Столько лет спустя...

Диппер нервно постукивал вилкой по тарелке. Он понимал, что что-то не то с Пасификой. Она стала нервной, всё время уходила в себя, зажималась и отводила взгляд – ничего общего с той весёлой девушкой, которой она была ещё недавно. Парень поделился своими опасениями с Мэйбл, но та лишь отмахнулась. – Гормоны шалят. – она язвительно протянула слова, сказанные парнем пару дней назад и показала ему язык. – Боже, сколько тебе лет? – Пайнс закатил глаза и скрестил руки на груди. – Шестнадцать, как и тебе, идиот несчастный! Ага. Шестнадцатилетние люди всегда строят пирамидки из кусочков хлеба за ужином и предпочитают макароны в виде буковок, чтобы составлять из них слова "котик", "радуга" и " улыбка". – Я серьёзно! – он с раздражением посмотрел на сестру. – А я что? Нет? – она обиженно надула губки. – Я, между прочим, тебя старше! Ему пришлось до боли закусить губу, чтобы не ляпнуть чего в ответ. – И вообще, я тебя старше, и мудрее раз в... э... сто! – она гордо выпятила грудь. – Например: ты знаешь десять синонимов слова "веселье"? Или как будет "улыбка" на шести языках? То-то же! И кто теперь мудрец Пайнс? – Никто. – буркнул младший близнец и кинул вилку. Та со стуком стукнулась о тарелку. Аппетит пропал, как и хорошее настроение. Он откинул голову назад и закрыл глаза – против болтовни сестры он бессилен. Остаётся бегство. Он встал и вылетел из кухни быстрее, чем Мэйбл успела хотя бы рот открыть, чтобы удержать его.

***

Он нашёл Пасифику. Она была в своей комнате – наводила порядок. – Пас? – он замер на пороге, не в силах отвести глаз. Девушка, элегантно откинув волосы за спину, повернулась и... на её щеках виднелись следы слёз, а веки припухли и покраснели. В руках был клочок бумаги, который она, заметив парня, поспешила спрятать за спину. Какое оригинальное укрытие. – Оу... Ди-Диппер... – она отчаянно пыталась убрать с лица следы рыданий. Он перехватил её запястья и посмотрел в глаза. – Что случилось? – спросил он на удивление спокойно, ведь кто-то или что-то обидело его девочку. Да-да, именно его девочку. Ещё в двенадцать лет он начал чувствовать, что отвечает, чтобы с ней всё было хорошо. – Ни... ничего... – предательские слёзы снова покатились по щекам. Сердце парня вмиг сжалось от чувства вины – он снова не смог защитить дорогого ему человека. ~~~ Мама снова задержалась на работе. Уже седьмой раз – а ведь это только начало месяца. Мэйбл всё нипочём, а мальчик переживает – что, чёрт возьми, происходит? Часов в десять она возвращалась, но была слишком измучена для даже разговоров. Вряд ли визажисты пруд копают на работе, чтобы так уставать. Сегодня всё ещё хуже. Уже за полночь, а её всё нет. Может, что-то случилось? Или после смерти отца Диппер стал слишком впечатлительным. Да. Скорее всего, это просто глупая паранойя. Уже даже сестра начала переживать. Но вдруг – в три ночи – мама ввалилась в дом. Она была пьяна и несла какой-то бред про гномов, кентавров, единорогов... Будто они снова пришли и угрожали ей. – Как же надо напиться, чтобы увидеть гномов за пределами Гравити Фолз. – обиженно сказала она, но в голосе слышалось беспокойство – она боялась за свою мать. Это было первым тревожным звоночком. ~~~ Не без труда он забрал у неё кусок бумаги – она сопротивлялась. Развернув его, он в ужасе вытаращил глаза. Зло прощают и забывают. Ты – зло. Ты не достойна, чтобы тебя помнили. – Что это, Пасифика?! – он не мог подобрать слов, чтобы описать всю злость, беспомощность и ужас, охвативший его. – Я... я не знаю, просто... – пролепетала она и снова начала плакать. – Как долго это продолжается? – спросил он. Голос его был резким. Настолько, что Нортвест вздрогнула и даже плакать перестала. Он ухмыльнулся, и она, дрожащими губами, улыбнулась в ответ. – Лишь несколько дней. – Надо была сразу мне сказать! Есть предположения, кто бы это мог быть? Не было предположений. Но были догадки. Она уже открыла рот, но в глазах потемнело, а весь мир заволокло пеленой боли. Всё стихло, кроме одного голоса в голове. Ты же обещала, что будешь держать рот на замке, помнишь? А за враньё наказывают.