Серп и Молот над Вестеросом

…То, что королевства Вестероса неоднородны по своим взглядам, более того – охотно враждовали бы друг с другом, если бы не королевская воля, было для нас в какой-то мере неожиданностью. Но факт остался фактом, Дорн сам предложил союз с нами, поскольку его правители мечтали об отделении. Северные земли волновала иная угроза, а независимость от своей столицы они провозгласили вынужденно, после ряда неприятных событий, но при явном бездействии короны мы предложили свою помощь, и это сыграло в нашу пользу. Установление хозяйственных связей было лишь началом, мы подкрепили это сотрудничество военным и культурным, что поспособствовало ускоренному развитию этих стран… А.А.Кузнецов, в 1963-73 гг. Председатель Совнаркома СССР. Кузнецы социализма. М.: Издательство СНК СССР, 1995

Где-то за Стеной, 27 дня 8 луны 297 года       Когда-то его звали Бринден Риверс, и был он одним из уроженцев рода Блэквуд из Речных Земель. Теперь же место былого человека занял Трёхглазый Ворон, древовидец и прорицатель, умеющий с помощью воронов и чардрев видеть явное и сокрытое, бывшее, сущее и ещё только могущее случиться.       Много лет подряд он смотрел на земли Вестероса и видел одно и то же. Сначала войну живых против живых, потом живых против мёртвых, а в конце этого была лишь ледяная пустошь там, где когда-то росли леса, стояли города и жили люди. Потом картина начала меняться, теперь некоторые из живых бросали вызов самому Королю Ночи, и побеждали его, пронзив лезвием валирийской стали. Потом в одном из видений появлялся молодой человек, потомок женщины из рода волков и мужчины из рода драконов, который восходил на престол, ознаменовав возвращение драконьего дома – или же его убивала его же родня, девица с белыми как снег волосами. А иногда и он убивал её, но короны не получал.       Сейчас же в видениях творилось нечто непонятное. Началось всё тогда, когда в Белую Гавань вошёл странный корабль, которого по всем канонам мироздания не должно было быть. Да и как человеки смогли создать корабль из железа, могущий ходить без ветра, ведь магия Детей Леса и молитвы жрецов Семерых надёжно запечатали в людях стремление к развитию? Или это как-то связано с рухнувшим на Эссос небом?       Странный корабль привёз странных людей, следом прилетела железная птица, похожая на синего дракона, но с красными звёздами на крыльях, и Эддард Старк, сам Хранитель Севера, знающий о том, что Иные собирают своё мёртвое войско и идут к Стене, улетал в чреве этой птицы куда-то на восход, а вернувшись через несколько дней, объявлял, что Зиму им помогут пережить.       Трёхглазый Ворон никак не мог понять, что творится в Эссосе – туда ему не доставало сил взглянуть. Только и видел, что длинную колонну дымящих железных кораблей, изрыгающих пламя по весьма приметному замку, сложенному из красного камня, орды мелких… не драконов, а скорее стрекоз, взлетающих с плавучих гнёзд, стаи железных птиц, обильно усыпающих поле битвы смертоносными яйцами… Венчал картину огромный огненный шар, ярче, чем само Солнце, разверзающийся там, где несколькими мгновениями тому назад стоял Король Ночи. Над этим шаром поднималось облако в виде гриба, и сильный воздушный вал прокатывался над Зачарованным Лесом, не щадя никого и ничего, могучие деревья лишались веток и иголок, снег попросту испарялся, а камни обращались в труху. Зато когда дым рассеялся, над Застеньем впервые за много тысяч лет засияло солнце.       Новый день принёс новые видения, и были они почти такими же. По всему выходило, что появление в Эссосе чего-то необычного дало толчок к изменению всего предначертанного пути – если ранее люди или побеждали мёртвых, теряя четверых из пяти, или же погибали все до одного, то сейчас мёртвое войско даже не проходило за Стену, и Король Ночи погибал, будучи обращён в прах новым солнцем. Очевидно, те люди, что смогли построить корабль из железа и научить то, что создано руками человека, подниматься в воздух, то и огненное солнце – это тоже их рук дело. Значит, эти люди не верят ни в Старых Богов, ни в Новых, и не надеются лишь на милость природы, но пытаются улучшить мироздание. За этими новыми людьми нужно смотреть пристальнее – может, их поведение поможет разгадать смысл столь непонятных видений… *** Закатные земли Вестероса, Утёс Кастерли, 27 дня 8 луны 297 года       Тайвин Ланнистер был недоволен. Да какое там недоволен – он был ужасно зол, как не бывал со времён восстания Рейнов и Тарбеков. Но если своих вассалов он смог вырезать до последнего человека, навеки стерев с лица земли оба непокорных рода, сейчас предмет его гнева находился за пределами не то что Закатных Земель, но и вообще Вестероса. А известие, вызвавшее гнев, прилетело с вороном из Белой Гавани, от тамошнего мейстера по имени Теомор, происходившего из рода Ланнистеров. Львы всегда остаются львами, даже в сером одеянии мейстера, и Теомор нашёл способ известить главу своего рода о нависшей над ним угрозе…       Этот благородный простак Старк умудрился договориться с нынешними повелителями Эссоса о совместной обороне против любого, кто бы вздумал на него напасть. То есть, если хоть кто-то подойдёт к Перешейку не с добром, ему придётся иметь дело с теми самыми «руски», одно имя которых пугает до сотрясения жил половину Вестероса. А они тем временем заходят всё дальше - вот, только что Бейлиш опять плакался, что в водах вокруг Долины истребляют всех пиратов без разбора, и торговля контрабандой встала, ибо никто из корабельщиков не рискнёт больше выйти без флага. Зато радуется жирный Розан и его карга-мамаша, ибо их родичи с острова Арбор в кои-то веки получили избавление от пиратов.       Кто бы мог подумать, что Тихий Волк сможет сработать так удачно? Пользуясь своей старой дружбой с королём, он сумел вытащить откуда-то угрозу вторжения из-за Стены, мастерски сыграл на страхе перед Иными и договорился с теми, кто смог предложить свою помощь – в то время, как Тайвин потратил слишком много сил, чтобы Роберт забыл о просьбе старого друга и не двинул на помощь ни воина. Теперь помощь Старкам придёт из-за моря, Роберт вздохнёт и согласится с этим, а вот Ланнистеры оказались в дураках. Его, Тайвина Ланнистера, Тайвина Жестокого, прилюдно вываляли в дерьме и ославили на весь мир! Никто ещё не осмеливался так дерзить! Но… сейчас возможности указать зарвавшимся Волкам на их место больше нет. Пока Тайвин будет созывать знамёна и убеждать короля, на Север прибудут железные корабли «руски» и их воины, опрокинувшие все до единого Вольные Города…       Мысли Тайвина снова возвращались к Северу и загордившимся Старкам, так не вовремя вздумавшим обрубить какую-либо возможность приведения их к покорности. Эддард верен Роберту как старому другу и боевому товарищу, но как только воцарится Джоффри, насчёт которого Тайвин никаких иллюзий не питал, верность Севера престолу может быть серьёзно поколеблена, и тогда их пришлось бы покорять силой. Соглашение с «руски» положит конец всем подобным планам, и покажет, что с Севером придётся считаться. Этого Тайвин не хотел, ибо категорически не вытерпел бы образования ещё одного сильного правителя с собственной волей. А завоевать Север… это можно сделать только, пройдя в обход Перешейка, ибо правильную дорогу через болота знают только Риды, а они – вассалы Старков и никого без его воли не пропустят. При этом «руски» обязались привести на Север свои войска – сколько их будет, и насколько всё серьёзно?       Впрочем, ещё не всё потеряно. Если убедить короля, что соглашение Севера с чужаками из-за моря несёт угрозу для Семи Королевств, на этом противоречии можно сыграть. Ключ к Северу лежит в Речных Землях, хоть Талли и нищие, но пройдя через их земли, можно подойти к границам Севера и отрезать этих дикарей в их снежных пустошах. А если Талли не согласятся пропустить войска Ланнистеров, на то есть Фреи – владетель Близнецов не раз и не два давал понять, что тяготится своим подчинённым положением и готов воткнуть что Хостеру, что Эдмуру Талли нож в спину в обмен на признание его новым хранителем Трезубца.       Можно было попытаться посеять на Севере семена сомнения. Тайвин прекрасно знал, что Старкам негласно противостоит дом Болтонов и его союзники Дастины и Рисвеллы. Болтоны преклонили колена перед Королями Зимы последними, и в их семейных сказаниях до сих пор помнят, как сдирали шкуру со Старков. Так что Русе Болтон, если ему пообещать должность Хранителя Севера, может пойти на открытое неповиновение собственному сюзерену и даже на заговор против него. Да, да, этому отщепенцу можно пообещать всё, что угодно, пусть только поднимет восстание и похоронит любой намёк на сопротивление умным людям. А вешать – вешать будем потом…       Долина внушала спокойствие за её состояние. Десница при всём уважении к нему стар и не вечен, а его сын слишком мал и хил, и самостоятельным правителем быть не сможет. Тот же Бейлиш неоднократно говорил, что регентство над Долиной по кончине Десницы у него в кармане, а значит, он приведёт долинных лордов к покорности. Исключение составят только Ройсы, которые выскочку из Браавоса в грош не ставят, о чём неоднократно давали понять – но они будут одни против всех, и если будут слишком горды, их сломают.       В то, что решит отложиться и Дорн, Тайвин не верил. Гадюки, конечно, могут укусить, но их слишком мало – одни лишь Ланнистеры, соединив силы с Баратеонами, могут выставить вчетверо больше войска. Гадюк раздавят и не почувствуют урона. А для слишком непокорных вроде пресловутого Оберина Мартелла в распоряжении Тайвина Ланнистера есть такой милый человек, как Григор Клиган. Убив три гадючьих отродья, он не остановится перед вырезанием и всего остального змеиного рода. Так что как для Дорана, так и для его брата будет наиболее разумным сидеть в своих Водных Садах и никуда не лезть, даже не помышляя о самостоятельности.       Обдумав все «за» и «против», Тайвин сел писать письмо дочери – пусть Серсея сможет найти нужные слова, чтобы уговорить мужа-короля согласиться с доводами умных людей. Это ослабит Эддарда, лишённого королевской поддержки, и даст повод объявить его изменником престолу. Да, да, пускай так и поступит… *** Коронные земли Вестероса, Королевская Гавань, 28 дня 8 луны 297 года       Письмо от отца было для королевы Серсеи подобно снегу среди лета. Отец, не часто баловавший дочь письмами, в этот раз призывал действовать прямо – используя всё своё обаяние, убедить короля в измене Старков трону, поскольку соглашение Севера с «руски» из-за Узкого моря ставит под угрозу весь сложившийся мир. Старк заигрался – пора поставить его на место!       Прочитав и запомнив инструкции до последней буквы, Серсея направилась в королевские покои. Вот только она опоздала – письмо с печатью «Только для глаз короля» уже было в руках её мужа.       - Ох, старина Нед, о чём же ты сейчас пишешь… - ворчал король, разворачивая свиток. – Соглашение с Советским Союзом? Это с теми, что поставили раком весь Эссос? Умно, Нед, умно, а я вот промедлил, старый пьяный пень, и остался в дураках, когда надо было идти тебе помогать… что там ещё? Соглашение о взаимной торговле между Северной областью Вестероса и Союзом Советских Социалистических Республик… Соглашение о совместной обороне… ты смотри, уже даже подписали? Кто подписал – Эддард Старк от имени Севера, и И.В.Сталин от имени Союза Советов… Неужели? Нед сумел разговорить самого Сталина?       - Роберт? – обратилась к королю Серсея. – Что там такое?       - Чего? А, это ты… Нед написал, что он договорился с самим Сталиным, правителем «руски», о помощи против любого, кто на него нападёт.       - Но разве он вправе заключать такие соглашения?       - Вправе, почему нет? Долбаные кракены у всех сидят в печёнках, а мы уже замучались гоняться за их шайками. Если «руски» научились топить их при встрече, так я сам поеду к тому королю Сталину и пожму ему руку! Да и Иные за Стеной… в былые годы я наслушался от Неда сказаний о том, что там когда-то творилось. Если Нед говорит, что Иные идут к Стене, значит, так оно и есть.       - Несомненно, угроза преувеличена, милый, этот твой лорд Старк просто хочет показаться значимее, чем он есть.       - Молчи, женщина! – отмахнулся от неё король. – Неду я верю как себе, он врать просто не умеет, так его воспитали. В прошлый раз он мне писал… где, кстати, это письмо, куда уже его дели? Но я тогда повёлся, поверил тебе, старый пьяный придурок, и остался ни с чем, хотя должен был помочь своему другу так, как он когда-то помог мне. Нет, нет, я еду на Север и попытаюсь вымолить у Неда прощение. И нет, ты не убеждай меня остаться в столице, я тут и так всю задницу себе отсидел, - добавил король, увидев, что Серсея хочет возразить.       - Но как же дела королевства?       - А, подождут! Если «руски» взяли Браавос и разорили это ростовщическое гнездо в Железном Банке, я лично хочу выпить с ними! Государство не обеднеет, если король съездит к своему старому другу да покалякает с ним за жизнь, как в старые добрые времена, когда он ещё не был королём.       - Когда же ты думаешь выезжать?       - Завтра на рассвете. Я и так уже опоздал.       - Но как же я… мы? Нам нужно собраться!       - А кто говорит о тебе? Ты останешься в столице под присмотром Джона, он в этих делах собаку съел.       - Возьми с собой хотя бы Джоффри…       - Если ты ещё раз упомянешь при мне этого мелкого ублюдка, несдобровать и тебе, и ему! – побагровел король. – Ещё одна его выходка, и я одним указом изгоню его из дома Баратеонов на вечные времена, а вторым – сошлю его на Стену, более того, отволоку его туда сам!!! Я своё обещание помню и ничего не забыл!!! Иди с глаз моих долой, король будет думать, как и чем оправдаться перед старым другом…       Поняв, что с разбушевавшимся мужем ей не совладать, Серсея вышла из покоев и направилась к себе. Всё же Роберт оказался куда упрямее неё и предпочёл своему двору старого друга из прошлой жизни.       Вот только что писать отцу? Тайвин Ланнистер не из тех людей, что будут терпеть провал своих поручений. Он не пощадит никого, даже родную дочь, и редкий человек мог видеть Хранителя Запада в гневе и остаться после этого живым и здоровым. *** СССР, Ленинград, 29 августа 1941 года       Семён Александрович Гинзбург всё-таки сумел взять нужный темп работ, и опытный образец танка Т-36 был подготовлен досрочно. Собственно говоря, многое уже было готово, осталось лишь соединить воедино. Формой корпуса новая машина походила на старый Т-28, но установленный на шасси с шестью парами опорных катков с торсионной подвеской по образу и подобию тяжёлого танка. Большая пушечная башня стала шестигранной, и орудие в ней теперь стояло 88-миллиметровое, германского происхождения, успешно освоенное в производстве на артиллерийских заводах СССР. Пулемётная башенка впереди основной осталась только одна, но в ней стояло два крупнокалиберных пулемёта ДШК. Ещё один такой же был зенитным и стоял на крыше башни, а четвёртый, простой, винтовочного калибра, был спарен с пушкой. Двигатель теперь был дизельным и развёрнут поперёк, за счёт чего объём боевого отделения резко увеличился, и сократившемуся до пяти человек экипажу теперь было работать куда просторнее.       Более того, на этой же базе неугомонный Семён Александрович разработал и целый набор самоходных артсистем. Сначала он установил на своё шасси обычную 122-миллиметровую пехотную гаубицу, потом договорился с моряками и получил для испытаний морское орудие калибра 102 миллиметра – основное оружие сторожевиков и прочих малых кораблей третьего ранга. Следом настала очередь экспериментировать с немецким счетверённым зенитным автоматом, а финальным аккордом стала установка на шасси Т-36 реактивной системы БМ-14, увеличенной до сорока восьми трубчатых направляющих. Причём прорабатывались варианты компоновки машин с расположением двигателя как в корме, так и в носу корпуса.       Работавший по тяжёлому танку коллектив товарища Духова тоже уже доводил опытный образец – новый ЛК-2 по замыслу конструкторов должен был иметь 105-миллиметровую пушку в качестве основной, и набор пушек и гаубиц корпусного и армейского уровня в варианте самоходного орудия. Кроме того, при удлинении шасси на две пары катков получалась неплохая платформа и для тяжёлых орудий особой мощности, вплоть до 254-миллиметровых морских пушек и 280-миллиметровых осадных мортир. Реактивная же система для такого случая разрабатывалась заново, и калибр она имела триста пять миллиметров, будучи предназначена для разрушения укреплений, стен замков и каменных городских домов.       А вот у харьковчан отнюдь не всё задалось сразу, и обновлённый Т-34М, хоть и получил обновлённую двигательную установку, но создать на шасси «тридцатьчетвёрки» большое количество самоходных орудий сразу не выходило – в корпус такой формы получилось вписать только 88-миллиметровую пушку и 37-миллиметровый двуствольный зенитный автомат. Впрочем, по новому заданию Т-34 пойдут в первую очередь в кавалерийские и казачьи полки, где нужны прежде всего скорость и манёвренность, и там они будут соревноваться с колёсными броневиками, больше пригодными для действий в степях и пустынях. Уделом же более медлительных ленинградских машин станет сопровождение пехотных частей и выбивание вражеских отрядов с большого расстояния.       Торопился Семён Александрович не зря – как сообщал иногда заезжавший на Путиловский завод товарищ Жданов, уже скоро на земли сопредельного континента отправятся первые части будущей Северной группы войск. Там вся новая техника после завершения испытаний на заводе будет опробована в условиях, приближенных к боевым. А учитывая тамошнюю часто неблагоприятную погоду и изобилие пересечённой местности, от колёсной техники толку будет мало – на Севере властвовать на поле боя будут танки. Железный конь проедет среди скал и болот куда лучше коня живого, о боевой ценности и речи не идёт – копьё и меч против танков будут бесполезны. Только бы были успешными те испытания… *** СССР, Астапор, 30 августа 1941 года       Сегодня в городе, ещё звавшемся Астапор, взорвали последнюю пирамиду и последний кусок стены. Командующий Седьмой армией товарищ Баграмян лично проследил, чтобы в городе не осталось ничего, что бы напоминало о былом владычестве работорговцев.       В процессе обыска бывших обиталищ Добрых Господ особисты накопали очень много весьма любопытных вещей, причём далеко не одних лишь богатств и драгоценностей. Работорговцы жили, сидя на золоте и серебре, оставляя простонародью нищету и жалкие медяки на подачку. Рабы же вообще за людей не считались – и им теперь пришлось долго объяснять, что всё, рабство кончилось, все Добрые Господа перебиты и никогда больше не вернутся. Не будет больше и новых Безупречных – все найденные бумаги о том, как готовить этих бездушных машин для убийств, были отправлены под конвоем в Москву, в архив НКГБ, а что-то для успокоения народа прилюдно сожгли на глазах командующего. Как сообщал в ответном письме товарищ Меркулов, когда он получил астапорскую библиотеку и ознакомился с ней, то дня три он мог разговаривать исключительно матом, после чего заявил, что если подчинённые вдруг посмеют прибегнуть к такой, с позволения сказать, методике, то он лично оборвёт им перед строем погоны, а потом выведет в чистое поле, приставит к стенке и пустит пулю в лоб.       Город понемногу начал превращаться во что-то пригодное для жизни советского человека – бывшие рабы и городская беднота теперь строили канализацию и разбивали окружающие Астапор пустоши под новое строительство, должное здесь начаться в обозримом будущем.       Товарищ Баграмян решил переименовать занятый им город, и отправил в Москву рапорт на имя товарища Сталина с просьбой присвоить городу Астапору новое имя – Ашхантанкакан, то есть по-армянски – «Город труда». Однажды здесь построят новый город, и здесь будут жить так же, как живут на Кавказе – гостеприимно, дружелюбно и щедро. В Советский Союз перед Концом Всему сбежалось много людей со всего мира – новые земли, приобретённые за эти два месяца, позволят расселить всех и дать дом каждому.       По совету особистов в городе тщательно искали всех, кто владел здешней версией английского, а также языком, принятым здесь ранее, «валирийским», как именовала его девчушка Миссандея, так и прижившаяся при штабе Седьмой армии на правах переводчицы и связистки. За это время она уже порядком нахваталась от советских офицеров и солдат русских слов и даже с горем пополам пыталась разговаривать по-русски, хоть и с причудливым местным акцентом. Хотя, конечно, по поводу Миссандеи товарищ Баграмян сказал так – сейчас пусть так, а не позже зимы её надо будет отвезти хотя бы в Ереван и пристроить в школу. На войне не место детям, а в то, что боевые действия уже прекратились, Иван Христофорович верил слабо – во вновь присоединённых землях то и дело обнаруживали и уничтожали бандитские шайки из рабовладельческой эпохи. *** СССР, Самара, 1 сентября 1941 года       Поезд из Москвы пришёл, как обычно, по расписанию. В нескольких его вагонах в город прибыли лётчики и техники 138-го истребительного авиаполка, переведённого сюда из Москвы. В их числе был и Василий Иосифович Сталин, который, как и все остальные офицеры его полка, ещё до конца не понимал, для чего их так срочно сдёрнули с подмосковного аэродрома и велели отправляться на Волгу, не сказав ничего.       Причина столь внезапного перевода части стала известна, когда их на нескольких автобусах привезли на авиазавод. На взлётно-посадочной полосе испытательного аэродрома рядом с заводом стояли в ряд новенькие сверкающие свежим алюминием самолёты без винтов.       Сопровождающий объяснил, что это – новейшие реактивные истребители МиГ-9, только что принятые в производство, и офицерам 138-го полка выпала честь первыми начать освоение новейшей техники. Те, кто будет учиться лучше всех, получат возможность пролететь над трибуной на первомайском параде.       Пока лётчики во все глаза рассматривали самолёты, на которых им предстоит летать, подошёл их новый наставник – Владимир Коккинаки, испытатель в конструкторском бюро товарища Микояна, уже освоивший новую машину и получивший задачу научить и молодёжь владению ей.       Как стало понятно уже на вводной лекции, реактивный самолёт – куда более сложная машина в пилотировании, ведёт себя в воздухе совсем по-другому, нежели старый поршневой истребитель, и требования по здоровью на него тоже несколько иные. Весьма неприятным сюрпризом было моментальное объявление в полку «сухого закона» - реактивный самолёт не может вести пилот, находящийся под градусом. Первенец советского реактивного самолётостроения был ещё достаточно капризным, а значит, облётывать его надлежало только и исключительно на трезвую голову.       Оказались начеку и особисты – поскольку новая техника ещё числилась секретной, то со всех брали подписку о неразглашении, а увольнения в город были отменены до особого распоряжения. Так что любителям вскружить прелестную головку какой-нибудь ветреной девице приходилось лишь вздыхать с огорчением, охотно представляя себе, как сегодня, в первый день осени, улицы наполнились юными студенточками, приехавшими на занятия – а закадрить их не дают. Но ничего не попишешь, приходилось отвлекаться от мыслей о девушках, пытаясь успокоиться тем, что упущенное потом наверстают, и вникать в учебники и конспекты. Освоение новых самолётов требовало трудолюбия… *** Северное королевство, Винтерфелл, 1 дня 9 луны 297 года       А вот Эддард Старк искренне недоумевал. Неделю тому назад из Последнего Очага и Кархолда донеслись известия о начале осени. Следом настала очередь Темнолесья, Торрхенова удела, самого Винтерфелла, а сегодня о том, что листья желтеют, сообщили даже из Сероводья. Южнее владений Ридов уже никого не было – граничившие с ними на юге Фреи относились уже к Речным Землям, и что происходит у них, должно было волновать уже Хостера Талли и его сына Эдмура.       Осень, конечно, ждали, её боялись и к ней готовились, но всё равно – по всем расчётам, похолодания не ожидали раньше чем через два-три года, а теперь выходило, что Зима куда ближе, чем считали все на Севере. Хорошо что хоть успели собрать урожай, а паровые рыболовные траулеры «руски», пришедшие под охраной своих кораблей, весьма щедро поделились с Мандерли и Флинтами своим уловом – «руски» могли уходить на лов далеко в море, а их сети позволяли загрести за один раз куда больше, чем с привычных утлых лодчонок.       Пришли и китобойные суда – и такой траулер «КРТ-459» умудрился загарпунить Левиафана, огромное животное, обитающее в Студёном море. Тушу исполина еле смогли поднять на морозильный пароход, служивший базой – сала с этого гигантского кита вытопили столько, что хватило бы не на один полк солдат.       «Руски» начали исполнять и другие пункты соглашения – в Белую Гавань пригнали землечерпалку и принялись углублять ею дно залива, с тем, чтобы в порт могли входить даже самые большие корабли. Начали приходить и грузовые пароходы, вид которых с дымящими трубами так не вязался поначалу с пейзажем рыцарского замка Мандерли. На этих пароходах привезли в числе прочего советский инструмент для валки и разделки леса – пилы, топоры, паровые пилорамы и точильные станки. В краю, богатом лесом, этот инструмент будет неплохим подспорьем – тем более что приехали и мастера, умеющие работать на таких станках и могущие обучить подмастерьев.       Грузом одного из пароходов оказались толстые железные прутья, именуемые рельсами – «руски» вознамерились построить для вывоза в порт леса железную дорогу, подобную той, по которой сам Эддард проехался, будучи в гостях в Советском Союзе. Здесь новая трасса должна была связать Белую Гавань с Винтерфеллом и далее с Темнолесьем. Прибывшие на кораблях инженеры-строители рисовали на картах и другие линии, должные соединить Винтерфелл с Кархолдом и Стеной, Речными Землями и даже Кремнёвым Пальцем.       В Белой Гавани, к радости Вимана Мандерли, развернули стационарный радиоузел, принимавший передачи со станций СССР. Теперь Эддард мог получать достаточно свежие новости – и так он узнал, что «руски» заняли не только все Вольные города на западе Эссоса – весь юг до самого Кварта включительно уже был под их контролем. Непокорёнными оставались только развалины Валирии, но насчёт них ждали, пока полыхающие там вулканы всё-таки притихнут.       В первый день первого осеннего месяца в Союзе начался учебный год, и это немало удивляло как Эддарда, так и остальных. Поначалу он не поверил словам сира Громыко относительно отсутствия мейстеров и доступности образования для каждого – но теперь убеждался в правоте советского собеседника. Как оказалось, любой желающий получить какие-то знания в стране Советов имел все права и возможности узнать их, не требовалось ни ехать через весь Вестерос, ни отрекаться от семей, ни служить потом Неведомый знает где… видимо, именно потому «руски» сумели достичь таких высот. Нужно отправить туда детей – пусть научатся чему пожелают… *** СССР, Ленинград, 2 сентября 1941 года       В порту наблюдалось оживление. Установление торговой связи с Белой Гаванью дало свой эффект – на кораблях, с лета стоявших на приколе, снова появились команды, ожили топки и дизеля.       Германские лайнеры «Бремен» и «Берлин» тоже ожили – их вместимость в десять тысяч человек даст возможность перевозить войска Северной группы. Сейчас для их приёма на внешнем рейде возле Браавоса срочно сооружали новый причал для глубоководных судов – увы, в проход во внутреннюю гавань могли протиснуться только сторожевики, а уже эсминцу глубины и ширины проходов не хватало.       Часть кораблей, мобилизованная во флот, ушла из Ленинграда в передовые порты – Гельсингфорс, Турку, а позже и Лорат. Лоратская гавань оказалась достаточно глубокой, чтобы принимать морские пароходы – и там уже трудились ленинградские рабочие, строившие современный грузовой порт и перевалочную базу.       Перемены ощущались и в остальном городе – то, что всё-таки не так всё оказалось печально, как люди себе представляли, давало новые надежды.       Алексей Рыбаков, водитель трамвая из Петроградского парка, радовался жизни. За прошедшие месяцы, хоть и были они крайне суматошными, всё перевернулось с ног на голову. Прибытие в Ленинград тысяч и тысяч беженцев из Германии принесло ему самому неожиданное семейное счастье – красавица Эрика из Мюнхена, которую в первый тот неожиданный рейс за беженцами в вагоне своём увидел, потом нашла его случайно, на остановке. Нашла, да и не расставались потом, полгорода обходили и объездили, а в начале июля сходили в загс да соединили судьбы. После свадьбы молодые заселились в новую квартиру, неподалёку от парка, в восстановленном после расселения и ремонта доме. А потом и новые вагоны выпало получать, прямо с завода в парк пригнал, с номерами 3535-3536. Повышение в классе, очередь на дачу… вот что бывает в стране Советской людям, которые хорошо работают. Грех жаловаться... *** Закатные земли, Утёс Кастерли, 2 дня 9 луны 297 года       Хоть Тирион Ланнистер и не был допущен к секретам своего отца, кое о чём он догадался сам.       Об объявившихся невесть откуда «руски» вот уже две луны кряду судачили по всем семи королевствам. Причём всякий раз по такому поводу, что сам по себе порождал споры. Подчинение всех Вольных городов? Уничтожение рабства вместе с рабовладельцами? Нещадное искоренение пиратства? Практически со всем Тирион был согласен. Переговоры с Севером? Что ж, Старки тоже имеют полное право торговать с теми, с кем хотят.       Будучи калекой с рождения, Тирион не мог быть воином, а потому стал книжником, и так вышло, что именно он теперь претендовал на наследство отца – хотя Тайвин и заявлял, что Тириону суждено скорее вырасти до нормального роста, нежели получить титул Хранителя Заката. Но старший брат Джейме надел белое, а значит, пока король не освободит его от клятвы, брат не может претендовать на титулы. Сестра, хоть и королева, тоже не получит наследства.       При мыслях о сестре Тириона нервно передёрнуло. Насколько брата-калеку уважал и любил Джейме, настолько же ненавидела и изводила Серсея. Когда по Семи королевствам пронеслось известие о королевском бракосочетании, Тирион мысленно посочувствовал королю – Роберт Баратеон ещё не знал, что за фрукт ему достался в качестве супруги, снаружи был сей плод красив и очарователен, но внутри крайне неприятен на вкус, ибо успел насквозь прогнить. Короля спасло лишь то, что настоящим королём он так и не стал, предпочитая прежнюю разудалую жизнь, оставаясь любителем хорошего вина, весёлых женщин и доброй охоты… точно как и Тирион, прятавший за этой маской свою истинную сущность глубоко разочаровавшегося в своей жизни человека.       Из троих детей Серсеи Тирион был рад видеть лишь младших – Мирцеллу и Томмена. Насчёт наследника Джоффри он давно уже давно пришёл к выводу, что тот безнадёжен, вобрав в себя все наиболее отвратительные черты характера своих матери и деда. Случись ему занять трон, править он будет недолго, и выступит достойным продолжателем Безумного Короля, залив кровью всё и вся. И это если он ещё доберётся до трона, а не будет отправлен к Неведомому досрочно. Маленький мерзавец был совершенно испорчен, и из капризного плаксы выросла настоящая тварь, в которой не было ничего человеческого – начал он с кошек, а теперь, как Тириону доводилось слышать, жертвами истерики наследника престола становятся уже поварята и прочие слуги малых лет. Дальше будет только хуже…       Во всей этой истории Тирион с каждым днём всё больше приходил к мысли, что королевству осталось недолго. Единственные, кто сможет удержать государство от сползания в хаос братоубийственной войны всех против всех, это, похоже, те самые «руски», которые договорились о чём-то с Севером. Встав там, они обезопасят земли Старков от нападений. А вот как завлечь их в остальные земли?       Тирион не без оснований полагал, что пока жив его отец, «руски» не станут церемониться с Закатом. Безусловно, они уже знают, кто такой Тайвин Ланнистер и чем он прославился в народе. А вот когда под жизнью Старого Льва будет подведена черта, тогда, видимо, возможны варианты – и Тирион пообещал сам себе из шкуры вон вылезти, но не позволить погубить королевство.       - Лорд Тирион! – позвал мейстер замка. – У меня письмо для Вас.       - Как для меня, мейстер? – искренне удивился Тирион.       - И тем не менее, для Вас… из Браавоса.       - Из Браавоса? Но кто там знает обо мне? – не поверил словам мейстера Тирион, но, тем не менее, взял письмо, подивившись необычному виду (треугольник, с печатью – кто так пишет?), раскрыл пергамент, прочёл текст… и сполз на пол коридора замка, а из глаз его потекли слёзы.       - Тайша…       Старые воспоминания нахлынули снова. Тайша была его первой любовью, они даже поженились, подговорив бродячего септона где-то на улочке Ланниспорта – но не знающий человеческих чувств Тайвин Жестокий силой разлучил молодых, и Тирион знал лишь, что он никогда более не увидит свою жену.       Стало быть, она всё-таки жива, и живёт в Браавосе, более того – у неё… у них… есть дочь Ланна. Они пережили штурм и падение города, и теперь привыкают жить при новых законах. «Руски» оказались отнюдь не такими страшными – кормят хлебом и кашей, пристраивают на работу и даже позволили им сохранить своё жильё, а домовладельца «отправили в лагеря».       Вот только как Тайша оказалась в Браавосе? Неужели жестокосердный лорд и тут приложил свою руку? Это нужно прояснить лично. То есть любым путём добраться до Браавоса и найти там свою жену и дочь. Как перехитрить Тайвина, у которого по всему Закату соглядатаи и ищейки, неустанно вынюхивающие любую крамолу? Думай, Тирион, думай, если хочешь увидеть свою жену, думай втройне… *** СССР, Севастополь, 3 сентября 1941 года       В гавань севастопольского порта медленно втянулся новейший линейный корабль, носивший имя своей Главной базы. Шёл он медленно, на тяге портовых буксиров, и на его фок-мачте трепетал невиданный ранее флаг – оранжевый, на котором горело пронзённое копьём алое солнце.       Люди знающие понимали – на борту линкора в Советский Союз прибыли члены правящей фамилии королевства Дорн, что на юге Вестероса. Кто-то из Мартеллов пожелал посетить Советский Союз, но если за ними гоняли целый линкор, значит, причина нешуточная…       Тем временем «Севастополь» ошвартовался у Графской пристани, в самом центре города. На досках пристани уже выстроился матросский караул и флотский оркестр, за неимением дорнийского гимна сыгравший «Преображенский марш».       Опустили трап, и первым на советскую землю сошёл Оберин Мартелл, смотревший во все глаза на картину, столь разительно отличающуюся от всего, к чему он привык у себя дома. Его теперь интересовало буквально всё – и белокаменные стены севастопольских домов, которые он поначалу принял за богатые дворцы, и необычно звучащая музыка, и самоходные экипажи, в которые усадили дорнийскую делегацию.       Встречал их на пирсе сам прибывший из Москвы народный комиссар иностранных дел Советского Союза товарищ Молотов – Оберин никак не мог привыкнуть к этим диковинным должностям в правительстве у этих «руски». Хоть сир Громыко и объяснял ему, а заодно и всем его землякам, причины, как и почему должности именуются именно так, понять всё это сразу было ещё слишком сложно. Сошлись на том, что «нарком» означает местный аналог мастера в малом совете, а всего этих наркомов несколько десятков, и каждый ведёт какой-то свой отдельный вопрос.       К великому удивлению практически всех дорнийцев, в Союзе Советов не было принято носить при себе оружие – ни мечей, ни кинжалов никто не видел, а кортики у морских офицеров считались скорее декоративным элементом парадной формы. Латы же, без которых ни один уважающий себя рыцарь Семи Королевств не решался отправиться в путь, здесь давно считались ненужными – от пули из здешних ружей ни одни латы не спасали, ибо пробивались насквозь.       Город Оберину скорее понравился, чем нет – он был очень похож на столицу Дорна, Солнечное Копьё, но в чём-то разительно отличался. Во всяком случае, такое количество зелени, травы и деревьев в Дорне встречалось очень нечасто – здесь же все улицы были обсажены толстыми деревьями, росшими среди травы, а стены домов оплетали ползучие растения, цеплявшиеся за неровности в каменной кладке.       Дальше, в Москву, дорнийцам предстояло отправляться по железной дороге. Вопреки ожиданиям, дорога эта отнюдь не являла собой тракт наподобие валирийского, целиком вымощенный железом – это оказались две пары толстых железных брусьев, лежащих на каменных поперечинах, а над ними висела блестящая на солнце медная нить. И по этим железным брусьям ехали самые натуральные дома, каждый из которых был поставлен на восемь колёс и выкрашен в белый и голубой цвета. В одном из этих домов, именовавшемся «спальный вагон первой категории», и были предоставлены места для делегации Дорна.       Ждать отправления пришлось недолго – чуть больше получаса, и где-то впереди что-то свистнуло, и дом на колёсах сдвинулся с места, начав движение и постепенно разгоняясь.       За стенкой покоев, выделенных для Оберина и Элларии, располагались покои Арианны и Квентина, так принц ясно слышал восторженный визг племянницы, впервые в своей жизни ехавшей так быстро – так, что ни одна лошадь не могла бы догнать этот «поезд», что нёс гостей Союза Советов из Севастополя в Москву… *** СССР, Москва, 4-5 сентября 1941 года       До советской столицы поезд шёл ровно сутки, и перед глазами совершенно ошеломлённых дорнийцев всего за двадцать четыре часа хода пролетели сотни миль пути, которые старым, привычным способом пришлось бы преодолевать не одну неделю. Пейзажи же, открывавшиеся за окном, были для Семи Королевств немыслимыми. Поля от горизонта до горизонта и ползающие по ним механические «трактора». Огромные города, не имеющие стен – когда поезд ночью проходил Запорожье, а утром Харьков, то Оберин чуть не ослеп от необычно светлых улиц, освещённых сотнями ярких фонарей. Дымящие трубами заводы и фабрики. Пролетающие по соседним путям встречные поезда и уставленные грузовыми вагонами пути товарных станций. И вот, наконец, вечером следующего дня поезд остановился у перрона где-то посреди невероятно огромного города, и на вокзальном здании горела надпись «МОСКВА».       Видя, что гости порядком устали за долгую дорогу, хозяева встречи решили дать им немного отдохнуть, а потому сразу от вокзала усадили в автомобили (теперь Оберин и все остальные уроженцы Дорна уже знали, как такие повозки называются) и отвезли в гостиницу, каковой оказалось многоэтажное каменное здание близ достаточно старой крепости из красного кирпича. Судя по тому, что рассказывали и показывали сиры Громыко и Молотофф, это был тот самый Московский Кремль, местонахождение советского правительства и лично их вождя Сталина. Младшее же поколение рода Мартелл впечатлилось другим – недалеко от Кремля находилось здание с надписью «МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В.ЛОМОНОСОВА». Наибольшее желание посетить местную коллегию мейстеров выразила Сарелла, да и остальные не отставали – у входа они увидели нескольких девушек-студенток, стало быть, ЗДЕСЬ, в Советском Союзе, женщина вполне может учиться. Оберин лишь сделал себе зарубку на памяти – не забыть спросить Сталина об этом «университете».       И здесь Мартеллов ждал, наверное, главный сюрприз, который приготовил для них таинственный Сталин. В парке возле Кремля, подсвеченном заходящим солнцем, у большого фонтана Оберин, Арианна и Квентин неожиданно заметили темноволосую женщину средних лет, одетую по норвосийской моде с поправкой на пребывание там, в Норвосе, советского контингента. Эта женщина была Оберину прекрасно знакома, но пока он изумлённо протирал глаза, не веря тому, что видит, Арианна всё решила сама, и бросилась навстречу со словами:       - Мама!       - Ари, доченька! – разрыдалась от счастья Мелларио, обнимая дочь, с которой они им пришлось разлучиться, когда она вернулась домой. – Ари! Как же ты выросла!       - Мама! Я так скучала… - Арианна разрыдалась вслед за матерью. Следом проронили слезу подошедшие Квентин и Оберин.       - Мел, а ты всё хорошеешь…       - Да и ты ещё неплох, Оберин, - ответила Мелларио, оглядывая своего деверя с головы до ног. – Только что словно высох да седину отпустил.       - Увы, ты же знаешь нашу погоду… Но как ты здесь оказалась?       - Меня попросил приехать сюда вождь Сталин, письмо от которого передали через его доверенных людей. Сталин писал, что ожидает прибытия вашей делегации, и даже упомянул, кто прибудет в её составе. И даже прислал за мной одного из своих железных драконов, на котором я сюда и прилетела…       В разговорах и воспоминаниях прошёл весь остаток дня. Но у Оберина резко выросло уважение к «руски» и их правителю, а уж как впечатлились его дочери, племянник и племянница, так и вообще было словами не передать. Стало быть, Сталину действительно известно многое, даже то, что не вытаскивается на свет. Придётся идти на уступки, но ради такого дела – долгожданной независимости Дорна и возмездия убийцам – можно пойти и на такие жертвы…       А на следующий день за ними пришли – двое офицеров здешней тайной стражи сообщили Оберину, что товарищ Сталин ждёт посланников от королевства Дорн.       Идти пришлось недалеко – лишь выйти из гостиницы да войти в ворота красного кирпича, пересечь крепость и подняться по лестницам довольно скромно выглядевшего дворца.       Правитель Советского Союза уже ждал, оказавшись отнюдь не страшным с виду пожилым седоусым человеком с хитрым прищуром глаз. Здесь же присутствовали уже знакомые Оберину сиры Громыко и Молотофф, но были и другие, представленные как товарищи Вознесенский, Меркулофф, Кутепофф…       После обязательных приветствий слово взял товарищ Сталин.       - Мы уже знаем, что Ваша страна, Дорн, желает восстановить свою былую независимость, и о причинах возникновения этого желания мы тоже осведомлены. Однако мы, возможно, не совсем полно представляем себе политическую среду ваших семи королевств. Мы бы хотели попросить товарища Мартелла рассказать нам более подробно…       Оберину пришлось излагать все доводы, как свои, так и брата, уже в который раз подряд. Товарищ Сталин внимательно слушал, время от времени задавая уточняющие вопросы, но на лице многоопытного правителя могущественной страны Оберин не мог прочесть ни единой эмоции. Словно Вождь этих самых «руски» ещё не принял решения, как надлежит поступать – уважить или отказать, или, может, обсудить что-то дополнительно.       Однако волновался Оберин напрасно. Едва он закончил свою речь, то Сталин ответил:       - Что ж, Вам удалось убедить нас, товарищ Мартелл. Советский Союз понимает опасность возникновения гражданской войны и выражает готовность прийти на помощь королевству Дорн. Мы согласны направить на территорию Вашего королевства воинский контингент, должный по получению приказа выступить на помощь вашим войскам, а также продать вам то, в чём вы нуждаетесь с целью укрепления вашего государства.       У Оберина отлегло от сердца.       - Мы готовы предоставить вам всё необходимое, если вы решите привести на наши земли свои войска. О да, это охладит многие горячие головы, что пребывают подле трона, и они подумают трижды, прежде чем напасть на нас.       - Лучшая война – это та война, которая не состоялась, товарищ Мартелл, - процитировал древнекитайского мыслителя Сунь Цзы товарищ Сталин. – Но раз уж войны не избежать, а, судя по Вашим словам, это так и есть, то бить нужно верно и насмерть, чтобы враг не мог подняться и ответить.       - У нас отличная армия, Ваш… таварис Сталин, но наших воинов слишком мало. Если вы поможете нам, то наши шансы выжить будут смотреться куда лучше. От имени Дорна и при согласии всех здесь присутствующих знаменосцев моего правящего брата, - названные лорды согласно закивали. – Мы признаём, что сами и без вашей помощи мы не сможем добиться победы.       - Чем же вы собираетесь расплачиваться за предоставляемую вам помощь?       - Всем тем, что может предложить дорнийская земля. Наши фрукты и вино, изделия мастеров Дорна. Мне доводилось слышать, что у вас хорошие рудознатцы – от имени моего правящего брата я приглашаю их разузнать, какие сокровища, важные для вас, может скрывать наша земля. Если они что-нибудь найдут, всё – ваше.       - Мы не будем столь горячи, товарищ Мартелл, всё же земля ваша, а значит, в случае нахождения там каких-либо полезных ископаемых мы согласны заключать концессию на их обработку, с преимущественным правом разработки найденных месторождений специалистами Советского Союза.       - Нас это устроит, таварис Сталин.       - Что ж, тогда мы не видим возражений и готовы к обсуждению проекта соглашения… Над соглашением думали недолго – у товарища Сталина уже имелся успешный опыт переговоров с Севером, а потому проект того соглашения начали перерабатывать применительно к условиям новой договаривающейся стороны. Дату подписания наметили спустя пять суток от первых переговоров - за это время предстояло утрясти все возможные расхождения и неточности.       Но это был ещё не конец, и Оберина, а с ним и остальных, ещё ждало более подробное знакомство со страной, что отныне являлась союзником Дорна. Арианне же и Квентину не терпелось провести побольше времени рядом с матерью – теперь младшее поколение рода Мартелл смотрело на Союз Советов совсем другими глазами…