Серп и Молот над Вестеросом

...Известия об окончании войны мы встретили с огромным энтузиазмом. Теперь можно было с новыми силами засучивать рукава и отстраивать народное хозяйство как на новых, так и на старых территориях нашей страны. Промышленность и сельское хозяйство нуждались в перестройке с приспособлением к новой погоде – о зиме южнее Витебска можно было забыть вовсе – новым методикам и новой обстановке, в которой оказалась наша Родина с 1941 года. Теперь мы были единственными в мире производителями тракторов и комбайнов, грузовиков и тягачей, и нам требовалось теперь в короткие сроки насытить транспортом не только наши заводы, фабрики и сельхозкооперативы, но и помогать тем, на чьих землях социалистический строй ещё только устанавливался. Задача была трудной, но мы собирались её выполнить, доказав личным примером, что советскому человеку такие испытания по плечу… П.М.Машеров, в 1973-88 гг. Председатель Совнаркома СССР. Новые горизонты. Киев, Изд. «Днепр», 2003

Долина, Орлиное Гнездо, 23 дня 5 луны 298 года       Внешне невозмутимый Петир Бейлиш был в полнейшем отчаянии. Только что мейстер замка принёс ему нерадостную весть от Графтонов – Чаячий Город осаждён с суши и воды. Но если с берега все ворота и пути заперли воины Ройсов и тех, кто встал на сторону Бронзового Джона, то на море замечены плавучие замки «руски», давшие по стенам и башням города несколько залпов. А это означает, что надежды удержать этот очень выгодный порт, хоть и захиревший в последнее время из-за резкого сокращения морской торговли, совершенно никакой.       Бейлиш уже знал, что его собственное родовое гнездо полностью разрушено после обстрела всего лишь одним таким плавучим замком. Здесь же Графтоны сообщали, что таких замков объявилось четыре. Они могут стереть Чаячий город с лица земли и ничего не оставить…       Третьего дня пали Кровавые Врата. Оседлавшие Высокую Дорогу «руски» ломятся и сюда, к Лунным Вратам и Орлиному Гнезду. При этом владетель Лунных Врат Нестор Ройс – на стороне мятежного двоюродного брата, владетеля Рунного Камня. Там только и ждут, пока через горы пробьются «руски», чтобы идти на штурм Орлиного Гнезда. А больше дорог в сторону столицы и нет, только если пробиваться тропинками, известными лишь жителям горных деревень. Но это один Бейлиш ещё, возможно, и удрал бы, но он никто без Лизы и её… их… сына Робина. Вдову прежнего Хранителя Востока ещё послушают, но не выскочку из захудалого рода с маленьким замком на Пальцах.       Хотя, конечно, за эти несколько лун Мизинец успел несколько обезопасить своё положение, как и положение своего бастарда от вдовы Аррена – он сумел найти и отправить в лучший из миров Гарри Хардинга, который в случае смерти Робина становился следующим наследником и мог оспорить права на Орлиное Гнездо. Теперь уже не оспорит. Только вот «руски», по тем слухам, что просачивались сюда, вообще не придавали значения традициям и обычаю. Немногочисленные доверенные лица в Речных Землях, оставшиеся ещё с тех пор, как Бейлиш подбивал клинья к Хостеру Талли на предмет замужества одной из его дочерей, сообщали, что всех лордов и рыцарей, присягнувших на верность королю Джоффри, хватают всех поголовно и куда-то увозят.       Говорили также, что лорд-регент Старк уже объявил чуть ли не во всеуслышание – у всех благородных сторонников самозванца, коим на Севере считается старший сын покойного Роберта, отнимать будут всё и подчистую. И они уже это делают – из этого же письма, написанного дрожащей рукой и с большим количеством чернильных клякс, Бейлиш узнал, что за измену присяге и убийство Эдмура Талли этот язычник Старк попросту повесил всех мужчин Фреев, ни с кем не церемонясь. Женщины же и дети этого доказавшего свою преданность короне рода оказались на веки вечные изгнаны из пределов Вестероса. И так, говорят, будет с каждым.       При виде этих слов Петир Бейлиш почувствовал, как по его спине пробегает струйка холодного пота. Похоже, он перестарался с разведением хаоса по Семи Королевствам. Но кто мог знать, что свержение и убийство Роберта приведёт к таким непредсказуемым последствиям? Восшествие на трон Джоффри, прекрасно управляемого, ручного короля Старого Льва, привело к тому, что с севера и юга на Королевскую Гавань накатывается нечто, сметающее всё на своём пути и грозящее стать смертным приговором всему вековечному обычаю. И противостоять этому нечто нет никакой возможности. Рано ли, поздно ли, но они придут и сюда, в Орлиное Гнездо.       Что делать? *** Северное королевство, Белая Гавань, 23 дня 5 луны 298 года (23 мая 1942 года)       Пассажирский лайнер «Ленинград», звавшийся ранее «Бременом», только что отошёл от причала и медленно направлялся к выходу из залива. Путь его лежал к Морскому вокзалу города Ленинграда, где его ожидали через три дня.       Среди пассажиров, глядевших с кормы на удаляющийся берег, был и Джон Сноу, чей путь лежал в Москву, в военное училище. Все бумаги за подписью как отца, так и генерала Рокоссовского, были у него на руках – их надлежало сдать по месту прибытия, московский адрес прилагается. В советской военной форме он был не один – палубы лайнера были заполнены отслужившими солдатами, уходившими на долгожданный дембель.       Дембеля, дембеля… радостные, что отслужили. Весёлые, играют на гармошке, поют песни и, наверное, все уже в предвкушении, как скоро ступят на твёрдую землю да обнимут матерей, жён и невест. Три дня до порта…       Вторжения можно уже не опасаться – Пятая армия взяла Утёс Кастерли, сомкнувшись там с Восьмой, пришедшей с юга. Вторая и Четырнадцатая осадили саму Королевскую Гавань и вот-вот пойдут на её штурм. Здесь же, в глубоком тылу, служба продолжалась привычным образом, а армия Третья так и служила по распорядку мирного времени. Вот и сейчас, лайнер привёз пополнение и увозит отслуживших. Будут потом рассказывать про заморские красоты и увиденные диковины. Джон от таких рассказов только посмеивался – уж кто-кто, а он сам в этих диковинах с головы до ног с рождения. Зато от возможности поспрашивать о том, каково житьё-бытьё в Союзе, он никогда не отказывался.       В его каюте второй категории попутчиком оказался парень родом из Простора, назвавшийся Сэмвеллом Тарли. Этот тоже ехал учиться, только в Московский университет, на исторический факультет. Когда-то в прошлой жизни Сэм хотел стать мейстером, но его жестокосердный отец хотел иного и сослал сына на Стену… а вот пока добирался, так оказалось, что уже и нету больше никого на Стене, и не нужно больше тем, кто хочет учиться наукам, отрекаться от семей. Да и жестокость Рэндилла Тарли вылезла ему боком – на Севере не хуже остальных знали, что лорд Рогова Холма ещё восьмого числа был наголову разбит и попал в плен со всем своим войском. Сэм об участи отца уже, конечно, знал, и ничуть не удивился.       Джон в ответ рассказал и свою историю – жизнь бастарда нелегка, и если бы не русские, в один из дней объявившиеся на Севере, то кончился бы путь Джона там же, на Стене. А сейчас он выбрал свою дорогу, и кто теперь знает, куда она его выведет… *** Коронные земли, Королевская Гавань, 24 дня 5 луны 298 года (24 мая 1942 года)       Джаселин Байуотер ненавидел командира Золотых Плащей. Ненавидел, поскольку Янос Слинт развёл в городской страже кумовство и полностью разложил подчинённых ему людей. Начальствующие должности уже присваивались не по заслугам, но в зависимости от щедрости подношения. Чем больше желающий задобрил Слинта, тем на лучшее место он мог претендовать… и без каких-либо гарантий, что кто-нибудь не сможет перехватить это место, поднеся больший дар.       О лихоимстве Слинта докладывали обоим королям, что старому, что новому. Однако старый, в последние дни своего правления начавший очистку королевства от накопившейся скверны, не успел завершить своих планов, будучи свергнут и убит, а при новом, именуемом на Севере самозванцем, всё это как бы само собой прекратилось. Причём очистка столицы от скверны прекратилась не в последнюю очередь из-за того, что новому королю покровительствовали те же самые лица, кто свергал предыдущего – проклятые львы!       Но сейчас, похоже, львам придёт конец, и сир Джаселин даже видел воочию, как он выглядит. Вон он, за рекой, устанавливают сейчас в прямой видимости со стен длинные хоботы, которые могут извергать огонь. А с другого края выводят зелёных черепах, тех самых, что втоптали в землю дотракийцев, Фреев и, по-видимому, войско сира Джейме. И драконы эти, летают с каждым днём всё чаще.       Листовки те, что эти самые драконы не так давно принесли в лапах, сир Джаселин тоже читал. И он знал, что, когда раздастся первый выстрел по стенам Королевской Гавани, все те, кто не перейдёт на другую сторону, предстанут перед судом как пособники врага. Простых смертных это вряд ли коснётся, но Байуотер всё же из благородных, а ему ничего хорошего промедление не сулит.       И он решился. Собрав верных людей из стражи Речных ворот, он принял решение. Открыть ворота, чтобы на той стороне знали – не все в Королевской Гавани хотят погибать из-за королевского безрассудства, не все хотят пасть жертвой очередных великих планов Старого Льва и всех остальных львят, населяющих ныне Красный Замок. Гонец на лодке отправился ночью, и его никто не остановил – весть о том, что Речные ворота будут отворены, достигла командования «руски».       Солнце ещё лишь собиралось подниматься из-за моря, как сир Джаселин отдал приказ открывать ворота. Тяжёлые, окованные железом дубовые створки медленно распахнулись, открывая вид на реку и позиции осаждающих «руски» за ней. Одновременно на надвратной башне подняли флаг с тремя рыбами на синем поле над бело-синей сетью – родовое знамя Байуотеров, служившее сигналом, что ворота отворены.       - Что всё это значит? – примчался взмыленный Слинт, узревший неположенное.       - А то и значит, - угрюмо ответил сир Джаселин. – Не все такие, как Вы, Слинт.       - Это что, измена? Стража! Немедленно схватить изменника!       Но стража не успела – едва Слинт отдал приказ, как с той стороны раздался первый выстрел, и пушечный снаряд, перелетев через реку, врезался в крепостную стену шагах в двухстах от Речных ворот. Байуотер, услышавший свист, едва успел пригнуться и закрыть уши, а Слинт не успел, и теперь напоминал вытащенную из воды рыбу, беззвучно открывающую рот.       Но это было ещё только началом – за первым осадным орудием выстрелило второе, следом третье и четвёртое, снаряды стали падать слева и справа от Речных ворот, убивая и калеча стражу, вышибая камни и засыпая близлежащие улицы каменным крошевом. Где-то от перелётов уже разгорались пожары, но таких мест, где снаряды, перелетев через стену, упали на город, были немного – ширина реки вполне позволяла советской артиллерии вести огонь практически прямой наводкой. Под прикрытием артиллерии на воду Черноводной уже сходили плавающие транспортёры и танки, что везли пехоту первой волны штурма. А с аэродромов, что располагались в глубине советского рубежа, уже поднимались в воздух четвёрки штурмовиков, нёсших под крыльями смерть…       На северной стороне, у Старых ворот, происходило примерно то же самое. С той лишь разницей, что там восстание поднимали Оленьи Люди – затаившаяся до поры агентура покойного короля Роберта и его Десницы Станниса. И поднялись над распахнутыми Старыми воротами жёлтые знамёна с коронованным оленем Баратеонов – снаряды осадных пушек облетали это место стороной, зато самоходные орудия, за которыми шли штурмовые батальоны, въехали сквозь эти ворота и не были никем остановлены.       Храмом Семерых занимались боевые красные жрецы - их, изнывавших от недостатка работы после зачистки окрестностей Хайгардена, выдернул своим приказом сам генерал армии Ватутин, командующий Южной группы войск. Вёл своих огнемётчиков Торос из Мира, оперативно произведённый Оберином сразу в капитаны – это из сержантов-то! – и назначенный командовать штурмовой ротой. И служители Владыки Света не подкачали – Великая Септа запылала, подожжённая с семи концов сразу, Верховного Септона же изловили, избили и сдали в плен, для следствия и суда. Честные Бедняки и Сыны Воина не раз и не два пытались отбить у «руски» и огнепоклонников своего предстоятеля – однако фанатиков в плен не брали.       Но храм Семерых не был главной целью штурма – батальоны Четырнадцатой армии в сопровождении самоходных орудий, стальной метлой выметавших с улиц всё сопротивление, продвигались к Красному Замку, стремясь взять живыми тех, кто, свергнув с престола короля Роберта, развязал эту войну… ***       В тронный зал ворвался взмыленный гонец.       - Мой король… всё кончено!       - Что кончено? – удивилась Серсея.       - «Руски»… они уже здесь, на улицах столицы… их черепахи ползут сюда!       - Но как они сюда попали?       - Измена, моя королева! В страже Старых и Речных ворот оказались предатели, и они отворили ворота, когда «руски» начали приступ.       - Что? – взвилась Серсея. – Вы хотите сказать, что враги скоро будут у стен нашего замка?       - Д…Да, моя королева. Они идут сюда, и их не остановить.       - Убирайтесь с глаз моих долой! – отрезала разъярённая королева. – И благодарите Семерых, что я не велела сейчас же лишить кого-то головы!       Джоффри застыл на троне неподвижной куклой, и лишь королева-мать и лорд Десница знали, что приближается очередная сиятельная истерика. И так и случилось.       - Собирайте всю стражу! – завопил Джоффри. – Всех, кто может защищаться – мы не должны сдавать замок!       - Неразумный! Чем ты собираешься защищаться? – вопросил его Тайвин. – Те, кто разгромил Тарли и Фреев, кто убил сира Джейме, что им ещё один непризнанный ими король? Как ты собрался останавливать неостановимое?       - То есть как? – опешил Джоффри.       - А вот так, мой неразумный внук! Быть может, хоть так, стоя на пороге, я смогу объяснить тебе. Так вот, ты, возомнивший себя потрясателем сущего мира, ты теперь никто! Пустое место! С тобой даже церемониться не станут – или повесят, как это сделали с Фреями, или зажарят живьём, как это случилось с твоим дядей. Ты, ничтожество, оценён ими точно так же! Всех нас, весь наш род они требуют выдать для суда – вот какова цена того, что ты сидишь на троне, отнятом у твоего отца!       - А-ва-ва-ва-ва… - кажется, до Джоффри всё-таки дошло, чем вся создавшаяся ситуация грозит конкретно ему.       - Отец… - обратилась к Тайвину Серсея. – Но что мы сможем сделать теперь?       - Очень мало. Единственное, что нам под силу, это попытаться сбежать по потаённым ходам, что проложены под замком и ведут за пределы городских стен. Всех ходов я не знаю – в годы былые мне были открыты лишь некоторые из них – но и этого хватит. Это единственный наш шанс уберечься от выдачи «руски» и суда. Когда же мы доберёмся до Утёса, то тогда мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним…       Разумеется, Тайвин не говорил, что возможность укрыться будет только у них троих – самого Тайвина, Серсеи и ничтожества Джоффри, коего мать никак не хотела отпускать от себя. Остальные ценности не имели, и Серсея позвала штатного королевского палача Илина Пейна, отдав ему приказ убивать всю прислугу Красного Замка и всех благородных леди, дабы «уберечь их от поругания».       Однако палач не успел не то что завершить свою работу – даже начать её. Над Красным Замком пронеслась дюжина драконов «руски»… и покои твердыни наполнились каким-то сизым туманом, издававшим какой-то едкий запах. Все, кто был в замке в этот момент, почувствовали, кто-то раньше, кто-то позже, как невыносимо слезятся глаза, как сам по себе жутко чешется нос, создавая непреодолимое желание одновременно чихнуть и протереть распухающие глаза. И даже такой великан, как сир Илин, выронил из рук меч и попытался содрать с себя шлем, приложившись о стену и повалившись на пол. А навстречу уже бежали, потрясая огненными жезлами, зелёные воины в железных шлемах, блестящие каждый круглыми глазами и длинным хоботом на месте носа…       …Штурмовики, совершавшие налёт на Красный Замок, несли, помимо осколочных бомб, также контейнеры со слезоточивым газом хлорацетофеноном, известным также как «Черёмуха». Этот газ не был новинкой для Советского Союза – его синтезировали ещё в двадцать седьмом, за пятнадцать лет до боевого применения. Так что когда на заседании Генерального Штаба, ещё зимой, обсуждали вопрос о необходимости брать зачинщиков и поджигателей войны непременно живыми, кто-то вспомнил как раз о такой вот возможности. Химические заводы к маю наработали достаточное количество газовых бомб, которого должно было хватить львам с лихвой. Изначально готовились забрасывать ими две цели – второй был Ланниспорт со ставкой Кивана – но Закатные земли капитулировали, не приняв боя, так что все шишки достались столичному замку самозванца. И летели на Красный Замок, в его окна и проломы в крышах, банки с газом, от попадания раскалывавшиеся и выпускавшие свою начинку.       Соответствующую накачку получили и штурмовые батальоны, выделенные брать замок, и все бойцы до единого имели при себе противогазы, каковые по команде и надели себе на головы.       Одолеть заплаканных, чихающих и кашляющих защитников последнего львиного оплота было легче лёгкого – никто из них не мог удержать в руках меча, и никто не мог ответить на атаку. Так что у стражей и остатков львиной гвардии отбирали оружие, а самих воинов выводили наружу и ставили под конвой.       В одном из коридоров нашлись и важного вида люди – высокий сухопарый старик с подёрнутыми сединой бакенбардами, женщина средних лет в красном платье с золотым шитьём и подросток с золотой короной на голове, в золото же и облачённый. Все трое, как и остальные обитатели замка, усиленно тёрли руками глаза, пытаясь вернуть себе зрение и способность дышать, не чихая. Этих троих, как и всех, приняли, связав руки за спиной. Отрок в короне попытался возразить, заверещав, словно недорезанная свинья, так ему съездили прикладом по роже, а высокому старику ткнули стволом под рёбра – иди, мол!       И только на улице, на площади перед воротами замка, офицер, оформлявший пленных, опознал, кого привели в очередной партии.       - Ба-а-а-а, какие люди! Сам лорд Тайвин пожаловал, с дочерью и внучком-самозванцем! Вот вы какие, а бахвалились…       - Вы бесчестны, - прочихавшись, ответил Тайвин. – Так не воюют.       - На войне как на войне, старик, как умеем – так и воюем. А вот ты уже отвоевался. Ждёт тебя дорога дальняя и казённый дом.       - Ланнистеры всегда платят по своим долгам, - попытался нагнать страху Тайвин, но советского офицера эта деланная гордость уже не впечатлила.       - Чем платить будешь? Нету у тебя уже ничего! Теперь тебе только сухари сушить!       Изо всех последующих слов «руски» Тайвин понял, что всё кончено – Закатные земли сдались без боя, брат Киван не выдержал и отворил ворота, а родовой замок уничтожен. И пал Старомест, взятый и наполовину разрушенный. По всей земле сейчас идёт охота на сторонников короля Джоффри, и быть большому суду.       Да, да, игра окончена, и он, Тайвин Ланнистер, Тайвин Жестокий, Тайвин Бессердечный, оказался в этой игре проигравшим, поскольку у его врагов нашлись козыри получше, в нужный момент выложенные на стол. И даже Семеро бы не помогли – Великая Септа Бейелора, мимо которой пленных львов провели, словно скот на убой, ещё исходила дымом сквозь громадную дыру в провалившемся куполе, а вокруг неё копошились красные жрецы, раскочегарившие у подножия главной лестницы большой костёр. А на башне Красного Замка, самой высокой, с которой виден весь город, развевался красный флаг с серпом и молотом – знамя этих «руски»…       На улицах ещё стреляли, но это было скорее добиванием отдельных кучек упорствующих фанатиков – оборона города задохнулась, когда пал Красный Замок. Теперь хозяевами столицы, как и всех Семи Королевств, были «руски», завоевавшие это своё право огнём и мечом. Ещё должна была держаться Долина, но теперь, когда она осталась последним местом, где ещё жили старые порядки, долго она не продержится. Игра проиграна – настал час признать поражение… *** СССР, Москва, 25 мая 1942 года       Донесение о взятии столицы врага и пленении самозваного короля легло на стол товарища Сталина, когда над столицей Страны Советов уже сгустилась ночь. Однако Вождь, как обычно, работал допоздна, а потому донесение прочёл, и достигнутый результат его бесспорно обрадовал.       Стало быть, войне конец, враг повержен, и его сейчас добивают. Старый Лев, глава Ланнистеров и главный поджигатель этой войны, попал в плен, как и самозваный король. Вторая и Четырнадцатая армии взяли столицу, Пятая и Восьмая добились капитуляции Закатных Земель, Восемнадцатая доколачивает противника в Долине. Теперь настала работа следователям – собирать доказательства преступлений прежней власти, впрочем, за ними далеко ходить не понадобится. Только из Староместа достали столько, что еле поместили на сотню грузовиков, доверху забив их кузова книгами и бумагами, и это ещё не предел. Процесс по делу о феодальных преступлениях обещает быть очень долгим.       Но довольно! Нами достигнута победа! А это означает, что он, товарищ Сталин, теперь держит своё обещание – в стенах вражеской столицы лежат маршальские погоны для товарищей Рокоссовского и Ватутина, и погоны генералов армии для командующих всеми армиями, что участвовали в кампании. То есть в рядах Вооружённых Сил появятся два новых маршала и одиннадцать полных генералов – начальники штабов обеих групп войск тоже заслужили повышения в звании. Не стоит забывать также авиацию и флот – в командах кораблей и эскадрильях тоже хватает своих героев, заслуживших новых погон.       У свежеиспечённых маршалов, генералов и адмиралов нужно запросить также о том, кто из офицеров и рядовых и как отличился за время боевых действий, а потом сказать товарищу Пономаренко – пусть готовит указы о присвоении званий и награждении отличившихся. Сами-то они могут вплоть до Красного Знамени награждать своей властью, а вот повыше – нужен уже Указ. Самим же товарищам Рокоссовскому и Ватутину достанется новый орден «Победа», учреждённый как раз для полководцев-победителей. Им двоим, товарищам Кутепову и Триандафиллову, а также северянину Старку, южанину Мартеллу и штормовому Баратеону.       Северная и Южная группы войск останутся на землях Вестероса на постоянной основе. Северная зона ответственности останется на Севере, в Речных Землях и Долине, там разместятся Вторая, Третья, Пятая и Восемнадцатая армии, туда же передадим Двадцать третью, поскольку земель у северян больше, чем у кого-либо ещё. Товарищ Рокоссовский очень хорошо показал себя на командовании – его в будущем следует продвинуть на пост наркома обороны, а товарища Черняховского поставить командовать Северной группой войск. Южная группа, с зоной ответственности в Дорне, составит Девятую, Одиннадцатую и вновь передаваемую Двадцать вторую армию. Создадим ещё две новых группы войск – Западную, занимающую Простор и то, что осталось от Закатных земель, и туда определим Восьмую, Пятнадцатую и передаваемую туда Девятнадцатую армию, командовать поставим генерала армии Толбухина. И, наконец, Штормовые земли, а также остатки Коронных, займёт Центральная группа войск, в составе Четырнадцатой, Семнадцатой и Двадцать четвёртой армий, командовать будет генерал армии Апанасенко. Собственные вооружённые силы есть пока только у северян и дорнийцев, ещё штормовые учатся, а больше ни у кого ничего и нет, да кое-кому теперь уже и не положено.       Ход размышлений товарища Сталина переключился на грядущий Великий Совет, который теперь непременно понадобится созывать, чтобы на нём решить вопросы послевоенного мироустройства Вестероса. Место уже найдено – товарищи союзники предлагают замок Харренхолл, где некогда такой совет и собирались провести, но он был сорван из-за деяний Безумного Короля.       От Советского Союза туда придётся, наверное, ехать самому, но в помощь брать товарищей Жданова, Косыгина и Кузнецова, кому-то из этих троих потом предстоит стать преемником самого товарища Сталина во главе Советского Правительства, и эта поездка станет для них экзаменом на пригодность к настоящей работе. Самому товарищу Сталину уже немало лет, и во главе правительства он тоже уже долго, с самого начала… пора подумать и об отставке, передавать дорогу молодым и удаляться на покой, не дожидаясь, пока старость затмит разум. Война окончена – нужно переходить к жизни мирной. Как раз вот в начале зимы следующего, сорок третьего года, на шестидесятипятилетний юбилей, и надо объявить об уходе со всех постов. Самое страшное уже, наверное, позади, здесь, в этом мире, мы прижились – дальше дело продолжат другие… *** Закатные земли, Ланниспорт, 26 дня 5 луны 298 года (26 мая 1942 года)       Известие об успешном взятии Королевской Гавани здесь, на другом краю Вестероса, восприняли с оживлением – война, принёсшая столько бед, близится к концу. Впервые за много лет северянам повезло – земли Зимы не понесли урона, а потери в войске по сравнению с прежними войнами незначительны. Можно возвращаться домой – но не раньше, чем здесь, в Ланниспорте, завершат изъятие всего ценного у львов и их сторонников, а также окончательно разгребут развалины Утёса Кастерли.       Из рода львиного в плен попали хранитель Ланниспорта лорд Киван с женой и большей частью детей, а также его сестра Дженна, в замужестве Фрей. К радости северян, её мужа Эммона живым не нашли – он был в замке в тот день, когда родовое гнездо Ланнистеров разнесло авиабомбами. Также в городе проживали незаконная дочь пропавшего безвестно лорда Гериона по имени Джой Хилл и её мать по имени Бриони – обеим повезло пережить войну и осаду, и даже оказаться вне досягаемости от осколков взорванного Утёса.       Щит со львом уже отодрали от ворот, ведущих из Ланниспорта на Золотую дорогу – отныне львиный род не владеет здесь ничем. Великий Совет соберётся ещё почти через месяц, но кое-какие положения, предлагаемые к принятию на оном Совете, уже успешно воплощают в жизнь. Сам Эддард Старк заявил при полном одобрении советских союзников, что у тех, кто присягал самозванцу, надлежит отнять всё подчистую, если только этот «кто-то» не успел перейти на сторону Севера до дня падения Закатных Земель. А таких было мало, круг перешедших в основном ограничивался межевыми рыцарями, а в самом лучшем случае младшими сыновьями некоторых лордов, углядевших во всей закрутившейся катавасии шанс подсидеть властного папашу или надменного старшего братца-наследничка. Ну да ладно, советские войска отсюда никуда уходить не собираются, и надзор за претендентами на подлежащие отъёму земли обеспечат в лучшем виде.       Здесь же закончили отлов мейстеров и септонов – поскольку Утёс и Ланниспорт до самых последних дней оставались оплотом Святой Веры, то служителей и прислужников старого обычая здесь водилось много. К несчастью, мейстер Утёса не пережил бомбардировки, разлетевшись на куски вместе с замком, но кое-что из его бумаг уцелело, было найдено при разборе завалов и будет непременно предъявлено на суде.       Насчёт Цитадели ни у кого сомнений не было – этот оплот невежества должен быть закрыт и уничтожен. Да и бывшую Святую Веру требовалось радикально перестроить во что-то человеколюбивое, дабы не порождала она более новых Честных Бедняков и иже с ними. Здесь, в Ланниспорте, фанатики водились и даже попытались оказать сопротивление уже после сдачи города. Нечисть отстрелили, что уж там… а лорду Кивану, пребывающему до суда под арестом, ещё и попеняли – как же он не увидел, что у него под носом за бесовское логово образовалось.       Суд над изменниками, клятвопреступниками и поджигателями войны планировали приурочить к тому же Великому Совету – с его заседаний, разбора последствий войны, обсуждений передела земель и решения всех накопившихся за долгие годы вопросов бывших Семи Королевств, и начнётся процесс, на котором всем ревнителям старых порядков охотно припомнят все их грехи. Старый обычай умер с последними выстрелами на улицах Королевской Гавани – теперь будет новый закон, новый обычай и новая жизнь… *** СССР, Зурбаган, 26 мая 1942 года       Будущий город моряков и романтиков праздновал победу, как и вся Советская страна. Корабли флота украсились флагами расцвечивания и гирляндами из лампочек, такие же украшения за каких-то пару часов появились и на всех домах в городе, которые ещё строились или же уже были заселены. Благо и домов пока что было немного, а флажков подвезли столько, что хватило на всех.       К поездам с Большой Земли в Зурбагане уже привыкли – теперь на вокзал прибывало пять поездов в сутки, и это был ещё не предел. Сейчас железнодорожники рядом с одной колеёй спешно стелили вторую, поскольку спрос на эту линию оказался неожиданно большим. И это был ещё не конец – от Зурбагана насыпь будущей железной дороги продолжалась дальше, к Волантису.       Передавали, что в новых землях сооружают и ещё один город – на Ройне-реке, у Кинжального озера воздвигли город, должный служить столицей центральной области так же, как Зурбаган на юге. Назвали новый город Сталинодар, в честь товарища Сталина. Когда-нибудь оттуда сюда тоже придёт железная дорога – возить оказалось нужным всё, сразу и в огромных количествах…       Главная набережная всё-таки приобрела более-менее законченный вид хотя бы в нижней части – верхний каскад фонтанов ещё строили. Да и бронзовую статую Ассоль ещё не успели привезти из Киева, где отливали, однако постамент для неё уже был готов и даже обложен гранитом. Но саженцы деревьев – каштанов, тополей, лип – должных превратить главное прогулочное место города в сплошной зелёный ковёр, уже принялись и даже выпустили первую листву.       По распоряжению горсовета, горячо поддержанному лично товарищем Брежневым, главная набережная станет пешеходной улицей, и единственно чему туда будет разрешён въезд, так это трамваям. Хотя, конечно, о прокладке рельсов вдоль морского берега говорить пока ещё и рановато…       Электричество в городе уже имели своё – дала ток постоянная городская электростанция, заместившая собой прежние генераторы на дизельном ходу. Да и водоснабжение наладили – к артезианским скважинам, пробуренным выше города, тоже подвели электропривод, так что в воде для питья и кухни нужды уже не было, ну, а строители работали на воде из опреснителя.       Словом, город, которому ещё не исполнилось и года, жил полной жизнью, он строился, он развивался – и когда-нибудь станет жемчужиной Причерноморья, воротами в Чёрное море… *** Летнее море, близ бывшего валирийского берега, 26 мая 1942 года       За прошедший неполный год с момента переноса Советского Союза в нынешний сущий мир вулканы в здешних краях почти погасли, лишь два самых крупных ещё курились дымком. Но это уже давало ведущим дальнюю разведку кораблям советского флота подойти ближе.       Эсминец «Сообразительный» заметил небольшой островок неподалёку от основного. Был он окружён скалами и завален обломками кораблей – видно, в былые годы тут частенько гуляли шторма, разбившие не один десяток кораблей – теперь же, когда клубы дыма и пепла развеялись, сменившись чистым небом, то и море успокоилось, что дало возможность кораблям подойти.       К самому берегу «Сообразительный» не пошёл – с него спустили катер, на котором досмотровая партия и причалила. Причалили – и увидели поближе то, что так привлекло сигнальщиков и дальномерщиков. Небольшой домик, похожий на лачуги бедноты, с вывешенной на просушку одеждой, пепелищем костра и плоским камнем, служившим, видимо, обеденным столом. На шум пришёл и обитатель здешней скорбной юдоли – измождённый светловолосый человек с растрёпанной, подёрнутой сединой бородой. Был он облачён в лохмотья, оставшиеся от прежней одежды, но было видно – когда-то здешний Робинзон принадлежал к благородному сословию.       - От… От…откуда вы? – проговорил, а скорее, прокашлял он с непривычки.       - Черноморский флот, Советский Союз, - был ему ответ.       - Союз… Союз Советов? – переспросил человек. – Но где это?       - К северу отсюда, дядя. Сколько ж ты тут живёшь?       - Увы, я уже давно потерял счёт дням. Но семь солнцеворотов давно прошли с тех пор, как буря разбила мой корабль. Наверное, в моём доме считают, что я умер.       - О-о-о, так ты, дядя, многое потерял. Чьих будешь?       - То есть «чьих»?       - Кто таков, откуда и как сюда попал?       - Я родом с Закатных Земель, моё имя Герион, Герион Ланнистер, по прозванию Смеющийся Лев, а сюда я попал, пытаясь найти пропавший где-то здесь наш родовой меч.       - Ланнистер, говоришь? Не родственник ли Тайвину Ланнистеру?       - Это мой старший брат. Последнее, что я о нём знаю, это то, что он был Хранителем Запада в царствование короля Роберта Баратеона, первого своего имени. Во всяком случае, был им, когда я отплывал. Жив ли он?       - Жив пока, но уже не лорд и не хранитель чего бы то ни было.       - Кто же он теперь?       - Военный преступник Ваш брат, вот он кто… третьего дня наши армейцы взяли штурмом Королевскую Гавань и захватили Вашего брата в плен. Его будут судить за всё то, что он сотворил.       - Всего лишь третьего дня? И вы так быстро об этом узнали?       - Конечно, мы обо всём узнаём довольно скоро.       - Но что же там стряслось, что дело дошло до войны? Я вообще ни о чём не знаю! Вы можете мне рассказать?       - Конечно, можем. И рассказать, и даже, пожалуй, показать, что да как в мире делается…       Герион не отказался пройти на борт эсминца вместе с советскими матросами, а поднявшись на борт диковинного железного корабля, оказался впечатлён до невозможности. В самом деле – кто и когда раньше строил корабли из железа, которые не тонут, а ходят по морю быстрее ветра, не нуждаясь в парусах! Путь на базу предстоял долгий, и Смеющемуся Льву не терпелось узнать, что же произошло за то время, что ему приходилось выживать на маленьком островке вдали ото всех корабельных путей, но возле мёртвой, выжженной Валирии. Почему успокоились вулканы? Откуда взялись такие большие корабли? Отчего в Вестеросе вспыхнула война и как в ней замешан его старший брат? Вопросы заполняли голову Гериона, и он очень надеялся получить на них ответы… *** Долина, близ Орлиного Гнезда, 28 дня 5 луны 298 года (28 мая 1942 года)       Прыжок вверх, затем опереться о каменный выступ и, не глядя вниз, переступить чуть дальше. Ухватиться за торчащий камень, шагнуть чуть дальше. Шажок. Ещё шажок. Руки, непривычные к такой ходьбе, уже стёрлись, ноги ноют, натёртые мозоли дико саднят, а в одеждах продираются дырки, но остановиться нельзя – по следам идёт погоня.       Петир Бейлиш прыгал по камням следом за проводником, с каждым разом удаляясь от места, некогда бывшего ему домом – Орлиного Гнезда, родовой обители Арренов… и Лизы… Лизы…       Когда «руски» прошли Лунные Врата, соединившись с дружиной Нестора Ройса, и сделали первый выстрел по главному замку Долины, Лиза сошла с ума. Она металась по залу приёмов испуганной, растрёпанной птицей, таская на руках своего «Зяблика», больного Робина.       - Петир! Петир! Ты ведь знаешь, что нам делать? Ты ведь знаешь? – повторяла она раз за разом, словно в бреду.       - Лиза! Всё образумится! Ты мне поверь! – сказал тогда Петир, пытаясь успокоить свою женщину.       - Куда нам идти? Куда? - спросила Лиза. – У нас лишь одна дорога, но она уже отрезана!       - Есть горные тропы, мне показали их проводники.       - Петир! Неужели ты думаешь, что я смогу скакать по горам, словно коза? Я ведь не коза, я рыба! И мой Зяблик… пожалей моего сына, Петир!       - Лиза, я всё понимаю, но другого шанса спастись у нас нет.       - Нет, ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь! Мы обречены, Петир!       Лиза вскочила с кресла и снова принялась носиться по залу, не выпуская из рук сына. В какой-то момент она оступилась – и упала на створки Лунной Двери, раскрывшиеся под весом двух человек. Последний крик падающей Лизы теперь будет преследовать Бейлиша до конца его дней…       Теперь в Орлином Гнезде его ничего не держало. А один человек проскользнёт по козьей тропе куда как быстрее. Только бы выбраться отсюда, хотя бы к развалинам своего замка, отсидеться там, пока не успокоится всё, да не уйдут «руски», а потом бежать… только вот, похоже, все надежды напрасны. Не для того «руски» входили сюда таким огромным войском, чтобы уйти так легко. Нет, они постараются привязать к себе покрепче все Семь Королевств. Вот только для него, Петира Бейлиша по прозвищу Мизинец, бывшего начальника таможни Чаячьего города, бывшего мастера над монетой при дворе короля Роберта, бывшего регента Долины при короле Джоффри, места в новой жизни больше уже не будет.       Первый день, и второй день прошли в прыжках по горам, по козьим тропам, ведомым лишь проводнику. Питаться приходилось тем, что захватили, да случайными птицами, подбитыми в скалах. Издалека Бейлиш видел, как Орлиное Гнездо заняли «руски», подняв над замком красный флаг, отчётливо просматривавшийся на фоне гор.       Ночевать на третий день решили в пещере, которая, по словам проводника, часто служила местом ночлега для браконьеров и контрабандистов. Вопрос, откуда это знает с виду порядочный крестьянин, так и не был задан – Бейлиш не хуже покойного Джона Аррена соображал, что на те жалкие медяки, что получал за свою работу козопас или землепашец, мало кто мог прокормить свои семьи. Но, увы, теперь бывший регент был не в том положении, чтобы задавать вопросы и тем более придираться к фактам браконьерства. Цель оставалась лишь одна – поскорее убежать отсюда как можно дальше, туда, куда ещё не дотянулись стальные щупальца Союза Советов…       Однако на третий день заснувший у костра Бейлиш был разбужен, но не окриком своего проводника, а бесцеремонным пинком сапога по рёбрам. Открыв глаза, бывший мастер над монетой увидел вокруг себя зелёных воинов «руски» в круглых шлемах и с огненными жезлами наперевес.       - Вставай, рыло! – его подняли и поставили на ноги. – Думал, убежишь?       - Братцы! Не бейте меня! – попытался давить на жалость Бейлиш. – Я дам вам деньги! Много денег! Всё, что вы пожелаете, будет у вас, только помогите мне уйти отсюда!       «Руски» в ответ лишь захохотали.       - Слушайте сюда, братва! Он говорит, что хочет дать нам денег! – видимо, кто-то из воинов всё же понимал всеобщий язык и смог перевести слова. Вот только предложение осталось неоценённым.       - Даст он, да! А потом догонит и ещё раз даст! – ответил другой воин.       - Таки этот поц нам только обещать может, а когда дойдёт дело насчёт заплатить – так ищи его потом… я уже таки нагляделся на Молдаванке на таких шахер-махеров… - добавил третий.       - Слушай сюда, рыло, ты кого за дураков держишь? Нас, что ли? – четвёртый приложил к носу Бейлиша увесистый кулак. – Вот тебе для начала, для поправки разума! Пшшшёл!       В спину чувствительно ткнули жезлом.       - Иди, иди! – его подбодрили пинком пониже спины. – Твои же прислужники тебя и сдали с потрохами. Они этими тропками тоже хаживали. Ну, а мы уже по следам…       «Если бы горечь поражения имела бы форму, она бы выглядела именно так…», подумал Бейлиш, понуро следуя в кольце «руски». Лестница, которая вела его по созданному им же хаосу, привела вниз – на самое дно, к нищете, развалу всего столь любимого им дела, а в довершение всего и к пленению. Теперь «руски» вцепятся в бывшего казначея Семи Королевств подобно клещу-кровососу, и не отпустят, пока не высосут до дна всё то, что им нужно. Даже отпираться нет смысла – в их руках находится Железный Банк со всем тем, что принадлежало когда-то многим уважаемым людям, в том числе и самому Бейлишу. За год они вполне могли раскопать всю подноготную, и теперь придётся выбирать между плохим и очень плохим исходами допроса. Плохим – если рассказать всё и сразу, можно отделаться тюрьмой, но шансом остаться в живых и начать новую жизнь. Очень плохой же вариант сулило упорство и попытка изобразить непонимание вопросов. В таком случае исход мог быть печален.       Но ничего уже не исправить. Лестница наверх привела к бесславному краху. *** СССР, Одесса, 28 мая 1942 года       - Таки шо, Зямочка, уже наши победили! – Софа Абрамовна привычно допытывалась до своего старого приятеля. – Как там Ваш Лёва?       - Да, Софочка, таки победили! – Зиновий Исаакович был наряден, как обычно только разве что на Пасху или Новый год. – Лёва мене писал, щто ён таки до львиного логова дошёл. И медаль «За отвагу» уже имеет. Его Ревекка таки каждого дня до мене прибегает, ждёт, когда Лёва вернётся. Так скоро уже, ён срок вислужил, скоро домой приедет.       - Ох, Зямочка, Ваши слова мене мёдом по сердцу! – обрадовалась Софа Абрамовна. – Я таки обязательно хочу сплясать на их свадьбе!       - Конечно, конечно, Софочка! – поднял руки вверх Зиновий Исаакович. – Щтоб я так жил, если они не попробуют Вашу замечательную рибу фиш! Конечно, ми таки закатим пир на весь двор! А Ваши там как?       - Ох, мой Яша таки тоже писал оттуда же. Токи ён у в Пятой армии.       - А Лёва в Восьмой!       - Ох, Зямочка, они ж таки могли там увидеться!       - Если уже увиделись, то, думаю, они нам таки напишут. А то и сами уже приедут, думаю, товарищ Сталин скоро объявит демобилизацию.       - Уже бы скорее, я тогда им лучшую рибку отложу!       - Не только Ви, Софочка, тогда все встречать будут. Наум Израилевич, мой сосед, говорил, щто похлопочет в горсовете за участки для воевавших. У него тоже Додик на фронте.       - А мене Роза Марковна говорила, щто Симе Лейбовне Хая Моисеевна обещала дорогой коньяк из Армении, но может заказать и больше. Таки мене похлопотать?       - Похлопочите, конечно, Софочка! На свадьбу понадобится много чего!       - Ох, так и мой Яша ведь уже тоже, как вернётся, невесту приведёт! И даже ту Рахиль я уже таки пару раз видела! Конечно, конечно, за щто Ви таки говорите, Зямочка!       - Таки Ви сказали за Рахиль? Но мою племянницу таки зовут Рахиль, и, как мене говорила Фирочка, она таки встречается с Яшей Фишбейном...       - Быть такого не может… - раскрыла рот от удивления Софа Абрамовна. - Вот они как за родительскими-то спинами…       - Ой-вэй, Софочка, уже щто Ви таки негодуете? - поспешил успокоить давнюю знакомую Зиновий Исаакович. - Их дело молодое.       - Ох, Зямочка, уже щтоб Ви сдохли, как я желаю Вам здоровья! Их-то молодое, а нам с Вами таки придётся им всем свадьбы готовить.       - Уже где Ви слишали, щтоб я Вам возражал? Хочете Ви свадьбы, так устроим ми свадьбу. Ми им такую свадьбу устроим, щто вся Одесса токи за эту свадьбу и будет говорить! Ох, Софочка, щто Ви таки плачете?       - Зямочка, это ж я от счастья. А зох н вэй, как же я могла не заметить, щто дети уже виросли?       - Дети всегда вирастают незаметно, Софочка. То Ви их на руки бероте, то в школу провожаете, а то вдруг они Вам своих детей уже на руки принесут. Уже такова жизнь…       - Таки я ж за это знаю… вот токи как-то бистро…