Серп и Молот над Вестеросом

…Осень 1941 года выдалась для тружеников советского села по-настоящему жаркой. Пахать требовалось гораздо больше, чем мы обрабатывали до этого лета. В ход пошли все свободные земли, пригодные для посева. На наше счастье, на вновь присоединённых территориях располагались большие целинные земли, которые до этого момента практически никто и никогда не обрабатывал. Немногочисленное крестьянство тех мест либо покинуло обжитые земли, либо приветствовало воинов-освободителей, уничтоживших сложившуюся веками систему помещичьей эксплуатации крестьянского труда. Когда же мы объяснили им преимущества социалистической организации хозяйства, то превзошли все их ожидания – вековая мечта хлебопашцев на глазах становилась былью. Так что когда наши хлеборобы прибыли в те края по программе освоения целины, их ожидала радушная встреча, и коренные жители тех мест охотно перенимали всё то, чему мы их обучали… Л.И.Брежнев, в 1960-1975 годах Народный комиссар сельского хозяйства СССР. Целина. М.: Политиздат, 1984

Северное королевство, Винтерфелл, 5 дня 9 луны 297 года       Король едет сюда.       Письмо об этом мейстер Лювин принёс Эддарду после завтрака. Как выяснилось, Роберт, узнав о соглашении Севера с Советским Союзом, решил лично нагрянуть и посмотреть на этих самых «руски», что так легко и непринуждённо лишили все Вольные города их этой самой воли. Причём король собирается нагрянуть в Винтерфелл только с малой дружиной, оставив в столице супругу, детей и весь двор.       Но стоило только Эддарду отдать распоряжение в течение двух недель подготовиться к высочайшему визиту, как из Белой Гавани принесли ещё одно письмо – переданную по радио телеграмму о скором прибытии в Винтерфелл нового командующего Северной группой советских войск генерала армии Рокоссовского со своим штабом. Новые союзники просили подготовить где-нибудь поблизости от столицы площадку для посадки самолёта – генерал собрался прибыть по воздуху и прямо туда.       Вот только с полями вблизи Винтерфелла было не очень хорошо – замок и городок близ него размещались в холмистой местности и у подножия Полуночных гор. Удалось найти лишь одно-единственное крестьянское поле, не напоминающее заросший косогор. Хоть на нём и было несколько неровностей, но ярдов шестьсот-семьсот относительно ровного места намерили, что, если верить присланным цифрам, для посадки пассажирского самолёта хватало с запасом. Поля всё равно уже простаивали – ввиду наступившей осени метели близ Винтерфелла мели всё чаще, а значит, все планы каких-либо полевых работ придётся отложить до весны. Хотя снег может стать проблемой – местами его уже навалило по колено.       Зато во владениях Мандерли, которые сейчас чаще всех прочих ведут дела с Советским Союзом, снега ещё немного, и влажный воздух моря несколько сдерживает наступление холодов. Так-то полей больше всего во владениях Рисвеллов, но в их верности Старкам ещё были сомнения. А вот Виман не обманет и не предаст, свои клятвы они блюдут нерушимо. Пусть советский генерал прилетает туда – в Белую Гавань приходят их корабли, и войска будут высаживаться там же. Правда, оттуда до Винтерфелла неделя конного пути, но у русских есть свои автомобили, наверняка на них будет добраться быстрее… *** СССР, Москва, 6 сентября 1941 года       Товарищ Макаров, председатель Государственного комитета СССР по физической культуре и спорту, вот уже который день подряд пытался решить несколько задач сразу. Проблема перед советским спортом на самом деле вставала нешуточная – во-первых, страна осталась единственной, где о спорте имеют хоть какое-то представление, но, во-вторых, сюда зимой и весной прибыло очень много иностранцев, в том числе олимпийских чемпионов прошедших лет. И пускай олимпийское движение кануло в небытие вместе с прежним миром, традиции и дух соревнования должны были сохраняться.       В связи с резко изменившейся ситуацией с погодой и климатом многое придётся в корне менять. Так, площадки для соревнований по лыжному спорту и зимнему двоеборью можно будет оборудовать только если к северу от широты Ярославля – южнее метеослужба не давала гарантий на устойчивый снежный покров. Примерно та же ситуация будет и с конькобежным спортом – редкий водоём теперь схватится льдом достаточной толщины, похоже, что придётся переносить этот вид спорта целиком на закрытые площадки.       Зато куда большие перспективы открывались для спорта летнего – увеличившаяся продолжительность тёплого сезона даст возможность как для спорта массового, так и для соревновательного. Вот, недавно начала заседать футбольная секция, в рамках подготовки к чемпионату СССР на будущий 1942 год. И по всему выходило, что всю систему проведения футбольных матчей придётся изменять. Кое-что уже даже и предложили. В границах хозяйственных районов, на которые была условно распределена территория Советского Союза, предлагалось учредить свои футбольные лиги А и Б, а лучшие тридцать две команды из всех этих лиг предложили свести в ежегодном розыгрыше кубка СССР. Тут, конечно, ежу в лесу было понятно, что прежняя система матчей «все со всеми» при резком увеличении количества физкультурно-спортивных обществ никуда не годится, ну вот что такое шестнадцать команд да на весь огромный Союз? При увеличении же количества команд общесоюзной лиги А до тридцати двух количество матчей, которые нужно будет сыграть, приблизится к тысяче, что потребует играть каждый день футбольного сезона как минимум по пять матчей, почти каждый день, без выходных, праздников и времени на тренировку. Не хватит терпения ни у игроков, ни у болельщиков, ни у организаторов. Да и игрокам придётся забыть о какой-то иной трудовой деятельности, кроме футбола – а это уже не поощряется по закону, спорт в нашей стране ценится только как увлечение для нерабочего времени, но не как основной род занятий. Пока с мячом бегает рабочий завода или военнослужащий, решивший свой досуг посвятить футболу, это почётно и достойно всяческих похвал, если же спорт становится образом жизни, заменив собой трудовую и общественную деятельность, такого тунеядца нужно не хвалить, но всемерно критиковать за отрыв от общества.       Так что футбольной секции придётся действительно переходить к работе в формате канувшей в небытие ФИФА – благо, многие их коллеги из Немецкого футбольного союза перебрались в СССР и могут дать полезные советы по построению игры.       Кроме того, нужно будет разбираться и с новым для Советского Союза видом спорта – хоккеем с шайбой, увлечение которым «привезли» из Германии и Швейцарии, да и бывшие канадцы, кто успел перебраться в Союз, уже пропагандируют этот вид спорта как хорошее занятие для зимы. Так-то в Советском Союзе больше популярен другой вид хоккея – с мячом, но условия для игры что в русский, что в канадский хоккей понадобятся примерно одинаковые – хороший каток с прочным льдом, только что поле для канадского меньших размеров. Однако всё упирается в климат – будут ли морозы, а если будут, то где, чтобы заливать катки на улицах, или строить крытые катки для проведения соревнований в помещениях. Строительство потребует длительных консультаций с Госстроем, чтобы вписывать новые сооружения в генеральные планы развития городов и пригородных территорий.       Чем заменить Олимпийские игры, товарищ Макаров думал недолго. Каждый год в СССР проводятся спартакиады по какому-нибудь виду спорта, где между собой соревнуются представители физкультурно-спортивных обществ, клубов и федераций. Можно проводить раз в четыре года Всесоюзные спартакиады, объединяющие как летние, так и зимние виды спорта – но лучше всё-таки не гнаться за рекордами и достижениями, сосредоточившись больше на развитии массового, любительского спорта и физической культуры. Всё же массовость куда важнее единичных достижений, да и если возвести погоню за рекордами в абсолют, дело быстро подойдёт к пределам человеческих возможностей, сделавшись из полезного губительным. Так что развитие рекордного спорта Советскому Союзу не требуется – достаточно сохранять то стремление к массовой физкультуре, которое сейчас создано и успешно поддерживается. *** СССР, Кубинка, 7 сентября 1941 года       Валерий Павлович Чкалов, даже сделавшись негодным для лётной работы ввиду полученных три года назад травм, тем не менее, интереса к любимому делу не потерял. Каждый раз, как удавалось выкроить время в своём плотном рабочем графике, он приезжал на подмосковный испытательный аэродром и знакомился с новыми самолётами, предъявленными к государственным испытаниям.       Тяжёлый бомбардировщик Сикорского на лётном поле уже примелькался – казанский авиазавод уже готовил его к серийному производству, а сам Игорь Иванович, сдав правительственный заказ и получив заслуженного Героя Соцтруда, переключился на новый класс летающих машин – вертолёты, могущие взлетать прямо с пятачка и зависать на одном месте. Доводкой же «тридцать шестого» теперь занимался ученик Сикорского Туполев, который, дорвавшись до самостоятельной работы по самолётам, теперь фонтанировал идеями насчёт новых модификаций и улучшений и без того отличного самолёта.       Сейчас на лётное поле впервые выкатили реактивные машины. Для широкой публики лучшими образцами новой техники были Як-15 и немецкий He.280, очень капризные аппараты, которые плохо набирали высоту и ещё хуже слушались руля, но им серия и не грозила – к ним так и относились с самого начала, как к опытным и не более. Мало кто знал, что опытная машина Артёма Микояна, МиГ-9, на которой многие из этих «детских болезней» успешно вылечены, уже облётывается на заводе в Самаре, и в испытаниях этих скоро примет участие сын самого товарища Сталина. В печать ничего из этого ещё не попадало – собираются удивить зрителей на первомайском параде весной следующего года.       Валерий Павлович мог заложить свой зуб, что Туполев уже пробует примерить реактивный двигатель и к бомбардировщику. И как только промышленность выдаст мотор достаточной мощности и тяги, то Андрей Николаич начнёт воплощать свои идеи на практике.       Есть в Союзе и другой новатор, Роберт Бартини, но этот пока сосредоточил свою деятельность на пассажирских летающих лодках – берётся сделать морской транспортный самолёт быстрее, чем имеющиеся ныне Ш-6.       По долгу службы Чкалову приходилось часто общаться и с председателем Спецкомитета Лаврентием Берия, и благодаря этому он знал, что Сергей Павлович Королёв и Вернер фон Браун уже близки к созданию первого образца баллистической ракеты, пообещав к седьмому ноября выдать первый рабочий образец изделий Р-1 и КР-1. Второй образец Чкалова интересовал несколько больше, ему, как лётчику, виделось будущее использование этого изделия как в качестве собственно реактивного самолёта-снаряда, пригодного для дальних ударов по занятой врагом местности, так и в качестве самолёта-мишени для тренировки лётчиков, что будут летать на реактивных истребителях. Им нужно научиться догонять и сбивать такие снаряды, ибо именно им придётся это делать, случись война. Нутром своим Валерий Павлович ещё не мог принять то, что в тех условиях, в каких оказался нынче Советский Союз, ни у кого, кроме наших, никакого ПВО ещё нет и в помине, все уцелевшие самолёты тоже взлетают с наших полей, а заграничные видят в летающих машинах оживших змеев-горынычей. Но если у вероятного противника нет ПВО сейчас – где гарантия, что она не появится потом? В изобретательности человеческого ума у товарища Чкалова сомнений не было. *** СССР, Пентос, 8 сентября 1941 года       Иллирио Мопатис сдал следователям всё, что знал лично, и всех, с кем вёл дела. С тех пор от него отстали, лишь принося в камеру еду и питьё. Хотя отстали не насовсем – в один из дней ему в камеру принесли материалы дела для ознакомления с ним. И бывший магистр с изумлением обнаруживал на страницах дела такие подробности своей жизни и карьеры, о которых давно забыл даже он сам – но, как оказалось, среди пентошийцев нашлись люди с очень хорошей памятью.       На исходе первой недели девятой луны его вывели из камеры и привезли на суд, где усадили на скамью подсудимых вместе с остальными богатыми пентошийскими купцами – по соседству от себя Мопатис с изумлением обнаружил почти всех лучших людей города. Отсутствие остальных объяснялось просто – они оказали сопротивление аресту и были убиты «руски».       Судья достаточно долго зачитывал собранные материалы, предъявляя общественности все подробности нечестного ведения дел, мошенничества с ценами на товар и качеством оного, долговой кабалы, обмана, ценового сговора и многого другого. Как, увы, слишком поздно узнал Иллирио, все столь привычные ему приёмы торговли, на которых он сколотил свой капитал, по законам «руски» оказались запрещены, подсудны и именовались мошенничеством. Впрочем, такое же выражение лиц он видел и у других своих товарищей по ремеслу.       Огласив обвинения, суд перешёл к опросу потерпевших и свидетелей – и тех, кого обманул Мопатис, оказалось достаточно, чтобы навеки похоронить любые перспективы торговли в Пентосе. Вот только не убежишь отсюда, все Вольные Города покорены или отворили ворота, и «руски» устанавливают там свои порядки. А в Вестеросе своих торговцев предостаточно, ещё один там будет лишним.       От Вариса писем никаких – стало быть, старинный приятель понял, что Иллирио проиграл свою игру и ныне лишь ждёт своей участи. Проигравших в игре престолов ждёт смерть, и Варис теперь, похоже, пытается удержаться сам…       Но вот закончились слушания и обсуждения, и суд приступил к оглашению приговора.       - Именем Союза Советских Социалистических Республик, - объявил судья. – Суд рассмотрел материалы дела о преступлениях торговцев и магистров из города Пентос и постановил: признать виновными… - далее судья зачитал список имён, среди которых Иллирио обнаружил и своё. Приговор же практически всем был крайне суров:       - К высшей мере социальной защиты с конфискацией всего имущества…       Называли – всех, кроме него. Неужели? Но нет, всё гораздо хуже.       - В отношении подсудимого Иллирио Мопатиса суд принял во внимание сотрудничество со следствием и счёл целесообразным заменить ему высшую меру социальной защиты лишением свободы на срок двадцать пять лет с конфискацией всего имущества. Местом отбывания приговора подсудимому Мопатису определить исправительно-трудовой лагерь усиленного режима системы Спецкомитета при Совете Народных Комиссаров СССР.       Что такое исправительно-трудовой лагерь, Мопатис уже знал, наслушавшись за последнее время. Те из преступников, чьи прегрешения перед законом Союза Советов признавались судом тяжкими, были вынуждены искупать свои грехи каторжным трудом на благо общества – на лесоповале, или на рудниках, занимаясь самой чёрной и тяжёлой работой, какую можно было найти. Но почему это – именно к нему? Неужели торговля – настолько непочётное ремесло, что за обычные рыночные уловки теперь отправляют на рудники?       Пентошийцы, присутствовавшие в зале суда, видели, как бывших купцов, магистров и других «лучших людей» их города, осунувшихся, потемневших лицами и даже сильно похудевших, под конвоем выводят из зала. Одного лишь купца Мопатиса отделили от остальных, и кто-то из тех, кого приговорили к смерти, увидел это и плюнул в лицо Иллирио со словами:       - Сука! Это ты нас всех сдал!       Но это было всё, что они теперь могли сделать, и больше никто в Пентосе не видел живыми никого из бывших отцов города.       …Иллирио Мопатиса отправили отбывать приговор в Советский Союз, и лагерь, назначенный в качестве места, располагался в бескрайней степи, откуда до ближайшего большого города нужно было много дней идти или много часов ехать. Впрочем, куда выйти из места, которое охраняют лучше, чем Железный Банк?       Работать ему пришлось руками, от какового труда он давно уже отвык – киркой и лопатой добывать какую-то очень важную для здешней страны руду. Но, как оказалось, те из заключённых, кто пребывал здесь уже долго, в буквальном смысле начинали рассыпаться заживо от целого букета тяжёлых болезней. Иллирио не знал, что жить ему осталось всего лишь чуть больше года… *** Северное королевство, Белая Гавань, 9 дня 9 луны 297 года (9 сентября 1941 года)       Советский Союз начал выполнять своё главное обещание – в порту Белой Гавани встал на якоря первый транспорт с войсками.       Подойти к берегу он не мог – не позволяла глубина гавани, слишком малая для железных судов, а присланный из Ленинграда земснаряд ещё не успел дочерпать придонный грунт до требуемой глубины. Но войсковой транспорт был оборудован и так – на его борту было подвешено несколько больших катеров, их спустили, орудуя стрелами кранов, и эти катера, загруженные солдатами, могли подойти к самому берегу.       Транспорт привёз и не только солдат – на эти же катера выгружали машины для перевозки войск, бочки с топливом, деревянные и железные ящики, и ещё что-то, не поддающееся однозначному толкованию с точки зрения Севера.       По мере разгрузки глаза видевших её северян становились всё шире – с помостов на катерах съехали на берег и те самые бронированные черепахи, которые внушили Вольным Городам понятие о страхе и ужасе. Было их пока не очень много – не больше десятка – но и этого хватит на первое время. Безусловно, когда о прибытии союзников Севера узнают и в других местах Вестероса, там подумают трижды, прежде чем нападать.       Мейстер Теомор смотрел на эту картину и скрипел зубами. Всё-таки они прибыли, и своим присутствием здесь нарушат всю так любовно спланированную игру. «Руски» самим своим существованием доказывали, что бывает, если сделать знания доступными каждому желающему их получить – и без тех жертв, на которые идёт каждый, кто даёт обет послушания в Цитадели. Тысячи лет мейстеры поддерживали незыблемый веками порядок – «руски» же поломали его, и, если верить тем, кто общался с ними, всего-то за двести лет прошли от парусников до гигантских плавучих замков, именуемых «крейсер», а железные птицы, подобные той, на которой летал к правителю «руски» Сталину лорд Старк, и вовсе появились всего-то три десятка лет тому назад. Горе, горе Вестеросу, если чужаки из-за моря возьмутся за переделку сущего мира, погибнет он!       Мейстер вздохнул и направился в свои покои – писать письмо в Цитадель и запрашивать у старейшин совета, как поступать дальше. Если Конклав не найдёт управу на «руски», люди поймут… люди поймут… они поймут… что мейстеры не нужны и лишь тормозят стремление черни к лучшей жизни? *** СССР, Москва, 10 сентября 1941 года       - Отныне и да свершится союз между нашими странами! – с чувством сказал Оберин Мартелл, поставив свою подпись на соглашении о сотрудничестве, взаимной торговле и совместной обороне между Дорном и Советским Союзом.       В соответствии с этим соглашением, Советский Союз выступал гарантом территориальной неприкосновенности Дорна, а в случае нападения третьей стороны советские войска вступали в войну на дорнийской стороне. Дорну предоставлялся режим благоприятствования в торговле с СССР. В ответ Солнечное Копьё обязалось предоставить территорию под размещение военных баз и складов, выделить порт под якорную стоянку и оказывать содействие в прокладке дорог через пустыни.       В процессе разговора Оберин упомянул о заинтересовавшем его дочерей и племянников Университете. Товарищ Сталин только усмехнулся в усы.       - Нет ничего невозможного, товарищ Мартелл. Мы можем поговорить с ректором университета, чтобы Ваших дочерей зачислили на подготовительное отделение, где они за год или два подготовятся к поступлению.       - Подготовятся к поступлению?       - Конечно. В наших учебных заведениях обучение проходит на русском языке, за исключением ряда дисциплин. Им придётся заниматься изучением нашего языка, чтобы они могли общаться как с преподавателями, так и своими сокурсниками.       - Подождите, т…товарис Сталин… Вы сказали, что у вас несколько учебных заведений?       - Конечно, - ничуть не удивился Сталин. – В одной только Москве количество высших учебных заведений больше двух десятков и по самым разным профилям обучения. А есть ещё Ленинград, Киев и другие крупные города Советского Союза, в которых тоже есть свои институты и университеты. Народному хозяйству нашей страны требуется много грамотных специалистов, и мы должны предоставить каждому желающему возможность получить образование в соответствии с его желаниями, талантами, способностями и проявленным в процессе обучения старанием. Более того, многие специалисты, окончившие вуз и приобрётшие трудовой стаж, впоследствии приходят к необходимости дальнейшего образования и поступают снова, уже по иному профилю, который стал необходим дополнительно.       - То есть, если моя дочь захочет получить образование у Вас, это будет возможно?       - Почему нет? Уроженцы иностранных государств получали у нас образование и ранее. И мы не делаем различий, предоставив женщинам возможность получать высшее образование наравне с мужчинами.       - Всё дело в том, таварис Сталин, что в Семи Королевствах учебное заведение только одно – Цитадель в городе Старомест, и там позволено обучаться только мужчинам, которые перед этим дают обеты послушания, безбрачия и отречения от семей. Моя дочь Сарелла очень хочет пройти обучение, но наши порядки прямо такое запрещают.       - Наши учебные заведения не требуют от студентов таких жертв, - усмехнулся Сталин. – Так что со своей стороны мы не видим препятствий обучению Ваших детей в наших университетах.       - Они будут рады услышать это! Благодарю Вас, таварис Сталин!..       Как Оберин и думал, его дочери, все четыре сразу, проявили по поводу идеи остаться в Советском Союзе и немного поучиться недюжинный энтузиазм. Особенно усердствовала Сарелла, питавшая жажду знаний едва ли не с пелёнок. Не меньший интерес вдруг проявила и …Арианна, которой не терпелось подольше побыть рядом с матерью. Впрочем, Оберин и для неё нашёл способ совместить приятное с полезным – как наследнице королевства, Арианне не лишним было бы прослушать курс лекций о том, что есть народное хозяйство и как им управлять. А потому во время сеанса связи, сообщив брату о подписании соглашения о союзе с СССР, он запросил разрешения для всего прибывшего в Москву младшего поколения рода Мартеллов остаться в столице Советского Союза с целью прохождения обучения в МГУ. Для начала – на том самом подготовительном отделении, сопряжённом с курсами ускоренного обучения русского языка для англоговорящих иностранцев. Пока будут учиться, им будет не до интриг, и в то же время будут они в безопасности в свете всего того, что случится в скором времени… *** Дорн, Солнечное Копьё, 10 дня 9 луны 297 года       Соглашение подписано. Это очень хорошо для Дорна – теперь до долгожданной независимости королевства остаётся лишь несколько шагов. Хотя, как передаёт брат, правитель «руски» Сталин предостерёг Мартеллов от опрометчивых поступков в ближайшее время. Ясно, чего он ждёт. Когда Узурпатор допьётся до свидания с Неведомым, на Железный Трон усядется чудовище по имени Джоффри, и тогда все прежние присяги утеряют силу. Вот в этот-то момент можно будет просто отказать в признании законности нового короля – и отложиться. Пока этот умалишённый душегубец будет осваиваться в новой для себя роли, дорнийские заслоны уже встанут на перевалах и не пропустят через горы никого. А море… на море есть флот «руски», который вынудит львиных прихвостней попрятаться по портам, но в конце концов достанет и у причалов.       И всё-таки Семеро услышали мольбы Дорана – Север тоже заключил с «руски» такое же соглашение. Оберину рассказали об этом совершенно открыто, не видя причины скрывать очевидное. Сталин оказался хитрым лисом и договорился о союзе как раз с теми из семи королевств, которым нечего делить между собой – север и юг слишком далеко друг от друга, между ними огромная территория, могущая быть враждебной. Кроме того, именно между Севером и Югом нет и никогда не было никаких междоусобных столкновений, земельных споров и подковёрной грызни. Старки слишком честны для таких игр, и пускай восстание Узурпатора разгорелось из-за сестры того самого Старка, вину за это восстание Доран возлагал скорее на кронпринца Рейегара, пренебрёгшего отданной ему в супруги сестрой самого Дорана, и на Безумного короля, отказавшегося выслушать тогдашнего главу дома Старк и его наследника. А кто был в первых советниках у Безумного короля? Конечно же, Тайвин Бессердечный, уже тогда мнивший себя Королём, Что За Троном, и по мере того, как Эйериса Последнего всё больше охватывало безумие, именно Лев вершил дела государства.       Безусловно, Лев давно знает о смертном приговоре, что вынесли ему Мартеллы. Но если раньше для воплощения в жизнь этого приговора у Змей не было достаточно сил, теперь за спинами Мартеллов встанет грозный Советский Союз, железные легионы которого прошлись по Эссосу и истребили старый обычай. Пожалуй, из опасения столкнуться на поле боя с «руски» Тайвин теперь не рискнёт напасть на Дорн. Теперь нужно действовать по-змеиному, затаиться и дождаться, пока Лев потеряет бдительность, будучи чем-нибудь отвлечён – и тогда уже не пожалеть яда!       Оберину нужно сказать спасибо. Он вовремя подметил интерес детей к московской Цитадели наук и добился у Сталина разрешения пристроить их туда. Теперь что Арианне, что её двоюродным сёстрам будет не до интриг – правила «руски» не предусматривают отречения учеников от семей, так что девицы будут заниматься делом. Может, и женихов себе сыщут… вот только что делать с Арианной, Доран пока не знал. Но вдруг, дай Семеро, ей повезёт и она найдёт кого-то сама? *** СССР, Зурбаган, 12 сентября 1941 года       Этой осенью землю на правом берегу Сирета впервые вспахали плугом. Целина, раскинувшаяся на вновь присоединённых землях, подлежала вспашке и севу – резко увеличившееся население страны требовало новых посевных площадей.       Сельскохозяйственная академия в августе утвердила новую схему севооборота в восемь полей, меньше истощавшую почвы, а химические заводы, построенные на вывезенном из Германии оборудовании, дали первые вагоны удобрений. Тракторные заводы не сбавляли темпов производства, и весь выпуск 1941 года шёл на целинные земли, как на западе, так и на юге страны.       Проблема пока что имелась только с вывозом зерна – дороги за пределами старой границы были только грунтовые, проложенные и укатанные наступающими войсками во время Освободительного Похода. Железные дороги ещё только строились, и по обеим будущим трассам от Лодзи к Норвосу и Пентосу и от Галаца к Зурбагану и Волантису вовсю кипела работа. Немного должны были помочь корабли – в Зурбагане давно уж разгружались морские суда, оттуда по окрестным землям в места, намеченные для строительства сёл и образования колхозов, развозили трактора и грузовики. Первые партии будущих тружеников целины уже прибыли на места и теперь возводили стены жилых домов, сараев для скота и гаражей для техники.       Город Зурбаган уже получил свою, пока ещё временную, электрическую станцию – всего-то пара котлов, работавших от корабельного мазута, регулярно привозимого танкерами, но и этого хватало, чтобы давать свет в уже построенные дома. Для новой, капитальной, уже чертили проект на северной окраине города, подводя туда подъездной путь от будущей товарной станции.       С началом целинного проекта город должен был стать важным звеном на пути потоков зерна с новых полей в центр. Для организации работ сюда прибыл на самолёте новый куратор южной ветви целинного проекта – ранее малоизвестный в стране деятель товарищ Брежнев, Леонид Ильич, до назначения на целину трудившийся в Кишинёве по линии наркомата сельского хозяйства. Там он всячески развивал виноградарство, выведя его на всесоюзные высоты, и лично вывел на своём опытном участке четыре новых сорта, один из которых позже получил его имя. Успехи товарища Брежнева не остались незамеченными, и подающего большие надежды виноградаря в Москве решили двигать дальше.       Здесь ему предстояло освоить и разработать большой участок земли, ограниченный советской границей с севера и морем с востока и юга. Чернозёмы, по сообщениям с фронта, не уступали полтавским и воронежским, так что здесь можно было рассчитывать на хороший урожай. Разумеется, если подойти к делу с умом, а не распахивать всё подряд от скал и до топкого болота.       Местом своего пребывания Леонид Ильич избрал именно Зурбаган как город, выстроенный на ровном месте, а значит, свободный от старых рабовладельческих и феодальных порядков. Бывшие Вольные города, ныне завоёванные или капитулировавшие, к сожалению, ещё полны пороков ушедшей эпохи, хоть их и чистят со всей пролетарской беспощадностью. При всём своём жизнелюбии товарищ Брежнев всё же опасался напороться на неприятный сюрприз от ревнителей ушедших веков. Зато в Зурбагане можно было спать спокойно. *** СССР, Москва, 13 сентября 1941 года       Центральное статистическое управление при Совнаркоме СССР гудело, словно потревоженный улей – со вчерашнего дня стартовала внеочередная перепись населения Советского Союза.       Предыдущую перепись проводили совсем недавно, всего-то в позапрошлом году – но за эти неполные два года в стране столь резко изменилась численность населения, что, не дожидаясь окончания разбора результатов, товарищ Сталин распорядился организовать внеочередной опрос по рабочим местам, домам и квартирам. И сам выступил по радио, объясняя, что ввиду того, что людей в стране Советской стало значительно больше, возникла необходимость пересчитать всех заново.       Впрочем, о том, что народу в стране стало больше, было заметно и так, невооружённым глазом. В одной только Москве резко выросла нагрузка на транспорт – по всем пяти действующим линиям метро стало резко не хватать вагонов, и пришлось удлинять поезда с прежних шести до семи, а где-то и до восьми, благо станции на такое увеличение были рассчитаны все. Как-то резко стало не хватать места в трамваях и троллейбусах, толпы людей на тротуарах прибавили густоты. На улицах, подходивших к Садовому кольцу, прибавилось транспорта – те, кто успел обзавестись автомобилем или привезти из Европы свой, ставили своих железных коней на подъездах к центру столицы, куда въезд для личного транспорта людей, там не проживавших, был закрыт. Землеустроители сбивались с ног – все выделяемые дачные участки на пятьдесят километров от городской черты во всех направлениях моментально расхватывались, людей не останавливали даже леса, болота и отсутствие железных дорог. Управление пассажирского транспорта города Москвы и Подмосковья всерьёз продумывало развитие по ближним окрестностям скоростных трамвайных линий, поскольку электрички трещали по швам, а автобусов не хватало, хоть и работал Ликинский завод в три смены.       Но, тем не менее, перепись начали, и снова, второй раз подряд, пошли по домам переписчики с портфелями, опрашивая людей об их именах, фамилиях, адресах проживания и прочих необходимых для учёта вопросах. В числе первых, кто переписался, был сам Председатель Совнаркома товарищ Сталин, поставивший в анкете своей национальностью – «русский», каковым он себя и считал… *** Северное королевство, Винтерфелл, 16 дня 9 луны 297 года (16 сентября 1941 года)       Стены военного городка близ Винтерфелла росли всё выше и выше. Над деревянными бараками в один и два этажа уже подняли красный флаг и каждый день проводили некий утренний и вечерний ритуал, именуемый «построение части». Теперь каждый день оттуда были слышны зычные воинские команды на русском языке. Детишки из Зимнего городка даже начали перенимать те слова, которыми советские солдаты и офицеры общались между собой.       Эддарду даже приходилось выдерживать давление на него собственной супруги, которой очень не нравилось присутствие чужаков в непосредственной близости от замка – а также то, что двое родных детей и один неродной, а именно Бран, Арья и Джон Сноу, проявляли к тому, что творится у «руски», живейший интерес. Бран даже пытался перелезть через забор, но был остановлен на подступах начальником караула, вовремя разглядевшим ребёнка.       На улицах уже привычной картиной стали самоходные повозки советского гарнизона, именуемые «грузовик» и каждый день привозившие из Белой Гавани пополнение в городок. Один из этих «грузовиков» привёз и станцию дальней связи, именуемой «радио», и возле большого барака, на котором висела вывеска «ШТАБ», поставили высокую железную палку, закрепив её натянутыми тросами. Теперь Эддард Старк мог получать сообщения из Белой Гавани практически мгновенно, не дожидаясь прилёта ворона.       Одно из таких сообщений гласило о долгожданном прибытии нового командующего Северной группы войск – его самолёт удачно приземлился на поле возле Белой Гавани, и Виман Мандерли оказал советскому генералу радушный приём. Это было вчера, а сегодня командующий должен был прибыть в Винтерфелл.       Полнолуние девятой луны выдалось холодным, но снега не было, а потому колонну грузовиков, поднимавших снежные вихри, удалось разглядеть издали. Домашняя гвардия не спала, Джори Кассель давно поднял всех по тревоге, поэтому к тому моменту, как головной бронеавтомобиль подъехал к воротам Винтерфелла, всё уже было готово, и рядом с серым знаменем с чёрной головой лютоволка, родовым знаменем Старков, развевалось красное, с перекрещёнными серпом и молотом – государственный флаг Советского Союза. Ворота твердыни Хранителей Севера распахнулись перед зваными гостями.       Командующий Северной группой войск генерал армии Константин Константинович Рокоссовский прибыл в Винтерфелл на восьмиколёсном бронетранспортёре, оборудованном под командирскую машину – по успевшему выпасть снегу могли пройти только полноприводные либо гусеничные машины, штабной автобус мог застрять, не говоря уже о легковых вездеходах.       К удивлению большей части обитателей замка, генерал «руски» появился на людях без лат и меча, но в длиннополой шинели и барашковой папахе с красным верхом. На плечах шинели красовались зелёные наплечники с четырьмя шитыми золотыми звёздочками на каждом. Лишь уже успевший побывать в Советском Союзе и немного знакомый с тамошними армейскими порядками Эддард Старк уже знал, что как раз такую форму одежды тамошние военные и носят, а доспехи в тех краях уже лет двести как вышли из моды, оставшись только в штурмовых частях.       - Здравия желаю, товарищ Старк! – поприветствовал Хранителя Севера долгожданный гость, приложив руку к папахе. – Командующий Северной группы войск генерал армии Рокоссовский. Представляюсь по случаю прибытия на место назначения и вступления в должность.       - Винтерфелл ваш, тавариш Рокосовски, - ответил Эддард. – Надеюсь, что мы с Вами сработаемся.       - Вверенные мне части ещё прибывают, товарищ Старк, я узнавал в порту, - ответил Рокоссовский. – Развёртывание группы до приемлемых размеров отнесено на зиму сорок второго года, это двести девяносто восьмой по вашему календарю.       - Боюсь, что наша главная проблема не потерпит промедления, - вздохнул Эддард. – За Стеной неспокойно. Лорд-командующий Ночного Дозора сообщает, что одичалые как с цепи сорвались – попытки проникновения за Стену участились.       - Я ожидаю из Ленинграда новую технику на испытания, когда придёт пароход с новыми танками, мы сможем направить их туда. Вблизи от этого вашего Дозора есть какая-то гавань?       - Да, у замка Восточный Дозор-у-Моря. Вот только я не знаю, пройдут ли туда ваши корабли.       - Если такие, как сейчас разгружаются в ваших портах, то пройдут. Десантные катера даже по рекам могут ходить, у них осадка небольшая. А транспорт берёт их на борт до десятка…       - Тогда, пожалуй, пройдут, - ответил Эддард. – Может быть, тогда те, что за Стеной, даже согласятся выслушать вас, мы для них враги и с нами они не станут разговаривать. На встрече у Вашего вождя товариш Сталина некоторые из моих знаменосцев запросили того, чтобы ваши люди вывезли одичалых к себе, раз уж нет иного выхода избежать превращения их в умертвия. Сталин дал согласие.       - Да, товарищ Старк, я знаю о таком решении нашего правительства. Перед моим прибытием сюда товарищ Сталин принял меня в Кремле и в ходе беседы дал необходимые инструкции, в том числе и насчёт этого вопроса. Когда мы получим технику, позволяющую пройти за эту самую вашу Стену, то займёмся более плотно.       - Где Вы планируете разместиться? - спросил Эддард уже более спокойным тоном.       - В военном городке близ Вашего замка, товарищ Старк. Там уже всё готово к размещению штаба нашей группы. В Белой Гавани я провёл совещание с командующими армиями, нашу группу составляющими, и они уже тоже на пути к своим местам дислокации.       - Сколько же войск вы планируете здесь разместить?       - Наши три армии дадут в полностью развёрнутом состоянии до семидесяти – восьмидесяти тысяч военнослужащих каждая, при необходимом по штату количестве техники. Итого от двухсот до двухсот пятидесяти тысяч человек.       - Такого войска нет даже в Просторе, тавариш Рокосовски, - теперь на душе у Эддарда было спокойно и весело. - То, что могут собрать Тиреллы, ровно вдвое меньше.       - Тем регионом займётся Южная группа войск, и численность её там будет не меньшей. Командовать ею назначен бывший командующий Девятой армии генерал Ватутин, и он уже на пути туда.       - Тогда мы сможем спать спокойно. Если вы так легко собрали войско, которое численно больше всего того, что могут выставить все владетели, вместе взятые, быть может, войны удастся избежать. И Иных вы тоже легко одолеете.       - У нашей разведки несколько иное мнение, товарищ Старк, - советский генерал принялся объяснять причину такой численности армий. - Есть сведения, что у Вашего старого друга есть недоброжелатели, которые готовят его уход в лучший из миров с целью захвата власти и развязывания тем самым гражданской войны, потому что поддержат их не все.       - Его Светлость собирается прибыть сюда, - вздохнул Эддард. - Не так давно я получил ворона из столицы. Узнав о прибытии сюда Ваших войск, он загорелся желанием посмотреть на них лично.       - Для короля у нас есть хороший подарок от самого товарища Сталина, - усмехнулся Рокоссовский и сделал знак своим адьютантам. Те принесли из бронетранспортёра бочонок и пару ящиков с побрякивающим содержимым.       - Армянский коньяк, десятилетней выдержки. Товарищ Сталин счёл нужным подарить их королю как знак хорошего расположения.       - Он прав, такой подарок придётся Его Светлости по душе, - кивнул Эддард, внутри удивляясь тому, как же легко разведка Сталина вынюхала о пристрастиях старины Роберта… *** Драконий Камень, 19 дня 9 луны 297 года       Станнис Баратеон, средний брат короля Роберта и нынешний хранитель Драконьего Камня, был в Семи Королевствах мастером над кораблями, сиречь командующим коронного флота. По долгу службы он боролся с пиратами и обеспечивал сохранность торговых караванов. Только вот сейчас его корабли и люди всё чаще сидели без работы, а причина тому всё чаще появлялась в виду старого замка Таргариенов.       Станнис уже даже научился распознавать эти корабли под бело-синим флагом с красной звездой, серпом и молотом, которые ходили быстро, появлялись внезапно и могли в одиночку сражаться против эскадры в несколько кораблей. Самый малый из этих кораблей «руски» не очень-то отличался по размерам от коронного длинного корабля, служившего Станнису флагманом. А ведь были корабли и побольше, а то и вовсе гигантские плавучие замки, вот только последние встречались людям Станниса крайне редко.       «Руски» взялись за дело сразу и крепко, сначала подмяв под себя весь Эссос, они стали устанавливать господство на море – и теперь коронному флоту больше не было необходимости выходить на перехват пиратских шаек, «руски» прекрасно справлялись сами. Ходили слухи, что в Студёном море лишь один их корабль сумел разгромить эскадру самого Вороньего Глаза, Эурона Грейджоя, а его самого захватить в плен. А потом прилетел ворон из Простора, об успешном разгроме ещё одной банды кракенов. Лорды Долины слали одно паническое письмо за другим, и если сложить вместе все их крики, становилось понятно – «руски» сразу и решительно лишили всех тех, кто подрабатывает пиратством, возможности грабежа. С чем лично сам Станнис был полностью согласен, ибо воров и пиратов терпеть не мог.       Сейчас же из столицы прилетело письмо, объявившее о заключении оборонительного соглашения Севера с Советским Союзом (как, видимо, именовались нынешние хозяева Эссоса), и мотивировалось это нарастающей угрозой из-за Стены – мол, одичалые уже не главная беда, там нынче начинает появляться и то, что восемь тысяч лет назад заставляло трястись от ужаса всех тогдашних королей и властителей.       Честно признаться, в угрозу Иных и Вторую Долгую Ночь Станнис не верил, считая всё это сказками давно забытых веков. Но брат-король, доверявший Хранителю Севера как себе, придавал словам Старка большое значение – и укорял себя за то, что «руски» управились с договором раньше. Доукорялся до того, что сорвался на Север, оставив в столице весь свой двор, даже королеву и кронпринца.       Станнису не давала покоя и ещё одна деталь. Вот уже несколько лет как в его обители гостила красная жрица, именем Мелисандра из Асшая, достаточно настойчиво продвигавшая свою веру во Владыку Света – да и что уж тут говорить, обратившая в неё даже самого Станниса – так вот, примерно три луны тому назад Мелисандра, ранее именовавшая Станниса воплощённым владыкой древности, Азор Ахаем, остановившим древнюю угрозу, резко переменила свои речи. Теперь по её словам выходило, что она ошибалась, и настоящий Азор Ахай воплотился за морем, но вот кто он оказался – этого она не знала.       - Тебе остаётся лишь принять волю Владыки Света, ибо ночь темна и полна ужасов, и лишь он и те, кого он призвал сюда, могут помочь нам встретить рассвет, - часто повторяла она теперь. Но Станнис терпеть не мог ребусы и загадки, а потому вообще уже ничего не понимал. Что за угроза, кто принесёт ужасы в мир, а кто избавит от них? И как это может быть связано с Эссосом и теми, кто, появившись из ниоткуда, за несколько лун покончил с Вольными городами?       Но каждый новый день не приносил разгадок – только новые и новые вопросы. Вот и сейчас, в виду Драконьего Камня опять появились корабли «руски», дымящие из труб. Появились, показали флаг – и снова растворились в сером море. Наверняка патрулируют, ищут пиратов. Да, точно, пошли далеко на юг, к Ступеням – там остаётся ещё последнее гнездо тех, кто плавает без флага. И едва ли скалистые берега остановят этих «руски», в конце концов, Браавос тоже был неприступен, но где теперь Браавос? Взят, деловито выпотрошен и выставлен на обозрение. Теперь и Ступени постигнет та же участь. Самому же Станнису теперь, как ни странно, наилучшим выходом будет делать то же, что он делал все эти годы – пребывать на Драконьем Камне и не пытаться выходить в открытое море. Во всяком случае, до тех пор, пока коронованный брат не встретился с военачальниками «руски» лично, а вот тогда уже возможны варианты…