроса приносили наркому, и Всеволод Николаевич, просматривая их, писал обстоятельный рапорт на имя товарища Сталина – донести до сведения Вождя известия об общественном и политическом состоянии окружающего Советский Союз пространства требовалось незамедлительно. *** СССР, перегон Сейда – Чум Печорской ж.д., 29 июня 1941 года       Пассажирский поезд, шедший из Ленинграда в Воркуту, резко остановился, не доходя нескольких сотен метров до моста.       - В чём дело? – из первого вагона высунулся обеспокоенный проводник. – Что такое?       - Да тут… мать… его… рельсы разъехались! – спрыгнувший с паровоза помощник осмотрел состояние путей. – Путь повело, хрен проедем!       Рельсовый путь перед паровозом и впрямь искривился, несколько просев. Отклонение от оси пути было ещё небольшим – всего сантиметров тридцать – но и этого могло хватить, чтобы пассажирский поезд, в особенности идущий на хорошей скорости, сошёл с рельс и свалился под откос. Но слава Богу, что незадолго до прохода пассажирского именно здесь прошёл обходчик, поднявший тревогу и побежавший с развёрнутым красным флагом навстречу локомотиву значившегося в графике поезда.       - Отчего вдруг пути разошлись? – недоумевал начальник поезда, выскочивший из вагона на насыпь, как только стало понятно, что никто никуда уже не идёт.       - Насыпь поплыла! Вон, смотрите! – обходчик показал на как будто бы подтаявшую на необычно ярком для этих мест летнем солнце насыпь железнодорожного полотна. Так-то, в былые годы, летом здесь днём прогреет, так ночью и подморозит, а теперь мороза нет ни днём, ни ночью, и погода такая, как никогда раньше в этих краях не бывало. Вот мерзлота и подтаяла, и насыпь сместилась, и пути поплыли. А это означает, что всю дорогу теперь нужно проверить и перестилать – мерзлота штука весьма коварная, и если уж она взялась таять… *** СССР, Москва, 29 июня 1941 года       Товарищ Сталин оказался доволен рапортом товарища Меркулова, хотя и удивлён немало.       - Ви хотите сказать, товарищ Меркулов, что весь окружающий нас мир – это сплошное средневековье?       - Так точно, товарищ Сталин. Допрос подследственного, именующего себя Эуроном Грейджоем, это подтверждает. Сам подследственный не имеет ни малейшего понятия об огнестрельном оружии и даже о порохе, наш крейсер с его точки зрения являлся плавучим замком, передвигавшимся без парусов лишь колдовской волей. Мы сопоставили эти показания с показаниями, переданными из Еревана, где провели допрос выживших в пограничном столкновении двадцать третьего числа уцелевших членов банды работорговцев, и там пришли к тому же выводу. Нашу авиацию местные считают ожившими драконами – примерно два века тому назад здесь такие ещё водились, но считаются вымершими.       - Не будем разочаровывать местных, товарищ Меркулов. Что-нибудь ещё нового нашли?       - Судя по показаниям допрошенных, практически во всех поселениях, окружающих ныне Советский Союз, ещё практикуется рабовладение, людоловство и торговля рабами. Более того, согласно результатам авиаразведки, в неизвестном пока поселении, обнаруженном в ста шести километрах на юго-запад от Государственной границы на участке Черновицкой области, местная знать практикует и такое изуверство, как ритуальные жертвоприношения людей.       - Людей?       - Так точно, людей. Экипаж самолёта-разведчика наблюдал за умерщвлением нескольких человек перед изваянием гигантского чёрного козла с красными рогами.       - Поразительно знакомая фигура, стало быть, и здесь это течение тоже применяется… Один раз на нашей памяти такие деятели уже погубили целый мир, второй раз позволять им это недопустимо. Вот что, товарищ Меркулов. Со своей стороны проследите, чтобы это поселение, где режут людей во славу нечистого, было полностью уничтожено, а изваяние разбито на мелкие кусочки. И каждый, кто обращает людей в вещи и позволяет себе торговать ими, словно скотом, должен быть уничтожен вне зависимости от его подданства, происхождения, общественного положения и имущественного состояния. Договоритесь с Наркоматом обороны о взаимодействии.       - С товарищем Кутеповым договорённость уже достигнута, он ожидает в приёмной с вариантом решения проблемы.       - Это очень хорошо, товарищ Меркулов, - довольно кивнул Сталин, снимая трубку телефона.       - Товарищ Поскрёбышев! Товарищ Кутепов прибыл?       - Так точно, товарищ Сталин! С ним товарищи Триандафиллов, Будённый и Браухич.       - Пригласите их, товарищ Поскрёбышев…       Когда все, кто ожидал приёма, зашли в сталинский кабинет, Вождь пригласил их занять места у стола, после чего попросил Меркулова ещё раз сообщить добытые разведкой сведения.       - Киевскому округу мы указание уже дали, - взял слово маршал Кутепов. – Танки на черновицкий участок границы уже переброшены, усилим их пехотой и артиллерией. Введём в бой мотомеханизированный корпус генерал-лейтенанта Черняховского как наиболее боеготовый.       - У него же новых танков нет, только «тэ-двадцать восьмые»! – не выдержал Будённый. – Хорошо хоть пехоту он на мехтягу пересадил, да артиллерию самоходками частично заменил. А танки не новые.       - Хоть и не новые, а освоил он их в совершенстве, - возразил Кутепов. – Впрочем, это дело поправимое. Туда же части вермахта выводили, вот товарищ Браухич знает.       - Так точно, герр Кутепофф! – только что не подскочил со своего места германский фельдмаршал, ещё не успевший сменить форму. – Наш панцер-дивизион есть дислоцирован в Галициен и Карпатен. Ми мошем оказайт помощь!       - Дело говорит! – поддержал Будённый. – Видел я те броневики, на восьми колёсах по тем местам проедут.       - Значит, решение принимаем? – спросил Сталин.       - Так точно, товарищ Сталин! Товарищу Черняховскому выдвинуться к границе и отразить нападение, с последующим взятием укреплённого города.       - Будет ему экзамен. Справится – дадим генерал-полковника и армию под командование… *** СССР, застава № 48-12 Черновицкого погранотряда, 30 июня 1941 года       Марширующую по прямой, как стрела, дороге пешую колонну заприметили издалека – с воздуха, не успели они из стен своего поселения выйти. Да и процесс умерщвления людей перед громадным изваянием чёрного козла с красными рогами с самолётов видели более чем отчётливо. Так что командующий Киевским военным округом генерал армии товарищ Тимошенко был уже в курсе, что на границу Советского Союза скоро нападут. Поэтому по приказу командующего на заставу прибыла рота трёхбашенных средних танков Т-28, из танкового полка, стоявшего в Черновцах и ожидавшего приказа о развёртывании.       Десять гусеничных машин расползлись по обочинам дороги близ границы, заняв позиции для отражения неприятельской атаки. По следам танковых тягачей прибыли шесть бронетранспортёров и четыре грузовика с пехотой, занявшей окопы и укрепления, подготовленные как раз на такой случай. Ещё день ушёл на окапывание и пристрелку целей.       И вот с той стороны, откуда неделю тому назад примчались три всадника, нарвавшиеся на очереди из пяти пистолетов-пулемётов в упор, сначала поднялась туча пыли, потом показались наконечники копий, блестящие на солнце, а следом – и сами воины-копьеносцы, ровными рядами вышагивавшие по прямой, как стрела, дороге. Пограничники разбежались по боевым постам в мгновение ока. Командир же заставы отправил в округ сообщение о нападении и вступлении в бой.       Колонна пехоты подходила всё ближе и ближе. Вот они уже на дальности прицельного выстрела из пулемётов… Подпустить немного ближе и… *** Территория Вольных Городов, в трёх днях пути от Квохора, 30 дня 6 луны 297 года       При виде перегораживающего дорогу заслона и чужого герба на каменном столбе Безупречные, повинуясь воле своего командира, перешли с шага на бег, а первые ряды выставили вперёд копья, чтобы нанизать на них любого чужака, кто бы ни рискнул бросить им вызов.       Вот только никто не выходил навстречу и не вызывал кого-либо на поединок. Вместо этого откуда-то со всех сторон раздался оглушительный треск, из-за камней показались молнии, и воины, что шли в первых рядах, начали падать на дорогу, а из-под их тел начали расплываться лужи крови.       Однако Безупречные не ведают боли, и им незнакомо поражение, поэтому центурии, шедшие за поваленными, тоже вступили в бой – лишь затем, чтобы тоже рухнуть, как подрубленные.       Те, кто шёл дальше всех, разглядели, что убийственные молнии извергают из себя спрятанные среди камней и земли большие и угловатые зелёные черепахи, у которых не было головы, но из панциря торчал какой-то выступ с чёрной дырой посередине. Эти выступы внезапно исторгли из себя облака дыма и пламени, и где-то сзади, за колоннами квохорских войск, в огненной вспышке взметнулись в небо комья земли и каменное крошево. Раз, два, три… первая когорта Безупречных была уже повалена, погибнув полностью, и среди Бравых Ребят началось замешательство – а стоит ли так уж сильно лезть напролом, под убивающие молнии этих черепах?       Эти взрывающиеся облака прошлись смертоносной косой по Бравым Ребятам и всем тем, кто стоял сзади. Вот этого уже наёмники не выдержали – и побежали, уже не повинуясь приказам и не мечтая о наживе – спасти бы свою шкуру.       Вот только неприятным сюрпризом стало для них, что черепахи эти передвигаются отнюдь не по-черепашьи. Выползшие с грохотом и лязгом железа по железу из-под скрывающего их очертания заслона, четыре угловатые черепахи с красными звёздами на выгоревших на солнце зелёных боках, не прекращая запускать в квохорцев молнии, резко зашли слева и справа от остатков некогда могучего воинства, давя и калеча всех тех, кто имел неосторожность оказаться у них на пути. А ведь были не только большие черепахи – следом за ними выползли панцирные коробки меньшего размера, из которых на бегу выскакивали пехотинцы врага с жезлами в руках, из которых они изрыгали свои собственные молнии.       Путь назад, под спасительные стены Квохора, был отрезан – поперёк дороги пяти уцелевших всадников выехала железная черепаха, запустившая две молнии поверх голов. Намёк был понят, и последние из тех, кто вышел три дня назад из врат Квохора, спешился и бросил мечи на землю, показывая, что сдаются. Да и как было… если враг сумел приручить неведомых гигантских огнедышащих черепах, насколько же сильным колдуном нужно быть, чтобы такого добиться? *** СССР, застава № 48-12 Черновицкого погранотряда, 30 июня 1941 года       Стрельба, наконец, утихла, а последние пятеро выживших с той стороны, когда поперёк их пути к отступлению выехал танк, бросили мечи и подняли вверх руки. Вот теперь можно было приступить к расчистке дороги, ведь как только в округ доложат о разгроме противника, наши пойдут в наступление.       К величайшему удивлению что солдат, что пограничников, огнестрельного оружия не наблюдалось ни у кого из убитых – только копья, щиты, мечи и кинжалы. Весьма лёгкие одеяния, в которые были облачены некоторые покойники, позволяли видеть, что и кое-чего весьма важного для мужчин почти у всех у них тоже нет. Словно в бой послали евнухов из султанского гарема, раздав им копья и щиты.       А вообще вражескими покойниками долго не занимались – сняв с них доспехи, тела свалили в ближайшую яму и забросали землёй и камнями. Когда же дорога была расчищена, танки и бронетранспортёры двинулись дальше в сторону таинственного города. Следом же за ними из глубины советской территории уже спешило подкрепление – транспортёры с пехотой, бронеавтомобили, тягачи с артиллерией и танками на прицепе, а в небо поднялись штурмовики и истребители прикрытия. Провожавшие войска пограничники отмечали, что уходили в атаку не только свои – часть проезжавших мимо бронеавтомобилей были германскими БА-231, на которых звёзды нарисовали поверх закрашенных крестов, а танки на транспортёрах были не только Т-28, но и Pz.III бывшего вермахта. Похоже, командование уже начало крепить боевое братство и приводить выведенные весной германские части к присяге новой Родине… *** СССР, Москва, 30 июня 1941 года       В полдень уличные репродукторы ожили, и известный всему Союзу голос Левитана начал зачитывать текст обращения:       - Внимание, внимание! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаём обращение Председателя Совета Народных комиссаров Союза Советских Социалистических Республик товарища Сталина к советскому народу!       Следом место у микрофона занял сам Вождь, и его глуховатый голос разносился по улицам и площадям огромной страны в абсолютной тишине.       - Товарищи! Граждане Советского Союза! Бойцы нашей армии и флота! Братья и сёстры! Неделю назад все мы лишь волей Спасителя избежали гибели, оказавшись в новом для нас мире. Но мир этот не менее жесток, чем был оставленный нами. Повсюду, кроме нашей территории, теперь царит средневековье, дремучий феодализм, а кое-где ещё и открытое рабовладение. Любого человека, не понравившегося местным властителям, могут объявить рабом и загнать в кабалу навечно.       Волей свыше мы с вами оказались самой передовой страной всего здешнего мира, и теперь нам предстоит новая работа – нести знамя социализма, власти трудящихся и народной справедливости, дальше и выше, чем мы делали это ранее, чтобы сломать ярмо угнетения и прекратить навеки господство тех, кто обратил в свою собственность землю и людей. Нам предстоит большая работа, но нет таких крепостей, которые не смогли бы взять люди труда! Лишь трудом, лишь собственным примером мы сможем подтолкнуть наших соседей к переходу к строительству социализма у себя. Работа будет нелёгкая, но советский человек не раз уже доказывал, что он не боится трудностей. Взявшись вместе, мы с вами всё одолеем!       Но наш труд не будет стоить ничего, если мы не сможем защитить нашу страну и наши завоевания социализма. В эти минуты, прямо сейчас наши доблестные солдаты и офицеры ведут бой с вражеской армией, покусившейся на неприкосновенность наших границ. Доблесть и героизм наших бойцов принёс им победу, но борьба за дело социализма ещё не окончена, и пока мы будем существовать, до тех пор будут желающие покуситься на наш народ и наши земли. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!..       …Когда сталинский голос стих, все, кто слушал обращение, недоумевали. Мы в новом мире. Вокруг – сплошной феодализм и дикость на грани первобытной, где это видано, чтобы человека вещью делать? И один такой рабовладелец уже успел на нас напасть, получив своё в пограничной стычке. Наши солдаты и пограничники дали отпор.       Шум и пересуды, попритихшие было за последние дни, вспыхнули с новой силой. В самом деле – всего лишь неделя прошла с тех пор, как Советский Союз лишь чудом спасся, когда погибло всё остальное, и вот теперь оказывается, что в новых условиях страна стала единственной сколь-нибудь развитой. Но ведь для чего-то Спаситель забросил её именно сюда? *** Территория Вольных Городов, Квохор, 1 дня 7 луны 297 года       Что-то пошло не так.       Воины ушли на восход – и пропали вслед за гонцами. А в той стороне поднялась туча пыли, размерами куда больше, чем могли бы поднять пешие воины. Кто-то принял бы это за признак возвращения с богатой добычей, но появившиеся следом драконы развеяли наметившееся было оживление в прах. Среди жрецов Чёрного Козла не было никого, кто мог бы похвастаться достаточно близким родством с валирийцами, а значит, о подчинении драконов нельзя было даже думать.       Но если в прошлый раз дракон пролетел мимо только один, то в этот раз их было куда больше, и все они летели точно на город. Вдобавок ко всему откуда-то издали, из-за поросших лесом холмов что-то загрохотало, подобно грозе, и с оглушительным свистом прилетело что-то чёрное, напоминающее по траектории полёта снаряд от катапульты. Но снаряды от катапульт не взрываются при попадании в землю или стены – эти же оставляли в месте попадания большую воронку. Камни разлетались крошевом по всей округе, а людей, кто оказывался слишком близко от места взрыва, разбрасывало изломанными куклами во все стороны.       От одного лишь попадания такого снаряда рухнули смотревшие на Сарнор городские врата. Стены, сложенные из камня, оказались прочнее, но всё равно поддавались и выкрашивались, кладка шла трещинами… и вот, одна из угловых башен рухнула и похоронила под собой всех, кто собрался на ней для защиты городских стен.       Драконы тоже не обошли Квохор своим вниманием. Из-под их крыльев срывались и падали на землю такие же снаряды, только их было много, и каждый находил свою жертву. Жрецы Чёрного Козла исступленно бились лбами о подножие изваяния, призывая гнев своего божества, но всё тщетно, ибо против драконов, швыряющихся огненными шарами, Козёл был бессилен. А когда из-под брюха пролетевшего мимо большого дракона, одного из тех, что кружились над городом, сорвалось нечто крупное, на миг заволокшее статую и площадь перед ней оранжево-чёрным дымом, то когда дым этот развеялся, защитники города с ужасом узрели, что все до единого жрецы мертвы, а статуя раскололась на несколько частей и горит чёрным пламенем. Дворец правителя тоже был объят пламенем, в его крыше зиял провал, а часть стен рухнула.       Некоторые попытались спастись через врата дороги, что вела на полуночный закат, на Норвос – оттуда можно вызвать подмогу, и Квохор будет отмщён… Вот только пути к отступлению были отрезаны – дорогу перегородили угловатые железные черепахи, какие-то на толстых чёрных колёсах, а какие-то на множестве маленьких, передвигавшиеся с громким шумом и лязгом.       Городская беднота и рабы – те, на ком вымещали своё недовольство поклонники Чёрного Козла – теснились в своих комнатушках, слушая, как грохот взрывов разносится по Квохору. Слышали они и вой стражников, лишившихся указаний от жрецов. Лязг мечей и копий сменился сухим треском, а следом откуда-то из-за стен уже неслось громогласное:       - …а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!       Вскоре показались и те, кто кричал – по улице двигалось две зелёных черепахи, испускавшие молнию в сторону любого шевеления, а за ними, пригнувшись, бежали люди в зелёной одежде и круглых шлемах с какими-то короткими жезлами наперевес. В руках одного из этих зелёных воинов развевался ярко-алый флаг на длинном древке, и на алом полотнище блестели золотом перекрещённые серп и молот.       Зелёные воины не оставляли ни наёмникам, ни Безупречным ни единого шанса спастись. На глазах бедноты, кто мог это видеть, известный на весь город Варго Хоут, командир Бравых Ребят, жестокосердный и не знавший пощады человек, на чьём счету было больше жизней, чем на чьём-либо ещё в городе, этот Варго Хоут во главе своих людей попытался с мечом в руках броситься на зелёных воинов, но получил в упор три молнии, из них одну от медленно ползущей черепахи, упал и больше не поднялся. Все, кто был рядом с ним, также рухнули на землю, и из-под их тел потекли ручейки крови. Некоторые из стражников пытались спрятаться в домах, но зелёный воин, подбежавший к ним, просто забросил что-то в окно, и спустя мгновение в доме послышался взрыв, а дверь вылетела в дымном облаке.       Сопротивление в городе прекратилось, когда железные черепахи выехали на главную площадь, где всё ещё исходили дымом остатки статуи Козла. Одна из черепах испустила по этим остаткам большую струю пламени наподобие драконьего, и трупы жрецов запылали следом за их покровителем.       И только когда треск и взрывы наконец-то стихли, бедняки решились выбраться из своих укрытий… *** Ничейные земли в 106 км от Государственной границы СССР, 1 июля 1941 года       Оборона города сложилась, как только тяжёлая артиллерия разрушила его стены, а бомбардировщики Ту-2, взлетевшие с аэродрома близ Ларги, отбомбились по богато выглядевшим строениям в центре поселения. Потом вдоль вскрытых улиц, проход на которые уже не заграждала стена, двинулись танки и самоходные орудия с пехотным сопровождением.       Защитников города сбили со стен и крыш домов достаточно легко – от вида ползущих сами по себе железных коробок воины козлиного города испытывали очень сильное желание сбежать прочь, а выстрелы пушек и пулемётные очереди настойчиво подталкивали их к этому. Впрочем, бежать пытались не все – те же, что и днём ранее, копьеносцы в заострённых шлемах пытались атаковать советских солдат, однако преимущество Т-28 в виде четырёх пулемётов, способных стрелять вперёд, сыграло в полной мере – нападавших разбросало по всей улице вперемешку с продырявленными щитами, и танки прошли дальше.       Бегущие защитники города пробовали скрываться в домах и атаковать в спины – но их встречали очередями, а в окна таких домов летели гранаты.       На центральной площади, где после основательной бомбёжки что-то ещё исходило чёрным дымом, на советских солдат кинулся воин в богатых позолоченных доспехах с изображением чёрного козла, размахивавший длинным мечом. Очередь из трёх пулемётов пробила его доспехи, как картонные, и защитник козла рухнул на землю, а следом – и все те, кто бежал за ним.       К исходу дня всякое сопротивление в городе прекратилось, и над развалинами его богатой части взметнулся в небо красный флаг. И лишь тогда местная беднота решилась выйти из своих домишек, посмотреть на тех, кто взял их город и уничтожил его знать.       Расправа над пойманными живьём жрецами и богачами была быстрой и не оставляющей места для двояких толкований – всех их поставили к одной из уцелевших стен дворца, после чего изрешетили очередями из пулемётов и автоматов. Связываться с работорговцами и живорезами не хотел никто.       А вот к фильтрации бедноты приступили повнимательнее, и каждого, кто выжил в штурме, подводили к одному из прибывших с войсками батюшек, и тот кропил святой водой, читая молитвы. Прошли проверку на чистоту помыслов отнюдь не все – некий крепкий мужчина, по виду местный кузнец, изошёл дымом и рассыпался в прах, стоило батюшке лишь немного брызнуть на него святой водой. И не один он был такой, многие рассыпались даже из бедняков. Тех же, кто проверку прошёл, усадили в грузовики и отвезли к границе – до выяснения.       Ответное сообщение на рапорт о взятии города, переданное товарищу Черняховскому из Центра, звучало однозначно – вотчину работорговцев, скармливавших козлу живых людей, заминировать, залить бензином и взорвать, после чего, когда прогорит, полить святой водой, чтобы эта мерзость не лезла дальше. Так и сделали, на первых этажах домов заложили динамит, обильно облили стены бензином, а когда последний солдат покинул стены бывшего города, то командир корпуса нажал на кнопку дистанционного взрывателя. Огненная вспышка и разгоревшийся на её месте огромный костёр означали конец гнезда людоловов и придавали надежду, что рано или поздно этой мерзости раз и навсегда будет положен конец.       А когда пламя прогорело, то батюшки не пожалели святой воды, чтобы окропить пепелище, и жуткий вой чего-то развоплощённого подтвердил – да, здесь действительно был силён нечистый, но конкретно здесь он больше не поднимется. Хотя на проклятом месте лучше более не селиться никому. *** СССР, Москва, 1 июля 1941 года       Известия, полученные в последнее время, требовали внеочередного созыва как минимум Совнаркома, а как максимум – Верховного Совета в полном составе. Но поскольку все наркомы жили и работали в Москве, за исключением главкома флота Галлера, чей командный пункт пребывал в ленинградском Адмиралтействе, а делегатов Совета придётся созывать со всей страны[22], для начала созвали именно наркомов. Пригласили и учёных, в том числе специалистов по сельскому хозяйству, геологии и метеорологии.       Заседание открыл товарищ Сталин, изложивший все те факты, что имелись у него в распоряжении. По мере его речи глаза у тех из учёных, кто не владел в полной мере сведениями о произошедшем, открывались всё шире и шире.       Значит, Советский Союз отъехал так далеко на юг? Солнце на Дальнем Востоке встаёт позже, чем обычно? Тридцатиградусная жара в Ярославле?       Но никто не смел сказать и слова, пока Вождь не закончит. А он, между тем, продолжал:       - ...Поэтому, товарищи, нам необходимо в возможно короткий срок принять решение, каким путём будет развиваться наша страна, её народное хозяйство, и, в частности, хозяйство сельское, в изменившихся условиях. Прошу вносить ваши предложения.       - Прошу меня простить, товарищ Сталин, но, если пригодная для ведения хозяйства земля появляется на север от Москвы… ведь там неподходящие почвы? - взял слово известный почвовед Гедройц. - Согласно имеющимся у нас в институте картам, тот район и раньше значился малопригодным для вспашки…       - Есть мнение, и товарищ Вавилов нас в этом поддержал, что возможно снимать плодородный почвенный слой в Курской, Воронежской, Харьковской областях и перевозить его на север для внесения на новую пашню.       - Мы предположили, что это может быть одним из способов повышения урожайности в тех местах, - поддержал Вавилов.       - Николай Иванович, если Вы не возражаете, то после совещания я бы хотел обсудить с Вами этот вопрос, - попросил Гедройц.       - Охотно, Константин Каэтанович, - кивнул Вавилов. - Как оказалось, наша с Вами работа теперь только начинается.       - Товарищ Вавилов абсолютно прав, - сказал Сталин. - Работать нам действительно предстоит много и ударно, если мы не хотим наступления в нашей стране голода.       - Потепление на севере принесёт жару на юге! - сказал нарком сельского хозяйства Вениаминов. - Без орошения все целинные земли, лишь недавно распаханные, просто выгорят, как и всё то, что на них растёт! Необходимо строить оросительные каналы и брать откуда-то воду!       - У нас там есть сибирские реки – Обь, Иртыш, Енисей. Урал, что в Каспийское море течёт. Сырдарья и Амударья, что в Арал впадают, - вставил слово кто-то из академиков.       - Средней Азии самой воды не хватит! - возразил его коллега. - Если сейчас в Акмолинске жара будет как в Бухаре, то что будет твориться там?       - Трогать среднеазиатские реки на самом деле не стоит, - задумчиво произнёс Вавилов. - Там и так перебиваются с засухи на великую сушь, а если ещё и воду отбирать почём зря… Но вот строить оросительные каналы от Ишима, Иртыша и Оби считаю возможным. Однако это требует анализа, в частности, по вопросу обмеления рек с увеличением отбора воды.       - Ваш вопрос, товарищ Вавилов, правилен, поскольку пересыхание рек из-за того, что вся вода из них уйдёт на орошение, нам ни к чему, - сказал Сталин. - И это приводит нас к мысли, что наш перспективный план преобразования природы нуждается в серьёзном исправлении. Считаю необходимым обсудить этот вопрос дополнительно, чтобы уже с осени этого года мы уже имели готовое задание для работы…       Народный комиссар путей сообщения товарищ Ковалёв отчитался об итогах перевозок по плану «Ковчег», упомянув об объёме перевезённых грузов и количестве пассажиров.       - Сейчас же, поскольку основной объём перевозок уже осуществлён, считаю целесообразным с десятого июля вернуться к прежним графикам и режимам движения. Единственный вопрос в связи с этим видится в большом износе путей, в особенности на западных дорогах, и подвижного состава. Ремонт многих паровозов, в особенности построенных до двадцать пятого года, считаю нецелесообразным. Проще заменить их дизельными локомотивами, идущими с заводов на дороги.       - Вы правы, товарищ Ковалёв, - ответил Сталин. - Ремонтировать старые машины значит отвлечь внимание с более новых. Как Вы оцениваете перспективы совершенствования железных дорог страны по итогам «Ковчега»?       - Мы в нашем наркомате считаем, что век паровозов подходит к завершению, предполагаем к пятидесятому году полностью свернуть их выпуск. Кроме того, на магистральных линиях требуется обновление путей с заменой изношенного полотна рельсами более тяжёлых типов. Начальник управления тяги товарищ Бещев по моему поручению готовит проект плана повсеместного замещения паровой тяги дизельной и электрической. В течение двух недель этот план будет Вам представлен.       - Жду Ваших предложений, товарищ Ковалёв…       Следующим вопросом, поднятым на совещании, стал вопрос исчисления часовых поясов, для которого вызывали директора Пулковской обсерватории Сергея Ивановича Белявского. Тот и сам уже вёл работу по расчёту времени на основе сведений, полученных от адмирала флота Галлера. По всему выходило, что вместо одиннадцати часовых поясов на территорию СССР теперь стало заходить только семь.       - Значит, Вы считаете, товарищ Белявский, что часовые пояса на территории нашей страны нужно корректировать?       - Да, товарищ Сталин, я уверен в этом. Наши расчёты, которые мы провели, это подтверждают.       - Значит, если мы возьмём за точку отсчёта Вашу обсерваторию, какое расхождение мы получим?       - Если мы берём Ленинград как исходный пояс, то при движении на восток до Владимира особого расхождения не получаем. Дальше, по обоим берегам Волги, уже необходимо прибавлять один час от исходного, на Урале – два, в Сибири – три. Всего же вижу семь поясов – пулковский, волжский, уральский, сибирский, байкальский, дальневосточный и камчатский. При этом дальневосточное время опережает наше на пять часов, а камчатское — на шесть. Мы отталкивались от условия, что рассветать во Владивостоке стало на два часа позже, нежели в прежних условиях, то есть в семь часов сорок минут вместо пяти часов сорок минут по местному астрономическому времени.       - Такой порядок, когда рабочие в разгар лета приступают к работе при свете свечей, действительно нетерпим, - кивнул Сталин. - И Ваше обоснование по сокращению часовых поясов, а также схему их нового распределения, следует вынести на обсуждение…       Голосование по часовым поясам прошло быстро, и уже с седьмого июля Советский Союз должен был перевести часы — постановление Совнаркома, уточняющее порядок исчисления времени, вступало в силу с понедельника, ввиду чрезвычайных обстоятельств и новых условий, в которых оказалась страна.       Тем временем, пока в Москве продолжали обсуждать и утверждать планы, жизнь в Советском Союзе текла своим чередом, и на его границах разворачивались новые эпизоды противостояния... ______________________________ [22] Исторический факт. В парламенте СССР не было постоянно действующих депутатских должностей. Избирались лишь делегаты от трудовых коллективов и партийных организаций областей и союзных республик, все они при этом, даже исполняя депутатские полномочия, продолжали свою трудовую деятельность. То есть, случись некоему рабочему-передовику откуда-нибудь с Дальнего Востока избраться делегатом Верховного Совета СССР, это не означало его переезда в Москву на постоянное место жительства – наоборот, в столицу он приезжал только на то время, что шла сессия Верховного Совета, а по её окончании возвращался обратно на свой завод к своему станку.