Серп и Молот над Вестеросом

…Резко увеличившееся население Советского Союза создавало перед нами, теми, кто руководил народным хозяйством нашей страны, насущный вопрос – как прокормить всех? Вариант с ограничением отпуска продукции рассматривали лишь как временную меру, и известия о том, что на территориях, по которым прошли наши войска, оказались отличные чернозёмы, вполне пригодные для освоения. При этих известиях специалисты Академии сельскохозяйственных наук незамедлительно выехали в занятые районы, и по возвращению в Москву прыгали от счастья. Такие земли, куда воткни палку – взойдёт, в нашей стране имелись только в чернозёмных областях, Полтавской, Харьковской, Курской, Белгородской, Воронежской – но они уже давно были распаханы и обработаны, в новых же землях не осваивались никем и никогда. Так что решение присоединить занятые территории к Советскому Союзу и начать их освоение мы встречали с огромным воодушевлением… П.К.Пономаренко, Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Битва за хлеб. М.: Политиздат, 1994

Неведомо чьи земли в 383 км от Государственной границы СССР, 11 июля 1941 года       Сбор трофеев и пленных занял весь остаток прошедшего дня. А когда рассвело, уже одиннадцатого, врата города отворились, и из них вышла представительная делегация из полутора десятков человек в богатых одеяниях. Визитёры подошли к командирскому танку полковника Катукова и что-то произнесли.       - Прошу прощения? Не понимаю! – ответил им Катуков.       - Подождите, Михал Ефимыч, - от штабного автобуса подошёл товарищ из НКГБ, полковник Леонид Иванович Максимов, переспросивший в ответ по-немецки, кем же, собственно, являются нежданные гости. Следом он повторил этот же вопрос по-английски. Один из визитёров изобразил понимание, и на языке, показавшемся жуткой смесью немецкого и английского, ответил:       - Мы суть правители богатого и вольного города Норвос, и мы суть рады приветствуют храбрых воинов, что суть помогут одолеть кхаласар дотраки.       - Мы суть служитель Советский армада, и мы суть рады приветствовать людей города Норвос! – на столь же ломаном языке ответил им Максимов.       - Какой это есть советский армада? Какой это есть страна? – не сразу поняли люди из города Норвос (наверно, это всё же настоящее название города?)       - Советский страна! Советский Союз! Есть на восход отсюда! – чекист показал на восток – в сторону границы.       - Совет… Уния… - не веря собственным ушам, повторил незнакомые слова житель Норвоса. – Вы суть пришли с восхода? Как вы суть встретить кхаласар нет?       - Что есть кхаласар? – спросил чекист.       - Кхаласар есть орда дикари с восход, дотраки пустошь. Вы суть такой орда перебить.       - Для наши солдат это есть обычный задача. Мы суть выполнял приказ.       - За это мы суть рад ваш солдат видеть в Норвос! – доброжелательно раскинул руки визитёр, и полковник Максимов облегчённо вздохнул. Опасность миновала, и первый город за пределами границы, кажется, пошёл на контакт.       Как оказалось, орды дикарей, подобных упокоенной, постоянно тревожили как Норвос, так и всех его соседей. Именовался этот народ «дотраки» и пребывал в нормальных условиях на землях на востоке – то есть, там, где с двадцать второго июня сего года пребывал Советский Союз.       Здесь процесс возникновения нового государства тоже состоялся на двадцать второй день и шестой луны, и этот процесс обозначали как «рухнувшее небо». Календарь у новых соседей оказался несколько иным и насчитывал двенадцать лун по тридцать дней в каждой. При этих словах Максимов сделал отметку в своём блокноте – о перипетиях с летоисчислением у местных требовалось доложить товарищу наркому, пусть напрягут пулковских астрономов…       Год здесь был двести девяносто седьмой – от коронации короля, объединившего весь соседний континент и взошедшего на престол под именем Эйегона, первого своего имени, из дома Таргариенов, прозванного Завоевателем. Династия Таргариенов оказалась низложена с убийством последнего короля Эйериса II Безумного четырнадцать лет тому назад, и теперь на троне Завоевателя сидит бывший удельный князь Роберт из дома Баратеонов. Восставшие очень хорошо поработали над искоренением династии – убит оказался не только сам король, но и кронпринц Рейегар, а также жена последнего, Элия из дома Мартелл, правящего в южном королевстве Дорн, родственном жителям Норвоса, и их дети – Эйегон, бывший на момент убийства младенцем, и Рейнис, которой едва исполнилось три года. Убийцами выступили члены примкнувшего к восстанию дома Ланнистеров и их вассалы, а кронпринца убил лично правящий ныне монарх.       От известий о столь ужасных зверствах глаза полковника Максимова загорелись злостью, и он сделал в своём блокноте несколько пометок, столь нервно, что это заметили и свои. Как сказал потом Катуков, «ты, Леонид Иваныч, сейчас сам бы пошёл этих убивцев рвать» - а что, если это так и есть, и по закону, что действует в Советском Союзе, убийство детей наказывается расстрелом без права на помилование…       К счастью для жителей Норвоса, они поняли устремления прибывших в их края «руски» именно так, как и должны были – тем паче что убитая кронпринцесса Элия приходилась родной сестрой нынешнему правителю Дорна, Дорану Мартеллу, и его брату Оберину, а супруга этого самого Дорана была родом как раз из Норвоса, где, собственно, ныне из-за разногласий с мужем и проживала.       Хотя убиенного кронпринца в Дорне, как оказалось, не жаловали. Не жаловали из-за того, что он, будучи женат на их принцессе, возжелал ещё одной девицы – на сей раз взор Рейегара обратился на Лианну из дома Старк, что веками правил на Севере Вестероса. Собственно говоря, Роберт Баратеон поднял восстание именно из-за того, что кронпринц якобы похитил Лианну, уже обещанную в невесты Роберту, а её брат, Эддард Старк, ныне глава рода Старков, примкнул к восставшим из-за того, что его отец и старший брат не смогли добиться правосудия у короля и были сожжены им заживо. Восстание окончилось победой восставших, Рейегара убил лично Роберт, коего в Дорне отныне именовали Узурпатором, вот только Лианну это уже не спасло – Эддард нашёл её умиравшей родами. Что стало с ребёнком, никто не знал.       Ставшая вдовой королева Рейелла, приходившаяся родной сестрой своему мужу (от этих известий товарища Максимова нервно передёрнуло), скончалась в родах после свержения своего брата-мужа, родив на свет дочь Дейенерис. Каковая вместе с братом по имени Визерис скрывались где-то здесь, в соседнем Пентосе.       На данный же момент король Роберт фактически пренебрегал делами государства и стремительно спивался, пропадая по публичным домам в компании весёлых девиц, дела вместо него вершил его бывший наставник, правитель области под названием «Долина» Джон Аррен, человек уже в немалых годах, о котором сообщали, что болен и не вечен. Наследник же для роли правителя явно не годился, ибо был патологически жесток, но при этом весьма труслив и несамостоятелен. Дорнийцы только и ждали его воцарения, чтобы отложиться и закрыть проходы в горах, отделявших Дорн от остальных шести королевств.       - Это нужно немедленно сообщить товарищу Сталину, - сказал Максимов Катукову. – Рация у тебя рабочая, Михал Ефимыч?       - Рабочая, Леонид Иваныч. Ты только скажи, кому и как передавать.       - Сам передам. А передавать нужно товарищу Меркулову в Москву.       Генерал-полковник Черняховский, бывший на беседе с делегацией из Норвоса, согласился с этим решением, предоставив для связи свой штабной автобус. Кодовая фраза ушла в Центр, и войска приготовились ждать. *** Студёное море близ Лората, 11 дня 7 луны 297 года       Корабли дома Мандерли, верного вассала правителей Севера, Старков, долго добирались через море. Вышли три луны назад, на четвёртое новолуние, гружёные лесом, и вот только сейчас, незадолго до полнолуния луны седьмой, очертания города Лората и кораблей близ него всё-таки стали просматриваться на горизонте.       Как и пираты с чёрными парусами без каких-либо знаков. Восемь кораблей, поймавшие удачный ветер, быстро приближались к мирным грузовым судам, на чьих парусах красовался водяной с трезубцем, и не оставляли ни единого шанса спастись. Хотя это что там… что такое?       По волнам нёсся серый в разводах корабль стремительных очертаний, без парусов, но с двумя отклонёнными назад трубами, из которых валил густой чёрно-сизый дым. Он шёл наперерез пиратам, поднимая высокую волну, а за его кормой тянулся длинный пенный след. Флаг этого корабля вытянулся назад, и капитан, не веря сам себе, разглядел в трубу мирийского стекла белое полотнище с синей полосой понизу и красными пятиконечной звездой и перекрещёнными серпом и молотом на белом поле. Чьего дома эти цвета? Кто решил помочь в трудный час?       По мере приближения серого корабля на его палубе оказались заметны какие-то угловатые сооружения, из которых торчали длинные хоботы. Два из этих хоботов вдруг повернулись в сторону догонявших – и с рёвом исторгли огненные вспышки! Оглушительный свист – и один из пиратов на виду у торговцев взлетел на воздух, рассыпавшись деревянными обломками во все стороны. Когда чужак подошёл ближе, откуда-то с его середины что-то вдруг загромыхало басом, затарахтело, и ещё одного пирата словно распилило пополам, обе половины корабля стремительно погрузились в морские воды. Третьего достало этим же, в подбойном борту образовалась огромная дыра, налётчик повалился на борт и перевернулся.       Оставшиеся пираты, видя явный перевес в бою, рисковать не решили, и, переложив паруса, резко отвернули прочь – но лишь после того, как огнедышащие хоботы проревели ещё раз, и корма четвёртого разлетелась в щепки, прочее же весело заполыхало, и команда прыгала в воду, пытаясь уцепиться за плавающие обломки.       Таинственный корабль, только что на глазах у мореплавателей из Белой Гавани в одиночку истребивший половину пиратского отряда, подошёл совсем близко, и с его палубы кто-то прокричал на сильно искажённом всеобщем:       - Эй! Кто вы есть? Имеете следовать за мной! *** Балтийское море к западу от территориальных вод СССР, 11 июля 1941 года       Эсминец «Беспокойный» обнаружил два отряда кораблей издалека – мощность дальномеров позволяла. Караван медлительных и грузных, явно торговых судов полз на восток, в сторону порта, именовавшегося Лорат – наши уже с его обитателями беседовали, но на берег не сходили, глубина гавани не позволяла – а догоняли его какие-то быстрые шебеки с косыми парусами, не иначе пираты. Ну что ж, пиратов не помешало бы и приводнить как следует… эсминец прибавил ход с двадцати шести узлов до близких к предельному ходу сорока двух, и вскоре пираты уже попадали в радиус дальности артиллерийской стрельбы.       Хоть на эсминцах и стоят орудия калибром лишь сто тридцать миллиметров, а не крейсерские десятидюймовки, свою работу они сделали хорошо. Залп, второй – и один из пиратов, самый первый, превращается в груду плавающих на воде дров. По второму и третьему отстрелялись из счетверённого автомата, поставленного на эсминец в качестве средства ПВО. В этих водах обороняться в воздухе оказалось не от кого, летать здесь умеет только Советский Союз, зато по деревянным шаландам вроде вот этих вот пиратов четырёхствольный автомат сработал просто великолепно, с одной очереди развалив пополам одного, а со второй пропилив ворота в борту второго. Оставшиеся пустились наутёк, но ещё одному хватило двух снарядов в корму, прочих не преследовали.       Спасённые торговцы оказались с западного континента под названием Вестерос, выйдя три месяца тому назад из порта под названием Белая Гавань, что в тамошнем Северном королевстве, с грузом леса для Лората. Они долго кланялись советскому капитану, не веря своему спасению. Советские же моряки пригласили следовать за ними – всё же эсминец, хоть и один, здешним не одолеть.       О результатах боя передали на флагманский «Наварин», и адмирал Кузнецов при появлении «Беспокойного» в гавани Лората приказал вывесить на фалах линкора сигнал: «СДЕЛАНО ХОРОШО. АДМИРАЛ ВЫРАЖАЕТ СВОЮ БЛАГОДАРНОСТЬ».       Собственно в лоратском порту северян даже не ждали – пираты редко оставляют своих жертв в живых, а уцелевших, как правило, обращают в рабов. Поэтому правители города немало удивились, когда командующий кораблями «руски», назвавшийся Николасом Коуснетсофф, объяснил им, что в их краях за рабовладение полагается смерть, а пиратство нещадно искореняется. Более того, пришедшие в Лорат корабли вполне могут полностью зачистить здешние воды от джентльменов удачи, истребив их как класс и отправив непонятливых на корм крабам.       Об успешном боестолкновении в тот же день ушло сообщение в Ленинград. Впрочем, в одобрительной оценке главкома моряки были уверены – товарищ Галлер корсаров-душегубцев и сам не жаловал… *** СССР, Москва, 12 июля 1941 года       Товарищ Меркулов долго не раздумывал. Когда с передовой с Центром связался по радио отправленный туда один из представителей, нарком отдал поручение, чтобы весь рапорт был принят слово в слово. При сопоставлении с показаниями лица, именующего себя Эуроном Грейджоем, картина мира обрела некую связность. Только если пират ненавидел всех, кто проживал на «зелёных землях», жители города под названием Норвос состояли в достаточно тесных отношениях с одним из семи королевств, которому и симпатизировали больше всего, ещё к четырём были, по меньшей мере, нейтральны, а два не любили искренне. Тех же, у кого осьминог на парусах, не любил никто, причём именно из-за склонности к вооружённым бандитским нападениям и грабежам.       В ответном сообщении к стенам Норвоса улетела инструкция раздобыть более-менее подробные карты здешних земель, а также соседнего континента, а также продолжать сбор сведений, могущих быть полезными.       Но и то, что удалось собрать, уже серьёзно уточняло очертания известного мира, а значит, товарища Сталина нужно было поставить в известность об этом – сам же он и приказывал.       - Этот Роберт Ба-ра-те-он, - вымолвил фамилию вестеросского короля Сталин. – Ишь какой, у него девицу увели – он восстание поднял, вах, какой джигит, не, ви посмотрите… - усмехнулся Вождь. – А вот женщину с детьми убивать зачем было?       - Это не он, товарищ Сталин, - ответил Меркулов. - К убийству Элии Мартелл и её детей причастен некто Тайвин Ланнистер и его вассалы, конкретно Григор Клиган, прозванный Горой, и Амори Лорх. Ланнистеры до последнего сохраняли нейтралитет в восстании, но когда войска Баратеона подошли к столице, то Тайвин открыл ворота и перешёл на сторону восставших.       - Стало быть, решил пожать все плоды, посеянные другими. Что ж, это нам тоже известно… - вздохнул Сталин. - Когда воевали с Наполеоном, и уже гнали его прочь, англичане вступили в последний момент и неожиданно оказались главными победителями той войны. Сто лет спустя, в семнадцатом, когда у нас уже случился Февраль, американцы примкнули к Антанте и тем самым вошли в число победителей в ту войну. Это, товарищ Меркулов, характерный для них образ поведения – держать нос по ветру, вступать в конце войны на стороне победителя и пожинать все плоды, посеянные и обильно политые кровью других. Тот же Баратеон этот не в пример честнее, во всяком случае, был в тот момент, пока ещё не спился. Он хотел отомстить кронпринцу – он ему отомстил, всё по обычаю. А его друг и товарищ, тот, который Старк, тоже, судя по всему, с понятием, примкнул, чтобы отомстить за отца и брата. Вот только с сестрой и её ребёнком не совсем понятно. Впрочем, там и бывшая династия тоже хороша. Этот, как его, Безумный король, не родственником ли Гитлеру приходился? На родной сестре жениться, по образу и подобию своих предков, шэни дэда… неудивительно, что взбесился. А, ладно! Всем по грехам их воздадим! Продолжайте работу по дальнейшему выяснению подробностей, товарищ Меркулов. А заодно передайте нашим доверенным лицам там, в том числе товарищу Черняховскому, что необходимо устанавливать с местным населением как можно более дружественные отношения. За исключением рабовладельцев и работорговцев, разумеется, этой шушере пощады не давать и искоренять без суда и следствия.       - Есть!       - Земли, во время прохождения которых наши войска не встретили людей, необходимо включить в состав Советского Союза и осваивать подобно нашей уральской и сибирской целине. Население нашей страны возросло слишком сильно, чтобы мы могли уверенно полагаться лишь на наши поля. Допустить голод мы не можем, а такая угроза существует. Запросите от представителей справку о таких землях, заслушаем её на заседании Совнаркома.       - Есть! *** Дорн, Солнечное Копьё, 12 дня 7 луны 297 года       Мейстер замка Мартеллов всё-таки дождался ответного ворона из Норвоса. Отрадно было читать, что город уцелел, когда рухнули небеса, и все там живы и здоровы. А вот то, что кто-то разбудил драконов, которые стали летать над городом и его окрестностями, явилось крайне неприятным сюрпризом.       В своё время мейстеры провели очень много времени, пока не создали оружие, позволяющее бить драконов – но когда вымерли последние из них, грозные скорпионы стояли без дела, задвинутые в дальние кладовые замков.       И вот теперь снова где-то проснулись драконы. Проснулись и летают, пока ещё только над Эссосом – но что станет с землями Вестероса, если крылатые твари обратят свой взор и на них?       Обдумав свои опасения, мейстер снова взялся за перо – нужно было испросить ответа в Староместе, там, где он когда-то получил посвящение. Там найдутся те, кто ведает, там подскажут и посоветуют… *** Земли города Норвос, 13 июля 1941 года       Знакомство с городом, его жителями и обычаями продолжалось.       Жители Норвоса узнали, что усилиями краснозвёздных гостей был взят и разрушен город Чёрного Козла, и сама статуя Козла сгорела чёрным пламенем. Это и обрадовало, и огорчило их одновременно – Квохор считался союзником норвосийцев против Волантиса – но товарищ Максимов успокоил их, сказав, что Волантис тоже получит своё, и в их сторону тоже идёт наступление. Заодно до сведения правителей Норвоса довели, что рабовладение наказуемо, и, собственно, Квохор истребили именно из-за этого, да и Юнкай тоже. Как наказуемо? Расстрелом без суда и следствия.       Теперь уже озадачились жрецы местного божества, выделявшиеся из прочих ношением бород подобно древнерусским боярам – воинам и прочим состоятельным людям разрешалось носить усы, подлое же сословие и вовсе никакого права на растительность на лице не имело. Как выяснилось, кто-то ещё содержал у себя невольников, но, помня о судьбе Квохора, разрушенного полностью, поспешил рабов перевести в оплачиваемые слуги – хотя житие с чужого труда законом тоже не приветствовалось, но не всё сразу. Потом ещё будет время на просвещение…       Товарищ Максимов извёл ещё несколько десятков листов бумаги на написание рапорта на имя наркома, и за ними пришлось гнать самолёт. Для норвосийцев, конечно, зрелище пузатого дракона, вполне себе мирно севшего на поле возле города, никого не истребившего, но подхватившего когтями те пакеты и тюки, что оставили ему «руски», и тут же взлетевшего обратно, выглядело невероятно непривычным. Но вот чего было больше – испуга, удивления или восхищения трудом «руски», приручивших драконов – едва ли кто мог сказать точно.       По пробитой танками дороге с Большой Земли пришли несколько караванов грузовиков, доставившие боеприпасы и топливо взамен растраченного. На запад предстояло пройти ещё примерно столько же, сколько занял путь от Квохора до Норвоса. Водители грузовиков сообщали, что от границы, где обрезало железную дорогу возле города Лодзь, сейчас спешно сооружают колею на запад – один поезд привезёт куда больше, чем грузовики и тем более самолёты. Заодно новости принесли, что наступление развернулось и вдоль балтийского берега, сейчас товарищ Рокоссовский ломится на запад сплошным фронтом.       Тем временем с запада, куда вела дорога к приморскому городу под названием Пентос, показались тучи пыли. Самолёт-разведчик сообщил о движении в сторону Норвоса очень большой группы всадников. Это мог быть только ещё один «кхаласар» народа «дотраки», так что танкисты, подстёгиваемые сиреной боевой тревоги, бегом занимали места в своих машинах, а штаб отправил в Центр сообщение о новом нападении… *** Территория Вольных Городов, два дня до полнолуния седьмой луны, а летоисчисления степняки не имеют       Дрого, сын Бхарбо, вождь самого большого из всех дотракийских кхаласаров, тоже гнал своё воинство на восход. Почти луну тому назад в Пентосе говорили, что рухнуло небо, и рухнуло оно к восходу от Квохора, то есть на Сарнор и Дотракийское море.       Сюда же шёл и кхаласар Хаддаро, но остановился на полпути и сорвался обратно быстрее. А у Дрого слишком много людей и слишком большой лагерь, чтобы двигаться быстро. Но это ничего – пока кхалы, что уцелели после рухнувшего неба, истощат друг друга в междоусобице, вернётся Дрого и легко одолеет их всех. И тогда исполнится его мечта – стать Кхалом Кхалов, повелителем всех дотракийцев…       Только жалко, что сорвалась сделка с этим толстым сыроделом из Пентоса, бахвалившимся, что укрывает двух последних Таргариенов из-за моря. Не до женитьбы, когда любой день промедления может стоить очень дорого. Впрочем, драконьей девке и её братцу-попрошайке некуда идти, и они никуда из Пентоса не денутся, а слова «Кхал Кхалов» звучат куда лучше, чем просто «кхал».       Луна закатилась и взошла снова, и степняки всё так же продвигались на восход, где уже не полыхало небо. Вот уже и стены Норвоса видны. Дрого когда-то славно потряс людишек из-за его стен, проходя на закат к городам у солёной воды.       Но что это? Возле города уже стоит какой-то лагерь! Зелёные палатки, окружённые зелёными черепахами, и красный флаг развевается над ними. Кто успел раньше? Кто оседлал черепах?       - Вперёд, мои воины! – завопил Дрого, и кхаласар, возглавляемый им, с хода ринулся в бой. Слева и справа во главе тысяч всадников летели его верные ко – Агго и Ракхаро, которые никогда не подводили вождя и делили с ним хлеб.       Три группы воинов степи ринулись на Норвос и этих таинственных чужаков, что рискнули подойти и стать лагерем. У дотракийцев нет союзников и друзей, кроме своего рода и своего кхаласара, поэтому кто бы ни вышел навстречу, это – враг, и он должен быть убит…       Но что это? Увидев приближающихся всадников, черепахи разъехались в стороны, охватывая приближающийся к ним кхаласар, а потом исторгли из длинных хоботов на своих спинах вспышки пламени, земля содрогнулась и взлетела к небу в облаке дыма, а те всадники, кто оказался слишком близко, повалился вместе с конём и лежал недвижно. Новый взрыв прямо в гуще людей, но предсмертные стоны скрылись в боевом кличе. Однако лошади начали пугаться и бросаться, куда глаза глядят, сбрасывая с себя седоков. Когда же к грохоту разрывов добавился стрёкот и что-то, напоминающее молнию, прошлось по всадникам косой смерти, то что лошади, что их хозяева запаниковали.       Дрого вылетел впереди всех, размахивая своим аракхом. Ему почти удалось – он доскакал до зелёных черепах ближе всего, опередив исчезнувшего в огненной вспышке Ракхаро и затоптанного своим же взбесившимся жеребцом Агго. Вот только всадники вокруг него начали падать… и что за оса ужалила его? Почему темнеет вокруг? Почему снова рушится небо?       Кто ещё не успел обезуметь в горячке боя, тот увидел, как Дрого, их не знавший поражений неистовый кхал, вдруг выронил из рук аракх и повалился наземь, придавленный тушей своего коня, упал и больше не двигался. Вот теперь степняки перепугались по-настоящему, кто-то бросился прочь, не разбирая дороги, лишь затем, чтобы упасть навзничь от молнии или вставшей слишком близко земли.       Пути к бегству для выживших воинов степи был уже отрезан – поперёк дороги выкатились ещё какие-то невиданные черепахи на больших чёрных колёсах, срубившие на землю нескольких самых ретивых воинов. Вот теперь стало всё понятно, и дотракийцы стали сдаваться.       Сдавались, спешившись и бросая аракхи на землю под присмотром наездников зелёных черепах. Коней ловили и отводили в стороны люди в зелёных одеждах с кривыми узкими саблями на поясах и в меховых шапках с красным верхом на головах. К лагерю же подъехало несколько черепах и повозок, ревущих подобно диким зверям и исходящих вонючим сизым дымом. Перепуганным женщинам ничего объяснять уже не требовалось – они и сами уже всё поняли. Если к лагерю подошли чужаки, значит, кхаласар разбит, Дрого мёртв или пленён, а жизни женщин и детей теперь переходят в собственность того, кто смог одолеть сильнейшего из кхалов… *** Земли города Норвос, 13 июля 1941 года       - Как пришли мы сюда – дикую орду били, три дня прошло – опять орду принесло, - задумчиво затянулся самокруткой Катуков. – Где мы их всех хоронить будем?       - Это уже, Михал Ефимыч, наша забота, - ответил Максимов. – Сейчас соберут всех, отделят мужиков от баб с детишками, да под конвоем – на восток, железную дорогу сюда строить. С остальными ещё будем разбираться.       - А сдюжат ли наши, такую прорву неграмотных к делу приспособить? Эти ж лопаты в руках не держали.       - У нас и не на такие чудеса умельцы есть. Через год посмотришь на них – будут махать лопатами и даже по-русски с горем пополам заговорят. Как мы в былые годы туркестанских басмачей к оседлой жизни приучали, да родоплеменные пережитки из них выбивали, так в Бухаре или Хиве ревнителей старых обычаев и не осталось уже почти. И этих перемолотим, методика-то одна и та же…       …А в городе тем вечером был праздник. Впервые за долгие годы, что стоит Норвос, город встречал без урона и потерь. Веками мимо него проходили то на закат, то на восход дотракийские кхаласары, и каждый мало-мальски уважающий себя кхал считал своим долгом обложить город осадой, каковую снимал, лишь получив от правителей обильные подношения. Но проходила пара-другая лун, и всё снова повторялось. Случившееся же сейчас за всю писаную историю произошло впервые. Никогда ранее такого не было, чтобы кхаласар не просто ушёл без добычи, но оставил лежать на земле своего кхала и многих из его воинов, а уцелевших в этом избиении теперь гнали в плен на восход. Да и не один кхал проходил мимо, а двое, и оба нашли здесь свою могилу.       Пришедшие с восхода «руски» объяснили, что пленные дотракийцы нужны им в качестве рабочей силы для строительства некой дороги из железа, должной установить и упрочнить связь Норвоса со страной этих самых «руски», Союзом Советов. О рабстве не шло и речи – по словам гостей, тот из дотракийцев, кто будет хорошо работать, через несколько лет получит свободу и сможет поселиться на земле и обрабатывать её. А навыки работы лопатой и киркой ему привьют сейчас, на стройке, как и умение говорить на языке «руски». Кочевых племён в Союзе Советов уже давно не осталось, так что и тому, что осталось от дотракийских кхаласаров, теперь предстоит пройти через то же самое.       В Дорн улетел ещё один ворон. Проживавшая в Норвосе супруга правителя солнечного королевства, Мелларио, написала своему супругу длинное письмо, в котором изложила то, что и она, и весь их город узрел за последние несколько дней. И разгрому дикарей-кочевников там было уделено немало внимания, как и тем, кто положил конец набегам на город. Скоро, уже скоро Доран и его брат Оберин узнают обо всём, такие союзники Дорну пригодятся… *** СССР, Москва, 14 июля 1941 года       Отчёты о боевом применении советской бронетехники со всех трёх мест вооружённых конфликтов наконец-то поступили в Москву, и товарищ Сталин тут же собрал по этому поводу большое совещание с участием наркома обороны маршала Кутепова, начальника Генштаба маршала Триандафиллова, начальника Главного автобронетанкового управления генерала Федоренко, а также всех главных конструкторов со всех заводов, занимающихся производством танков и бронемашин для армии, флота и пограничных войск.       Поскольку большой войны так и не случилось, а пограничные боестолкновения, хоть и переросли позже во всеобщий Освободительный поход, это всё же несколько не та ситуация, к которой готовились – всё же встречать врага и биться с ним насмерть, к счастью, не пришлось – то теперь у Советского Союза было время. Время на то, чтобы обсудить и принять решение, какая бронетехника теперь нужна и в каком ключе её отныне предстояло развивать.       Конструктора съезжались отовсюду. Товарищи Кошкин и Морозов, создатели Т-34, прибыли из Харькова. Товарища Астрова сдёрнули из Нижнего Новгорода, где он доводил до ума Т-50. Из Ленинграда прибыли начавшие работу по доводке тяжёлого ЛК товарищи Гинзбург, Котин и Духов. Помимо советских специалистов, список которых отнюдь не оканчивался упомянутыми фамилиями, прибыли и германские – те, кого убирали из Германии отдельным приказом Геринга.       Каждому под роспись раздали по экземпляру отчёта, и, стоило только кому-то уловить в написанном знакомую модификацию танка, тут же начались перешёптывания – главный конструктор немедленно стремился обсудить этот вопрос с помощниками и соседями. Вспыхнувшую было бурную дискуссию погасил Сталин, вошедший в приёмную, за ним шли нарком обороны и начальник ГАБТУ.       Вождь был по своей привычке немногословен. Вкратце обрисовав ситуацию на фронтах, он предложил перейти к обсуждению собственно вопроса, послужившего темой совещания.       - Итак, товарищи, что вы можете сказать о результатах действия наших танковых войск? Товарищ Кошкин, прошу Вас.       - Товарищ Сталин, из отчётов следует, что мой Т-34 оказался слишком избыточен для создавшегося театра военных действий. Пушечное вооружение оказалось достаточно эффективным, но пулемётов не хватило.       - Вы правы, товарищ Кошкин. Малое количество противопехотного оружия обусловило значительный расход патронов к имеющемуся. Кроме того, боекомплект оказался перегружен бронебойными снарядами, ввиду чего осколочных не хватило.       - У нас находится в работе модификация Т-34М с двигателем, поставленным поперёк, это увеличит объём боевого отделения. Планировали поставить на него новую, более просторную башню с новым орудием.       - Новую башню ставьте, это хорошо, и объём боевого отделения нужно увеличивать. Потому что в Т-34 и для четверых-то места мало. А вот с новым орудием можно подождать. Существующие трёхдюймовки для существующих потребностей танковых войск вполне достаточны и способны решать задачи как по сопровождению пехоты, так и по рейдам в глубине вражеских тылов, хотя, конечно, Ваш танк более пригоден для второго. Особое внимание советую уделить надёжности подвески и трансмиссии, чтобы увеличить дальность хода и ресурс ходовой части.       - Торсионная подвеска, планируемая нами к использованию на Т-34М, должна решить эту проблему. К сожалению, если отталкиваться от этого отчёта, то подвеска системы Кристи не оправдала себя в горных условиях. Экипажи жалуются на перегрузку передних катков и ухудшение проходимости как следствие. Будем думать, если поставить мотор поперёк, то это позволит сместить башню в центр…       - Зато наш Т-28 себя показал в лучшем виде! – сказал Гинзбург.       - О Вашей машине, товарищ Гинзбург, сейчас как раз пойдёт разговор, - усмехнулся Сталин. – И да, Вы правы, товарищ Гинзбург, Т-28 достойно проявил себя при отражении черновицкого пограничного инцидента, а затем при взятии укреплённого города Квохор. Однако Т-28 в существующем виде малопригоден к использованию по причине весьма сложной и капризной в эксплуатации ходовой части.       - Товарищ Сталин, мы при подготовке к выпуску ЛК опробовали торсионы на «двадцать восьмом». И модификация с дизелем у нас тоже была, ставить В-2 на наше шасси пробовали, опытная машина с индексом Т-28МД на Путиловском заводе стоит.       - Пробуйте дальше, товарищ Гинзбург. Но мы в лице Правительства и наркомата обороны хотим поручить Вам разработку нового среднего танка сопровождения пехоты. За основу примите Ваш Т-28, но с дизелем, торсионной подвеской и большим ресурсом для модернизации, в том числе для сооружения на этом шасси самоходных орудий и машин поддержки среднего класса. Ваша платформа подходит для такой работы куда лучше, чем Т-34, ходовая часть которого в нынешнем её виде откровенно перегружена.       - Сделаем, товарищ Сталин! – одухотворённо ответил Гинзбург.       - Товарищ Духов, - обратился Сталин к создателю ЛК. – Тяжёлый танк армии тоже необходим, а Ваш ЛК показал себя достойно при разгроме кочевых орд. Что сделано для совершенствования танка?       - Товарищ Сталин, мы тоже готовим к выпуску модификацию ЛК-2, с увеличенным боевым отделением, а, следовательно, и боекомплектом орудия.       - Как выяснилось в ходе боестолкновений, чересчур толстая броня танкам будет только мешать, у противника нет ни противотанковых средств, ни огнестрельного оружия как такового. Прошу при доработке ЛК-2 облегчить машину на десять – пятнадцать тонн, дабы повысить живучесть ходовой части.       - Если от наших танков требуется не стоять под огнём, а далеко ходить, то ходовую мы доработаем, товарищ Сталин. Орудие на первой модели показало себя отлично, хотя экипажи и жалуются на недостаточную скорострельность ввиду раздельного заряжания. На второй модели можем поменять на восемьдесят восемь миллиметров, германцы тут нам орудие предлагают, планировавшееся к установке на их тяжёлую бронетехнику, но оставшееся не у дел.       - Проверьте предлагаемое орудие на полигоне, если окажется, что танк с таким калибром более боеспособен – ставьте в серию. Также берите в помощь товарища Котина и делайте на шасси ЛК-2 самоходные орудия большой и особо большой мощности, чтобы уменьшить потребность в артиллерийских тягачах. Потому что это не дело, когда артиллерия отстаёт на марше от пехоты.       - Проект установки шестидюймовой гаубицы МЛ-20, а также сорокавосьмилинейной пушки А-19 на шасси ЛК у нас есть, - подтвердил Котин. – А можем сделать и больше.       - Сделайте, товарищ Котин, - кивнул Сталин. – Наша армия скажет Вам спасибо. Теперь переходим к разработкам товарища Астрова. Производимый ныне Т-50 не может быть использован в боевых условиях. Зато бронетранспортёры пехоты и бронеавтомобили БА-37 показали себя образцово.       - Стало быть, наш Т-50 снимают с производства?       - Да, товарищ Астров, по причине его недостаточности в современных условиях. Т-34 справится с задачей, поручаемой Т-50, гораздо лучше. Однако правительство поручает Вам использовать шасси этого танка для разработки лёгких самоходных артиллерийских систем сопровождения пехоты, должных заменить то, что делалось на шасси снятых с вооружения Т-26, каковое шасси безнадёжно устарело и не подлежит модернизации. Самоходные орудия на этой базе ещё послужат, но это временная мера, и их необходимо заменять более современными моделями. Кроме того, также сосредоточьте свои усилия на колёсных пушечных бронеавтомобилях и пехотных транспортёрах, каковые во время действий в степи порой оказываются полезнее танков и совмещают мощь лёгкого танка с возможностью перевозки моторизованной пехоты. Объедините усилия с товарищем Липгартом и разработчиками грузовых автомобилей. Вашему КБ будут переданы материалы по перспективным германским образцам боевой техники, присмотритесь к шасси их типа 231 и его дальнейшей модификации 234. Немаловажным будет также уделить внимание развитию плавающей бронетехники, в которой испытывают необходимость сухопутные войска и флот.       - Благодарю Вас, товарищ Сталин! - произнёс Астров. - Мы приложим все усилия, чтобы выполнить данное нам поручение.       - Мы рассчитываем на вас… *** СССР, Ленинград, 15 июля 1941 года       Семён Александрович Гинзбург кинулся в своё конструкторское бюро, не успев выйти из вагона «Красной Стрелы», на которой вчера вечером отбывал из Москвы. Водитель присланной с завода машины еле успел окликнуть – иначе конструктор, погружённый в размышления и расчёты, уже собирался было переходить Невский и спускаться в метро.       - Итак, товарищи! - объявил Гинзбург, придя на родной завод. - Нам спущено поручение от Самого! - он показал пальцем в небо. - За этот месяц выяснилось, что нижегородского полсотого мало, харьковской тридцатьчетвёрки много, а того, что было спроектировано нами, в самый раз. Так что берём наш «двадцать восьмой» в последней опробованной нами модификации и делаем из него новый танк для пехоты. С дизелем, торсионами, кучей пулемётов и возможностью для переделки в самоход или зенитку. У кого были материалы по двадцать восьмому МД? Давайте сюда. Вот что я уже успел надумать по пути…       Разговоры и пересуды моментально прекратились. Всё же редко когда в КБ приходят задания с самого верха, тем более — по изобретению того, над чем и так уже велись работы. Так что все дружно взялись за дело, и к исходу дня на кульманах стали прорисовываться первые контуры будущего танка… *** Берег Залива Работорговцев, Астапор, 15 дня 7 луны 297 года       Драконы появились неожиданно, на рассвете. Их было много, и они несли смерть. Следом за драконами из-за гор, окружавших город, выехали железные черепахи, остановившиеся в трети лиги от тех врат, что смотрели на Юнкай.       Почти луну тому назад Добрые Господа, узнавшие о Неведомом, происходящем в Юнкае, направили туда Безупречных для помощи соседям (как бы их не любили) и водворения спокойствия. Но воины ушли — и сгинули, лишь половина их осталась здесь. Сгинули Безупречные, все до единого, раз оттуда теперь летят драконы – иначе воины, не знающие страха, не пропустили бы никого.       Первый дракон с душераздирающим рёвом пронёсся над стенами Астапора, и из-под его брюха вывалилось что-то, похожее на большое оперённое яйцо, спустя какие-то мгновения взорвавшееся с жутким грохотом на центральной площади. Другие драконы забрасывали этими непонятными оперёнными яйцами казармы Безупречных, Великую Пирамиду, бойцовские арены и дворцы Добрых Господ, драконьи яйца разрывались на Площади Гордости и в порту, и здания рушились, погребая под собой тех, кто не успел убежать.       Следом в дыму и пламени рухнули врата, рассыпавшиеся красной пылью, и в образовавшийся пролом, громко лязгая, вползли угловатые зелёные черепахи, сопровождаемые невиданными доселе воинами в зелёных одеяниях.       Лишённый своих правителей, Астапор сопротивлялся недолго. Немногочисленные остатки Безупречных, что пережили забрасывание их казарм драконьими яйцами, пытались выйти на зелёных воинов и пали все до единого, как и их хозяева. А над развалинами богатой части города взвился красный флаг… *** Ничейные земли в 453 км к югу от Государственной границы СССР, 15 июля 1941 года       Оборона города, значившегося на картах как Астапор, продолжалась недолго. После массового удара авиации и обстрела стен тяжёлой артиллерией с храбростью у защитников были явные проблемы. Поэтому уже к вечеру весь город был занят советскими войсками, а все те, кто пытался выступить в его защиту, перебиты. И теперь настала пора отделять агнец от козлищ, то есть мирным людям – жить, а работорговцам – умирать у ближайшей стенки.       Бывшие рабы долго не могли понять, что их рабство отныне закончилось, что никто больше не посмеет торговать ими как скотом, что не будет больше отбора в Безупречные – и что никто более не убьёт ребёнка на глазах его матери, как при старом обычае было в порядке вещей.       Командующий частями Действующей армии на закавказском участке генерал Баграмян прибыл в город к вечеру.       - Теперь здесь не будет ни рабов, ни господ! - объявил он. - Теперь здесь будет город трудящихся, где люди будут жить и зарабатывать на хлеб честным трудом. Здесь не будет бедных, как не станет и тех, кто живёт за их счёт. Старый мир больше не вернётся! Бойцы и офицеры слушали своего генерала, соглашаясь с каждым его словом. Рабовладению и впрямь не место в современном мире... *** СССР, Зурбаган, 15 июля 1941 года       Собственно, города ещё не существовало – только временный караульный пост, да наспех изготовленный знак, гласящий, что здесь положено основание нового города. А вот танкер в сопровождении сторожевика здесь стоял, пришвартованный к импровизированному причалу, так что танковая дивизия Гудериана и пехотная Ватутина, идущие на город под названием Волантис, смогли, придя сюда утром, заправиться и несколько перевести дух. Солдаты и танкисты осматривали бухту и места вокруг неё, и приходили к выводу, что «приди я сюда первым, так сам бы тут город поставил». Командиры на такие заявления обычно с усмешкой отвечали, что «земли на всех хватит, тут её много, а людей на ней – нету. Так что вам ещё вполне может повезти...»       Следом за танками приехал военно-строительный отряд, тяжёлые трёхосные грузовики притащили на прицепах технику. Из автобусов и полевых вездеходов выбрались геодезисты, вытащившие свои инструменты, и пошли к знаку — размечать местность.       Там, где адмирал Исаков приказал оставить памятный знак, вокруг этого знака разметили площадь, должную стать в городе Зурбагане центральной. Имя ей положили – Адмиральская, она должна была начинаться на возвышенности и спускаться к самой набережной. От неё – Московский проспект, идущий на север вдоль берега, и проспект Октября, соответственно идущий на юг…       На листы бумаги постепенно ложились результаты промеров, сведения о высотах и характере рельефа. Параллельно рисовали контуры будущих улиц и площадей – дома на этих улицах спроектируют и построят уже позже, а сейчас требовалось дать проектировщикам хоть какую-то привязку к местности. Вот и размечали, где быть жилым домам, где – горсовету, где разместится центральный вокзал, где – городской почтамт, где встанет электростанция, а куда будут приходить корабли…       Военные строители за это время развернули палаточные городки для проживания, полевые кухни, бани и отхожие места. Воду в текущих с гор речушках и ручейках признали пригодной для питья и приготовления пищи, но скважину водозабора всё-таки придётся в будущем продолбить.       На глазах рождался новый город. Город, которому предстоит стать одной из баз Большого Флота, куда будут приходить быстроходные лайнеры и становиться в гавани по соседству с могучими линкорами. Город, куда однажды приедут на отдых тысячи людей. Город романтиков и первооткрывателей, мечтателей и энтузиастов. Всё это ещё когда-то будет… и кто знает, что виделось геодезисту, который, вздохнув, отложил карандаш и представил себе в свете повернувшего на закат солнца те самые улицы и дома, места для которых он только что отметил на карте…