Серп и Молот над Вестеросом

…Несмотря на чрезвычайные обстоятельства, годовой план на 1941 год советской промышленности удалось выполнить в срок, даже если не брать в расчёт те предприятия, что были вывезены из стран Европы и установлены на советской территории. В наступающем 1942 году нашей стране придётся, однако, напрячься как бы не больше того, что мы испытали во время посадки на Ковчег. Это объясняется тем, что по предварительным итогам переписи население Союза Советских Социалистических Республик составило 384 миллиона человек, из них 152 миллиона прибыло в последнее время. Столь резкое единовременное увеличение населения, более чем в полтора раза, привело к тому, что все наши планы требуют серьёзного пересмотра и применения к новым, столь же резко изменившимся условиям… Из отчётной речи И.В.Сталина по итогам 1941 года. Сборник «Советское государство на переломе эпох», М.: Тип. СНК СССР, 1971

Простор, Старомест, 8 дня 12 луны 297 года       Вороны с Севера перестали прилетать окончательно, им последовали вороны из Дорна, и это не на шутку злило главу Конклава архимейстера Теобольда. По всему выходило, что все предпринимаемые им усилия по удержанию существующего порядка вещей шли прахом. Север, а за ним и Юг полностью выпали из-под влияния Цитадели. Немногие оставшиеся агенты влияния в Дорне сообщали, что принц Доран каким-то образом умудрился вдруг встать и пойти на своих ногах, хоть и медленно. Но Теобольд знал точно, что ни к какому мейстеру Доран не обращался. Стало быть, ему помогали эти, которые именуют себя целителями у «руски». Причём помогли по-настоящему, а не так, как раньше там принца смотрел Калеотт. Теперь далеко не факт, что старший Мартелл через несколько лет отправится на свидание с Неведомым – наоборот, Доран выглядит, как будто к нему возвращаются былые силы.       Север же... Север был потерян полностью. Самым северным замком, откуда в Конклав прилетали известия, теперь стали Близнецы, владение рода Фреев. Старик Уолдер, хоть и подчинялся Хостеру Талли, на самом деле давно тяготился подчинённым положением и, собственно, именно он легче всего изо всех речных домов поддался на посулы Цитадели. То, что ему предлагал Теобольд, очень хорошо сочеталось с планами самого Уолдера – и Фрей легко согласился подсидеть своего сюзерена, в нужный момент воткнув нож в спину Талли в обмен на верховенство на Трезубце. Но Фреи были такие не одни – Бракены, Мутоны, Дарри и Вэнсы тоже колебались, сохранять ли им преданность стремительно ветшающим Рыбам. А вот Маллистеры оказались крепким орешком, даром что Фреям соседи. Блэквуды тоже, этот дом скорее поклянётся в дружбе своим единоверцам Старкам, чем восстанет против них.       Долину вроде бы удалось обезопасить. Смерть Джона Аррена при больном и хилом наследнике неминуемо приведёт к борьбе за власть. Там группировок домов просматривается как минимум три, в одной встанут дома, оставшиеся верными Арренам, кого-то перетянут на свою сторону Хардинги, а обе ветви Ройсов и примкнувший к ним Бринден Талли Чёрная Рыба примутся играть свою игру – у них есть и выход к морю, и немаленькое войско, и возможность получить помощь «руски»…       Простор сохранил свой нейтралитет, однако поддержкой Тарли Теобольд заручился. Лорд Рэндилл будет смотреть в оба глаза за поведением Тиреллов, и при шевелениях леди Оленны куда-то в сторону дружбы с «руски» моментально выступит против неё. Хайтауэры тоже согласились поддержать это выступление, даже несмотря на то, что больше всего кораблей не у них, а у Редвинов с Арбора. Редвины же, судя по всему, имеют некую договорённость с кораблями «руски», действующими в Летнем море – те их не топят. Это может принести проблемы, поскольку глава дома Роз сама происходит от Виноградной Лозы и своей связи с семьёй по рождению отнюдь не утеряла.       Неплохую поддержку идеям Цитадели обещали Ланнистеры – Тайвин остаётся последовательным ревнителем сложившегося миропорядка. Так что случись в Семи Королевствах раскол, львы поддержат святые истины. А вот Баратеоны чем дальше, тем больше огорчали. Для короля Роберта идеи старинной военной дружбы оказались дороже веры и миропорядка – никого не спросив, он сорвался на Север, и там обручил свою дочь-принцессу со средним сыном этого язычника Старка. При этом принцесса отбывала из Королевской Гавани не по суше, и даже не на корабле коронного флота, но на одном из плавучих замков «руски».       Там, на Севере, короля, по-видимому, обратили в ту же ересь, что исповедуют «руски». Вернувшись оттуда, Роберт стал безжалостен к своей жене и сыну, первую отослав в её покои и запретив подходить, а второго, наследника, заточив в чёрные камеры, откуда выход или на Стену, или на плаху. Более того, неожиданно замолчал Пицель – не значит ли это худшего?       Теобольд чувствовал, как время утекает, словно песок сквозь пальцы. Возможностей повлиять на ход событий у Конклава становится всё меньше, из Семи Королевств осталось лишь Пять, и в других тоже есть колеблющиеся в своей вере. Отпадения кого-либо ещё нельзя было допустить ни в коем случае. А это означало, что кое-какие планы требовалось запускать уже сейчас, и как бы ни было поздно… *** Северное королевство, Винтерфелл, 9 дня 12 луны 297 года (9 декабря 1941 года)       Арья Старк искренне наслаждалась жизнью. В кои-то веки рядом не было больше настырной септы, дни и ночи напролёт занудно поучавшей дочь рода Старк, какой следует быть примерной леди. Эти бесконечные поучения и наставления и являлись причиной столь же бесконечной вражды, ибо становиться «примерной леди» Арья категорически не желала. Так и тянулась луна за луной, год за годом…       И вот всё в один момент перевернулось вверх тормашками! Сначала отец уехал в Белую Гавань, вернулся радостный. Следом за ним приехали люди из-за моря на зелёных громыхающих черепахах – «руски», как они себя называли – которые облюбовали себе для поселения площадку близ замка. Там, на этой площадке, быстро поднялись стены деревянных домиков в два этажа, а у центрального вкопали в землю большую мачту, на которой подняли красный флаг. Теперь обитатели этого посёлка, именуемого «ва-ен-ни га-ра-док», были частыми гостями в замке Старков. Особенно самый главный военачальник, «ге-ни-рал Ра-ка-софски», казавшийся Арье пришельцем из иного мира. Никто из «руски» не носил ни лат, ни мечей, но все до единого носили однообразную одежду и одинаковые шапки. Передвигались они по Северу на своих повозках, которым не нужны были ни быки, ни лошади.       Вот эти-то «руски» в один прекрасный день избавили Винтерфелл от септы и септона. Просто пришли, что-то им показали, после чего взяли обоих прислужников Семерых под руки и куда-то повели. Больше никто из Старков их не видел. Потом отец и мать узнали, что не Винтерфеллом единым – в тот же день взяли септона и септу Белой Гавани, причём за то же самое.       Арье настал отдых – в кои-то веки никто не надоедал манерными поучениями, не зудел над ухом подобно назойливой мухе. Теперь никто уже не отчитывал Арью и за то, что девочка часами пропадала в военном городке «руски». Даже мать, и та сменила гнев на милость, а самый любимый брат, Джон Сноу, и вовсе прописался у «руски», облачился в ту же одежду, что и они, и теперь проходил «курс молодого бойца», как он же сам по секрету сказал Арье в редкий момент встречи.       Когда же пришла Зима, при гарнизоне заработала школа, куда отец записал всех детей, за исключением малыша Рикона, а также Джона, что и так уже проживал в казарме и учился военному делу. Но, против ожидания, лично для Арьи учёба казалась куда легче, чем, к примеру, для Робба, откровенно учёбой тяготившегося. Во всяком случае, в школе никто не требовал быть «примерной леди» - в Союзе Советов, как оказалось, давным-давно не было ни леди, ни лордов, ни рыцарей. Зато вихрастый мальчуган, с которым её посадили за парту, Вася Чи-жоф, как он представился, оказался Арье родственной душой – такой же несносный хулиган, шутник и задира. Именно он показал младшей дочери Старков, что такое рогатка, как её сделать и как ею пользоваться. Даже свою дал попробовать – и первым же выстрелом Арье удалось перебить крыло ворону, пролетавшему над замком.       Ворон оказался почтовым, и нёс в лапах письмо от некоего Теобольда к некоему Каламану. Вася решил, что это какая-то важная шифровка, и поспешил передать её кому-то из знакомых своего отца, служившего в гарнизоне. А через пару дней в класс пришёл важного вида офицер с золотыми погонами и долго жал руки Васе и Арье, расхвалив их перед всеми. Как выяснилось, перехваченное письмо помогло советским военным вскрыть вражеского шпиона, но кто им был – никто не сказал.       Так с тех пор и стали Арья и Вася друзьями закадычными, водой не разлить. Всюду вместе бегали. На лыжах кататься по гарнизонной лыжне, да и не только по ней – вдвоём. В автопарк пролезть и с механиками парой слов перекинуться – они первые, а механики ещё и чаем с колбасой угостят. К пожилому старшине-завскладу они как домой ходили, седоусый сверхсрочник их как родных принимал, особенно росшего без матери Васю, едва не с младенчества по таким вот гарнизонам вслед за отцом скитавшегося. Было дело, что и задиру-восьмиклассника, который всю школу в страхе держал, поймали в тёмном углу и снегом накормили как следует, визгу было на весь двор.       Учительница только руками всплеснула.       - Эти двое, Старк и Чижов, смерти моей хотят! – жаловалась она отцу Арьи, когда тот, будучи по делам в гарнизоне, зашёл в школу. – Ваша дочь и её друг – два сапога пара… нет в гарнизоне такого уголка, куда бы они не пролезли. От их проделок вся школа стонет… а вот пришла на них грамота из штаба, самим товарищем Рокоссовским подписанная, с благодарностью за детей.       Однако Эддард только усмехнулся – другого поведения от младшей дочери он и не ожидал. Только похвалил и сказал продолжать в том же духе. Уговаривать Арью дважды не пришлось. Да и Джон, узнав, что любимая сестрёнка в чём-то помогла новым союзникам, обрадовался несказанно. Сам Джон теперь, помимо языка «руски», теперь учил и другие нужные у них вещи - весной собирался за море, учиться дальше и служить.       Арья так и не узнала, что её отцу тогда сам генерал Рокоссовский сказал между делом, что там за письмо было. Но перехват этого письма позволил окончательно избавить Север от влияния питомцев Цитадели, оставались на своих местах только Лювин в Винтерфелле, никогда не питавший злого умысла против Старков и Севера вообще, да старец Эйемон на Стене.       По советскому гарнизону любил пошастать и Бран, тоже обзавёдшийся друзьями и приятелями. С некоторых пор к нему присоединилась и новая подруга – Мирцелла, дочка весёлого бородатого дяди, которого отец называл королём и старым другом. Она приехала в Винтерфелл в невесты Брану – а тот, как и Арья, только советским гарнизоном и бредил, и, конечно же, девчушку из столицы затащил с собой. Советские солдаты и офицеры, видя такое, только понимающе посмеивались, отец улыбался, а мать поначалу хваталась за сердце, но потом привыкла и больше не ругалась, когда Арья или Бран оказывались у советских.       Сильнее всего учёбе сопротивлялся Робб, подначиваемый Теоном – им обоим очень хотелось и далее посвящать жизнь только учебным поединкам между собой и соблазнению служанок, что уж тут приходят какие-то «руски» и начинают их учить… Раздосадованному таким поведением Эддарду пришлось устраивать обоим обстоятельный разговор по душам. Арья так и не узнала, какой подход отец нашёл по отношению к старшему сыну и его лучшему другу, но по выходу Робб и Теон, хоть и не сразу, хоть и нехотя и через очень большую силу, но всё же взялись за ум. Хотя их желание учиться ещё никак не могло сравниться со стремлением Арьи, Брана и тем более Джона... *** Стена, 13 дня 12 луны 297 года (13 декабря 1941 года)       Ходоки танкистам больше не встречались. Видимо, после того огненного представления с громом и молнией, обратившими солидный участок леса в пылающий костёр, а потом в серое пепелище, было достаточно, чтобы нападать больше не рисковали – или же затаились, чтобы выдумать новый способ борьбы. Но, так или иначе, до самой Стены врагов больше не встретили.       К Стене танковая колонна подошла на рассвете тринадцатого декабря, и это была последняя крупная остановка перед поворотом на восток – к морю и погрузке на корабли.       Долгий путь не мог не оставить своего следа на технике – порядком износившиеся моторы начинали давать сбои, гусеницы приходилось менять и натягивать заново. Поэтому, когда танки замерли у подножия Стены, механикам-водителям настала привычная работа – открывать моторные отсеки и копаться в потрохах машин, чтобы их железные кони могли выдержать ещё один переход до посадки на корабли – а дальше будет Ленинград и ремонт в нормальных условиях большого завода.       Особист же и командир колонны прошли по узкому коридору, прорубленному в толще векового льда, и оказались в замке, служившем штабом Ночного Дозора и обителью чёрных братьев. Замок оказался хоть и большой, но в его залах и переходах царило запустение – на всей Стене оставалось не больше тысячи чёрных братьев, и среди них большинство составляли сосланные туда убийцы, грабители и насильники. Добровольно туда ушёл Лорд-командующий, Джиор Мормонт, прозванный Старым Медведем, он и встречал советских посланников.       - Доброго вам здравия, друзья. Как прошла ваша дорога?       - Спасибо, товарищ Мормонт. Не жалуемся.       - Встречали ли наших врагов?       - Было такое. Ходоки нападали всего дважды, а одичалых удалось уговорить убираться оттуда.       - Уже ходоки! – удивился Мормонт.       - Так точно. Одного у замка Крастера встретили, вскоре после его расстрела. А второй на нас по пути от Сурового Дома стадо слонов выгнал, еле сожгли.       - Так это вы казнили Крастера?       - За дело и получил. Он со своими дочерями жил, а детей от этого сожительства отдавал ходокам. Исполнили его – и дело с концом. Больше у них пополнения не будет.       - Хорошо, если так. А что во второй раз было?       - Ходок на нас стадо слонов выгнал. Пришлось познакомить его кое с какими достижениями советской науки и техники. Там ещё некая фигура отметилась, утверждавшая, что принадлежит к каким-то Детям Леса, вздумавшая предъявлять нам требования по поводу непротивления злу насилием.       - Дети Леса? Но… но это ведь какие-то древние сказания давно ушедших лет… и даже сказания эти уже почти все забыли, только наш мейстер Эйемон ещё помнит, что там в тех сказаниях о них говорилось.       - Если это возможно, товарищ Мормонт, мы бы хотели поговорить с ним.       - Он очень стар, господа, и я не знаю, как он воспримет чужестранцев.       - Уверяю Вас, мы найдём, о чём с ним поговорить.       - Хорошо. Вас отведут к нему.       Мейстер Эйемон действительно оказался древним старцем, совершенно уже ослепшим и передвигавшимся на ощупь, но разума отнюдь не потерявшим.       - Я слышу, как вы пахнете железом, земляным маслом… ещё чем-то неведомым мне… Да, вы чужестранцы из-за моря, которые пришли, чтобы помочь нам одолеть угрозу… Расскажите старику, видели ли вы ходоков?       - Так точно, видели мы их, даже дважды. И оба раза смогли убить их, хоть во второй раз это было и сложновато. Но… против нашего огненного шквала он выстоять не смог.       - Вы спустили на него огонь? Да, так его хоть и трудно убить, но всё же можно. Но куда лучше справится драконье стекло или валирийская сталь.       - Об этом мы тоже знаем. Обсидиан, или, по-вашему, драконье стекло, нам известен, у нас в Союзе он добывается. А вот с валирийской сталью пока не всё так хорошо.       - Боюсь, что Короля Ночи иначе не убить…       - Не беспокойтесь, найдём мы и на него управу. Только дело тут не в нём, точнее, не только в нём… - и особист пересказал Эйемону беседу с посланницей «детей леса». Старик мейстер был озадачен донельзя.       - Дети Леса… О них уже почти никто не помнит, кроме таких же старцев, как я. Но даже во времена моей молодости о них рассказывали уже только очень старые сказания, сложенные ещё тогда, когда была построена Стена. О Детях Леса сказывали многое, но что из этого было правдой, а что домыслом позднейших времён, уже никто тебе не скажет, друг мой… за восемь тысяч лет, что стоит Стена, многое уже успело забыться и изгладиться из памяти людской. То, что могу вспомнить сейчас я, это то, что когда-то раньше они были очень сильны… Очень сильны, да… Это они сломали Руку Дорна, породив острова Ступеней. Это они почти перебили Перешеек, но тогда у них силы было уже мало, вместо морской воды у них получились лишь болота. И это они породили Иных.       - Неужели?       - Да, друг мой. Некоторые из тех преданий, что ходили в былые времена о Детях Леса, говорят, что это именно они породили Иных, как Короля Ночи, так и белых ходоков, стремясь остановить продвижение Первых Людей по земле. Но, как это часто бывает, друг мой, созданное ими оружие обратилось против своих создателей, и так белые ходоки принялись убивать Детей Леса. То, что они породили, оказалось смертельным врагом всему живому в сущем мире… Восемь тысяч лет тому назад их удалось остановить лишь тогда, когда все люди Вестероса объединились в одно войско, но даже тогда больше половины воинов пало. Сейчас на нас идёт новая угроза. Несколько лун тому назад я слышал, что Бенджен Старк по повелению Лорда-командующего отвозил в Винтерфелл пойманного за Стеной немёртвого упыря. Если мёртвые начинают вставать, то это означает, что нам грозит большая беда. Это означает, что Король Ночи поднялся снова, как и его белое войско, но теперь мы уже не сможем их остановить.       - Почему так?       - Потому что Вестерос уже не тот, что был во времена Героев, даже во времена моей юности многое ещё было иначе, друг мой. Он застыл, из бурной реки превратившись в затхлое болото. За восемь тысяч лет никто не смог породить ничего, что могло бы улучшить мироздание и порядок вещей. Нет, мы сражаемся тем же оружием, что и в Века Героев, мы поём те же песни, мы плаваем на тех же кораблях… Словно кто-то запечатал в людях стремление к созиданию. Признаюсь, я уже отчаялся думать, что всё это, весь мир вокруг и люди в нём, так и канут впустую, и никто больше не вспомнит о том, что здесь когда-то кипела жизнь… Но Боги услышали мои молитвы, и теперь, кажется, появилась сила, что способна остановить нашествие.       - Это… мы?       - Да, друг мой. Вы, ваш Союз Советов, о котором так много говорят даже здесь, на Стене, последние луны… если вы смогли покорить Эссос, если вы смогли уже утвердиться и здесь, эта задача должна стать вам под силу. Я прошу передать вашим правителям то, что может пригодиться вам в борьбе с ходоками.       - А сами с нами не хотите? Мы отвезём Вас в Советский Союз, Вы много чем сможете помочь нам.       - Нет, друг мой. Моё место здесь, на Стене. Я прожил уже больше сотни лет, и не вынесу долгой дороги. Если вы вернётесь сюда ещё раз, а я доживу до того дня, то я с радостью расскажу вашему посланнику всё то, что знаю сам…       - Так расскажите нам. Я передам своему начальству всё то, что узнал от Вас.       - Хорошо, друг мой. Я расскажу тебе…       Со старцем Эйемоном советские танкисты проговорили почти весь день, во всяком случае, когда они, распрощавшись с мейстером, вышли на двор Чёрного Замка, небо уже потемнело. Заночевать решили там же, у Стены, а наутро двинулись в путь. Книги и записи мейстера Ночного Дозора нужно было передать в Москву как можно быстрее… *** Коронные земли Вестероса, Королевская Гавань, 16 дня 12 луны 297 года       Когда Тайвин Ланнистер, злой от дикой спешки, приблизился к столице, увиденное его не порадовало – над стенами развевались знамёна всех штормовых и почти всех коронных домов. Значит, его непутёвый зять созвал знамёна, и, пока Тайвин торопился на зов дочери, вассалы Роберта уже успели прибыть на зов главы дома. Это предвещало беду и только усугубляло раскол между домами, наметившийся за последние дни.       Зов дочери был отнюдь не самым главным из того, что сорвало Старого Льва из замка в столицу. Наибольшие опасения внушала фактически установившаяся недосягаемость Севера, а потом ещё и Дорна. Недосягаемость эта заключалась в устранении возможности организации раскола и стравливания домов между собой. На Севере и в Дорне полностью исчезли мейстеры, оставшиеся же два анахорета, Лювин у Старков и Эйемон на Стене, ничего не сделают. Теперь же на Севере столь же внезапно исчезли и проповедники Семерых, обе имеющихся там септы были закрыты и опечатаны, а септоны взяты под стражу и увезены в неизвестном направлении. На Севере устранена и оппозиция Старкам – дом Болтонов стараниями пришельцев из-за моря полностью изничтожен, а Дастины и Рисвеллы теперь показывают такую верность Старкам, как ранее признавали разве что Мандерли или Толхарты. Тайвин не без оснований полагал, что его доверенных людей теперь сразу сдадут этим «руски», а те примутся копать, раз уж избавили Север от мейстеров, и докопаются до того, что положит конец дому львов.       Дорн оказался не лучше. После того, как целители «руски» исцелили ноги принцу Дорану, он теперь будет только что не есть с рук того самого таинственного Сталина, правителя Союза Советов. Рудознатцы из-за моря, прибывшие в Дорн, нашли в той бесплодной пустыне что-то важное, так что теперь «руски» накачивают Дорн войсками, а их дымящие корабли появляются уже и в Закатном море, доходя до Щитовых островов.       Надежда оставалась только на благоразумие короля Роберта. Именно с зятем-королём Тайвин рассчитывал договориться по поводу упорядочения дел королевства – всё же львы остаются львами, и положение дома ещё достаточно высоко, и Тайвин надеялся, что его репутации будет вполне достаточно, чтобы зять последовал совету умных людей. Но увы, и здесь Тайвина тоже ожидала неудача. Роберт поставил старинную дружбу с этим отщепенцем Старком куда выше полезности для государства. Сначала он сорвался на Север, бросив в столице весь свой двор, супругу и наследника. Затем оттуда он прислал грозное указание немедленно отправить в Винтерфелл принцессу Мирцеллу, не считаясь с мнением собственной жены. Это переполнило чашу терпения Серсеи, и она вызвала отца в столицу, ибо сама уже не надеялась преодолеть сопротивление неожиданно и резко изменившегося мужа.       Словом, обстановка для Тайвина Ланнистера складывалась отвратительная, репутация и положение возглавляемого им дома трещали по швам и угрожали рухнуть – ничем иным, кроме как угрозой падения, такая ситуация объяснена быть просто не могла. Как результат, настроение Хранителя Запада было соответствующим, и своё недовольство Тайвин не преминул высказать своему зятю.       - Что всё это значит? По какому поводу Вы созвали знамёна?       - Вас это не должно касаться, милорд Тайвин, - отрезал Роберт, отнюдь не напоминавший того пьяницу и развратника, каким был ещё совсем недавно. - На Вашем месте я бы лучше следил за поведением собственных детей и внуков.       - Что за чушь Вы несёте? Каких детей?       - Довожу до Вашего сведения, что мне стало известно о безобразном поведении Вашего внука, деяния которого не оставили мне причин продолжать считать его своим наследником. За совершённое им изнасилование Джоффри был лишён всех титулов и прав, изгнан из дома Баратеонов и посажен в чёрные камеры.       - Я не верю Вам, Ваша Светлость. Джоффри никогда не дошёл бы до такого.       - Тем не менее, он дошёл. В нашем роду нет насильников, никогда не было и никогда не будет. Поэтому у меня теперь есть только один сын Томмен и одна дочь Мирцелла, отправленная моим повелением на Север как невеста среднего сына моего старинного друга лорда Старка. Джоффри Безымянный лишён всех титулов и прав и скоро поедет на Стену.       - Я не понимаю Вас! Позвольте мне поговорить с моей дочерью!       - Не позволю. У меня есть причины подозревать собственную супругу в неких прегрешениях передо мной как королём, поэтому к ней мною же лично велено не впускать никого, будь то даже её отец или дети.       - Что за ересь? Моя дочь никогда не дала бы повода опорочить корону!       - С этим я ещё буду разбираться. Уж больно настойчиво она пыталась прикрыть передо мной этого выродка Джоффри, очевидно, забыв, что я ненавижу насильников и никогда не дам пощады никому из них. Будь он хоть крестьянином, хоть благородным сиром, хоть принцем короны. Поведение бывшего наследника заставляет меня думать, что и его мать отнюдь не такая безупречная, какой казалась ранее. Это у вас, у львов, семейное, что ли?       - Вы играете в очень опасные игры, Ваша Светлость! – начал намекать Тайвин. – Не советую забывать, кто сделал Вас королём.       - Вы угрожаете королю, милорд Тайвин? – Роберт, тем не менее, угрозу уловил. – Должности отнимаются так же легко, как и даются. Как я Вам титул дал, так я его и назад заберу. И отдам кому-нибудь из более достойных домов. Кому сам сочту нужным.       - И Вы не боитесь, что можете получить ответ на Вашу дерзость? – от такого напора бессердечный Ланнистер даже удивился.       - С чего мне бояться? – отмахнулся король. – Найдутся те, кто нам поможет. Скорее Вам бы посоветовал ходить осторожнее. Утёс высок, падать будет больно…       - Ланнистеры всегда платят по своим долгам, – произнёс разочарованный Тайвин. – Не забывайте об этом, Ваша Светлость.       - Это не спасёт Вас от нашей ярости, милорд Тайвин, - ответил Роберт тем же тоном.       Прощаться Тайвин не стал. Вместо этого, чувствуя себя смертельно оскорблённым, он приказал поворачивать коней назад – на Утёс. Скорее назад, созвать знамёна и смыть оскорбление кровью оскорбившего… *** СССР, Зурбаган, 19 декабря 1941 года       Строительство города продолжалось. Каменные стены домов на центральной Адмиральской площади поднялись уже на два-три этажа. От стройки судоремонтного завода к центру города уже даже автобус пошёл, перевозивший рабочих и служащих. Но автобус видели временной мерой – по будущим главным улицам уже укладывали трамвайные рельсы, как по Московскому проспекту, так и по главной набережной. Первый трамвай ждали летом, когда придёт железная дорога, и надежды эти были не беспочвенными – насыпь уже отсыпали почти по всей длине будущей магистрали.       Помимо длинной Адмиральской площади, спускавшейся от вокзала к берегу моря, уже заложили и ещё одну площадь – Советскую, выбрав для этой цели место примерно в полутора километрах к северу от центра. Там по генплану должен был разместиться Дом Советов, место размещения городского и областного советов депутатов и исполнительных комитетов. Там тоже уже развернулось строительство, но если главная площадь города должна была стать местом для прогулок, с тенистыми аллеями и каскадом фонтанов, то Советская – скорее парадной, местом проведения главных официальных мероприятий, собраний и празднеств.       Зима здесь, на дальнем юге Советского Союза, выдалась тёплой, бесснежной и не очень-то и дождливой – температура плюс четырнадцать, где-нибудь в Воркуте такое порой летом за счастье считают. Здесь же даже трава зелёная кое-где проглянула, пробивая себе дорогу среди голой пустоши.       Девятнадцатого декабря в Зурбагане заложили первую виноградную лозу. Сам товарищ Брежнев, руководитель проекта «Целина-2», ездил к себе на малую родину и привёз оттуда черенки своих любимых сортов, которые и передал в дар городскому виноградарскому хозяйству.       Высаживать решили на юго-восточном склоне, выше города – там, где солнца больше всего, где не будет большой тени. Плодородный грунт привезли из-под Воронежа, удобрения – с новых химических заводов. Сложнее было с водой, опреснитель, конечно, работал, но на полив растений такая вода годилась плохо. Выход нашли в заборе воды из горных ключей, что текли на противоположном склоне высот, и прокладке водовода к виноградникам.       В этот же день в город пришёл первый большой пассажирский лайнер. Итальянский «Рекс», зачисленный в списки Черноморского морского пароходства под новым именем «Октябрь», в первый свой рейс вышел именно до нового советского города у выхода из Чёрного моря, и привёз новые бригады рабочих. Этот первый рейс должен был стать пробным перед настоящим броском через океан – как только землечерпалки увеличат глубину хотя бы одного дорнийского порта до значений, позволяющих принять по-настоящему БОЛЬШОЙ корабль, он туда выйдет и повезёт пассажиров.       Саженцы на главной набережной Зурбагана ещё только-только стали приживаться, а у этих мест уже начала складываться романтическая слава. Не раз и не два уже по вечерам гуляли там влюблённые пары. Первые семьи города образовывались из тех, кто днём возводил стены домов и заводов, пробивал дороги и насыпал новый берег. Годы спустя те, кто нашёл на этой исполинской стройплощадке своё счастье, потом рассказывали своим детям и внукам о том, как и с чего началась их семейная жизнь. Много было таких историй, и много кому было о чём вспоминать… *** Северное королевство, Сероводье, 24 дня 12 луны 297 года (24 декабря 1941 года)       Советский часовой, стоявший на пограничной заставе вместе с воинами Ридов, поправил висевший у него на шее пистолет-пулемёт и вгляделся в морозную даль. По дороге, ведущей с юга, со стороны Речных Земель приближались двое всадников, и один из них выглядел словно ребёнок, по недосмотру родителей забравшийся в седло для взрослого. При взгляде в бинокль стало понятно, что это и не ребёнок вовсе, но человек, который с детских лет так и не вырос, оставшись маленького роста.       Кто этот человек, на Севере знали и не преминули рассказать новым союзникам. Тирион Ланнистер, он же Полумуж, он же Бес, большой любитель вина и женщин, но во всём прочем личность совершенно безобидная и, наверное, единственный приличный человек во всём львином роду.       Всадники тем временем проехали расстояние отделявшее их от черты, за которой начинались земли Севера, и остановились у преграждавшего путь шлагбаума. Порядок встречи требовалось соблюдать, поэтому дозорный, привычно вскинув оружие, задал вопрос:       - Стой? Кто идёт?       - Я Тирион Ланнистер, - ответил карлик. – Следую в Белую Гавань, чтобы добраться до Браавоса. Не нужно нападать.       - Погодите, сир, - шепнул пограничнику воин-болотник, повернувшись следом к Тириону. – Ланнистер? Давненько львы не забредали в наши болота.       - Я бы охотно не видел их и дальше, но это единственный способ проехать на Север.       - Что Вы желаете сделать на Севере? Я должен уведомить лорда Рида.       - Ничего особенного, мне нужно всего лишь добраться до Белой Гавани. Как я слышал, торговля с Эссосом теперь идёт только через два порта, один у вас, второй в Дорне.       - Это так и есть.       - Дорнийцы любят снимать со львов шкуры, поэтому я и решил проехать через ваши земли. Здесь моя шкура будет в безопасности.       - Возможно, только что Вам нужно в Браавосе?       - Я ищу свою жену. Я получил от неё письмо именно оттуда.       - Хорошо! Стойте, где стоите! Нам нужно получить разрешение лорда Рида на проезд через болота.       - Я никуда не тороплюсь. Здесь за мной никто погоню не пришлёт…       Хоуленд Рид разрешение дал достаточно легко, да и было оно во многом простой формальностью. Но о прибытии пресловутого Беса с заставы сообщили и в Винтерфелл. Ответ с разрешением на проезд пришёл в течение часа, и шлагбаум поднялся вверх, открывая проход.       - Вы можете проезжать, милорд. Добро пожаловать на Север.       - Благодарю, что Вы не стали слишком долго мучить меня ожиданием печальной смерти.       - У Вас нет грехов перед Севером, поэтому здесь Вы чисты. Если же кто-то ищет Вашей головы, то отсюда выдачи нет.       - Скажите это моему отцу, милорду Тайвину, когда он придёт сюда как раз за моей головой. Я бежал с Утёса Кастерли, пользуясь его отсутствием.       - Не беспокойтесь, теперь разговаривать с Вашим отцом будем мы. Проезжайте.       Тирион и проехал. У болот Сероводья его встретил назначенный лордом Ридом провожатый, должный довести до Рва Кайлин – оттуда по сухой дороге уже можно было проехать и на автобусе, пущенном силами автомобильных частей СГВ.       …У самого Тириона при проезде заставы спал с души громадный камень. Бес прекрасно отдавал себе отчёт, что «руски» пожелают с ним поговорить – что ж, у него найдётся, что им сказать. Выросший в обстановке постоянной ненависти отца, насмешек сестры и молчаливого презрения всех остальных, кроме разве что брата Джейме, Тирион давно уже не испытывал никаких чувств практически ни к кому из родственников. «Руски» хотят узнать о Тайвине? Они узнают то, что хотят узнать. Говорят, что львиная стая должна держаться друг друга? Чушь! Тирион был живым доказательством того, что это не так – в своей семье он всегда был изгоем. Но вблизи Утёса он не мог ничего сделать – Старого Льва боялись все, ибо никто не хотел повторения участи Рейнов из Кастамере. Но здесь, в этих землях, что подчинены другим властителям, всё по-другому. Даже в Речных Землях уже нет никакого дела до взаимной ненависти между ним и его отцом, здесь же, на Севере, и подавно. Ну, а если Старый Лев притащит своё войско к здешним заставам, здесь с ним разберутся быстро. *** СССР, Ленинград, 29 декабря 1941 года       Несмотря на приближающийся Новый год, над городом до сих пор не просыпалось ни снежинки, а Неву даже не думал сковывать лёд. Дождь лил не переставая неделю подряд, успокоившись только в канун праздника. Иными словами, даже несмотря на наступление зимы астрономической, зима климатическая так и не началась, температура опускалась близко к нулю только к ночи, а вместо снега Неву и Невскую губу заволокло непроглядным туманом. К вечеру его немного разгоняло свежим ветерком, но проходила ночь - и всё повторялось снова.       В этом году Новый год впервые был совмещён с Рождеством, а новый календарь дал людям несколько дней отдыха – последние три дня старого года и первые два дня нового теперь были выходными для всех, кроме тех, кто должен был работать даже в праздник. Так что уже с вечера двадцать седьмого, как только закончилась смена на заводах и рабочий день в конторах, во всех мало-мальски значимых ленинградских магазинах было не протолкнуться. Гостиный Двор ещё вдобавок оказался частично закрыт – сюда готовились встраивать вестибюль будущей одноимённой станции третьей линии метро, трасса которой проходила под Невским проспектом, поэтому здание старейшего универмага в городе пришлось частично разобрать – потом восстановят, как было.       Пока метро под Невским ещё только строилось, трамваи приняли на себя основной удар – вагоны трещали по швам и грозили развалиться в сильно уж резком повороте, всё же город за весну и лето очень прибавил населением. Как сообщало статистическое управление, теперь количество жителей города на Неве скакнуло как бы не за шесть миллионов, к имевшимся довоенным четырём приехало по меньшей мере два. Участки под застройку протянулись вдоль обоих берегов Финского залива до Рощино по северному и до Красной Горки по южному. В самом же городе в Автово и Дачном, на Ближней и Средней Рогатке, в Волково и Купчино, возле Невского и Обуховского заводов, на Охте, в Полюстрово и Пискарёвке вовсю ставили капитальные дома в пять и шесть этажей, не выше – чтобы не нарушать старую питерскую традицию, по которой с каждой крыши должен был быть виден Исаакий. Цементные и кирпичные заводы работали в три смены без выходных – строители пока спасались только за счёт накопленных когда-то запасов.       Немного выручил флот – с флотских складов в Кронштадте, Ораниенбауме и Красной Горке подвезли копившиеся там запасы цемента, что готовили для возведения и ремонта укреплений близ Ленинграда. Долг платежом красен – на питерских верфях ещё два линкора только-только на воду сошли, да крейсера и авианосцы в постройке, не считая прочего…       Но, несмотря на все неурядицы, в Новый 1942 год город должен был вступить с уверенностью в будущем. Сам товарищ Жданов по радио выступал, подводя итоги года. И пускай наступающий год обещал начаться не со снегом, а с дождём, как в давно сгинувшей Англии – питерцы за двести с лишним лет, что стоит их город, привыкли к погодным неустройствам и не особо обращают на них внимание. *** Северное королевство, Винтерфелл, 30 дня 12 луны 297 года (30 декабря 1941 года)       Ещё двадцать пятого числа на плацу у штаба СГВ установили срубленную в Волчьем Лесу высокую ель. С каждым новым днём на ней появлялось всё больше новых украшений – снежинок, шаров, электрических гирлянд – к немалому удивлению всех жителей Винтерфелла и Зимнего городка. Такую же ёлку установили и перед вратами замка Старков, советская сторона даже показала местным, как устанавливать на стены и ворота праздничную иллюминацию. Мощности генераторов хватало – при гарнизоне уже работала котельная на угле, вырабатывавшая и электричество. Северяне поначалу понять не могли, как это вдруг в домах «руски» по ночам светят свечи без огня. Однако со временем привыкли.       Генерал Рокоссовский в середине месяца летал в Москву, отчитываться товарищу Сталину о действиях СГВ. Достижения были, и немаленькие. За три месяца с момента высадки первых частей удалось разместиться по всей территории Севера, а также отправить экспедицию за Стену – сейчас опытные танки, успешно добравшиеся до Дозора-у-Моря, плыли в трюмах войскового транспорта обратно в Ленинград, на породивший их завод, а экипажи впервые за много дней наслаждались долгожданным отдыхом.       Планом на весну утвердили строительство двух полноценных авиационных баз – у Белой Гавани и у Винтерфелла – сразу с бетонной полосой, способной принимать любые типы самолётов вплоть до тяжёлого бомбардировщика в полном грузу. Геодезисты уже разметили место для будущей стройки, но к заливке бетона при минусовых температурах решили не приступать.       Отдельным пунктом обсудили перспективы сотрудничества с Севером и возможную помощь ему в ходе неминуемо приближающейся гражданской войны. В том, что Ланнистеры не сдадут своих позиций без боя, сомнений в Москве не было.       Возвращаясь обратно по месту службы, генерал взял с собой всё то, что как он сам, так и товарищ Сталин распорядились приобрести для семьи Старк в дар от Советского Союза. И вот сейчас, в последний день года, он пригласил Эддарда и его семью на приём в честь Нового года. Для детей праздник прошёл утром, и каждый из младшего поколения Старков ушёл домой с большим кульком советских сладостей, а для взрослых приём состоялся вечером, в канун новогодней ночи.       Приём проходил в штабе СГВ, офицеры и генералы присутствовали при параде, Эддард и Кейтилин же отыскали для такого случая лучшие наряды.       В гуще праздника генерал подозвал к себе Хранителя Севера и его супругу, и объявил им:       - У нас есть такой обычай, на Новый год обмениваться подарками. Позвольте преподнести Вам эти дары как от нас лично, так и от Советского Союза.       Эддард и Кейтилин приняли от советского командующего объёмные свёртки. Развернув свой, Хранитель Севера увидел хорошее тульское охотничье ружьё с резным прикладом и ложем.       - Это работа наших оружейников предназначена для охоты на дикого зверя, волка или кабана, - пояснил советский генерал.       - Хотите ли съездить с нами на охоту, тавариш Ракасофски? Я бы хотел опробовать его, - спросил Эддард.       - Охотно, милорд. Давно хотел посмотреть, что за зверь у вас здесь водится. Заодно могу объяснить, как управляться с ружьями.       - Тогда на полнолуние я приглашаю Вас.       - С благодарностью принимаю Ваше приглашение.       Подарок Кейтилин был упакован куда тщательнее, так что открывать его она не решилась, только попросила, чтобы дар отнесли в её покои в замке. Туда же передали и подарки для всех детей семьи.       Вечер продолжался, и он был наполнен танцами, музыкой и весельем. Эддард и его жена ловили каждое мгновение незнакомого им праздника. Новая, никогда не слышанная ими ранее музыка, новые танцы, неведомые в Семи Королевствах – всё это манило своей загадочностью и неизведанностью.       Ближе к девяти часам вечера из висевшей под потолком «тарелки» зазвучала торжественная музыка – Москва передавала поздравление всему советскому народу с Новым годом. Эддард снова, как будто наяву, услышал глуховатый голос советского вождя Сталина – как тогда, когда они летали договариваться…       Товарищ Сталин говорил недолго, и поздравляя советский народ с наступлением Нового года, он упомянул о том, что было сделано, и о том, что уже предстоит. Рокоссовский переводил Эддарду речь своего правителя, и практически со всеми услышанными словами лорд Старк был согласен.       Когда же речь отзвучала, после короткого перезвона колоколов послышался бой часов – в Советском Союзе пробило уже двенадцать, и в Москве новый год вступил в свои права. Гарнизон праздновал по времени своей столицы, поэтому за окном громыхнул фейерверк, и в чёрном ночном небе расцвели огненные цветы. Ни Эддард, ни Кейтилин никогда раньше такого не видели, и замерли, заворожённые красотой зрелища.       Но праздник плавно погас, музыка стихла, и лорд Старк с супругой направились домой. И уже дома супруга Хранителя Севера открыла свой подарок от Советского правительства - и извлекла оттуда дорогую шубу из чёрного соболя и великолепное платье из отменного шёлка с золотым шитьём.       - О Семеро! – воскликнула хозяйка дома, ибо такие одеяния были достойны королевы, а не просто северной леди. Кейтилин была готова поспорить, что такого наряда нет даже у Серсеи.       «Видел бы это Роберт…», подумал Эддард. «Моя Кэт в этом платье просто воплощение красоты. Королева ядом изойдёт, когда узнает…»       Утром подарки из-за моря обнаружили и дети. Первой успела подскочить неугомонная Арья, вытащившая из своего свёртка две красочных книжки. Первая оказалась инструкцией для туриста, полной советов по ориентированию в лесу, добыванию огня подручными средствами и прочих подобных. Вторая же была обучающим пособием по единоборствам, в том числе с применением оружия. «Кажется, Сталину и Рокоссовскому всё-таки удалось найти книжки, которые Арья не выпустит из рук, пока не зачитает до дыр…», подумал Эддард, видя неподдельную радость дочери.       Вторым подоспел Бран, и ему в дар досталась большая коробка с солдатиками и жестяными моделями советских танков, а главное – заводной железной дорогой с паровозом, вагонами и рельсами, сделанной на московском заводе. Рикон же получил столь же объёмную коробку, полную деревянных кубиков самых разных форм и размеров.       Четвёртой спустилась Санса, с удивлением принявшаяся разглядывать такую же роскошную меховую шубку и платье, как достались её матери. Роббу, наследнику Севера, тоже достались книги, но они были уже другими – переводными изданиями по управлению государством и его хозяйством. И даже Теон не остался обделён, получив книгу об истории русского флота с биографиями знаменитых адмиралов. Словом, каждому досталось то, что больше всего было ему по душе.       Самому Эддарду не терпелось испытать свой новогодний подарок в деле. Однако прежде чем впервые в жизни выйти на охоту с ружьём вместо копья, требовалось как следует освоить новый инструмент. Советские друзья подумали об этом заранее – вместе с ружьём положили наставление по уходу и книги по выслеживанию и отстрелу зверя. Так что теперь предстояло прочитать и усвоить, как готовить ружьё к охоте, как заряжать, целиться и стрелять, как чистить после возвращения с охоты и как повторно снаряжать отстрелянные гильзы. Как Эддард узнал от того же Рокоссовского, за морем теперь охотятся именно так. Что ж, это умение никогда не бывает ненужным…