Серп и Молот над Вестеросом

…Армиям Северной группы войск, в том числе моей Пятой, приходилось сосредотачиваться для борьбы на два фронта. С севера нам угрожали неведомые «ходоки», о которых все известные легенды говорили как о сущем ужасе, с юга же – соседи Северного королевства, настроенные отнюдь не дружелюбно. Радовал только тот факт, что стратегическое положение Севера исключало проход мимо больших болот Сероводья – нам было достаточно лишь пристрелять эти края, чтобы надёжно запечатать вход и выход. Примерно так же везло Южной группе, поскольку вход в Дорн по суше тоже ограничивался тремя горными перевалами, перегородить которые было легче лёгкого. И всё же призрак большой войны с каждым днём нависал всё зримее, что вынуждало нас ускорить тренировки… И.Д.Черняховский, Маршал Советского Союза. Есть такая профессия – Родину защищать… М.: Воениздат, 1992

Где-то за Стеной, 6 дня 11 луны 297 года (6 ноября 1941 года)       Танковая колонна продиралась через вековой лес, где на сотни вёрст вокруг не было ни дорог, ни жилых деревень – лишь редкие покинутые стойбища кочевых народов, «одичалых», как их именовали здесь.       Хотя «улов» всё же был. Сопровождающие танковую колонну несколько взводов моторизованной пехоты, что передвигались на гусеничных бронетранспортёрах, прочёсывали лес по обе стороны от пути движения танков. Так удалось отловить несколько ватажек одичалых, или, как они себя именовали, «вольного народа». От них особисты, приданные танковой части, узнали о некоем Короле-за-Стеной, он же в миру Манс Налётчик, который от дезертира из Ночного Дозора дорос до повелителя всего «вольного народа», точнее, той его части, которая этого самого повелителя признала.       Отловленных жителей Застенья, наскоро допросив, усаживали на грузовики, доставившие продовольствие, топливо и боекомплект, и под конвоем отправляли назад в порт – для посадки на корабли. Однако ловить одичалых таким вот образом было всё труднее, и попадалось их всё меньше.       В начале ноября колонна подошла к месту, обозначенному на карте как Замок Крастера. И даже большое развесистое чардрево в перископы видели. У него, у дерева этого, заночевали очередную ночь. Однако здесь советские экипажи ожидала торжественная встреча. Крику совы, раздавшемуся среди ночи, не придали значения – ну, сова, ну, кричит…       Стрела, прилетевшая откуда-то из лесной чащи, просвистела практически бесшумно, и часовой, зажимая рану в плече, со стоном повалился на землю. Следом откуда-то выскочили человекообразные фигуры, замотанные в звериные шкуры и размахивающие топорами и копьями. Вот только танкисты и мотострелки оказались уже начеку – часового удалось ранить только одного, но был ещё и второй, наблюдавший со стороны и подавший сигнал.       Того одичалого, кто бежал впереди всех с топором, срубили очередью из складного ППС. Второго, особо широкоплечего, подранили в обе ноги – одичалый свалился и завыл. Тем временем подскочили и остальные нападавшие, и вот тогда началась настоящая драка…       Сержант Иван Дубинин был родом из уральского городка Богословска, до призыва собирался стать кузнецом, а сейчас, как физически крепкий и понимающий в технике, попал в механики-водители на тяжёлое самоходное орудие. Впрочем, довелось ему не только водить свой самоход – во время учебных стрельб и подносчиком довелось поработать, поскольку таскать шестидюймовые снаряды и заряды к морской пушке – удовольствие то ещё. Приходилось и зарывшееся шасси из осенней грязи выкапывать, а здесь, в рейде, рубить топором вековые деревья, чтобы подготовить переправу. И вот первая драка…       Оба магазина к ППД улетели почти сразу. Размахивая своим ППД, как дубинкой, Иван угомонил косматого одичалого с топором, и ещё одного, с ржавым мечом, а третий, беловолосый и с копьём, подбежал совсем близко и был немедленно взят в железный захват. Глянул Иван в глаза своему противнику… а глаза-то – девичьи, голубые… и понял, что пропал солдат на месте. Девица это оказалась, да красивая очень, с круглым личиком и ровными зубами.       Так что пришлось от идеи железного удушения отказаться. Всё же русский солдат девушек не бьёт, даже если они на него с копьём кидаются. Просто копьё отобрал да ремнём своим руки-ноги связал, чтобы не убежала. И не одна она такая оказалась – ещё двух девиц соседние экипажи спеленали, только там уже не такие симпатичные были.       Атака захлебнулась так же внезапно, как и началась, и танкистам теперь была забота – считать синяки и шишки да перевязывать раны. И не всем повезло – заряжающий с одного из ЛК нарвался на меч и ранен был тяжело, пришлось вызывать санитарный самолёт, ибо своими силами вылечить не надеялись. Да и раненых стрелами тоже не помешало бы отправить – Бог его ведает, чем там наконечники были вымазаны.       А вот пленных одичалых допрашивали отдельно. Та самая девица, что попалась сержанту Дубинину, наотрез отказывалась говорить с особистом без его присутствия, заявив, что-де «он её украл».       - Кто ты такая? – задал вопрос особист, когда Иван подошёл к девушке поближе.       - Вель… а ты кто такой?       - Капитан Григорьев, особый отдел Пятой армии. А это сержант Иван Дубинин, тот, кто тебя в плен взял.       - И-ван… Руски? Вы руски?       - Да, русские мы.       - Я слышала, что здесь есть какие-то «руски», которые не похожи на наших соседей-ворон. Но не думала, что один из них меня украдёт. Что вы делаете тут?       - Вас спасаем. А вы чего на нас накинулись? Мы же вам помочь идём.       - Мы думали, что вы идёте выжечь наши леса. А на нас и так уже ходоки охотятся.       - Насчёт ходоков у нас задание есть – посмотреть, как и чем их лучше убивать. А вас – собрать, сколько сможем, и вывезти из-за Стены.       - Вы вывезете нас за Стену?       - Вывезем, но не в Вестерос, а к нам, за море. Там каждому из вас найдётся работа, кров и пища.       - Вы предлагаете нам стать поклонщиками? Присягнуть королю и рыцарям?       - У нас в стране давно нет королей, да и рыцарей, пожалуй, тоже. Так что склоняться ни перед кем не понадобится.       - Хм, а это кажется мне получше нашей участи тут. Так мы не станем пищей ходокам. Вот что, ка-пи-тан…       - Товарищ капитан.       - Та-ва-рыш ка-пи-тан… Муж моей сестры Даллы Манс Налётчик – Король-За-Стеной, повелитель всего вольного народа. Меня он знает и моему слову поверит. Я должна добраться туда, до Сурового дома, где он живёт, и передать ваши слова.       - Мы можем и сами туда поехать. И отвезти тебя туда.       - Манс не пропустит вас.       - Пропустит. Шкуру наших зверей он не пробьёт. Сами пройдём.       - Ну-ну… - хмыкнула Вель. – Хорошо. Если вы отвезёте меня к Мансу, я проведу вас туда.       - Я передам нашему командиру…       Предложение Вель командир сводного полка подполковник Вишняков принял. Однако решили прежде нанести визит в близлежащий замок Крастера, о котором среди «вольного народа» ходили всякие слухи, и далеко не все из них поддавались цензуре.       К возмущению советских военных, многие из этих слухов подтвердились – Крастер действительно жил с собственными дочерьми. Уже одного этого вполне хватало для того, чтобы поставить данного конкретного одичалого к стенке, что и было проделано незамедлительно. Труп по настоятельной просьбе спасённых облили бензином и сожгли – за Стеной сожжение трупов было необходимой защитой от их поднятия и превращения в нежить.       Освобождённых из неволи девиц, многие из которых оказались беременны от собственного отца, отправили к морю, как и всех остальных жителей Застенья. Особист же пометил, что покойник Крастер избавлялся от новорожденных мальчиков, унося их в лес и, по утверждению гражданки по имени Джилли, продавал «белым ходокам» для превращения в им подобных. Иной ценности Крастер не представлял – ну и ладно, расстреляли и хрен с ним…       Следующей ночью сержант Дубинин, к превеликому удивлению для себя, узнал от Вель, что означает «он её украл». Как оказалось, по обычаям вольного народа мужчины берут себе женщин, воруя их из домов и преодолевая их сопротивление. Кто смог – тот и украл, и женщина становится его. Вель сочла, что её украл именно «рус Иван», первой же ночью пришла к нему – и так бравый танкист неожиданно для себя оказался женат.       Шестого ноября встретили первого ходока – существо наподобие человека со снежно-белой кожей и блестевшими в ночной темноте ярко-голубыми глазами. Огонь обычного пулемёта на него воздействия не оказал – под градом свинца ходок лишь корчился, но продолжал идти. Тогда вперёд выехала огнемётная машина, обдавшая ходока облаком огня, и этого хватило – нежить рассыпалась в прах, как и несколько поднятых ею немёртвых тварей.       Вель завороженно смотрела за этим процессом, но не в открытую, как ей было привычно, а сквозь танковый перископ – Иван строго-настрого велел своей жене сидеть в танке и носа оттуда не совать, поскольку в бою самое безопасное место – под бронёй, которую в нынешних условиях пробивать просто нечем.       Упокоив ходока, танки двинулись на северо-восток, где жил Манс Налётчик. Знакомство Вель с Королём-за-Стеной могло помочь убедить племена Застенья покинуть обжитые места… *** Северное королевство, Винтерфелл, 6 дня 11 луны 297 года (6 ноября 1941 года)       Суд над Русе Болтоном был краток и безжалостен – проспавшийся и опохмелившийся король не был намерен встревать в долгие прения, а потому приговорил:       - Вот что, лорд Болтон. Вы нарушили волю Хранителя Севера, а значит, преступили и моё королевское повеление. Потому я приговариваю Вас к ссылке на Стену, дабы в служении чёрным братом Вы искупали свою вину перед Короной. Ваш замок и Ваши земли я определяю в распоряжение Хранителя Севера, дабы тот поступил, как сочтёт нужным. Такова моя королевская воля.       Поникнув головой, теперь уже бывший лорд Болтон вышел из зала приёмов, но вышел под конвоем королевской стражи.       Сам же король был относительно бодр и достаточно весел, его душа требовала продолжения праздника – но он ждал, когда «руски» покажут ему, на чём они вознамерились здесь крепить совместную оборону. И он таки дождался этого зрелища, а вид бронированных корпусов танков Т-34 очень порадовал душу старого вояки.       - Это же что, получается, вам теперь никакая конница не страшна? – спросил король генерала Рокоссовского.       - Так точно, Ваше величество. Именно так Седьмая армия при взятии Астапора уничтожила так называемых «безупречных», а Девятая армия под Волантисом разгромила Золотых Мечей.       - Погодите… Так Астапор тоже взят?       - Так точно, взят, и не только он. Всё побережье до Кварта включительно под нашим контролем.       - И всего-то за пару лун вы покончили со всеми теми уродами, что не давали нам покоя и здесь. Я в восхищении, сир! Сегодня вы порадовали меня так, как никто в моём дворе не сможет ещё долго…       Король изъявил желание остаться в Винтерфелле до прибытия своей дочери, принцессы Мирцеллы, обещанной в невесты сыну Эддарда Брандону. Вопрос с будущими владениями Брана решился быстро – изъятый у Болтонов замок Дредфорт с прилегающими землями достанется ему по получении рыцарского звания. Только для начала следовало перетряхнуть всё содержимое замка и нещадно выбросить оттуда всё то, что свидетельствовало бы о древних Красных Королях, веками враждовавших со Старками. Кое-что в качестве вещественных доказательств вознамерились изъять следователи советского НКГБ – ни король, ни Хранитель Севера не препятствовали им в этом. Всё равно род Болтонов пресёкся на решении о ссылке последнего лорда на Стену, а ни жены, ни законных наследников у него не осталось.       Собственно следователи, не останавливая сбор доказательств о преступлениях мейстеров, занялись и ещё одним занятным фактом. Как оказалось, септон и септа, приставленные следить за состоянием Святой Веры в Винтерфелле, получили из столицы письма от Верховного Септона с призывом агитировать супругу Хранителя Севера, леди Кейтилин, обвинить новых союзников её мужа в ереси и призвать к разрыву всех и любых отношений с ними. Признаки сговора мейстеров и септонов были налицо, но требовалась дополнительная проверка, кто там к чему причастен – ведь старик Лювин оказался не при делах и о сговоре мейстеров даже не знал.       А товарищ генерал задумался насчёт новых подарков, как для короля, так и для Старков, в этот раз уже для всей семьи. Да и время для добычи уже начиналось как раз подходящее – приближался Новый год, и, пускай здесь, на Севере, он и не играл большой роли, в СССР его праздновали с большевистским размахом, и такую традицию не мешало бы принести и сюда… *** Дорн, 18 км к западу от Солёного Берега, 11 дня 11 луны 297 года (11 ноября 1941 года)       В Дорне было жарко, даже несмотря на осень. Температура воздуха в этих местах даже ночью не опускалась ниже восемнадцати градусов, днём же доходила до тридцати. Хотя здесь, вблизи от моря, и бывало, что налетал ветер с дождём, но чаще царила иссушающая жара.       Колонна броневиков Одиннадцатой армии остановилась в одном из мест, по договору предназначенных для размещения советских войск. На месте будущего военного городка разбили палатки, вырыли отхожий ровик, и озаботились водоснабжением — должна же быть вода где-то, даже здесь, в пустыне… Так что командир полка связался с соседями-сапёрами, а те быстро нашли, кого озадачить:       - Алирзаев! Задание тебе от соседей – скважину под воду нужно! Срок — вчера!       Рядовой второго года службы Алирзаев Гасан Мамедович был родом из солнечного Баку. В армию он попал весной сорокового, по призыву, уйдя со второго курса нефтехимического факультета Бакинского политехнического института. В армии его определили в инженерные войска, а как будущего нефтяника, посадили водить и работать на бурильной установке на шасси трёхосного грузовика ЗиС. Так и пришлось ему весь Освободительный поход колодцы и скважины бурить для водоснабжения наступающих частей. Служба… так себе, курам на смех, конечно, но не трогают – и на том спасибо.       Боевой путь Одиннадцатой армии пролёг за море, в государство, именовавшееся Дорн, правитель которого заключил с СССР союзный договор. И вот доехал рядовой Алирзаев до местечка под названием Солёный берег, где ему в очередной раз поручили «задание по силам». И было бы всё как и всегда, и ушёл бы он весной на дембель, так ничего выдающегося и не сотворив, но в этот конкретный день судьба оказалась на его стороне.       Скважина становилась всё глубже и глубже, но никаких следов воды там не было видно даже близко. Тридцать метров… Тридцать пять… Сорок… На сорока трёх метрах бур обо что-то зацепился, словно нечто мешало ему идти дальше.       Выругавшись про себя, рядовой Алирзаев решил вынимать бур и посмотреть, в чём дело. Однако бур пошёл наверх достаточно легко… а за ним из только что просверленной скважины фонтаном ударила чёрная маслянистая жидкость. Ничего общего с водой она не имела, но выросший в Баку потомственный нефтяник точно определил, на что же именно он наткнулся в этой пустыне.       - Алирзаев! Чего ты там копаешься? - позвал его ротный старшина.       - Тащ старшина! Нефть! - очнулся Алирзаев. - Нефть! Здесь есть нефть!       - Какая ещё нефть, твою едрит… на солнце перегрелся, что ли? - не сразу поверил старшина, но, подойдя к скважине, был вынужден признать правоту солдата.       - Ты смотри, и впрямь нефть… Надо командиру докладывать. Вот же ж… вместо воды нефть обнаружили.       - Так точно, товарищ старшина! Нефть это, и первосортная, не хуже, чем в Биби-Эйбат, я же знаю!       Командир сапёрного полка воспринял известие о найденной нефти так, словно давно чего-то ожидал.       - Вот как специально… - буркнул полковник. - Заставь бакинца яму копать, так он там нефть отыщет. Ладно, кто там ещё химик у нас – зовите, пробы будем брать.       Взятые пробы из всё так же бьющей фонтаном скважины подтвердили правоту Алирзаева – нефть на самом деле оказалась первосортная, из которой выйдет практически любое топливо, от авиационного бензина и до танковой солярки.       ...Народный комиссар нефтяной промышленности товарищ Байбаков новому открытию обрадовался. Новая нефть, тем более такая – это всегда хорошо. Дорнийцы веками жили среди этих песков, и не знали, что песок, что у них под ногами, поистине золотой…       А рядовой Алирзаев весной вернулся домой в Баку, как герой. Что уж говорить – не опозорил семью, на службе нефть нашёл. Так что в институте он восстановился без вопросов, и практику ему зачли сразу же. А об этом эпизоде он потом, уже будучи в годах, пребывая на наркомовской пенсии, неизменно вспоминал со смехом… *** Коронные земли Вестероса, Королевская Гавань, 14-16 дня 11 луны 297 года (14-16 ноября 1941 года)       - О нет! Она не поедет туда! – громкий вопль королевы Серсеи был слышен, казалось, на весь город. – Какое он имел право отписывать мою невинную доченьку в это дикое логово за какого-то драного язычника? Ему было мало моей испорченной судьбы, так он решил сделать то же самое с Мирцеллой?       - Прошу прощения, Ваша Светлость, но что Вы имеете в виду? – спросил королеву Джон Аррен, войдя в зал приёмов.       - Этот пьяный мерзавец… ой, прошу прощения… король Роберт решил обручить мою дочь Мирцеллу и некоего Брандона Старка, и требует немедленно отослать её туда.       - Брандона Старка? Ах, да, второй сын Хранителя Севера, Эддард назвал его в честь погибшего брата… - начал вспоминать Десница. – Но я не понимаю причин Вашего недовольства, Ваша Светлость. Его Светлость давно хотел соединить дома Баратеонов и Старков, поэтому такое его решение я вижу полностью взвешенным и обдуманным.       - Но почему не выдать дочь этого Старка за моего Джоффри? У него ведь есть дочь, как раз подходящая моему сыну…       - Как Вы прекрасно знаете, Ваша Светлость, Ваш царственный супруг далеко не лучшего мнения о наследнике престола. Очевидно, Его Светлость счёл принца Джоффри недостойным и принял именно такое решение. Её Светлость принцесса Мирцелла и сын Хранителя Севера примерно одинаковых лет, несколько мне известно… и они вполне могли бы составить пару. Такое соединение великих домов пойдёт на пользу обеим партиям.       - Нет, лорд Аррен, Вы ничего не понимаете! – взвилась Серсея. – Я не для того воспитывала свою дочь, чтобы отдать её за какого-то дикаря в волчьих шкурах! Моя Мирцелла станет женой достойного лорда, храброго рыцаря из знатного рода! Она заслуживает куда лучшего, чем северный варвар!       - Увы, Ваша Светлость, я не вижу ничего, что могло бы помешать Его Светлости заключить эту помолвку. Его Светлость полностью в своём праве решать судьбу своих детей самостоятельно, - вздохнул Аррен. – И я могу лишь посоветовать Вам не затягивать со сборами Её Светлости в дальнюю дорогу.       - О нет, Джон, хоть Вы бы посочувствовали горю матери! – застонала Серсея, красная от злости на весь мир, на своего пьяницу-мужа и на его дружков.       Десница тем временем прочёл письмо короля и обратил внимание на одну примечательную деталь.       - Вот, Ваша Светлость. Здесь написано, что Её Светлости принцессе не придётся трястись в дороге. Новые союзники лорда Эддарда Старка пришлют за невестой его сына свой корабль, который и доставит её в Белую Гавань.       - О Семеро! – взмолилась Серсея. – Он сюда ещё и этих нечестивцев из-за моря привлёк! Нет, нет, я сделаю всё, чтобы эта свадьба не состоялась!       - Сие не в нашей власти, Ваша Светлость, и лишь Семерым решать, что будет и как будет.       Подобный аргумент на королеву подействовал, хоть и не сразу. Однако, простившись с Десницей и отдав все необходимые поручения, Серсея поспешила найти своего брата и продолжила изливать своё негодование теперь уже ему. Однако Джейме, хоть и ему идея с замужеством Мирцеллы тоже пришлась не по душе, был куда сдержаннее...       Сборы заняли двое суток, и на рассвете шестнадцатого в виду Красного Замка возник длинный силуэт стального корабля, дымящий из двух труб. «Руски» прислали за Мирцеллой один из своих плавучих замков, тех самых, что полностью искоренили морское пиратство в этих водах.       Корабль «руски» остановился у входа в створ гавани, с его борта спустили катер, который запрыгал по волнам к причалу, где уже ждали – старик Десница и собственно будущая невеста с небольшой стайкой фрейлин и служанок. Королева, всё ещё не отошедшая от недавней истерики, которую она за эти два дня слово в слово повторила в письме отцу и пересказала родному брату, сказалась больной, не желая видеть пришельцев из-за моря, и по этой причине Мирцеллу в дальнюю дорогу провожал Джон Аррен.       - Счастливого Вам пути, Ваша светлость, - напутствовал он маленькую принцессу. – Удачи Вам на новой Родине.       - Благодарю Вас, милорд Десница, - улыбнулась Мирцелла. – Я не забуду о Вашей доброте.       Старик Десница, не отрывая глаз, глядел на то, как катер под бело-синим флагом «руски», уносивший принцессу прочь из родного дома, становился всё меньше и меньше. Вот он подошёл к плавучему замку, именуемому «крейсер», остановился под написанной на сером борту надписью с именем корабля… увы, Джон Аррен не владел языком «руски», а потому не знал, как именуется сей крейсер. Люди перебрались с катера на палубу корабля, само судёнышко подняли на борт, после чего крейсер, подняв якорь из воды, взбурлил воду за кормой и медленно двинулся к выходу из гавани, отворачивая на север. Пока он поворачивал, Джон Аррен видел, как на передней мачте корабля «руски» развернулся жёлтый флаг с коронованным оленем – на борту находится представитель правящей фамилии, значит, такой обычай есть и у них… Пусть же Мирцелла хорошо доберётся и будет счастлива…       Смахнув навернувшуюся на глаза непрошеную слезинку, старик советник покинул порт и направился в свои покои. Увы, годы брали своё, и некогда лихой и отважный воин больше не мог находиться так долго на открытом всем ветрам пространстве. Проходя мимо покоев королевы, Джон Аррен не заметил брошенного в его сторону августейшего взгляда, полного неприкрытой злобы. Выражение лица Серсеи не предвещало старику воспитателю её мужа ничего хорошего. Уж кто-кто, а Серсея… если бы в библиотеке Королевской Гавани был толковый словарь, объясняющий стороны человеческой души, то портрет королевы легко поместился бы на странице со словом «Коварство»… *** СССР, Москва, 18 ноября 1941 года       Председатель Спецкомитета при Совнаркоме СССР товарищ Берия отчитался товарищу Сталину о прогрессе в создании новых видов оружия.       Достигнутые результаты радовали и в то же время оставляли основание для дальнейших заданий. Да, баллистические ракеты Р-1 научились успешно летать, теперь требовалось заставить их попадать туда, куда положено, ибо круг вероятного отклонения с диаметром, превышающим четыре с половиной километра, был непозволительно велик. Для более эффективной работы требовалось уменьшить разброс хотя бы до одного-двух километров, чтобы перспективный боеприпас товарищей Курчатова, Зельдовича и Харитона уже мог произвести разрушения именно там, куда его нацеливали. Хотя товарищ Королёв уже чертил проект дальнейшего развития того, что унаследовали от германцев – изделие Р-2 ожидалось с большей дальностью и точностью попадания.       Немного лучше летала ракета КР-1, вероятное отклонение крылатого самолёта-снаряда пока равнялось полутора километрам, но над доводкой будущего изделия придётся работать ещё. Но разработчики уже обещали и следующее изделие, под названием КР-2, оборудованное вместо немецкого двигателя, торчавшего сверху над фюзеляжем ракеты, новым, твердотопливным и не выделявшимся из контура. Образец уже был готов в макете, но пока не летал – обещали довести к Первомаю сорок второго.       По проекту изделия РДС-1, будущей Бомбы, товарищи Курчатов и Зельдович обнадёжили тем, что наработано уже достаточно большое количество делящегося материала, чтобы собирать первый заряд и везти его на полигон. Опытная реакторная установка в Дубне уже исправно выдавала на-гора оружейный уран подходящего качества, и не за горами уже был и переход на работу с плутонием. Испытание образца на полигоне запланировали на март сорок второго, а в качестве площадок для полигона представляли несколько вариантов – либо степь близ Семипалатинска, либо монгольские пустоши, либо всё ещё исходившие дымом развалины города Асшай, либо обширные пространства в Землях Вечной Зимы. Однако заражать радиацией свою территорию не хотелось, а насчёт Застенья союзники передавали, что к северу от Стены практически не бывает безоблачной погоды. Так что местом сброса первого изделия РДС утвердили дальневосточную площадку – радиуса действия новейших самолётов Си-36 при старте от Порт-Артура должно было хватить.       Товарищи Курчатов и Александров уже корпели и над развитием опытной реакторной установки, что уже работала в Дубне, до полноценного промышленного реактора, способного использовать энергию, выделяющуюся при атомном распаде, для выработки электричества. Однако путь Реактора ещё только начинался – предстояло решить целую кучу сопутствующих вопросов, от замедления лишних частиц до передачи тепла от реактора к электрогенераторам. В числе прочего – и задачу максимального исключения выброса радиации в окружающую среду, о последствиях летнего загрязнения московского водозабора знал весь Союз. В условиях, когда страна неожиданно оказалась южнее, нежели полагалось ей быть раньше, пригодная для питья вода приобретала куда большую ценность, чем казалось раньше. *** Застенье, Суровый Дом, 19 дня 11 луны 297 года (19 ноября 1941 года)       Путь к Суровому Дому, резиденции Короля-за-Стеной Манса Налётчика, был нелёгким. Морозы трещали с каждым днём всё сильнее, и дизеля приходилось разогревать с каждым днём всё дольше. Самолёты прилетали реже, поскольку дикий холод и снежные бураны не всегда давали взлететь, а грузовики, подвозящие припасы, приходилось гонять только дизельные. Так прошло почти две недели, и девятнадцатого числа колонна подошла к Суровому Дому.       Ходоков больше не видели – однако колонна обратного рейса столкнулась с тварями на полпути, и бойцы из экипажей бронеавтомобилей охранения, отбиваясь от мертвяков, осаждавших засевший в яме грузовик с эвакуированными одичалыми, с большим трудом отмахались лопатами. Если бы не огнемёт, установленный на одном из броневиков, да не бутылки с горючей смесью, так сгинули бы там все. А так огненным зельем отмахались, засевший грузовик к броневику прицепили, из огнемёта дорогу прочистили, так и дошли до причала…       При виде Вель, наряженной в танковый комбинезон и шлемофон советского образца, Манс Налётчик мог только многозначительно хмыкнуть.       - Что же вы ищете у нас, люди из-за моря? – спросил он.       - Мы предлагаем вам спасти ваши жизни, покинув земли за Стеной и перебравшись к нам, - ответил подполковник Вишняков.       - А чего не за Стену, на земли Дара?       - Таково было условие лорда Старка при заключении союзного соглашения. Если вольный народ желает спастись от белых ходоков и покинуть Застенье, мы готовы предоставить в этом помощь. Наши корабли примут столько вольного народа, сколько людей придёт к Восточному Дозору-у-Моря. Его командующий предупреждён и препятствовать не будет.       - И стать поклонщиками, потеряв волю? Вольный народ не склоняется перед воронами, не склонится и перед рыцарями и королями.       - Нет у нас давно ни рыцарей, ни королей, власть в нашей стране принадлежит выборным представителям от народа. И любой человек имеет право выдвигаться таким представителем сам или поддержать выдвижение того, кому доверяет. Вам, если вы пожелаете стать гражданами Советского Союза, тоже будет гарантировано такое право.       - Что нам это даст?       - Это даст вам возможность быть услышанными и добиваться осуществления ваших интересов.       - Здесь есть какой-то подвох, определённо, - не верил Манс. – Не может быть, чтобы вы чего-то не потребовали взамен.       - Подвохов тут нет, за одним исключением, - ответил подполковник. - Если вы станете гражданами Советского Союза, то будете обязаны жить по его законам, как живут все остальные наши граждане. Во всём остальном государство не вправе ограничивать вас.       - Что же у вас в законах написано?       - Как и во всех нормальных странах – не воровать, не убивать, не грабить, вести дела честно и без обмана… За нарушение полагается отвечать, преступление влечёт за собой наказание. Все такие законы проходят всенародное обсуждение и только после одобрения народом они могут быть приняты. Согласившись поселиться в СССР, вы тоже сможете поучаствовать.       - Ну допустим. Но мы ещё помним, и долго будем помнить, как с Эссоса уже появлялись такие же люди, обещавшие нам неописуемое счастье за морем. Но те из нас, кто клюнул на сладкие посулы, потом оказывались в рабстве и были проданы одни Старые Боги ведают куда.       - Этого уже нет и не возникнет вновь, можете не волноваться. За рабовладение по законам Советского Союза полагается смертная казнь без права на помилование. Приведя к подчинению Вольные Города, мы первым делом покончили с рабством и торговлей людьми, уничтожив всех, кто этим занимался. Рабы освобождены и получили земельные наделы, на новых землях места хватает, а людей нет. Если вольный народ согласится переселиться на земли, ныне присоединённые к Советскому Союзу, каждой семье будет предоставлен земельный надел для обзаведения хозяйством.       - Мы не пашем землю, «руски». Здесь она негодна. Мы живём охотой.       - Для охоты там целей тоже хватает, но надолго не хватит. Но вас будут учить, как вести хозяйство, как обрабатывать землю и разводить скот, как строить надёжные дома и как изготавливать орудия труда.       - Учить нас? Боюсь, немногие на это пойдут, у вольного народа терпения не хватит. Да и сам я, я ведь был в Дозоре, «руски» - знаешь, из-за чего я ушёл? Мне надоело подчиняться и тянуть лямку. А тут ещё этот солдафон Торн чистотой формы озаботился, потребовал с моей одежды красные метки спороть. А мне их нашили в память о борьбе с сукиным сумеречным котом, из которой я вышел победителем. И нашили их те, среди которых я теперь живу. Я, конечно, Торну сказал, чтобы он шёл к Неведомому в задницу и там предъявлял претензии кому хочет, но он моей шутки не понял. Потому я и тут, вороны меня по старой памяти зарежут.       - С нашей защитой они никого из вас пальцем не тронут. Наш правитель товарищ Сталин договорился с лордом Старком о том, что все те, кто согласится покинуть Застенье, будут защищены и никто на них нападать не посмеет.       - Так… Допустим, я вам поверю. Ходоки и в самом деле уже донимают. Тенны передавали вести, что их понемногу начинают вытеснять из их вековых владений, а их дозорные, пускай пока ещё за горами, но уже видели снежных пауков, которые ещё хуже, чем ходоки. Что нам в таком случае делать?       - Для начала я посоветовал бы Вам отправить весть всем, кто признаёт Ваше верховенство, и призвать весь вольный народ уходить на восток. Пока ходоков ещё мало, есть шанс уйти многим. Мы со своей стороны прикроем, как сможем. Наше командование подвозит нам подкрепления. Сюда, если позволят глубины, тоже смогут приходить наши корабли. Здесь Вы у морского берега, значит, вам будет легче уйти с нами.       - А, ладно! Будь по-вашему! – выдохнул Манс. – Лучше хоть так, пойти куда зовут и жить там, ничего не боясь, чем стать пищей для мертвяков. Честно признаюсь, не будь с вами Вель, я бы не стал даже говорить с вами, а так… всё-таки нашёлся у вас тот, кто её украл, значит, ваши люди чего-то стоят. Я сегодня же разошлю гонцов по всем племенам, что признают мою власть, и попрошу передать дальше, соседям. Чем раньше вольный народ выйдет, тем больше людей спасётся… *** Северное королевство, Винтерфелл, 24-29 дня 11 луны 297 года (24-29 ноября 1941 года)       Броненосный крейсер «Юрий Долгорукий» дошёл до Белой Гавани за неделю – его скорости в двадцать восемь узлов вполне хватило для такой задачи.       Для принцессы Мирцеллы, совершившей первое в своей жизни большое путешествие, всё было в диковинку. Сначала сам корабль, серый, железный, огромный. Потом оказалось, что на этом сером и неудобном с виду корабле ей оказали по-настоящему королевский приём, а каюта, выделенная под салон, размещалась на корме, где гул ходовых механизмов был не так слышен. Команда из матросов и офицеров «руски» обращалась с маленькой принцессой со всей возможной почтительностью, и владевший всеобщим языком командир корабля объяснил Мирцелле о существующем в Союзе Советов обычае гостеприимства, подобном принятому на Севере.       Далеко не все перенесли путешествие спокойно. Одна из подруг принцессы, Карин, укачалась и половину пути пролежала на своей койке. Септа, приставленная матерью по наущению Верховного Септона, пыталась обвинить «руски» в ереси и запрещённом колдовстве – но старой клуше моментально объяснили в подробностях всё отношение к ней, скрутив руки за спиной и поместив в корабельный карцер, как сказал «капитан Лебедефф» - для передачи септы в «особый отдел флота».       И вот на рассвете двадцать четвёртого дня перед носом крейсера открылся пейзаж Белой Гавани. Кораблей под красными флагами там было не просто много, а очень много. За прошедшие недели гавань расширили и углубили, и теперь корабли, равные по водоизмещению крейсерам, уже могли свободно, пускай пока и на тяге портового буксира, подходить прямо к причалу.       Здесь Мирцеллу и её маленький двор встретил как сын и наследник лорда Мандерли, так и представители местного советского гарнизона. Лорд Вилис накинул на плечи принцессы длинную меховую шубу – подарок от лорда Старка своей будущей невестке. Затем как Мирцеллу, так и её служанок и подруг усадили в чудный дом на колёсах, именуемый «автобус», и под хорошей охраной двинулись в столицу Севера. Что принцессу удивило, так это то, что солдаты войска Мандерли уже понемногу перенимали одежду «руски» и их оружие – воинов с мечами и копьями здесь уже почти не было.       Дорога до Винтерфелла заняла весь день, и в замок, место обитания своего жениха, Мирцелла попала только к вечеру. Винтерфелл был прекрасен – прежние серые стены украсили диковинными огоньками, светившими гораздо ярче прежних смоляных факелов. У главных врат на большой площадке возвышалась увитая яркими лентами настоящая снежная крепость, и детвора веселилась в снегу, катаясь с политой водой ледяной горки. Над стенами замка развевались флаги – серые с лютоволком и жёлтые с оленем, а также красные с серпом и молотом.       Встречать принцессу вышел её отец, король Роберт, в компании будущего свёкра, Хранителя Севера. Оба были веселы и благодушны, а отец-король и вовсе лучился счастьем.       - Доченька! Ты приехала! Как дорога? – Роберт кинулся обнимать дочь.       - Спасибо, папа, всё прошло хорошо. Море было спокойным.       - Добро пожаловать в Винтерфелл, Ваша светлость, - подошёл лорд Эддард. – Чувствуйте себя как дома. Здесь Вам понравится.       - Дочка, позволь представить тебе твоего будущего жениха, Брандона Старка, - король подвёл к Мирцелле рыжеватого мальчугана её лет, одетого в тулупчик из волчьих шкур. – Бран – второй сын моего старого друга Неда, отличный мальчуган с золотым сердцем, с ним вы поладите.       Бран смутился, ибо не привык к тому, чтобы его так расхваливали. Потупила взор и Мирцелла – а ведь Брану тоже явно рассказывали, что сердце его будущей невесты такое же золотое, как и её волосы.       Роберт и Эддард соединили руки своих детей, а потом всей толпой направились в зал приёмов – отмечать помолвку и будущее соединение домов Баратеонов и Старков.       За столом Мирцелла не утерпела и рассказала отцу о том, что септу, отправленную с нею по приказу матери, арестовали «руски» за обвинение их в ереси и клевету.       - Что, так вот взяли и схватили под руки? – удивился Роберт. – Хотя… если верить тому, что я услышал от «руски», допросивших здешнюю Мордейн, не удивлюсь.       - Так оно и есть, - усмехнулся Эддард. – Советские прочитали её переписку с Верховным Септоном и сделали выводы. Кэт дулась долго, но сменила гнев на милость перед самым приездом будущей невестки. Как оказалось, мейстеры и септоны в сговоре между собой и действуют сообща.       - Да, да, Нед, ты же сам мне и рассказывал о той порке, что твои союзники устроили питомцам Цитадели. Нашего старого придурка Пицеля туда же сдать бы. Он служил троим последним Таргариенам и не помог ни одному. Каюсь, я тогда оставил его при дворе – не надо было этого делать.       - Не только ты ошибался, Роберт, - вздохнул Эддард. – Как оказалось, именно мейстеры были причиной скоропостижной смерти многих наших хороших друзей и их наследников, так и не увидевших свет. Когда Виман узнал о том, что именно из-за львиного отродья в Белой Гавани его невестка не родила долгожданного внука, он ругался так, что даже у меня уши сворачивались в трубочку. Барбри Дастин именно они разлучили с моим братом Брандоном… да это ещё и не все их грехи. Если хочешь, спроси у советских следователей, они не откажут тебе в просьбе.       - Да уж, Нед, пригрели мы гадюк на груди. Спрошу, спрошу, конечно, пока я здесь. Кстати, дочка, что там в замке творится, а?       - Мама очень ругалась и плакала, когда ты позвал меня сюда, - дрожащим голосом ответила шокированная Мирцелла, только что узнавшая нечто, разрушившее вдребезги сложившуюся картину мира. – Они с дядей Джейме о чём-то долго говорили. До меня им дела не было, только милорд Аррен помогал, он же меня и провожал.       - Ох, Серсея, допляшешься ты у меня однажды… - буркнул король, принявший немного янтарной жидкости. – А остальные? Джоффри не шалит?       - Ой, папа… Он… в общем, я слышала, как милорд Аррен сказал маме, что Джоффри сделал что-то очень нехорошее с девушкой, что убирала его покои.       - Чего-о? – не сразу догадался король. – Что он уже натворил на этот раз?       - Я н… не знаю, папа, правда, не знаю… но милорд Аррен говорил что-то о крови, потерянной чести и чём-то порванном…       - ЧТО? – король моментально всё понял и закипел от ярости. – Мой наследник опустился до такого? Да как он… Так, Нед, зови своего Лювина сюда, пусть бежит быстро! Указ писать будем!       Долго ждать мейстера не пришлось – он прибежал сам, неся с собой чернильницу и несколько листов пергамента.       - Лювин? Отлично. Садись и пиши королевский указ, - повелел Роберт, выпивший ещё немного и в гневе откусивший кусок от деревянного кубка. – Я, Роберт из дома Баратеонов, первый своего имени, король андалов, ройнаров и Первых Людей, повелитель Семи Королевств и защитник государства, сим указом объявляю свою королевскую волю. С глубокой горечью в сердце и негодованием в душе я вынужден признать, что мой наследник, кронпринц Джоффри, из некогда благовоспитанного юноши превратился в чудовище, не ставящее в грош законы королевские и человеческие. С прискорбием я узнал, что поступки моего наследника, относящегося к простому люду и его нуждам, словно к грязи под ногами, вызывают не уважение к нему со стороны людей, но омерзение и ненависть. Даже к благородным лордам он относится безо всякого почтения, чему я лично был свидетелем. Чашу же моего терпения переполнило известие о том, что наследник в тщеславии своём опустился до насилия и принуждения. Скрепя кипящее от боли и горечи сердце, признаю я, что кронпринц Джоффри для занятия престола после моей смерти непригоден и не сможет удержать всё то, что было собрано до него веками. Вместо этого он принесёт Семи Королевствам лишь боль и разорение, ввергнув государство в пучину междоусобиц. А потому властью, данной мне волей Семерых, ПОВЕЛЕВАЮ: принца Джоффри и всё его потомство, случись таковому появиться, исключить из очереди на престол на веки вечные и изгнать из дома Баратеонов как позор всего нашего рода, ибо никто и никогда из нашего дома не был насильником. Новым наследником престола я объявляю принца Томмена… так… что там ещё… Нед, подскажешь?       - Ланнистеры этого не простят, - сказал Эддард. – Из того, что ты мне говорил, я понял, что Серсея души не чает в Джоффри. Жди беды.       - Обойдётся! – отрезал Роберт. – Так, Лювин, пиши далее. Новым наследником престола я объявляю принца Томмена, юношу доброго сердца и чистой души. Случись мне умереть до его прихода в возраст, подходящий для его женитьбы, воспитывать принца Томмена я поручаю Хранителю Севера лорду Эддарду Старку, моему старому другу и названому брату. Он же своей волей подберёт моему сыну невесту, как сам сочтёт нужным. Что же касается бывшего принца Джоффри Безымянного, то его я повелеваю оскопить и сослать в цепях на Стену, дабы служением в рядах чёрных братьев он искупал свои прегрешения перед государством и людьми, его населяющими. Такова моя королевская воля, и да помогут мне Семеро претворить её в жизнь. На том подписываюсь собственноручно. Дано в Винтерфелле, столице земель Севера, в день двадцать четвёртый одиннадцатой луны, в год от Завоевания Эйегона двести девяносто седьмой, царствования же моего четырнадцатый. Лювин? Как там, готово?       - Да, Ваша Светлость, - мейстер Винтерфелла с поклоном протянул королю исписанный свиток пергамента. Роберт пробежал глазами написанный текст, удовлетворённо кивнул, принял ещё коньяка, взял перо и размашисто расписался. После этого с помощью Лювина король растопил сургуч и приложил к пергаменту печать с изображением коронованного оленя. Следом к указу привесили и печать с головой лютоволка – Эддард Старк выступал свидетелем и заверял подлинность указа.       - Вот, Нед, держи, пусть подлинник указа останется у тебя. Львы сейчас поднимут бучу, но мне наплевать на то, что они скажут. Джоффри перешёл все границы. Я ему говорил, что добром он не кончит, но этот мерзавец меня не послушал. Пусть теперь мёрзнет на Стене. Лювин! – вновь обернулся король к мейстеру. – Прошу переписать указ для отправки в столицу. А прежде сего – письмо для Десницы, лорда Аррена…       Джону Аррену король продиктовал примерно то же повеление, что содержалось и в указе – по получении сего надлежит немедленно взять бывшего принца Джоффри под стражу, оскопить как насильника и сослать в цепях на Стену, и дабы к возвращению короля в столицу всё это уже было проделано.       Ворон в столицу улетел той же ночью, а король стал собираться в обратную дорогу. Всё, чего он хотел добиться здесь, на Севере, уже было достигнуто им. Главную битву предстояло держать там, в Королевской Гавани, и Роберт был практически уверен, что эту битву он проиграет.       - Вот что, Нед, Барристан, - сказал он на следующий день, когда похмелье немного спало. – Я вам скажу так. Если со мной что-то случится, знайте. Случись мне помереть в столице, Барристан, ты ищешь Томмена, берёшь его в охапку, бежишь из замка и доставляешь наследника на север. Ты, Нед, вырастишь мальчонку как своего сына, обучишь всему, чему надо, а как вырастет, подберёшь достойную невесту. Тебе я доверяю, как никому другому, ты сможешь, я это знаю.       - Всё будет хорошо, Роберт, можешь за меня не беспокоиться.       - Чует моё сердце, Нед, что мы с тобой видимся последний раз. Львы не простят мне, что я повелел сослать на Стену любимчика Серсеи – эта склочница мне и так-то плешь уже проела, она-то с мерзавца пылинки сдувала. Тайвин жесток и мстителен, и ты тоже это прекрасно знаешь. У него сердца нет и никогда не было, вместо него там камень с его драгоценного утёса. Пообещай мне, Нед, что если со мной что-то случится, то ты не оставишь это просто так и разоришь этот гадюшник.       - Поедем вместе, Роберт.       - Нет, Нед, этот бой предстоит вести мне одному. У тебя и тут дел хватает. Ты, главное, сохрани тут порядок. Береги Кэт, детей… и приюти моего Томмена, если возникнет нужда. За меня там найдётся, кому вступиться. Там Станнис, я позову его с Драконьего Камня. Там все мои былые знаменосцы из Штормовых Земель, они меня помнят и пойдут за мной хоть на штурм сраного львиного Утёса. Да и среди коронных лордов найдутся те, кому львы перешли дорогу. Приеду – кину клич, если Тайвин будет зарываться. Ты, главное, поддержи меня тут, а если к тебе полезут – дай отпор так, чтобы зубами подавились.       - Я сделаю это, Роберт.       - Я знаю это, Нед. Ты всегда был моим братом…       На подготовку и отправку писем Станнису и Ренли Баратеонам, а также всем Штормовым и многим Коронным лордам, ушло ещё три дня – король вспоминал, кого из вассалов и чем привлечь. Станниса отдельно уведомили о лишении Джоффри права на наследство и титул, о провозглашении наследником Томмена и опекунстве над ним в случае чего.       Генерал Рокоссовский, бывший в замке частым гостем, обо всём случившемся знал прекрасно. Он телеграфировал в Центр о внезапном изменении порядка престолонаследия в связи с решением короля. Также он высказал опасения насчёт возможного начала гражданской войны после смены власти – на что из Москвы прилетел приказ не препятствовать королю. Если он одолеет львов – значит, войны не будет, но если львы окажутся хитрее – что ж, тогда частям Северной и Южной группы войск выпадет шанс доказать, что они пришли сюда не зря.       Но вот настал двадцать девятый день одиннадцатой луны, и в этот день король отбыл в столицу на борту того же корабля, что привёз на Север его дочь.       Эддард и Роберт крепко обнялись, и король в сопровождении Барристана Селми поднялся на борт советского крейсера «Юрий Долгорукий», должного доставить их в столицу. Гудок, салют – и корабль, подняв якоря, покинул порт.       «Что же ты задумал, Роберт?», подумалось Эддарду, пока силуэт советского корабля таял в тумане. «Неужели ты сам пошёл на смерть?»