***
Вчерашний разговор с Эттой навел Тома на много мыслей сразу. Самой назойливой из них было стойкое ощущение того, что он обучает маленькую и несмышлёную псинку, которую вот-вот нужно было выпускать на арену подпольных собачьих боев против натасканного взрослого питбуля. Как тренеру, однако, Тому была выгодна победа своей дворняги, а потому второй по силе мыслью было сожаление о том, что с текущим способом тренировок, Поттер скорее всего потерпит оглушительное фиаско. Обучение по переписке давалось Гарриет неплохо, но довольно медленно. Десятки и сотни слов, которыми Том описывал правильную технику применения заклятий, быстрее и нагляднее заменила бы простая демонстрация. Даже изображая на полях дневника точные схемы взмахов палочки и поз во время колдовства, Том не мог быть уверен в том, что подопечная правильно интерпретировала рисунки и верно повторяла движения. Было неимоверно жаль, что Гарриет не могла видеть то, что сам Том мог наблюдать усилием мысли – собственные воспоминания о практических уроках профессора Вилкост, об учебных дуэльных поединках при Клубе Слизней, о нескольких Турнирах между магическими школами, в которых он брал призовые места. Самому Тому все легче давался доступ к воспоминаниям. Иногда, ожидая Гарриет в гулкой и тревожной темноте, Том размышлял о собственной жизни. Ему было неизвестно, что случилось с ним реальным после того, как частичка души запечатлелась в крестраже, и он тешил себя воспоминаниями прошлого. Они приходили отрывочно и вразнобой, какие-то горели перед глазами четко, словно Том следил за своей жизнью через тонкое стекло, другие были обрывистыми и блеклыми, словно полузабытые сны. Однако стоило Тому пожелать дотронуться до них, прикоснуться к ним своей оголенной душой, не заключенной в визуальную телесную оболочку, воспоминания разбивались на куски словно хрусталь, оставляя Тома наедине с тишиной. И все же, если Том очень хотел – он мог видеть. Сначала контурно и неясно, затем все лучше и четче он лицезрел себя самого кружащего по классу защиты, по Большому Залу, по Залу Трофеев, по гостиной Слизерина с палочкой в руках, демонстрируя прекрасную технику боевых, защитных, бытовых, стихийных, иллюзорных заклятий… Если бы девчонка Поттер понаблюдала за ним, она бы поняла многие вещи значительно быстрее. Верно говорили люди, иногда лучше один раз увидеть, что сто раз… прочитать. Том, разумеется, не показывал бы ей по-настоящему серьезную магию, которой когда-то делился лишь со своим ближайшим окружением (и то весьма порционно), но смог бы продемонстрировать то, что пристало знать приличной колдунье подросткового возраста. И тогда его ручная собачонка смогла бы победить малфоевского питбуля. Том счел, что его гордость будет уязвлена, проиграй Гарриет эту битву. Ведь именно он, непревзойдённый Том Реддл, лучший ученик защиты за всю историю современного Хогвартса, обучал девчонку, хоть и совсем недолго. И хотя никто в целом мире не знал, кто показывает Гарриет защитные заклинания, и кто тренирует потенциальную проигравшую, Тому все равно было заранее досадно за возможное поражение. Хватало того, что он сам и Этта в курсе, кто был ее настоящим учителем защиты эти недели. Сделав для себя вывод, что ему важна победа девчонки для спокойствия собственной гордыни, ну и в довесок – как единственное азартное развлечение, доступное в данный момент, Том задумался, каким образом можно было бы усовершенствовать тренировки. В идеале, чтобы девчонка успела освоить хотя бы обезоруживающее заклятье до начала сегодняшних занятий в клубе. Лучшим подспорьем была наглядная демонстрация, и Том видел лишь один способ, как это можно было устроить. И хоть это могло и не сработать, важно было попробовать по нескольким причинам. Во-первых, это бы укрепило шансы Гарриет выстоять в бою против наследника благородного дома. Во-вторых, это бы могло помочь Тому проверить несколько гипотез об устройстве вместилища своей души и сознания. И это было гораздо более веской и важной причиной проверить, удастся ли задуманное. Основной причиной, если вдуматься. Итак, Тому нужно было найти способ показать Этте технику использования Экспеллиармуса. И если Том мог силой воли выводить в воздухе серебристые искрящиеся буквы, которые видела Гарриет по ту сторону страниц крестража, нужно было проделать то же самое с собственными воспоминаниями. Тому представлялось что это можно было провернуть образом, визуально схожим с действием Омута Памяти – редчайшего артефакта, с которым он взаимодействовал лишь раз в далеком прошлом. Омут умел демонстрировать любому, имеющему доступ к сосуду, воспоминания, помещенные в его полость. По иронии, Том, который назвался собственным воспоминанием, должен был суметь открыть частичку некогда пережитого им самим девчонке Поттер, так же как это сделал бы Омут. Реддл уже нашел подходящее воспоминание. Он научился вызывать его по первому желанию и выходить из него в нужном месте. Теперь оставалось попытаться сконцентрировать свою волю на том, чтобы оно было видно с той стороны. Именно это он намеревался попробовать сейчас.***
Гарриет завороженно смотрела на страницы дневника. То, что предлагал Том, было настоящим безумием, но, если бы у них получилось… Этта была уверена, что это приключение было бы гораздо круче несостоявшегося полета над Лондоном на Фордике Англия. А еще она бы увидела Тома. За эти несколько недель Реддл стал для нее если не другом, то хорошим приятелем, и с каждым днем он превращался в кого-то близкого для девочки. И хотя она и не осознавала в полной мере почему, ее тянуло к дневнику словно магнитом. Гарриет помедлила еще долю секунды и написала всего две буквы: «ОК» Страницы дневника замелькали, словно подхваченные сильным ветром, и остановились на середине апреля. Открыв рот, Этта наблюдала, как страничка пятнадцатого апреля превратилась в крохотный телевизионный экран. Дрожащими руками она поднесла дневник поближе к глазам, миниатюрное окно внезапно расширилось, ее туда потянуло, девочка почувствовала, как тело оторвалось от скамьи, и она головой вперед влетела сквозь открытую страницу в водоворот красок и теней. Ноги стукнулись о твердую почву; тряхануло, но она устояла, и размытые очертания окружающего стали отчетливы. Девочка стояла в незнакомом ей просторном зале. Прямо посреди него возвышался черный помост, украшенный золотыми звездами и месяцами. Казалось, что в зале яблоку негде упасть – молодые юноши и девушки в хогвартских мантиях стояли там и сям. Гарриет, испуганно оглянулась, не хватало, чтобы кто-то заметил ее неожиданное появление и привлек к ней ненужное внимание. Однако Этту, казалось, никто не замечал. Она помахала рукой перед носом какой-то рыжей девочки, стоявшей всего в паре дюймов от нее – девочка даже бровью не повела. Сердце Гарриет забилось сильнее – у них получилось! Она оказалась в далеком прошлом, в воспоминаниях Реддла, и сама она теперь – не более чем фантом, невидимый для людей, живших пятьдесят лет назад. Девочка огляделась. Вдоль стен тянулись длинные столы, на которых теснились различные напитки и замысловатые закуски и сладости, но практически никто не ел - десятки школьников толпились вокруг помоста, внимательно глядя на двух людей, находящихся на нем. На левой стороне помоста стояла высокая смуглая девушка, ее пышные локоны были уложены в пучок на затылке, бронзовая кожа красиво сияла в ярком свете волшебных факелов, желтая оторочка мантии выдавала в ней хаффлпаффку, а карие задорные глаза глядели на юношу, стоящего напротив нее. Низенький и полноватый мальчик на противоположной стороне подмостков, облаченный в цвета Рэйвенкло, стоял в боевой позиции, лицо было сосредоточено, на лбу виднелись капельки пота. — Итак, на счет три, — изрек единственный взрослый в зале, очень полный человек, стоящий перед центром помоста, воздев руку с волшебной палочкой к потолку, словно дирижер. Свет факелов искрился на его блестящей лысине, выпученных глазах, пышных серебристых усах, как у моржа, и полированных пряжках на темно-бордовых остроносых туфлях. — Один… Два… Начали! Мальчик взмахнул палочкой, нервно сжатые челюсти разомкнулись, но он двигался и вполовину не так быстро, как соперница: — Соппо… — ТИТИЛЛАНДО! Мальчик охнул, согнулся пополам и начал нервно и громко… хихикать. Смех становился все громче, давясь им мальчик выронил свою палочку, и теперь хохотал не только рэйвенкловец, но и большая часть зрителей. — Очень хорошо, мисс Свон! — толстый человечек хлопал в ладоши, посмеиваясь в усы, — Как всегда, чистая победа и никакого насилия! Благодарю вас, мистер Бут! Освобождённый от чар щекотки, Бут неловко улыбнулся Хелене Свон, которая ответила ему теплой улыбкой и шутливо-дружеским реверансом, и соскочил с помоста, смешиваясь с кучкой рэйвенкловцев, которые начали успокаивающе трепать его по плечу. — Не знаю, что мне делать с вами, мисс Свон, — все еще ухмыляясь задумался толстяк, — Вы просто не отставляете мне выбора! — Знай Хаффлпаффцев! — выкрикнула какая-то девочка из толпы школьников, несколько ребят поддержали ее возгласами. — Вероятно, профессор Слизнорт, вам все-же придется месяц преподавать в мантии факультета Хаффлпафф, — сказал кто-то в толпе. Гарриет не знала почему, но вздрогнула, услышав этот голос. Она резко обернулась. В нескольких футах позади нее, стоял юноша на вид лет тринадцати-четырнадцати. Высокий, черноволосый, он выделялся из толпы ребят вокруг него, словно был более осязаемым, более настоящим. На тонких губах играла вежливая усмешка, на такую нельзя было обидеться и посчитать дерзостью в адрес учителя. Вокруг черных глаз – тонкие смеющиеся складки. — Спор есть спор, профессор, — продолжил юноша, — Мы, ваш факультет, все поймем, ведь условия пари – священны. Он легонько подмигнул Хелене. Хелена заговорщически улыбнулась юноше, гораздо шире и теплей, чем некогда Буту из Рэйвенкло. — Так-так, мой милый мальчик, — Слизнорт теперь улыбался во все тридцать два зуба, — Как же хорошо, что вы напомнили нам о себе! Вас-то я и выставлю против мисс Свон в решающем поединке! Зрители загудели, кто-то расстроенно, кто-то в предвкушении интересного сражения. Глядя на хитрое выражение лица неизвестного ей Слизнорта, Гарриет поняла, что он не забыл про этого ученика, а лишь дожидался повода вызвать его – для пущего эффекта. — Но, сэр, — полушутливо возразил «милый мальчик», — Я уже сражался с Лейстренджем, Боунсом и Смитом… — Ничего страшного. Не запрещено правилами участвовать в дуэли во втором цикле. Давайте, давайте, Том, не стесняйтесь! Гарриет словно обухом по голове ударили. Том! Ну конечно, он ведь должен был появиться в собственном воспоминании! Она затаив дыхание смотрела, как изящно и стремительно, словно пантера, Том Реддл подходит к помосту, легко запрыгивает на него так, что мантия взметнулась за спиной, и достает из кармана палочку из белого тиса. Хелена слегка нахмурилась, но не рассталась с легкой полуулыбкой. Соперники встали напротив друг друга. Они направили палочки вверх, держа их прямо перед лицами, затем со свистом опустили вниз, на манер шпаг. Поклонившись друг другу, дуэлянты развернулись на каблуках, и разойдясь в стороны на пять шагов, встали в боевую позу лицами друг к другу. — Прекрасно! — комментировал Слизнорт, — на счет три. И помните, Том, вы — моя единственная надежда не променять цвета нашего Дома на герб Хельги! Мальчик улыбнулся. Когда Слизнорт сказал: «Начали», Том и Хелена взмахнули палочками, и одновременно вскрикнули: — Эверте Статум! — Экспеллиармус! Гарриет завороженно смотрела, как молниеносно Том делает шаг в сторону, пропуская заклятие Хелены лететь мимо, и в следующую секунду ловит палочку девушки, которая вырвалась из ее рук и послушно прыгнула в ладонь Реддла. Зал взорвался криками и стонами. Та часть зрителей, которая болела за юношу, начала скандировать имя Тома, сам же Реддл послал извиняющийся полупоклон Хелене. Он обернулся к зрителям, на секунду черные глаза задержалась на том месте, где стояла Гарриет, и у нее отчего-то екнуло сердце. Происходящее закружилось в глазах Этты, и сейчас же упала тьма. Зал, дуэлянты, зрители – все растворилось в густом мраке. В темноте горели буквы. Почерк Тома. «Видела?» Гарриет кивнула, а затем, неуверенная, что кивок был виден Тому, подтвердила: — Да! Она оглянулась. Везде, куда ни глянь, была разлита чернильная мгла. Она повела рукой в пространстве, и ощутила колыхание чего-то зыбкого и гладкого, словно шелк. Гарриет удивилась себе, она должна была испугаться этому странному мраку, но вопреки здравому смыслу, осязаемая кожей тьма ее не страшила. — Ты меня слышишь? Через секунду в воздухе повисли буквы: «Слышу. Сможешь теперь повторить движения?» — Смогу. Но… постой, значит ли это, что ты меня еще и видишь? «Да» Гарриет медлила. — Почему же я не вижу тебя? Покажись… пожалуйста. Девочка не знала, что ее смущало больше. То, что Том невидимый стоял сейчас в этом густом мраке и смотрел на нее, пока она беспомощно озиралась вокруг, или то, что он сейчас может предстать перед ней, она повторит заклятье совершенно неправильно и увидит разочарование в его черных глазах. Она почему-то была уверена, что стоит ей снова увидеть Тома, заклинание точно не сработает. «Я не могу» — Но почему? «Я всего лишь воспоминание, Гарриет. Меня невозможно увидеть, у меня нет облика» Гарриет удивленно уставилась на буквы. В каком смысле, нет облика? К стыду своему девочка не задумывалась, на что похожа жизнь Тома, заключенного в собственный дневник, и сейчас она с ужасом осознавала, что его существование могло быть не таким радужным, как можно было подумать, переписываясь с терпеливым и остроумным мальчиком, спрятанным от нее за пожелтевшими страницами. «Ну так что? Ты сможешь повторить Обезоруживающие чары?» Гарриет кивнула. Она встала в позу и вспоминая движения самого Тома (что было не так уж и легко, учитывая то, с какой скоростью Том произнес заклинание), взмахнула палочкой и изрекла: — Экспеллиармус! Тьма вокруг завибрировала и пошла волнами. «Хорошо. Только сделай выпад резче и направляй палочку параллельно земле» Этта кивнула и последовала указаниям Реддла.***
Без пяти восемь Этта забежала в Большой Зал. Обеденные столы были убраны, под бархатно-черным потолком горели свечи, посреди зала возведены подмостки, украшенные золотыми звездами и месяцами. Гарриет улыбнулась, заметив их — точно такие же она видела в воспоминаниях Тома несколько часов назад. В Зале собралась чуть ли не вся школа — в руках волшебные палочки, лица взволнованны. Гермиона и Рон стояли у самого помоста, и как только Этта протиснулась к ним, они обеспокоено ей зашептали, силясь узнать, где она пропадала столько времени. Этта, раскрасневшаяся то ли от бега, то ли еще от чего, лишь улыбнулась в ответ. Гул шепотков вокруг стих — на подмостки вышел Златопуст Локонс в великолепной лиловой мантии, сопровождаемый Снейпом в черном будничном одеянии. Локонс взмахнул рукой, требуя тишины. — Подойдите поближе! Еще! Меня всем видно? Всем слышно? Прекрасно! Профессор Дамблдор одобрил мое предложение создать в школе Дуэльный клуб. Посещая клуб, вы научитесь защищать себя, если вдруг потребуют обстоятельства. А мой жизненный опыт подсказывает — такие обстоятельства не редкость. Читайте об этом в моих книгах. Ассистировать мне будет профессор Снейп, — белозубо улыбнувшись, вещал Локонс. — Он немного разбирается в дуэлях, как он сам говорит, и любезно согласился помочь мне. О, не беспокойтесь, мои юные друзья, я верну вам профессора зельеварения в целости и сохранности. Рон собирался что-то шепнуть Этте, но тут заговорил Снейп. — Однако прежде, чем мы начнем тренировки, — вкрадчиво сказал он, — На ваших глазах пройдет первая дуэль клуба, дуэль чести, объявленная официально перед началом занятий. Разумеется, никакого убийства или очень тяжкого вреда здоровью не будет, — он плотоядно улыбнулся, — Но это поможет нам наглядно оценить уровень ваших нынешних умений и построить верную систему тренировок. Глаза Снейпа словно впились в лицо Этты. Девочка смело посмотрела в ответ. Локонс растеряно глядел на Снейпа, недоуменно хлопая золотистыми ресницами. Вероятно, он не ожидал проведения битвы еще до начала занятий и был обескуражен предложением коллеги. Однако возразить он ничего не успел. — Мистер Малфой вызвал на поединок представителей факультета Гриффиндор, — смакуя каждое слово объявил Снейп, — Мисс Поттер и мистера Уизли. Потому, считаю справедливым его вызов удовлетворить. Однако, учитывая, что соперников в два раза больше, мистер Малфой может участвовать совместно с любым выбранным им союзником. — Булстроуд, — коротко сказал Драко Малфой. — Отлично, — одобрил Снейп, — Выходите на помост, живо. Малфой, высокомерно улыбнувшись, встал, куда сказано. Этта и Рон поднялись на подмостки и заняли противоположный край. Плотная, с тяжелой челюстью девочка, точь-в-точь злая колдунья из книги «Каникулы с каргой», заняла место рядом с Малфоем против Этты. — Ну уж нет, — Этта молчаливо согласовала с Роном рокировку, и поменялась с другом местами, — Раз уж ты вызвал меня первой, мне с тобой и биться, Малфой. — Смотри, Поттер, я не посмотрю, что ты — девчонка, — ядовито шепнул Малфой. — Не трусь, Малфой, — Этта улыбнулась, чем удивила соперника, — Я буду бить только в пол силы. Малфой позеленел от злости. — Надеюсь, все знают, что по традиции, необходимо приветствовать оппонента? — язвительно спросил Снейп. Рожденные в волшебных семьях Малфой, Милисента Булстроуд и Рон кивнули. Рон, запоздало вспомнив о том, что Этта выросла у маглов, и о таких вещей могла и не слышать, обернулся на подругу, но та лишь улыбнулась и подмигнула ему. Четыре палочки синхронно взметнулись в воздух и синхронно разошлись в стороны. Малфой осклабился, видно не ожидал от Этты знания дуэльного этикета. Противники развернулись и разошлись на пять шагов в стороны. Затем повернулись друг к другу. Этта шепнула Рону: «Удачи!» Снейп скомандовал: «Начали!» Четыре голоса практически одновременно вскрикнули: — Импедимента! — Флиппендо! — Риктусемпра! — ПРОТЕГО! Зал озарился яркими вспышками. Заклятье отталкивания и ватных ног, посланные слизеринцами ударились в барьер, созданный Эттой вокруг нее и Рона. Заклинание щекотки Рона ударило Милисенту прямо в грудь, и она оглушительно захохотала, моментально покраснев от смеха. На Этту накатило дежавю — похожее заклятье сегодня девочка уже видела в дневнике Реддла. Она дернула головой, словно с отряхиваясь от лишних мыслей — нужна была недюжинная доля концентрации, чтобы поддерживать щитовые чары, которые они с Томом разучили всего пару часов назад. Драко Малфой побелел от ярости. — Дертлим! Его заклятье ударилось о щит Этты. — Иктус! Саплента! СТУПЕФАЙ! Щит снова выдержал. Тем временем, Милисента, задыхаясь от истерического хохота, подала знак о том, что сдается. Ее и Рона Локонс отозвал с подмостков, и Гарриет осталась одна. Девочка попыталась сосредоточиться и сделать две вещи одновременно — удержать щит и набраться сил для следующего заклинания. Свежеотрепетированный Экспеллиармус, попади он в цель, означал бы и окончание дуэли, и победу Этты. Глаза Малфоя метали молнии. Слизеринец видел, что его заклятия не достают до Этты, и лихорадочно придумывал выход. Вдруг его лицо озарила гаденькая усмешка, и он выкрикнул: — Серпенсортиа! Раздался звук, похожий на выстрел. На глазах ошеломленной Гарриет из палочки Малфоя вылетела длинная черная змея и шлепнулась на пол. Зрители, стоявшие впереди, отпрянули в ужасе. Кто-то истошно закричал. Змея заскользила прямо к девочке, и легко проползла сквозь щитовые чары, которые не смогли помешать живому существу, как мешали заклятиям. Локонс, безуспешно пытающийся снять чары щекотки с Милисенты Булстроуд, стоял довольно далеко, да и пользы от него не было бы никакой… — Стойте смирно, Поттер, — с наигранным добродушием произнес Снейп, наслаждаясь растерянностью Этты. — Я ее сейчас уберу. Гарриет оторвала взгляд от змеи и посмотрела в черные непроницаемые глаза профессора зельеварения. Стоило ему вмешаться, и дуэль была бы проиграна. — Нет, — выдавила она из себя, лихорадочно пытаясь придумать, как бы отвадить змею, не снимая щита, что дало бы Малфою возможность ударить снова... Гермиона стоящая прямо у подмостков, в каком-то футе от Этты, издала испуганный судорожный вздох. Змея, словно услышав Гермиону, резко поменяла траекторию движения, и повернула к ней блестящую, увенчанную черным капюшоном голову. Она открыла пасть и зашипела, явно готовясь к прыжку. — А ну не смей! Назад! — крикнула змее Этта, побелев от ужаса, представляя, как кобра впивается трехдюймовыми клыками в лицо подруги. Змея послушно опустилась, свилась в кольцо и уставилась неподвижным взглядом на Гарриет. — Вот так! — Этта похлопала по ноге, не особо вдумываясь в собственные слова и действуя больше по наитию, нежели из соображений логики. Сейчас важнее всего было отвлечь змею от зрителей, от Гермионы, — Иди, то есть, ползи сюда! Хорошая змейка! Змея скользнула к Этте и улеглась у девочки под ногами. — Гд-д-де я-я-я? — спросила змея, — Гд-д-де мое-е-е, гнез-с-с-до? Мои дет-т-т-ки? — Не знаю, — пожала плечами девочка, — Давай я сначала разберусь с тем мальчишкой, а потом мы подумаем, как вернуть тебя к деткам? Змея кивнула. — Те-б-бе помоч-ч-ч-чь раз-з-зобратьс-с-с-ся? Этта покачала головой. — Я сама. Она подняла глаза на Малфоя. Тот стоял на противоположном краю подмостков, рот открыт от изумления, в глазах читался страх и шок. Сейчас или никогда. — Малфой! — крикнула она, — Слушай меня внимательно! Ты больше никогда не назовешь Гермиону или кого-бы-то не было грязнокровкой! А если ты это сделаешь, и я узнаю об этом, то я снова разобью тебе нос! Малфой с трудом улавливал слова Гарриет, но по мере того, как она их произносила, злость все более явно отражалась на его лице. Гарриет быстрым движением руки убрала щитовые чары. Малфой взмахнул палочкой: — Флаге… — ЭКСПЕЛЛИАРМУС! Волшебная палочка Малфоя вылетела у него из рук, и самый молодой ловец столетия с легкостью поймала ее левой рукой. Гарриет улыбнулась. От сердца отлегло. Она победила. Девочка облегченно посмотрела в сторону зрителей. Ни радости, ни восторга не отражалось ни на одном лице. Даже среди гриффиндорцев, что было слегка обидно. Лишь ужас и непонимание. Все вокруг шептались, и отводили глаза, стоило Гарриет на них посмотреть. Этта повернулась к профессорам — Локонс и Снейп смотрели на нее почти с одинаковым недоумением, правда от задумчивого прищуренного взгляда Снейпа девочке стало действительно не по себе. Снейп подошел к змее, взмахнул волшебной палочкой, и змея растворилась в маленьком черном облаке. С Гарриет будто сбросили парализующие чары: — Профессор! Куда вы дели змею? Ее надо было вернуть домой, к деткам! Снейп уставился на нее. Лицо Этты побелело. Она ведь пообещала змее, что поможет ей вернуться в родное гнездо! Она подскочила к Снейпу: — Сэр, что случилось со змеей? — Что за бред вы несете, Поттер? — изумленно поинтересовался Снейп. Кто-то потянул Этту за мантию. Этта сопротивлялась, сейчас важна была змея, остальное подождет! Оглянувшись, она увидела Гермиону. Та упрямо тянула подругу назад, и мертвой хваткой вцепившись в рукав Гарриет, повела ее прочь. По другую руку быстро шагал Рон. У дверей толпа расступилась, как будто шла прокаженная. Гарриет не могла ничего понять. Она дернулась еще пару раз, порываясь спросить об исчезнувшей кобре, но чем больше она сопротивлялась, тем крепче впивались в руку ногти Гермионы, и поняв эту взаимосвязь, Этта, наконец, перестала брыкаться. Рон с Гермионой как воды в рот набрали. И только выйдя из зала и дойдя до какого-то безлюдного класса, куда друзья буквально впихнули Этту, ребята смогли поговорить. — Да что вы творите? — возмутилась Гарриет, — Чего вы не дали мне узнать про зме… — Гарриет Поттер, — серьезно сказала Гермиона тоном профессора Макгонагалл, — Что это было? — Я пытаюсь узнать, не убил ли Снейп змею, которая просто хотела вернуться к змеятам! — Не змеята, а змееныши… И вообще, я не про… — Выходит, ты — змееуст, — перебил Гермиону Рон, — Почему нам не говорила об этом? — Змее- кто? — Змееуст. Умеешь говорить со змеями! — В смысле, «умею»? Я просто сказала ей отойти от Гермионы! А она сказала мне, что ищет свое гнездо и змея… змеенышей. — Змея сказала, что хочет домой, — вытаращил глаза Рон, — И ты ее поняла? — А что тут такого? Каждый волшебник понял бы. Я и раньше говорила со змеей. С удавом в зоопарке. Еще до того, как узнала, что я колдунья. Удав тоже просто хотел домой. — Вовсе не каждый волшебник понимает змей. Не имеет значения, чего они хотят – домой или сожрать кролика, или кого покрупнее. Говорить со змеями — очень плохо! — По-моему, ничего плохого! — возмутилась Этта. — Да что с вами? Если бы я не закричала на змею, она бы от страха укусила Гермиону, а потом и меня! А так, у нас вышел, так сказать, конструктивный диалог. — Да, только ты вела свой конструктивный диалог на змеином языке, — уточнила Гермиона, — Ты это помнишь? — Что? Я говорила совсем на другом языке? Да разве такое может быть? Говоришь на чужом языке, а слышишь, что на своем? Рон покачал головой. — На змеином языке знаешь кто говорил? Салазар Слизерин. Именно поэтому змея — на гербе его факультета, — сказала Гермиона. Гарриет открыла рот от удивления. — Да, это так, — подтвердил Рон, — И еще несколько злых волшебников после него. И теперь вся школа будет думать, что ты пра-пра-пра-правнучка Слизерина! — Никакая я не пра-пра-правнучка! — вспылила Гарриет. — Как теперь это доказать? — покачала головой Гермиона, — Слизерин жил тысячу лет назад. Все может быть. Но дело не только в этом. — А в чем? — растеряно спросила Этта. — А в том, что я злюсь совсем на другое! — Гермиона сурово посмотрела на Этту, — Почему ты рисковала своей жизнью, отказав Снейпу помочь тебе со змеей? Ты не могла знать, что получится отговорить змею напасть на тебя! Так зачем? Гарриет удивленно посмотрела на подругу. Ответ был очевидным, и ее изумило, что Гермиона не понимала таких простых вещей. — Потому, что иначе, я проиграла бы дуэль! — И почему это, скажи на милость, важнее, чем не умереть от клыков пятифутовой змеи? — Потому что только выиграв дуэль, я могла бы утереть нос Малфою! Он должен научиться понимать, что нельзя трогать моих друзей, что ему это с рук не сойдет! — Гарриет, перестань! По-моему очевидно, что у Малфоя есть какой-то нездоровый пунктик насчет тебя, и он постоянно пытается подколоть то тебя, то нас с Роном. Но не нужно из-за этого постоянно лезть на рожон! — Он назвал тебя грязнокровкой! — Да, и в следующий раз, пытаясь защитить меня от нападок Малфоя, вы снова навлечете на себя неприятности! — Так, — Рон повернулся к Гермионе, — если ты действительно думаешь, что мы будем молчать, пока этот белобрысый придурок тебя обижает… — …То ты глубоко ошибаешься, — закончила за друга Гарриет. Гермиона в молчаливом возмущении воззрилась на друзей. Потом махнула рукой. И Этта и Рон были гриффиндорцами до мозга костей. Она обняла друзей, уткнувшись носом в плечо Этте. Потом, вспомнив что-то, шмыгнула носом и тихо сказала: — Снейп не убивал змею. Это заклятие… Оно просто возвращает все на свои места. Думаю, она уже давно в гнезде со змеенышами. Этта облегченно выдохнула. В конце концов, она могла быть праправнучкой кому угодно, но по-настоящему важным было то, что невинная змея вернулась домой. Интересно, добрался ли удав из зоопарка до Бразилии?