Частичка тебя

Гарриет плохо спала этой ночью. Она пробовала прошептать что-то на змеином, но ничего не получилось. Девочка хотела было написать Тому, но в голове был такой сумбур, что она вряд ли бы смогла внятно отразить свои мысли на бумаге. Поэтому она положила дневник под подушку, и тихо глядела сквозь неплотно задернутые занавеси, как кружат за окном пушистые снежинки. Могла ли она быть наследницей Салазара Слизерина? Определенно, могла. Размер британского магического населения был сравнительно небольшим и за тысячу лет ее прародители определенно сочетались браком с другими волшебными семьями, среди которых могли оказаться и Слизерины. Словно вишенку на торте, сознание подкинуло Гарриет воспоминание, как Шляпа предлагала ей пойти на факультет Слизерин. Да, паззл определенно складывался. И Гарриет, всегда ставившая себя в противовес тому, что представляют из себя слизеринцы, беспокойно заерзала. Завтра первым делом нужно было бежать в библиотеку и пытаться найти секцию с генеалогическими древами волшебных семей. Может хоть там она смогла бы найти какие-то ответы? Утром Этта столкнулась с Лавандой у входа в душевую комнату. Лаванда странно посмотрела на нее и спешно удалилась, не пожелав доброго утра и не глядя однокурснице в глаза. Настроение сразу испортилось. Неужели теперь друзья-гриффиндорцы будут ее избегать? Кое-как собравшись, Гарриет поплелась прочь из спальни. Они с Роном и Гермионой спустились в Большой Зал на завтрак. Пока они шли к гриффиндорскому столу, Гарриет чувствовала, как ее спину буравят сотни глаз. Второпях позавтракав, Гарриет побежала в библиотеку. До урока оставалось около сорока минут, и она намеревалась провести их с пользой. Прогуливаясь по секции «Исторические события и чистокровные семьи Великобритании», девочка вдруг услышала свое имя. Заглянув в соседнюю секцию, она увидела двоих хаффлпаффцев, что-то горячо обсуждающих между высокими стеллажами. Полный мальчик, кажется его звали Эрни, шептал что-то своей светловолосой однокласснице. Гарриет превратилась в слух и разобрала голос мальчика: — Ханна, Поттер — змееязычная волшебница, а это признак черной колдуньи! Ты когда-нибудь слышала, чтобы добрая ведьма говорила на змеином языке? Знаешь, змееустом называли самого Слизерина! Вероятно, она смогла одолеть Сама-Знаешь-Кого потому, что сама — настоящая темная волшебница! Других объяснений я не вижу! Губы Гарриет дрогнули. Она хотела было выйти к хаффлпаффцам, чтобы высказать им все, что о них думает, но сдержалась, тихонечко отошла от секции, где шептались Ханна и Эрни, и выбежала из библиотеки. Ничего, она снова придет сюда, но позже. Не хватало еще, чтобы сплетники застали ее за изучением фамильного древа Поттеров. День прошел ужасно. В глаза Гарриет ничего не говорили, но зато шептались, стоило ей только отвернуться. Особенно мрачно на нее смотрели слизеринцы, не зная, что и думать про ту, что могла являться наследницей основателя их факультета, и в то же время училась на вражеском Гриффиндоре, и прилюдно бросала вызов чистокровному дому, запрещая трогать грязнокровок. К вечеру погода не заладилась — снежный шторм и вьюга завывали за окном, в коридорах сквозило, еще недавно обласканные солнечным светом предместья замка были покрыты плотным белым покрывалом. Троица друзей спешили на ужин в Большой Зал. Аппетита у Этты не было, но Гермиона, не слушая никаких отговорок, под руку повела подругу в Зал, так же как вчера уводила оттуда после дуэли. Гермиона заявила, что стоит в школе распространиться какой-то другой интересной вести, все моментально забудут о странностях Гарриет — так уж заведено в Хогвартсе. Рон бодро шагал рядом — он решительно возражал против любого уныния, уверяя Этту, что при всем при том, у них все сложилось довольно неплохо — они ведь утерли Малфою нос перед всей школой. Увещевания возымели успех, и Гарриет немного отпустило. За ужином их ожидал сюрприз. Перед столом учителей стоял трехногий табурет, а на нем возвышалась… Распределяющая Шляпа. Сердце Гарриет словно ухнуло в пропасть. Она шла к гриффиндорскому столу на ватных ногах, больше всего желая оказаться сейчас за тысячу миль отсюда. В голове бухала мысль — директор узнал о ее змееязычности, сложил дважды два, и ей теперь предстояло пройти перераспределение на Слизерин… Друзья уселись за стол. Судя по тому, как многие одноклассники смотрели на Гарриет, переводя взгляд с нее на Шляпу, мысль о перераспределении Поттер пришла в голову далеко не ей одной. В какой-то момент Дамблдор поднялся со своего места. Шепотки прекратились, теперь все смотрели на директора. — Приветствую всех в этот самый обычный и ничем не примечательный день, — с улыбкой заговорил Дамблдор, воздев руки к Зачарованному потолку, — Чтобы объявить об одном волнующем и незаурядном обстоятельстве! Гарриет буквально чувствовала, как кровь прилила к щекам. Вероятно, со стороны она выглядела как сваренный рак. — Вам, наверное, весьма любопытно узнать, почему мы вытащили на всеобщее обозрение нашу верную подругу — Дамблдор указала на Шляпу, — намного раньше, чем заведено. И лишь самые догадливые из вас, либо семикурсники, которые уже наблюдали подобное, знают, что же именно мы сегодня празднуем. Гарриет сжала челюсти так, что зубы заскрипели. «Празднуем», говорите? — Новый студент! — выкрикнул кто-то со стола Рэйвенкло. Глаза Этты расширились. Что? — Отлично, мистер Андерсон, — похвалил выкрикнувшего рэйвенкловца Дамблдор, — Сегодня Хогвартс ждет великая радость, сродни той, что ежегодно наполняет наши сердца в начале сентября. Сегодня мы счастливы приветствовать нового студента Хогвартса, который переводится к нам из далекого Колдовстворца! Раздались жидкие аплодисменты, которые, однако, с каждой секундой становились все громче и вскоре переросли в бурные овации. Этта оторвала изумленный взгляд от профессора Дамблдора и посмотрела на Гермиону. Глаза Гермионы загорелись, она уже шептала сидевшим неподалеку, и готовым ее слушать, что Колдовстворец — магическая школа из далекой России, что студенты оттуда не переводились в Хогвартс уже около семидесяти лет, что Колдовстворец знаменит тем, что является одной из самых засекреченных школ в мире, и известно о ней совсем немного, и что величайшие славянские маги прошлого — Яга и Кощей, о которых знают даже русские маглы, были одними из основателей Колдовстворца. Этта мало что знала о России, разве что там холодно и вроде бы живет много медведей. Про Колдовстворец она никогда не слышала. До этого момента она вообще не задумывалась о том, что существуют другие школы магии. И хотя это было более чем логично, Этте подобные размышления в голову не приходили. Двери Большого Зала отворились и головы студентов дружно повернулись к ним. В Зал вошла профессор Макгонагалл, а за ней — высокий худощавый светлый юноша, на вид лет пятнадцати. Мальчик был облачен в обычную школьную черную мантию. На хряще уха блеснула золотистая серьга-клипса. — Прошу вас любить и жаловать нового члена семьи Хогвартс — Нестора Громова! Большой Зал затих на секунду, а затем взорвался приветственными криками. Мальчик несмело улыбнулся и оглядел смущенным взглядом лица будущих одноклассников. Серые глаза встретились с зелеными глазами Этты на секунду, и губы девочки дрогнули в непроизвольной улыбке. Профессор Макгонагалл проводила Громова к табурету. — Нестор, — продолжил директор, — как и каждый присутствующий в этом зале, пройдет распределение на один из наших факультетов. Факультет станет ему домом до самого выпуска, и сегодня получит нового члена семьи! Макгонагалл усадила Нестора на табурет и нахлобучила на голову Шляпу. Поля Шляпы не закрыли подростку глаза, он уже был достаточно взрослым, чтобы та пришлась ему впору. Умные серебряные глаза внимательно смотрели на профессора, та что-то шепнула мальчику, и он кивнул. Большой Зал замер. Было слышно, как у кого-то в животе заурчало. Нестор закрыл глаза. Прошла минута, другая… Этта огляделась — все смотрели на новичка. И если обычно ежегодное распределение первокурсников сопровождалось веселым шушуканьем и смешками, сейчас все ученики Хогвартса хранили торжественную тишину. Перевод студента из школы в школу был редким событием, и девочке показалось, что каждый факультет сейчас жаждал заполучить Громова к себе, словно диковинный трофей. Даже Малфой, обычно высокомерно игнорирующий подобные мероприятия, был заинтересован. И вот наконец… — Гриффиндор! — завопила Шляпа. Гриффиндорский стол взорвался криками и радостными аплодисментами. Несколько ребят за соседними столами разочарованно пожали плечами, другие поддержали мальчика и вежливо хлопали ему, пока тот стаскивал старинный артефакт с головы. Нестор передал Шляпу Макгонагалл, поблагодарив ту учтивым полупоклоном, и поспешил к своему новому факультету. Гарриет улыбнулась мальчику, тот улыбнулся в ответ и сел на свободное место напротив Поттер. — Привет, — тихо сказал он ей. Гриффиндорцы вскакивали с мест, подбегали к Нестору и дружески хлопали его по плечу, а Этта зарделась как маков цвет.

***

Том ликовал. Эксперимент с Гарриет не просто получился, он превзошёл самые смелые ожидания. Во-первых, Поттер не просто увидела все, что было нужно, но физически попала в его воспоминания, также, как это происходит на самом глубоком уровне взаимодействия с Омутом Памяти. Она побывала внутри и посмотрела на дуэль в Клубе Слизней прямо из Зала Собраний. Во-вторых, девчонку удалось провести не только в воспоминания, нет, Гарриет побывала и в «лобби» его сознания, в той самой клубящейся темноте, где обитал сам Том. Ему наконец довелось рассмотреть свою маленькую собеседницу, и хотя ничего действительно интересного ее лицо не представляло — зеленые глаза на бледном лице в форме сердца, круглые тонкие очки и густые непослушные волосы торчком — это был первый живой человек, которого Том лицезрел за пятьдесят лет, и он запомнил ее образ в малейших деталях, пока кружил вокруг девчонки в водовороте тьмы. Пока Гарриет была внутри, во мраке, Реддл слышал ее голос, он сопровождался гулким эхом. Тому хотелось ей ответить, в кои-то веки с кем-то просто поговорить. Но без физической формы юноша не мог произнести ни звука, и он продолжал ей писать, слушая ответы собеседницы вживую. В процессе тренировки девчонку время от времени хотелось поправить, развернуть плечи Поттер так, чтобы поза была более правильной, точнее направить кончик палочки, но Том сомневался, что его бесплотный дух сможет осязаемо дотронуться до Этты. Помимо того, памятуя, как рассыпаются его воспоминания, стоит ему попробовать их потрогать, Том опасался, что девчонку немедленно вышвырнет из дневника, попытайся он ее коснуться. Потому Реддл не рисковал. Девчонка быстро освоила Обезоруживающие чары, и они также успели разучить Протего и Эверте Статум до дуэли. Конечно, ей нужно было еще попрактиковаться, чтобы отточить скорость и мощность заклинаний, но судя по тому, как быстро пошли дела при очных тренировках, Гарриет вскоре могла бы неплохо поднатаскаться и стать довольно недурной боевой магессой. «С моей помощью», самодовольно подумал Том. Оценив навыки Поттер, Реддл почти не сомневался, что она неплохо справилась с малфоевским сопляком. Сейчас, когда Этта покинула его обитель, Том размышлял о более серьезных вещах. То, что Поттер смогла побывать внутри крестража, значило, что артефакт обладает громадным магическим потенциалом. Это могло означать, что при желании, Том смог бы использовать дневник и для более сложных ритуалов. Например, чтобы вернуться в настоящий мир. Да, он отдавал себе отчет в том, что получись ему возродиться из дневника, существовал риск явить миру двух Волдемортов одновременно. Однако того, настоящего себя, он не ощущал, а потому никого кроме себя самого реальным не чувствовал. Слова Гарриет, «Том — ты личность», которые она в пылу юношеского максимализма твердила ему, стоило ему завести байку о том, что он-де простое воспоминание, все еще горели перед фантомным взором Реддла. С каждым днем Том ощущал себя все более живым, и прозябание во мраке угнетало его дух. Связи со своим настоящим «я» у Реддла не было, о нем не было ничего слышно. А это значило, что Том должен был думать в первую очередь о себе. Если существовал способ, ему необходимо было перестать влачить жалкое существование духа из магловской тетрадки и зажить полноценной жизнью. С самим собой он потом договорится — если настоящего Волдеморта и удастся найти. Реддл не помнил, что говорили тайные фолианты о способах возрождения из крестражей, и не был уверен, что когда-либо знал это. Однако, бытность пленника собственного дневника начинала ему надоедать, и нужно было немедленно заняться тем, чтобы искать пути наружу. И в этом ему поможет малявка Поттер.

***

Гарриет и Нестор неспешно шли по продуваемому всеми ветрами коридору. Уроки давно закончились, и когда мальчик внезапно возник перед Эттой и позвал ее прогуляться по замку и окрестностям, девочка невероятно засмущалась и удивилась, но все же ответила согласием. Из всей школы, Нестор был единственным, не считая Рона и Гермионы, кто не кидал на Этту испуганных и подозрительных взглядов, и не шептался, тыча в нее пальцем, стоило девочке отвернуться, поэтому его компания сейчас была ей приятнее, чем общество любого другого студента. Нестор спрашивал у Гарриет о Хогвартсе, о жизни волшебников в магической Англии, о квиддиче. Ему было интересно знать все о месте, в котором ему предстояло учиться еще три с половиной года — Громова определили на четвертый курс. Гарриет отвечала и украдкой разглядывала новичка. Высокий и худощавый Нестор был неплохо сложен, его проницательные серебряно-серые глаза с живостью и восхищением взирали на самые обычные вещи вокруг. Этта с упоением рассказывала Нестору о школе и о Магической Британии, и у нее получалось легко и непринужденно. Для хорошего подробного описания нужно было просто взглянуть на устройство Хогвартса и местного колдовского сообщества со стороны, что было несложно — Гарриет Поттер и сама начала изучать волшебный мир лишь в прошлом году. В ответ мальчик поведал ей о Колдовстворце — волшебной крепости, спрятанной где-то в глубине дремучих русских лесов. Говорить о русской академии много было нельзя — учеников и учителей связывали древние чары, из-за которых рассказать что-то важное о школе чужим было невозможно. Где находится училище знали лишь избранные, попасть туда можно было лишь с помощью сети волшебных порталов, причем нужно было использовать несколько порталов подряд. Точно знать их расположение могли только студенты или преподаватели Колдовстворца — им доверяли специальный временный знак, который помещался под кожу словно татуировка. Такая отметка служила своеобразным пропуском через порталы, и ее магия работала до тех пор, пока человек не покидал школу – оканчивал службу как учитель, выпускался или отчислялся как ученик. Человек без такого знака не мог попасть в Колдовстворец, незваных гостей там не жаловали. Нестор показал удивленной Гарриет легкий белый след под кожей — складывалось ощущение, что мальчик долго прижимал запястье к рельефной печати, и сейчас отпустил руку, а кровь к опечатанному на коже рисунку еще не прилила. При ближайшем рассмотрении Гарриет разглядела нечто напоминающее трехглавого дракона, держащего в передних лапах громадный меч. — Раньше она была черная, — как-то грустно заметил Нестор, — Скоро совсем исчезнет. По словам Громова, Колдовстворец занимал бóльшую территорию, нежели Хогвартс, вероятно потому, что его не строили ввысь — крепость не превышала и шести этажей, зато подземелий и различных не связанных между собой на поверхности земли строений было множество. На территории школы располагался огромный участок леса, река, болото, горное ущелье и несколько маленьких прудов. Гарриет рассказала мальчику о своем увлечении квиддичем, о школьных соревнованиях между факультетами, и о предстоящем матче со слизеринцами, которые впервые опробуют на поле новейшие метлы — подарок от родителей нового ловца. Нестор ответил, что его чрезвычайно удивляют эти самые метлы. Как оказалось, русские маги предпочитали для полетов не их, а так называемые «ступы». Нестор постарался объяснить Гарриет как они были устроены, и Этта сделала вывод, что ступа могла оказаться менее манёвренным, но гораздо более комфортным транспортным средством. Уж во всяком случае, ступа не натирала бы мозолей на причинных местах после долгих тренировок. Нестор со смехом рассказал девочке, что многие иностранцы считают, что русские маги летают на вырванных с корнями деревьях, но это было, разумеется, глупым слухом, вызванным простым незнанием и стереотипами. Россия исторически не принимала участия в международных квиддичных соревнованиях из-за скептического отношения русских к «веникам», и это породило забавную байку о летающих деревцах. Самой же любимой спортивной игрой русских были… гонки. Правда гонки эти устраивались в три этапа — на земле, на воде и в воздухе, и участники использовали в качестве ездовых животных особый вид громадных крылатых волков, которые водились и выращивались в России и соседствующих с ней странах. Гонки звались Большой Охотой, и были широко распространены в восточной Европе, России и Средней Азии. Этта подумала, что Хагриду такой спорт бы очень понравился. За разговорами ребята не заметили как стемнело. Они шли по безлюдному летнему саду, закутавшись в теплые плащи и шарфы. Снежинки кружились в воздухе, и оседали на волосах словно конфетти. Приближалось время ужина, но Гарриет не хотелось нарушать тихую идиллию их разговора. Зажигались факелы и фонарики, от их света серьга в ухе мальчика засияла ярче. — Симпатичная сережка, — заметила Гарриет. — Спасибо, — усмехнулся мальчик, — Это моя главная помощница. Во всяком случае пока. — Как это? — удивилась Этта. Нестор ухмыльнулся и вытянул серьгу из уха. — Nu chto, teper’ ty menya ne ponimaesh’? — спросил он. — Что? — Гарриет не разобрала ни слова, но догадалась — мальчик говорил по-русски. Громов хохотнул и вдел серьгу на место. — Пока не освою английский как следует, без нее я не смогу здесь учиться, — пояснил он, — Эта вещица называется Универсальный Многояз, и она помогает мне говорить и понимать речь на чужом языке. Очень редкий экземпляр. Гарриет восхитилась. — С такой штукой можно беспрепятственно путешествовать по всему миру и читать любые книги! Здорово! Нестор кивнул. Холодный ветер распахнул полы плаща Гарриет и окутал тонкую фигурку ледяной стужей. — Бр-р-р, — девочка запахнула плащ, но это мало помогло — она продрогла. — Пошли в замок, — предложил Громов, — Тут холодно, да и есть уже хочется. Этта чуть слышно вздохнула, но Нестор был прав. Они поспешили внутрь.

***

«Тебя долго не было» «Ты же не ощущаешь времени, Том. С чего ты это взял?» «Считай, интуиция. Либо я научился его ощущать. Выбирай, что нравится» «Прости. Ты прав. Много уроков, тренировки… Я не писала тебе пару дней» «Если решишь забросить дневник, как старую игрушку, лучше сразу поищи себе преемника — не хочу оставаться в одиночестве» Гарриет заерзала на стуле. Реддл иронизировал, но ей стало жутко стыдно. Вчера она весь вечер проговорила с Нестором, и дневник как-то забылся. Но девочка помнила, что именно она разбудила Тома от бессознательного пятидесятилетнего сна меж страниц старой тетради, и теперь вот так оставлять нового друга одного было эгоистичным и неправильным. А про «искать себе преемника» … Хоть Том и сказал это в шутку, Этта против воли вздернула нос — чего удумал! Не дождешься. «Извини, Том. Правда. Я буду писать чаще, как раньше. Обещаю» «Принято. А теперь расскажи мне про то, как ты уделала Драко Малфоя» Гарриет улыбнулась. Стоило им потренироваться вместе — Том в ней уверился. Значит, она и вправду неплохо колдовала, дуэльному опыту Реддла девочка доверяла безоговорочно. «Думаю, после разгрома перед всей школой он от нас отстанет на какое-то время» Гарриет улыбнулась своим мыслям, а потом вспомнила что-то очень важное. «Том, я должна тебе кое-что рассказать!»

***

Гарриет сидела по-турецки на струящейся подушке, сотканной из тьмы. Она в сотый раз пересказывала Тому о том, что случилось во время дуэли с Малфоем. Том хаотично кружил вокруг девочки, он не мог успокоиться и был рад тому, что она сейчас его не видит и не слышит. Змееуст! Она змееуст! Как это вообще могло быть? Мысли в голове скакали бешенным галопом. Змееязычие было редким даром, чрезвычайно редким! Изучая этот феномен по книгам, молодой Реддл находил заметки историков, среди которых встречались и такие, кто утверждал, что все британские змееусты приходились родственниками его великому предку. В свое время эти строки грели Тому душу. Реддл поднял тяжёлый взор на девчонку. Неужели и вправду наследница? Еще одна? Гарриет говорила, а Том подплыл к ней вплотную и принялся изучать девочку цепким взглядом. Были ли её черты хоть немного похожи на лица, изображенные на тех редких портретах женщин и мужчин семейства Мраксов, что Том созерцал при жизни? Кажется ли ему, или брови Гарриет похожи на брови Корвина Мракса, чье лицо он находил на пыльных желтых страницах скучных книг о чистокровных семьях? Могли ли ее зеленые глаза быть глазами Изольды Сейр, предательницы крови из рода Мраксов, что сбежала в Америку и открыла собственную школу колдовства? Том прекрасно понимал, что внешнее сходство или его отсутствие ни о чем не говорит, и, возможно, во всем было виновато его живое воображение, но сейчас черноволосая зеленоглазая Гарриет казалась похожей на все портреты Мраксов одновременно. — Том, но это же не значит, что я — потомок Слизерина? — окончив свой рассказ, поинтересовалась Гарриет Поттер. Девочка смотрела куда-то влево, и Том скользнул левее, чтобы взглянуть прямо в ее невидящие глаза. Лицо Этты выражало крайнюю обеспокоенность. И тут Том понял — она надеется, что Том опровергнет предположение. Девчонка не хотела быть связанной кровными узами с великим Салазаром Слизерином! Том возмутился до глубины души. Будь у него возможность говорить, он бы высказал девчонке все, что о ней думает! Как хоть кто-то в здравом уме мог не желать принадлежать к древнейшему роду одного из основателей лучшей школы магии на свете! Да чему современных детей в этой школе, собственно говоря, учат? — Том, я же гриффиндорка! — казалось, что девочка вот-вот расплачется. Ну да. Гриффиндорка. Это было и впрямь странным. Хотя, в свое время Шляпа и его собиралась засунуть на Хаффлпафф. «А Шляпа, случайно, не предлагала тебе Слизерин?» Гарриет еще не успела ответить, а Том уже понял все по ее лицу. Не будь он зол на девчонку, это выражение бы его изрядно повеселило. — Что мне делать? — в этом вопросе было слышно неприкрытое отчаяние. Подавив порыв ответить девчонке издевательской репликой, которая превосходно рифмовалась бы с глупым вопросом, Том написал: «Проверять свою родословную, конечно» Потому что, если ты — наследница, это может сыграть мне на руку. — Я пробовала. Искала сегодня в библиотеке. Только запуталась еще больше. Да, ведь ты — не рэйвенкловка и не слизеринка. Здесь мозги нужны. «В Британии почти не осталось волшебных семей, которые были связаны родственными связями с Салазаром или Годриком. Во всяком случае, по словам моего престарелого учителя истории магии. Ты запомнила с кем роднились Поттеры?» Девочка поковырялась в кармане и вытащила смятую бумажку, на которой кривенько было перерисовано фамильное древо Поттеров. Том нагнулся над листком. Флимонты. Краучи. Уизли. Крэббы. Блэки. И чертова туча неизвестных фамилий. Больше половины, конечно, простецы или грязнокровки. Насколько помнил Реддл, еще во времена его осознанной жизни, Поттеры с удовольствием мешались с маглами. Древо было не такое точное и подробное, как водилось у родовитых чистокровных семей. Оно уходило не более, чем на шесть поколений назад и не отображало большинство женских ветвей. Из тех, кто был указан — ни одного Мракса, Сейра или даже Стюарда. Реддлов или Волдемортов среди предков Гарриет тоже не нашлось — вероятность того, что Гарриет являлась его собственным потомком отпадала. Хотя девчонка в той или иной степени могла оказаться бастардом. Том посмотрел на Гарриет. Что ж, ты тоже брюнетка. Проверить родство крови можно было с помощью заклинаний, но для этого колдовать нужно было обоим, а у Тома не было для этого ни руки, ни палочки. К тому же, чары весьма неточно показывали степень родства, и понять роднит ли их именно кровь Салазара Слизерина было бы крайне затруднительным. Существовал и другой способ определить статус Гарриет, но он был рискованным. Зато точным.

***

— Этта! Где ты пропадала? Гермиона и Рон сидели за гриффиндорским столом и уже практически закончили ужинать, когда в Зал вошла Гарриет. Увидев в дверях опоздавшую подругу, Рон положил себе на тарелку еще кусочек ростбифа — из чувства солидарности. Гарриет уселась к друзьям и начала накладывать себе жаренную картошку. Гермиона придвинулась чуть ближе и шепнула: — Снова показывала новичку окрестности? Этта, едва пригубившая кубок с тыквенным соком, поперхнулась. — Чего? Гермиона многозначительно посмотрела на подругу. — Нестор Громов, Этта. — Что… Почему ты… — Это не мое дело, разумеется, — Гермиона выдержала вежливую паузу, — Но, если ты и правда хочешь, чтобы вся школа перестала о тебе судачить, стоит держаться подальше от нового объекта слухов и сплетен. Во всяком случае какое-то время. Хотя, — Гермиона накрутила прядь волос на палец, — Признаю, он довольно симпатичный. — Но… — Этта пыталась сообразить, что ответить подруге, но в голову ничего не приходило, она так и замерла с открытым ртом, силясь придумать, что бы возразить. Мимо как раз проходил Нестор. Он провел глазами по занятым местам вокруг Гарриет и поспешил в конец стола, к другим четверокурсникам. Встретившись взглядом с Эттой, он приветственно помахал девочке. Гарриет запоздало поняла, что глупо заулыбалась в ответ — прямо перед внимательным взглядом Гермионы. Этта смущенно посмотрела на подругу. — Думаешь… Другие заметили? — Только слепой не заметил бы, — тактично отвела глаза Гермиона, перед тем как улыбнуться своему кубку с соком. — Не заметил бы чего? — поинтересовался Рон, не уловивший начало разговора, будучи занятым ростбифом. Гермиона развела ладони, словно говоря «ну вот видишь!», будто реплика Рона не опровергала, а подтверждала ее слова.

***

После ужина ребята не спеша отправились в гриффиндорскую башню. Троица решила пойти к спальням длинным путем — у Рона был настолько набит живот (— Ты же съел половину коровы, Рон!), что Гермиона настояла на небольшой прогулке, чтобы «утрясти» съеденное. Отец-врач привил девочке простую истину — вредно ложиться спать с полным желудком. Этта и Рон весело болтали о предстоящем квиддичном матче. Друг был уверен, что команда легко одолеет слизеринцев, а Гарриет уделает Малфоя еще и на квиддичном поле. Вдруг Гермиона сдавленно вскрикнула: в конце коридора что-то сияло. Не сговариваясь, друзья поспешили туда. На стене между двух окон огромными буквами были начертаны слова, блестящие в свете факелов:

«ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!»

Прямо под надписью что-то лежало. Кто-то. Этта после секундной заминки нагнулась к недвижимому человеку. — Эй, — взволнованно позвала она. Дрожащие пальцы дотронулись до плеча, и потянули его. Некто повалился на спину. Этта вскрикнула, трое друзей в ужасе отпрянули. Перед ними словно живая статуя лежал бледный как смерть, глядящий в сводчатый потолок застывшими, круглыми от ужаса глазами, Драко Малфой.