Серп и Молот над Вестеросом

...Когда отгремела война, перед государствами Вестероса встала проблема восстановления народного хозяйства, зачастую разрушенного и пребывавшего в руинах. Многое пришлось строить заново, создавая целые отрасли промышленности. Бывшие королевства, а с 1942 г. – народные республики, могли преодолеть этот барьер только совместными силами и с помощью Советского Союза. Эпохальным моментом, разделившим старый феодальный и новый социалистический миры, стал Великий Совет, прошедший в замке Харренхолл с 23 июня по 10 июля 1942 года. Заключение в дни проведения этого Совета Больших договоров о дружбе с СССР и доныне считается главнейшей победой советской дипломатии, достигнутой в то время. На основе этих договоров было положено начало тому объединению социалистических государств, которое под названием Совета Экономической Взаимопомощи успешно существует и доныне… В.И.Чуркин, с 2005 г. нарком иностранных дел СССР. Дружба народов. Из сборника к 100-летию советской дипломатии. М.: Тип.НКИД СССР, 2017

СССР, по пути из Москвы, 30 мая 1942 года       Снова стучат вагонные колёса, и снова мелькают за окном верстовые столбы.       Скорый поезд сообщением «Москва – Севастополь» снова уносил Дейенерис Таргариен на юг, в Крым, где бывшей принцессе, а ныне московской школьнице, только что закончившей седьмой класс, предстояло провести ещё одно лето в пионерском лагере «Артек».       Учебный год дался ей нелегко, даже несмотря на то, что обучалась она по отдельной программе, разработанной как раз для таких случаев – когда есть необходимость в пожарном порядке усвоить русский язык, математику и некоторые другие науки хотя бы на самом простом, базовом уровне. Но Дейенерис смогла, и сдала аттестацию за пятый класс к началу весны, а за шестой – сдаст осенью, подучившись в «Артеке».       В московской школе у бывшей драконьей принцессы появились новые друзья, и это при том, что и со старыми, с кем её свела судьба в первую смену в Крыму, она не теряла контакт и переписывалась весь год, получая от них ответы. Так она знала, что Бекки Сойер, прошлым летом верховодившая в их пионеротряде, и в этом году собирается туда же, а вот её старший брат Том этим летом уже в «Артеке» не появится – он окончил третий курс Харьковского Политехнического института и пойдёт на практику там же на тепловозостроительный завод. Так что в письме из Воронежа содержалась чёткая просьба, куда, в какой отряд проситься, чего кому сказать… и так далее.       Майскую кампанию Дейенерис, как и все её одноклассники, отслеживала по радио, и вместе со всеми радовалась победам Советской Армии, за несколько недель уничтожившей войска самозваного короля, захватив последнего в плен – для суда. Вместе с самозванцем попали в плен его мать и дед, а также множество знатных лордов, их наследников и рыцарей. И быть большому суду, на скамью подсудимых усадят, помимо лордов, также септонов и мейстеров, ибо в развязывании войны усмотрели и их вину.       Хотя, конечно, бывшая принцесса и огорчилась слегка, что трона ей не видать – товарищ Пономаренко чётко заявил, что никакой реставрации монархии в Семи Королевствах не запланировано за полной ненадобностью. Короткое правление Ланнистеров, спровоцировавшее гражданскую войну, которая длилась бы годами, не вмешайся Советский Союз, замазало Железный Трон такой грязью, что не отмыть практически ничем. Проще, как говорят на Руси, выкрасить да выбросить.       На Великом Совете, должном пройти в середине июня, раздел Семи Королевств на четыре части закрепят законодательно. А Железный Трон, взятый в неповреждённом состоянии, сдадут в музей старого быта, когда его откроют, как и гербовые щиты лордов, поддержавших самозванца, ввиду чего лордами они перестали быть. В Москве на ВДНХ уже строили павильон для выставки трофеев – к сентябрю, когда их сбор закончат, привезут и выставят на обозрение. Пускай люди посмотрят на реликвии ушедшей эпохи… *** Дорн, Водные Сады, 1 дня 6 луны 298 года (1 июня 1942 года)       «…А если ты, отец, снова решишь подобрать мне в мужья какого-то дряхлого старца, годящегося мне в деды, то знай – дочери у тебя больше нет!»       Принц Доран был в ярости. В его руках сейчас находилось смятое письмо из Москвы, в котором Арианна, его наследница, сообщала о своём знакомстве с отслужившим моряком «руски» и просила пожелать им счастья.       «Что она себе позволяет?», думал принц. «Я никогда не одобрю это замужество! Я не для того выводил Дорн из-под Железного Трона, чтобы моя дочь убегала из дворца с каким-то… простолюдином!»       Дорану не помогал даже тот факт, что родной брат Оберин, с тех пор как сколотил из поместных ополчений единое войско, сделался ярым сторонником красных идей. Становилось даже страшно – принц, которому, казалось бы, надлежало блюсти и поддерживать незыблемость обычая, взялся ломать его с упорством молотобойца, которому поручили выковать полный воинский доспех и пообещали за работу втрое больше золота, чем он весит. Красный Змей теперь был красным не только по прозвищу – он дневал и ночевал в штабе «руски», разъезжал по Дорну на подаренной ими самобеглой повозке, а также успел одобрить знакомства всех своих дочерей. Но Семеро с ними, с теми Песчаными Змейками, сколь бы благородным ни был их отец, они не считались наследницами Дорна. И тут дочь-наследница, принцесса, ведущая свой род от самой воительницы Нимерии, выкидывает вот такое вот… чему нет приличного названия. Где это видано… да ещё и заранее предупреждает, что отречётся, если он, принц Доран, глава рода Мартелл, решит распорядиться судьбой дочери так, как он считает нужным.       «Нет, нет, похоже, моё дозволение отправить Арианну и Квентина в столицу «руски» было ошибочным. О чём думал Квентин, я же ясно говорил ему следить за сестрой…»       Всё дело было в том, что Доран чувствовал, как из его пальцев с каждым днём утекает власть. Каждый новый день он, пребывающий в Водных Садах, видел, как приобретает славу Оберин как победитель львов, убийца Горы, бесстрашный воин и надёжный боевой товарищ… и как простой люд с каждым днём всё чаще чествует Оберина, а не Дорана. Красный Змей, поставивший на «руски», приобретает новых сторонников, а на кого положиться Дорану? Даже среди старых домов Уллеры, Кворгилы, Блэкмонты, Гаргалены, Дейны, Фаулеры и Аллирионы всецело на стороне партии принца, ибо ведут дела с «руски» и богатеют с этих дел, а их ополчение вошло в единое войско и преуспело на поле брани. Сейчас они наслаждаются заслуженной победой, а делегатов из Дорна ждут на Великом Совете как одну из победивших сторон. По слухам, на Совете проведут передел земель.       А что потом? А потом, пожалуй, «руски» придётся уйти. Договор о помощи исполнен, война окончена, поэтому пускай они убирают свои войска и прекращают все стройки. Слишком уж сильным стало их влияние – если даже родной брат Оберин, сделавшись главным доверенным лицом у командующего Ватутина, принялся вести себя как «руски». А это уже опасно, ибо угрожает разрушению обычая, установившегося со времён Нимерии – такого, что даже Таргариены, завоевавшие весь Вестерос, не рискнули воевать с Дорном. Пожалуй, потомки девы-воительницы проживут и дальше без самобеглых повозок, скважин с земляным маслом, летающих драконов и стальных дорог…       …В ответном письме в адрес Арианны Доран, не стесняясь в выражениях, потребовал от дочери прекратить все и любые отношения не то что с её любовником, а и со всеми остальными «руски». Арианне нужно знать своё место и не забывать о своём предназначении. Квентин получит задачу доставить своенравную сестру в Солнечное Копьё, а там… отец найдёт способ выбить из головы строптивой девицы все чужеземные красоты.       И вот ведь примета нового времени – поскольку воронья почта больше не действовала, ибо всех до единого мейстеров давно переловила тайная стража «руски», то отправлять письмо пришлось через почту, открытую «руски» на основе своей полевой. Быстрее бы оно дошло… *** Северное королевство, Винтерфелл, 5 дня 6 луны 298 года (5 июня 1942 года)       Винтерфелл праздновал возвращение победителей – Эддард Старк вернулся домой. Вернулся ненадолго – двадцать третьего июня открывался Великий Совет в Харренхолле, на который должен был ехать сам Эддард как глава Севера, одного из пяти победивших государств. В состав делегации требовалось включить тех из вассалов, кто доказал свою верность присяге, отличившись на поле боя – а таких после весенней кампании и боевого пути от Близнецов до Ланниспорта было немало. Кто-то щеголял уже и советскими наградами, присвоенными приказом командующего Пятой армией генерала Черняховского – кто медалью «За отвагу», кто «За боевые заслуги», кто орденом Красной Звезды, а кто и Красного Знамени. Кто нагеройствовал на более высокий орден, тем требовалось уже подтверждение Москвы – ордена статусом выше Красного Знамени проходили через наградной отдел Верховного Совета.       Однако на Великом Совете нужным было и присутствие короля. Законный претендент на Железный Трон, Томмен Баратеон, первый своего имени, он же Король-на-Севере, своими титулами после пребывания в Винтерфелле откровенно тяготился. Живой уголок в гарнизонной школе, общение со сверстниками и весёлые игры на свежем воздухе привлекали его куда больше, чем необходимость сидеть на троне, выслушивать длинные речи советников и подписывать бесконечные бумаги. Так что Томмен ещё в мае сообщил Эддарду, что хочет отречься от престола, ибо ему корона не нужна.       Впрочем, решение вопроса нашлось быстро. Как сообщили из советского штаба, в Москве вынашивают идею полного упразднения королевской власти в Вестеросе за ненадобностью в таковой. Последние три короля, занимавшие Железный Трон, причинили Семи Королевствам лишь беды и разорения. Эйерис сошёл с ума, довёл страну до восстания и чуть не сжёг столицу. Роберт прокутил государственную казну, транжиря золото и серебро налево и направо, загнав страну в кабалу, однако в последний момент взялся за ум, но заговорщиков из львиного дома это уже не остановило. Самозванец Джоффри, признанный только львами и их прихлебателями, и вовсе вверг страну в гражданскую войну, из которой удалось выйти только благодаря столь своевременной и такой действенной помощи Советского Союза.       По слухам от советских товарищей, делегацию от них на Великий Совет возглавит сам Сталин. Нужно будет непременно подойти к нему, чтобы расширить сотрудничество между Севером и Советским Союзом и на мирное время. От этого сотрудничества Север только выиграет, Винтерфелл и Белая Гавань богатеют не по дням, а по часам… да, да, Северу этот союз выгоден, как никому другому. *** СССР, Москва, 8 июня 1942 года       - Не найдётся под землёй такого пекла, которое вместило бы твою чёрную душу, отец! – сокрушалась Арианна, получившая письмо из Водных Садов и прочитавшая все угрозы в её адрес, написанные рукой Дорана.       - Ариш, солнышко, что с тобой? – Сергей подошёл к любимой и обнял её за плечи.       - Си…Сирожа… - всхлипнула Арианна. – Мой отец… Он… Он потребовал от меня порвать с тобой… напомнил о моём долге…       - Что? Он на такое способен?       - Д…Да, любимый… И я тебе говорила, кого он предлагал мне в мужья в былые годы.       - Знаешь, Ариш… если хочешь, поедем к нему вместе, и я заставлю его признать наше счастье.       - Нет, ты что! Он убьёт тебя. Мой отец очень опасен, ему ничего не стоит приказать слугам отравить еду недруга.       - Хм… Помню, ты как-то говорила, что у тебя есть дядя, который командует войском. Может, напиши ему?       - О! Точно! Так я и сделаю! – подхватилась Арианна, на глазах которой моментально высохли слёзы. – Конечно! Спасибо, любимый! Дядя Оберин всегда был на моей стороне! Ну, берегись, отец! Я ещё покажу тебе, как заставлять меня выбирать между сердцем и долгом! Я ничего тебе не должна!       Арианна вскочила со своего места и жарко обняла любимого, а Сергей и рад – сам обхватил так же крепко, и молодая пара на какое-то время выпала из реальности. До стола в их квартире Арианна добралась ещё только через пару часов, когда Сергею нужно было ехать на консультацию – он поступал в Московский автодорожный институт, и ему там, как отслужившему и с техническими навыками, были очень рады. Так что, пока жених готовился сдавать экзамены, Арианна первым делом позвонила матери, на счастье, оказавшейся в её московской квартире, и об этом вопросе как следует рассказала, а потом написала гневное письмо дяде Оберину, в котором просила уведомить отца, что предпочитает жизнь на вольных хлебах домашней тирании и выдуманному долгу. Если Квентин, или кто-то другой, сильно хотят, пускай они управляют Дорном, как им вздумается. Самой же Арианне это отныне безразлично, как и все до единого повеления отца отныне останутся без ответа.       Мелларио, последнее время проводившая в Москве куда больше времени, чем в Норвосе, была немало удивлена чёрствости своего мужа. Так что материнское благословение Арианна получила в тот же момент – молодой паре осталось лишь приехать в гости лично.       Вечером того же дня письмо попало на почту и начало свой путь к адресату. Дорана ждало весёлое объяснение, как с братом, так и с женой… *** СССР, Ялта, 11 июня 1942 года       Станнис Баратеон плакал впервые за всю свою жизнь, но это были слёзы счастья.       Пользуясь передышкой, созданной прекращением боёв и предваряющей Великий Совет, новый правитель Штормовых Земель прилетел в Советский Союз и разыскал жену и дочь, лечившихся в крымском санатории. Ехал наверняка – родные писали ему оттуда, а приехал – и даже не сразу узнал их, настолько на пользу пошло Селисе и Ширен лечение в Крыму. Болезненная бледность лиц сменилась крепким загаром, худоба – здоровой стройностью, а глаза, что жены, что дочери Станниса теперь сияли на солнце, как самые яркие звёзды. Даже следы от серой хвори, навеки, как утверждал мейстер, обезобразившие лицо бедняжки Ширен, и то сошли бесследно, лишь небольшой шрам от операции ещё выделялся, но был уже почти неразличим.       И были люди свидетелями, как суровый воитель Станнис Баратеон, за всю жизнь не проронивший ни одной слезинки, разрыдался от счастья, прижимая к себе жену и дочь, самых родных и близких ему людей.       Селиса призналась, что крымские врачи исцелили её и от тех хворей, которыми она страдала всю жизнь – и теперь, оказывается, она ещё может забеременеть, выносить и родить ещё как минимум одного ребёнка, поскольку мейстеры солгали ей. Для Станниса, оказавшегося, если не считать застрявшего на Севере Томмена, единственным законным потомком рода Баратеон (выжившие бастарды Роберта не в счёт), вопрос продолжения рода стоял весьма остро, а потому такое-то радостное известие от жены он воспринял так, как и полагается в таком случае. Так что если всё пройдёт удачно, следующей весной у Ширен появится братик или сестричка…       Однако времени у Станниса было немного – его ждал Великий Совет, на который он должен был ехать как глава делегации Штормовых Земель, хоть и сильно поредевшей численно за счёт убыли лордов, присягавших фальшивым королям. В полной мере он мог рассчитывать лишь на своего верного слугу Давоса Сиворта, а также на Тартов, Эстермонтов или Масси – эти дома отказались присягать как Ренли, так и Джоффри, дождавшись возвращения Станниса с Севера. Однако итогом стала фактическая невозможность Штормовых Земель восстановиться без помощи извне, и такую помощь здесь и сейчас мог оказать только Советский Союз, как он это уже делал северянам и дорнийцам. Поэтому Станнис срочно нуждался в таком же договоре, как имелся у них – и оставалось лишь надеяться, что Сталина можно будет уговорить… *** Дорн, Водные Сады, 15 дня 6 луны 298 года (15 июня 1942 года)       - Как это понимать, брат? – в покои принца Дорана быстрым шагом вошёл Оберин, в полной маршальской форме и при всех орденах, как полученных от Советского Союза, так и придуманных им лично, и по виду брата Доран понял, что тот не на шутку разозлился. – Ты чего наговорил Арианне?       - В чём, собственно, дело? – удивился Доран.       - В том, брат, что сегодня я получил письмо из Москвы, и на его страницах моя дорогая племянница любезно уведомляет меня о том, что отныне и навеки отказывается от прав на дорнийский престол, ибо считает себя вправе выходить замуж за того, за кого хочет сама.       - Негодная мерзавка! – прошипел Доран. – Вот она, значит, как… Я потратил столько времени и сил, чтобы воспитать её, а она так мне отплатила! Вот что, брат, по своему праву как правитель Дорна я требую, чтобы ты немедленно вернул её домой, хочет она этого или нет!       - Значит, ты решился на крайние меры…       - Да, и это моё последнее слово.       - А вот это видал? – в нос Дорану уткнулся кукиш. – В отличие от тебя, я не собираюсь вставать между Арианной и её счастьем. Я одобрил выбор четырёх дочерей рода Мартелл – одобрю и пятой! И не тебе теперь это решать! Арианна обратилась за благословением ко мне – она его получит. А с тобой она не желает отныне знаться, и все твои вопли для неё теперь ничего не значат.       - Да как она смеет?       - Видимо, там она нашла себе того, кто полюбил её не как принцессу, наследницу и всё прочее, а как женщину, изголодавшуюся по счастью. И я её полностью поддерживаю, ибо сам считаю точно так же. А если ты этого не понимаешь – тебе же хуже.       - Да как ты смеешь, Оберин! Разве не я управляю Дорном?       - Пока ещё ты.       - Значит, я вправе решать судьбу своего государства. Война окончена – я разрываю договор с «руски», ибо он исполнен. Им придётся уйти, а всем дорнийцам, живущим за границей – вернуться сюда.       - Это ещё почему?       - Они стали угрозой нашей жизни.       - С какого бы то перепугу, брат? Ты что, неудачно встал сегодня? Чем это вдруг русские дурно на нас влияют?       - Они разрушают наш обычай. Они уничтожили весь сложившийся веками миропорядок, заменив его своим. Они сманивают к себе наших людей.       - И что с того? Я сам с ними работаю, и не замечаю, чтобы они кого-то и к чему-то принуждали. Скорее наоборот, там есть многие, кого я бы назвал боевыми друзьями.       - Ты слишком много общался с «руски», брат. Ты стал таким же, как и они. Этого я и опасался…       - В отличие от тебя, брат, для меня благополучие Дорна – не пустой звук. И я вижу, что мы можем чего-то добиться только вместе с Советским Союзом. Они помогают нам построить дороги, которых в нашей пустыне никогда не было. Они избавили наш край от шарлатанов из Цитадели, убивавших под видом лечения. Они строят школы и учат бедноту грамоте. Они дали нам оружие, с помощью которого мы надрали задницу Старому Льву, убили Гору и отомстили за Элию. Или ты уже забыл об этом?       - Нет, но какое имеет отношение наша месть за Элию к слишком большой дружбе с «руски»?       - В отличие от тебя я знаю, что такое быть благодарным. В одиночку мы бы так и сидели со своими мечтами о возмездии – теперь же мы его получили! Гора мёртв, Тайвин пленён и ждёт суда, а его сраный Утёс Кастерли разрушен до основания! Это ли не повод для радости?       - Они сделали своё дело, помогли нам – пусть уходят. Договор исполнен.       - Нет, отчего же? Мы можем продлить договор и дальше, и построить новый Дорн, куда лучше прежнего!       - Нет. Я не желаю более мириться с нарушением обычая. Ты, брат, можешь думать всё, что угодно, но я – правитель Дорна, и я самолично решаю, чему быть, а чему нет. Война окончена, и «руски» должны уйти, ибо они сделали своё дело. А ты, если не хочешь потерять голову, должен смириться с моей волей.       - Я всё понял, брат. Для тебя что Элия, что Арианна, что Квентин, что Тристан, что я, что мои дочери – лишь пешки в твоей заумной игре. Ты вертишь ими, пока тебе это нужно, но забываешь об их существовании и тем более об их интересах, когда это перестаёт тебя интересовать.       - Оберин! Ты всё не так понял!       - Доран, мне так сильно кажется, что в своей жажде власти ты выжил из ума. Ты решил, что вправе вертеть судьбами людей, как будто они – твоя собственность.       - По праву главы семьи и правителя государства я вправе решать это сам. И не пристало, что тебе, что Арианне, противиться моей воле.       - А то я не знаю, как и кому ты собирался её продавать в былые годы. К твоему сведению, теперь продажа людей за деньги является преступлением, за которое полагается казнь. Я подсмотрел такой закон в числе прочего у советских друзей, и он очень мне понравился. Арианна – не твоя собственность, она сама по себе, взрослая девушка, и вправе решить сама, за кого ей выходить замуж, она свой выбор уже сделала, и менять, судя по её письму, не собирается. А вот у тебя, если посмеешь мешать, будут крупные неприятности.       - Ты не посмеешь!       - Попытки играть судьбами других людей обычно плохо заканчиваются. Пытаясь избежать судьбы Ланнистеров, ты превратился в такого же, как и они. Ты стал вторым изданием Старого Льва, брат, не повтори его ошибки.       - Ты подвергаешь сомнению моё слово? Не забывайся!       - Это ты, брат, не забывайся. Не забывай, с чьей помощью мы смогли не только заявить о своей свободе, но и отстоять её в бою. Если же ты станешь приписывать победу сам себе… боюсь, люди этого не поймут.       - Мнение черни никого не интересует. Пусть радуются, что Дорн свободен.       - Нет, Доран, ты не прав! После того, как наши люди увидели лучшую жизнь, они никогда не согласятся жить по-старому.       - А придётся. Ибо обычай священен.       - Нет, не придётся. Потому что старый обычай умер. А у тебя остаётся последняя возможность уйти в отставку как мудрый правитель, достигший цели, вернувший Дорну независимость, но предоставивший право строить страну другим, а не как бесчувственный тиран, от которого отреклась даже родная дочь.       - Значит, это заговор? – прошипел Доран. – Арео! Ко мне! Мой брат поднял руку на правителя Дорна! Измена!       - Вот скажи мне, брат, ты что, совсем ума лишился? Неужели я бы пошёл куда-то один? Гвардия! Ко мне!       В распахнувшиеся двери вбежало полтора десятка дорнийских гвардейцев с пистолетами-пулемётами ППД наперевес, наставив стволы на Дорана.       - Товарищ маршал! Ждём приказаний!       - Вот что, Деймон, - обратился Оберин к командиру гвардейцев, сверкавшему лейтенантскими нашивками. - Мой брат устал и желает покинуть трон. Мне нужно проследить, чтобы он как следует и без ошибок написал свой указ. Тебя же я попрошу сообщить товарищу Уллеру, который ждёт снаружи, что командующий срочно зовёт, как по тревоге.       - Есть! – козырнул Деймон Сэнд, выскакивая из покоев принца.       - Мерзавец! Я ничего подписывать не буду! - прошипел Доран.       - Тогда тебя будут судить, брат. Я вытащу всю подноготную, как и кому ты пытался продать свою наследницу, да и она сама всё это охотно подтвердит. Я охотно припомню тебе и желание разорвать союз с Советами, безусловно нам выгодный, ради лишь одной твоей прихоти. И меня поддержат, ибо никто в Дорне, кроме тебя, не видел от русских ничего плохого.       - Слова – ветер. Тебе никто не поверит.       - Мне – поверят. Потому что это от моей руки пал Гора, это я исполнил свою клятву. Ты же… насколько я помню, так ничего внятного и не сказал тогда…       - Как же низко это с твоей стороны – вспоминать то, что давно забыто.       - Такое, Доран, забывать нельзя. А если ты всё ещё живёшь теми временами и тем законом, то прошу по-хорошему не стоять на пути Дорна к лучшей жизни. Уйди по-хорошему, пока можешь уйти сам, не мешай нашей стране жить. Садись и пиши указ, что отрекаешься от престола и права на владение Дорном. В мою пользу.       - Узурпатор! Ты не лучше Баратеона!       - Даю тебе своё слово – я лично не причиню тебе никакого вреда. Мне грех братоубийства на душе не нужен.       - Товарищ маршал? Что стряслось? - в зал Водных Садов быстрым шагом вошли тесть Оберина генерал-майор Хармен Уллер, полковник Квентин Кворгил и его сын капитан Аррон Кворгил, в сопровождении своих солдат. - В чём причина объявления тревоги?       - Ничего страшного, товарищи, - успокоил ближайших соратников Оберин. - Мой брат, увы, в последнее время пребывает не в том здравии, чтобы управлять страной, и, во избежание худшего исхода событий, я предложил ему отречься от престола.       При виде столь мощной поддержки младшего брата крыть Дорану было нечем. Если Уллеры и Кворгилы всецело одобрили решение Оберина… то, похоже, игра, которую вёл Доран, провалилась окончательно.       Для подстраховки Оберин встал за спиной брата, чтобы проследить, что указ об отречении написан именно так, как нужно, без помарок и допускающих двойное толкование мест.       Когда же Доран поставил свою подпись и привесил печать, то без сил опустился в кресло.       - Теперь ты доволен?       - Это ещё не всё. Нужно, чтобы ты объявил о своём отречении сам. Устал, уходишь, осознавая…       Приличия всё же требовалось соблюсти. Оберин усадил брата в свою бронемашину – лимузинов он не признавал – и в сопровождении грузовиков с пехотой отправился в Солнечное Копьё, где располагалась радиостанция, вещавшая на весь Дорн, точнее, ту его часть, где уже имелись в наличии хотя бы радиорепродукторы.       От волнения у Дорана обострилась притихшая было подагра, и принца скрутило в судороге прямо на лавке броневика. Так что выводить его пришлось под руки, причём со всем возможным бережением, чтобы, не приведи Семеро, не ударился обо что-то.       Оператор радиостанции, советский лейтенант, был немало удивлён, когда в его помещение вошёл сам маршал Мартелл, фигура, по всей Южной группе войск более чем известная, и попросил о помощи. А требовалось-то всего-навсего записать и отправить в эфир прощальное обращение принца Дорана об отречении от престола и уходе в отставку по собственному желанию.       Так что трансляция музыкальной радиопередачи прервалась на полуслове, и по всему Дорну разнеслось:       - Уважаемые товарищи радиослушатели… мы прерываем нашу передачу, чтобы сообщить срочные новости. Передаём обращение принца Дорана Мартелла к гражданам Дорна.       Следом из радиоточек разнёсся голос пожилого человека, который лишь немногие узнавали на слух, да и были эти немногие в основном из партии прогрессистов, сторонники Оберина…       - Дорогие соотечественники, дорогие жители свободного Дорна! Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам, как правящий принц государства Дорн и глава дома Мартелл. Сегодня я принял решение. Я отрекаюсь от престола, от титула правителя Дорна, и ухожу в отставку. Много лет я возглавлял наше с вами государство, но, похоже, всё имеет пределы. Я больше не чувствую себя способным к управлению нашей страной в изменившемся мире. Я больше не могу оставаться якорем, тянущим Дорн на дно, в то время как весь остальной мир рвётся вперёд. Я ухожу. Я сделал всё, что мог. Мне приходит на смену новое поколение людей, с новыми целями в жизни. Сегодня мною подписан указ о передаче власти в Дорне в пользу моего младшего брата, принца Оберина из дома Мартелл. Он способный политик и умелый воин, и он поведёт наше государство к процветанию и величию. Прощаясь, я бы хотел пожелать вам всем: будьте счастливы. Вы заслужили счастье. И пусть над вашей головой всегда сияет солнце…       - Лучше, пожалуй, не сказал бы и я, - отозвался Хармен Уллер, когда передача была закончена, и теперь уже бывшего принца вывели из здания радиостанции.       - Что вы теперь со мной сделаете? - проговорил совершенно разбитый Доран.       - Теперь, брат, ты отправишься в отдалённое поместье, принадлежащее Мартеллам. Там ты будешь жить в спокойствии и здравии, ни в чём не нуждаясь, но и ни на что уже не влияя. Всё, брат, твоя игра сыграна. Позволь доигрывать нам. Ты хочешь хранить старый обычай – он тебе останется, живи, как хочешь. Вот только править страной ты больше не будешь, и твоё слово уже не будет законом.       - А моя дочь? А Квентин?       - Они вправе выбрать свой собственный путь. Арианна уже это сделала, а мнение Квентина я ещё узнаю. А сейчас… мне срочно нужно в штаб к товарищу Ватутину, доложить об изменении в планах. Тебя же отвезут в твой новый дом…       Маршал Ватутин, уже успевший примерить новые погоны, ничуть не был удивлён визиту товарища Оберина. Однако то, с чем дорниец пожаловал, едва не повергло маршала в шок.       - То есть, Оберин… ты хочешь сказать, что твой брат захотел разорвать соглашение с нами из своего личного интереса?       - Да, Николай Фьёдоровичш, - произнесение русского имени всё ещё давалось Оберину с трудом. – Мой брат зашёл слишком далеко в своих мудрствованиях и тайных играх, и решил отчего-то, что ваша помощь ему больше не нужна, а он теперь справится сам. Однако я был иного мнения и смог убедить его, что в новое время Дорну будет нужен другой правитель. Отныне власть в стране находится в моих руках, но я намерен расширить договор о сотрудничестве, и на Великом Совете я непременно расскажу об этом товарищу Сталину.       - Вот оно как обернулось… - озадаченно промолвил Ватутин. – Но как ты об этом узнал?       - Совершенно случайно, от моей племянницы, которая учится в Москве, обзавелась там женихом и наотрез отказалась следовать воле отца. Вот этим мне по нраву женщины нашего народа – они всегда следуют собственной воле.       - Это так, Оберин. Многие наши штабные уже с этим столкнулись. Кто-то домой с женой поедет…       - Что верно, то верно, - усмехнулся Оберин. – Если дорнийка приняла решение, спорить с ней уже бессмысленно… - оба полководца на этом только по-доброму посмеялись.       Вернувшись к себе, Оберин написал письмо Арианне – больше она может не беспокоиться, заговор раскрыт и разоблачён, и теперь её планам на счастливое замужество ничто не мешает. Вот только, пока жив Доран, здесь ей лучше не показываться, но это невеликая плата за счастье.       И только сейчас его догнало письмо от Квентина – средний отпрыск главной ветви Мартеллов тоже не проявлял сильного желания следовать воле отца, во многом из-за того, что неожиданно даже для себя самого оказался влюблён по уши и, что самое главное, добился взаимности своей дамы сердца. Так что из Москвы его теперь было не сорвать ну вот никак. Даже ради дорнийского трона.       Усмехнувшись, Оберин отложил письмо от племянника в сторону и обрадованно улыбнулся. Вот теперь тучи над Дорном развеялись окончательно. Теперь ничто не мешает солнцу ярко сиять над землёй… *** Простор, остров Арбор, 17 дня 6 луны 298 года (17 июня 1942 года)       Временной резиденцией правителей Простора так и оставался остров Арбор, он же место обитания вернейших союзников дома Роз. Хайгарден, увы, пока пребывал в руинах, и к его восстановлению Тиреллы могли приступить не ранее, чем вернётся из Москвы Уиллас, новый лорд. Но он в ближайшую пару лун появиться здесь не сможет – московские лекари сумели срастить ему повреждённую ногу, но до полного исцеления пройдёт ещё много времени. Так что сопровождать леди Оленну на Великий Совет в Харренхолл придётся Гарлану. Также в делегацию от Простора войдут Пакстер Редвин и главы оставшихся верными, или хотя бы не изменивших, родов – Флорентов, Фоссовеев, Норкроссов, Вудрайтов и Коббов… всех тех, кому повезло пережить измену Тарли и прокатившуюся через Простор стальную танковую лавину. Судьбы бывших вассалов Хайтауэров предстояло решить на Совете, поскольку лорд Бейелор погиб во время штурма Староместа, и присягать стало некому.       Что же касается изменников, кто пошёл за Тарли, тут леди Оленна полностью соглашалась со Сталиным – у всех клятвопреступников нужно отнять всё, а их самих примерно наказать, сколь бы длинной ни была родословная у тех, кто служил фальшивому королю.       Маргери осталась учиться в Советском Союзе. Там она проведёт ближайшие годы, пока ей не настанет пора получать диплом, а там – как сложится её судьба. Быть может, она сможет влюбить в себя сына кого-нибудь из советской верхушки, удачно выскочить замуж – тогда судьба Простора будет безоблачной.       Леди Оленна отдавала себе отчёт, что там, в Москве, уже учатся и дорнийки, в том числе их наследница Арианна – но о её судьбе никаких известий не было. Хотя в самом Дорне вдруг по непонятной причине сменилась власть – как передавало «радио», стоявшее у представителей Советов на Арборе, буквально третьего дня принц Доран сложил с себя полноту власти и ушёл в отставку, отрёкшись в пользу своего брата Оберина. Вот только что стояло за этим переворотом, и какой интерес там был у самого Красного Змея?       Хотя, конечно, об Оберине говорили, что он проявил к советским приёмам ведения войны живейший интерес, лично пристрелил Григора Клигана по кличке Гора и в советском штабе бывает чаще, чем у себя дома. Доран же ещё с давних пор слыл осторожным консерватором, сторонником традиций, проявлявшим ко всему подход «как бы чего не вышло». Вероятно, братья не поладили в чём-то – но Оберин, как герой войны, отомстивший за сестру, смог собрать куда больше сторонников, как среди благородного, так и среди простого люда.       Причины, толкнувшие Красного Змея на восстание против собственного брата, требовалось дополнительно прояснить – и леди Оленна запросила их у доверенных людей, могущих узнать в Солнечном Копье хоть что-то. Да, это займёт много времени, и куда больше шансов, что на Совете об этом расскажет сам Оберин. Хоть леди Оленна с ним и не дружила, полагая слишком молодым и наглым, но о нём с большим уважением отзывается Уиллас, а значит, хотя бы поговорить всё-таки стоит… *** СССР, Москва, 22 июня 1942 года       Самую короткую ночь в году товарищ Сталин провёл в размышлениях, ибо подумать было о чём.       Сегодня исполнился год с того дня, как Советский Союз находится в этом мире, став его частью. Год по Спасению, и сегодня вся страна будет эту годовщину праздновать. Правительство и Верховный Совет это предвидели, поэтому при составлении календаря праздничных дней 22 июня отныне – день нерабочий...       За этот год советские рабочие и служащие, военные и учёные добились значительных успехов. Страна приросла территориями на западе и юге, дали продукцию новые предприятия, а распаханные целинные земли уже дают первый урожай. В этом году будем с хлебом – и хватит прокормиться до следующей осени, и заложить в госрезерв, и ещё направить в качестве гуманитарной помощи союзникам, пострадавшим от войны.       Советские учёные за год достигли новых высот – ими создано новое оружие, основанное на энергии атомного распада. На этой же энергии проектируют и атомный реактор, уже мирного типа, должный вырабатывать электричество для нужд народного хозяйства. Пустить опытную такую установку рассчитывают в сорок пятом – сорок седьмом году. Тогда проблемы с электричеством будут решены. Сейчас пока решают, перекрывая реки плотинами в горных ущельях, одну такую ГЭС недавно заложили близ озера Кинжал на новых землях, а ещё одну – на дорнийской территории, близ Звездопада. Там даже лучше выйдет, быстрый речной поток станет хорошим источником электричества на юге континента.       Строятся новые города, тянутся вглубь осваиваемых земель трассы новых железных и автомобильных дорог. Как в новых, так и в старых городах растут к небу стены новых домов и заводов, закладываются парки и скверы. Хотя, конечно, порядки на новых землях ещё очень похожи на те, что были в дореволюционные времена в Туркестане, или в Североамериканских Штатах на Диком Западе. Однако нет ничего нерешаемого, скоро и там всё успокоится.       Ровно год назад, когда Советский Союз только появился здесь, вокруг его границ царил рабовладельческий строй. Но те времена ушли навсегда, как только в западном направлении прокатился Освободительный Поход. Сгинули все рабовладельцы, нет их больше, а свободные граждане наравне с нашими переселенцами работают на полях и лесопосадках, строят дома и прокладывают дороги.       Началась и успела окончиться гражданская война на соседнем континенте под названием Вестерос, и Советский Союз, разгромивший зачинщиков этой войны, распространил своё влияние на все тамошние государства. Вот, уже совсем скоро, завтра, там начнётся Великий Совет, на котором решатся судьбы народов и стран, на котором прочертят линии новых границ и проведут размежевание земель между отходящими к казне новых государств и остающимися во владении вольных землепашцев.       Новых государств там нужно оставить лишь четыре. Северный товарищ Старк изъявил желание аннексировать Речные Земли и Долину – что ж, ему мы это позволим, ибо Север нуждается в плодородных землях, также северянам отдадим кусок от бывшего львиного логова.. Дорн по тем же причинам желает забрать часть Штормовых Земель – те так называемые Дорнийские Марки, что примыкают с севера к Красным Горам. Оставшаяся часть Штормовых Земель объединится с тем, что осталось от земель Коронных. Простору же достанется кусок Закатных Земель, как компенсация за разгром, но с правильным выбором стороны.       Немного настораживали новости из Дорна – наш хороший знакомый товарищ Мартелл заставил своего старшего брата отречься от престола в свою пользу, теперь сам всем владеет. Но товарищ Ватутин уверяет, что причина такого переворота достаточно прозаическая – добившись победы, старший из Мартеллов, который нам, увы, оказался не товарищем, решил, что теперь отношения с нами нужно разрывать. Что ж, наша помощь в разрешении этого инцидента даже не потребовалась, младший брат успел во всём разобраться сам, чем доказал верность нашему уговору и дружбе с нами, зародившейся на поле битвы. Товарищ Мартелл вполне заслужил свой орден «Победа», который ему вручат там, на Великом Совете…       Уже завтра начинается тот самый Великий Совет, и военные строители уже отрапортовали о подготовке возле замка лётного поля для приёма самолёта с правительственной делегацией. Полоса там, конечно, грунтовая, но уложен временный настил, позволяющий сесть большому самолёту. А это значит, что доберёмся без пересадок. Так или иначе по воздуху будут добираться все, железных дорог в тех местах пока почти нет, да и автомобильных с нормальным покрытием – тоже.       Накал страстей на Совете ожидается нешуточный, каждая сторона будет стоять на своём с упрямством, достойным лучшего применения. Впрочем, в составе советской делегации поедут дипломаты и правоведы, которые всё расставят на свои места. Работа будет адская, но когда русский человек боялся трудностей? *** Речные Земли, Харренхолл, 23 дня 6 луны 298 года (23 июня 1942 года)       Столько людей съезжалось к замку вымирающего рода Уэнт впервые со времён правления короля Эйериса Безумного. Тогда, семнадцать лет назад, в дни знаменитого турнира, ставшего прологом к восстанию Роберта Баратеона, здесь тоже собиралась знать всех семи королевств, и ходили слухи, что быть Великому Совету, который был сорван из-за вспышки вражды между Баратеонами, Старками и Таргариенами, переросшей в восстание, окончившееся падением драконов.       Сейчас, по прошествии семнадцати лет, знать в семи королевствах очень сильно уменьшилась численно. Сказались последствия войны Четырёх Королей, когда те, кто выступил на стороне самозванцев Джоффри и Ренли, лишились всего или скоро лишатся по суду. Однако Великий Совет в этот раз должен был состояться непременно – те, кто стал новой властью Семи Королевств, уже не были настроены проводить рыцарские турниры и прочие соревнования на потеху публике. Рыцарству скоро конец – это уже ни для кого не было секретом. Все знали, что Оберин Мартелл, ныне полновластный глава Дорна, убил Гору Клигана не лично в поединке один на один, но застрелил из пулемёта, подаренного ему советскими друзьями. Все знали, благодаря чему Утёс Кастерли, о котором ходила слава как о твердыне, которую невозможно взять, не просто взят, но уничтожен до основания. Все знали, как и почему в окружающих Вестерос водах полностью прекратилось пиратство. Все знали – и готовились к тому собранию, которое должно было завершить всю многовековую историю рыцарства, сделавшись надгробным камнем на могиле былого, но безвозвратно ушедшего величия.       Первыми на Совет прибыли северяне, и двухмоторный ПС-84 с нарисованной на фюзеляже волчьей головой привёз Эддарда Старка, Вилиса Мандерли, Барбри Дастин, Родрика Рисвелла и других знатных людей Севера. А на вкопанном в землю флагштоке подняли новый флаг Края Полуночных Земель – полотнище с тремя горизонтальными чёрной, белой и синей полосами.       В составе северной делегации прилетел и Томмен Баратеон в сопровождении сира Барристана. Прилетел ненадолго, ибо больше всего желал побыстрее отречься от престола и вернуться обратно в Винтерфелл – в начале июля дети со всего Севера отправлялись за море на отдых.       Вторым сел самолёт с нарисованным на киле солнцем, привёзший дорнийцев. Оберин Мартелл, Хармен Уллер, Квентин Кворгил, Андерс Айронвуд и многие другие приготовились отстаивать честь Дорна. Красный Змей передал советской охране новый дорнийский флаг, который тут же и подняли – разделённое вертикально пополам оранжево-красное полотнище с солнцем Мартеллов на оранжевом поле.       Третьим прилетел Станнис Баратеон, глава Штормовых земель, в сопровождении верного Давоса Сиворта, а также Селвина Тарта и Алдона Эстермонта. Флагом Штормового государства стало полотнище с тремя вертикальными синей, жёлтой и чёрной полосами.       Четвёртыми оказались Тиреллы, и леди Оленна насилу выбралась из привёзшего её самолёта. За ней следовал её внук Гарлан, а также Пакстер Редвин и ряд малых лордов, сохранивших свой статус. Тиреллы тоже привезли флаг, зелёное полотнище с золотой розой посередине и белыми вертикальными полосками по оба края.       Четыре из пяти главных делегаций были уже здесь, не хватало пятой, советской. Да, здесь присутствовал маршал Рокоссовский как глава комитета по проведению собрания, но ведь делегация на высочайшем уровне…       Но советский самолёт не задержался, и серебристый четырёхмоторный Ту-44, летевший прямиком из Москвы, приземлился без сучка и задоринки. Оркестр грянул советский гимн, и из открывшейся двери на трап вышел Иосиф Виссарионович Сталин, Председатель Совета Народных Комиссаров СССР и глава советской делегации на Великом Совете. За ним следовали товарищи Жданов, Кузнецов и Косыгин, Молотов и Громыко, Вышинский и Руденко, Кутепов и Триандафиллов… а всего в составе делегации Советского Союза насчитали пятьдесят шесть человек, ровно столько вместил салон пассажирского самолёта.       На последний флагшток, располагавшийся в центре, взлетел красный флаг с серпом и молотом в углу – государственный флаг Советского Союза. Вот теперь все были в сборе. Делегации от разгромленных наголову Закатных Земель, а также до сих пор не могущих навести у себя хоть какое-то подобие мира Железных Островов, на Совете представлены не были – их судьбу укажут им после. Другие традиционные гости подобных собраний не появились за несуществованием оных – Конклав мейстеров почти в полном составе попал под следствие, да и Святой Вере после зверств Честных Бедняков уже никто не доверял. Так что… без этих деятелей воздух в Харренхолле будет только чище.       Делегации хозяев и гостей встречи прошли в зал заседаний, временную постройку, возведённую военными строителями, не особо доверявшими громадным каменным развалинам, в которые за многие века успел превратиться замок Харренхолл. Жить делегатам тоже предстояло во временных резиденциях, и передвигаться под охраной, дабы исключить возможность нежелательного визита ночных гостей.       Главы делегаций и их помощники заняли места у круглого стола, разделённого на пять секторов – по числу участников Великого Совета. Трубач заиграл «Слушайте все!», и первым к центральной стойке с микрофоном вышел товарищ Сталин, единогласно избранный председателем.       - Товарищи! - объявил он, и глуховатый голос советского Вождя разнёсся по залу. - Сегодня мы собрались здесь на заседание Великого Совета, созванного в ознаменование окончания войны Четырёх Королей, а также из необходимости решения накопившихся земельных и династических споров. Перед тем, как объявить об открытии Совета, я обращаюсь к уважаемым главам делегаций от государств-победителей. Есть ли у кого-то из вас причины, по которым Великий Совет не может быть проведён?       Причин ни у кого не находилось – все знали, что рано или поздно такой Совет придётся созвать.       - Тогда, - подождав минуту, товарищ Сталин снова склонился к микрофону. - Я объявляю первое заседание Великого Совета Вестероса открытым!       Собравшиеся разразились аплодисментами. Трубач снова заиграл сигнал. Великий Совет начался.