Спрячь свои слёзы, забудь про тоску, Я дверь приоткрою в родную страну. Если останешься в моих руках, Я имя впишу твоё в лист на дверях. (Сердце, Polnalyubvi)
Этта проснулась очень рано. Вчера факультет бодрствовал почти всю ночь: все, как один, гриффиндорцы продолжили праздновать возвращение Хагрида в гостиной. Это была ночь с субботы на воскресенье, и ребятам не нужно было волноваться об уроках. Далеко за полночь Гарриет ложилась в постель счастливой, но безумно уставшей. Однако, как ни странно, ей хватило всего нескольких часов сна. Старинные настенные часы показывали 6 утра. Соседки по комнате, конечно, еще спали. Этта тихонько выбралась из-под пледа, опустила ноги в тапочки, накинула бордовый халат, наскоро умылась и, потягиваясь, побрела в гостиную. Там, на стилизованном резном столике у камина, гриффиндорцев всегда услужливо дожидался заколдованный чайник, полный вечным запасом свежего ароматного чая на любой вкус. Как ни странно, ни одной ей не спалось в такую рань в выходной день. В гостиной был Нестор. Он с ногами забрался на широкий подоконник у высокого витражного окна и сидел согнувшись и обхватив голову руками. — Нестор? — удивленно позвала Гарриет друга. Юноша вздрогнул, явно не ожидая, что кто-то еще окажется в гостиной в такой час. Он медленно отнял ладони от взлохмаченной головы и поднял тяжелый взгляд на Этту. Даже в полумраке комнаты девушка разглядела красные, воспалённые глаза друга. — Что с тобой? — Гарриет поспешила к нему. Громов отвел взгляд. — Все хорошо, Этта. Я не думал, что кто-то еще не спит так рано. Обычно здесь пусто по утрам. — Обычно? И часто ты… так сидишь здесь один? — Нет. Иногда. Гарриет подошла ближе и неуверенно дотронулась до локтя Громова. — Что случилось? Юноша молчал. — Ты же знаешь, я никому не расскажу. Если тебе нужна помощь, я всегда… Нестор? Громов наконец посмотрел на нее. Его красные глаза сощурились. — Ты не знаешь, о чем говоришь, Гарриет, — с жесткой горечью ответил он. — Ну так расскажи. Может быть… мы что-нибудь придумаем? В гостиной на несколько секунд повисла звенящая тишина, а затем Нестор резко переменился в лице и тряхнул головой, словно раненный зверь. — Хорошо. Я расскажу. Если ты действительно думаешь, что разговоры могут помочь… Он полностью развернулся к девушке и вперил в нее тяжелый взгляд. А потом выпалил полным бессильного гнева голосом: — Моя сестренка, Ольга. Сегодня ей исполнилось бы одиннадцать, Этта. Гарриет сочувственно покачала головой, между бровей пролегла складка. Губы юноши болезненно изогнулись. — Она бы уже с утра сидела у окошка в своих смешных вязаных носках и ждала бы ворона с письмом из Колдовстворца. Мама испекла бы пирог с яблоками, а я бы нашел способ попасть из школы домой и сделать обеим сюрприз… Мы бы отметили этот день и полетели на Патриаршие покупать Оле палочку, книжки, котлы. Она бы дергала косички-пружинки и выпрашивала бы у нас ступу, пряники, ручного волка... Все это было бы сегодня. Было бы, если бы не этот, этот… Гримаса страдания исказила лицо Нестора, а голос сорвался на крик: — Скажи мне что ты можешь с этим сделать?!! Как ты можешь мне помочь?!! Ну? Как это исправить? Скажи же! Давай! Глядя на ошарашенную Этту, он лишь разочарованно пожал плечами, резко спрыгнул с подоконника, и зашагал прочь, к лестницам. — Тебе не понять! — глухо бросил он, удаляясь. Гарриет помедлила секунду, словно решаясь на что-то, а потом развернулась и в два прыжка обогнала Нестора. — Стой! Стой, кому говорят! Нестор нехотя остановился, когда Этта оказалась на лестнице перед ним. — Ты вот так просто не уйдешь, Нестор Громов! Мне жаль, мне безумно жаль твою сестру, твою маму… Ты знаешь это! Она сделала паузу, набирая в грудь побольше воздуха. — И тем не менее… Прости, конечно, но ты правда думаешь, что сыщешь на всем факультете, да во всем Хогвартсе хоть кого-то, кто бы понимал то, что ты чувствуешь, лучше меня? Хоть кого-то, кто мог бы разделять то же горе, те же эмоции? — из груди девушки вырвался судорожный вздох. — Я правда чувствую то же самое, знаю, каково это, и всегда поддержу тебя, если будет нужно. Только не отталкивай меня. На лице Нестора гнев потихоньку сменялся печалью, а печаль сожалением. Суженные зрачки медленно расширились, а уголки губ опустились. — Прости… Я не подумал. Я не знаю... правда не знаю, что на меня нашло. Этта положила ладони на плечи приятеля. — Знаешь. Это боль, Нестор. И это нормально — чувствовать ее! Ты… ты думаешь я не злюсь, когда думаю о том, кто лишил меня родителей? На лице Гарриет проступили горечь и злость. — Темный волшебник, что уничтожил мою семью, он ведь пытался и меня убить. Казалось, что он умер тогда, каким-то неведомым образом убился… но нет! В прошлом году он два семестра провел со мной под одной крышей. Он вновь попытался убить меня, а я не смогла сделать ничего… Ничего! Он все еще жив! Жив, а мои мама и папа — нет! Девушка замолчала: к горлу подкатил ком, а глаза застлали слезы. Повисшую тишину нарушали лишь треск поленьев в камине, да сбившееся из-за выплеснувшихся эмоций дыхание Этты. — И как ты справляешься? — наконец тихо спросил Нестор. — Я просто живу, Нестор. Просто живу и люблю родителей, которых никогда не знала. — Мне жаль твою семью. — А мне твою. Они немного помолчали, слушая хруст пламени. — А тот волшебник? Что с ним? — Волдеморт… Темный маг, которого так и не удалось победить. В прошлом году у нас вышло… лишь на какое-то время отдалить его возвращение. Он… он сказал мне, что убил мою мать лишь только потому, что она помешала ему убить меня, Нестор. И я даже не знаю, почему, зачем ему понадобилась моя смерть! Но зато я знаю, помню всегда, каждую минуту, что мама умерла из-за меня. И папа тоже. А Волдеморт все еще может вернуться и убить моих друзей, родных, меня саму. Я должна помнить это. Потому что… — Потому что ненавидишь его больше всего на свете и хочешь отомстить? Гарриет не ответила, лишь молча кивнула. — Прости, что сорвался на тебе. — Мне не за что прощать тебя. Ты всегда сможешь поговорить со мной об этом, если захочешь. И я точно знаю, что твои мама и сестра гордились бы тобой, увидь они, каким ты стал. Громов грустно улыбнулся. — Ты уверенна, что тебе двенадцать, Этта? Иногда мне кажется, что ты гораздо старше. — Это же хорошо? Этта внезапно осознала, что ее ладони все еще лежат на плечах Нестора. Щеки моментально порозовели. Они впервые остались наедине с того февральского вечера. — Да, — коротко ответил Громов. Он смотрел ей прямо в глаза, поднимаясь на ступеньку выше, так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Серебряные глаза уже не метали яростных молний и не горели тревожной усталостью — в них стояла влажная пелена и сиял печальный тихий покой. Сейчас, стоя в паре дюймов от него, Этта чувствовала глубокую ноющую нежность, словно общая боль сближала их, замыкала в кольцо схожих чувств и эмоций и делала их самыми близкими, самыми родными на свете. Этта ощутила, как руки юноши ласково прикоснулись к ее лопаткам. По спине побежали мурашки. Он был так близко, что она могла чувствовать запах его мятной зубной пасты. Через мгновение его мягкие губы накрыли ее в поцелуе, ее трепещущие веки сомкнулись, из под ресниц ручьями потекли слезы, а по всему телу сполохами пошли импульсы чего-то неведомого, но такого сильного, что ее ноги будто бы выскользнули из пушистых тапочек, и они с Нестором, подобно невесомым облакам, воспарили высоко над гриффиндорской башней.***
Гарриет и Нестор сидели за гриффиндорским столом рядышком. Они спустились одними из первых и не спеша завтракали, болтая обо всем на свете. Время от времени распахивались тяжелые двери и учителя заводили кучками учеников, которых провожали от гостиных до Большого Зала. Рон, Гермиона и еще несколько одноклассников ожидаемо прибыли на завтрак позже: в воскресенье не было нужды вставать ни свет ни заря. Этта и Нестор замахали им, подзывая к себе. — Мы с Роном волновались, Этта, — со смесью облегчения и легкого укора в голосе сказала Гермиона, усаживаясь напротив подруги. Рон кивнул, соглашаясь, сел напротив Нестора и сразу запустил в рот кусок яблока. — Оф-фень фолнофались. Нафо фе было предуфредить! — Простите, ребята, мы что-то не подумали. Очень захотелось есть, и Перси нас проводил, — Этта широко улыбнулась друзьям. — Гарриет, не передашь соль? Девушка протянула солонку Нестору. — Спасибо, — Громов благодарно кивнул, а затем чуть нагнулся и… чмокнул Этту в лоб. Гарриет залилась краской, удивленно уставившись на Нестора. Тот лишь подмигнул ей и лукаво улыбнулся. Глаза Гермионы и Рона округлились и словно стали в два раза больше, но уже через минуту Гермиона, с трудом сдерживая улыбку, начала сосредоточено накладывать на тарелку омлет. Этта не видела, но прекрасно знала, что подруга пихает Рона под столом, чтобы тот прекратил пялиться. — Ты чего делаешь? — тихонько шепнула она дрогнувшим голосом Нестору на ухо через минуту, пока друзья отвлеклись на утренние приветствия Невилла, Парвати и Лаванды, только что присоединившихся к столу. — Чтобы все знали, — так же шепотом ответил он ей. — Рон… — Рон? — удивилась девушка. До нее дошло лишь через несколько секунд. — Эй, Рон мне как брат! И вообще, — она снизила голос до едва различимого, так что Нестору пришлось напрягать слух, чтобы разобрать ее свистящий шепот, — разве не очевидно, что ему нравится Гермиона? — Может тогда это его как-то подтолкнет к тому, чтобы Гермионе это тоже стало очевидно? — Нестор весело улыбнулся, наблюдая, как Рон и Гермиона привычно начали препираться из-за очередной мелочи, но его улыбка быстро увяла, стоило ему наткнуться на строгий взгляд Гарриет.— Ох, прости, Этта, я не подумал... Я не хотел на тебя давить! Этта, однако, не смогла долго удерживать серьезную мину, глядя на его виноватое лицо. — Ничего, — она улыбнулась ему в ответ и, примирительно положив руку на его ладонь, повернулась к Гермионе, чтобы уточнить, что на завтра задавал Эндрю Бадж.***
После завтрака часть ребят, включая квартет друзей, отправилась в библиотеку под присмотром профессора Локонса. Настала экзаменационная пора, и заниматься нужно было много, чтобы наскрести приемлемые баллы. Однако стоило им только выйти из Большого Зала, ребята стали невольными свидетелями странной сцены. В футе от распахнутых входных дверей стояла высокая, облаченная в яркую малиновую мантию крашенная блондинка с тяжелой челюстью. Она потрясала сумочкой из крокодиловой кожи, в которую вцепилась острыми пунцовыми когтями, и пыталась что-то доказать совершенно спокойно взирающему на нее Кингсли Брустверу. — Это противоречит статуту о свободе прессы! В этой школе совершаются преступления, о которых Министерство и администрация Хогвартса молчат! Магическое сообщество должно знать правду! — Мисс Скитер, по распоряжению Аврората, в данное время нахождение посторонних в школе не приветствуется. Вы должны будете покинуть Хогвартс и отправить официальный запрос. Администрация… — Отложит его в дальний ящик и забудет! Вы просто мешаете сообществу узнать правду! Это равно преступлению, мистер Бруствер, преступлению против граждан, чьи дети сейчас гибнут в этой школе! — Но ведь никто не погиб? — раздалось за спиной Этты. Нестор взирал на сцену с нескрываемым изумлением. Женщина повернулась на оклик, и словно только сейчас заметила толпу школьников, возглавляемых растерянным Златопустом Локонсом. Последний, однако, оставался растерянным буквально несколько секунд, прежде чем как обворожительнейшая из улыбок легла на его лицо, руки раскрылись в приветственном жесте, и он произнес елейно-радостным голосом: — Ба-а-а! Рита Скитер! То-то мне показалось, что голос знакомый! Рита всплеснула руками. — Пýсти! Пусти Локонс! А ты тут… — взгляд ее упал на кучку удивленных школьников, и она расплылась в широкой улыбке. — Точно-точно, ты же в этом году преподаёшь ЗОТИ! Рита Скитер подлетела к Локонсу и быстро чмокнула воздух рядом с его левой щекой, а затем повернулась к Кингсли: — В таком случае, я пройду как личный гость профессора! — Никаких исключений, мисс Скитер. А теперь я попрошу Вас… — Неважно, — как-то неестественно быстро сдалась Рита. Она повернулась к Локонсу и заговорщически улыбнулась ему, — Пýсти, позволишь угостить тебя сегодня вечером медовухой?***
Прошло всего каких-то пару дней, и вся школа уже пересказывала на все лады свежую статью, появившуюся в магической газете «Ежедневный Пророк». Крикливый заголовок «Герой Хогвартса», фото белозубо улыбающегося Златопуста на первой странице и интервью на полный разворот прямо говорили каждому члену магического сообщества Британии о том, что благодаря тому, что он, Локонс, в школе, Хогвартсу удалось избежать жертв, наследник Слизерина практически пойман. Невинно осуждённого Хагрида, разумеетеся, немедленно вернули из тюрьмы исключительно благодаря его, Локонсовой, жажде справедливости. Статья прямо заявляла, что смертельных исходов не случилось лишь только потому, что любой преступник, будь это хоть Тот-Кого-Нельзя-Называть, побоится причинить детям хоть какой-нибудь вред, пока рядом есть такой самоотверженный и сильный маг. Рон был до глубины души возмущен тем, что профессор ЗОТИ присвоил себе все заслуги по освобождению лесничего. Гарриет, однако, просто махнула рукой. Главное, что Хагрид на свободе, а пустозвонство Локонса было настолько привычным явлением, что она расценила его как нечто само собой разумеющееся. Прочитав интервью профессора, Гермиона скривила нос и отложила газету с таким видом, словно по ее страницам кто-то размазал порцию склизкий зеленых соплей. — Прошла былая любовь? — чересчур резко уточнил Рон. — Не говори глупостей! Никакая это не любовь… Просто уважала его очень… — Пока не поняла, что он самовлюбленный кретин? Гермиона растерялась, не вполне уверенная в том, что готова так отозваться об учителе. Мимо как раз проходил Локонс, рассказывающий кучке первокурсниц о том, что все желающие получить его автограф должны принести выпуск Пророка на урок, где он с удовольствием распишется для каждой. — Выражаясь твоими словами, Рональд, да, именно так, — согласилась Гермиона, покачав головой. Рон довольно надулся.***
Том и Этта завели привычку прогуливаться по закоулкам памяти Реддла: по саду, по опушке леса, по старинным школьным коридорам. В воспоминаниях многое было по-другому: не было в Хогвартсе знакомых учителей и работников. Завхозом была плотная приземистая женщина, напомнившая Этте миссис Уизли, правда, гораздо старше. За ней всюду следовала серая поджарая собака. Библиотекарем был худой мужчина с пышными усами, такой высокий, что едва не задевал дверную протолку. Зелья преподавал уже знакомый Этте профессор Слизнорт, а посетив пару занятий профессора Вилкост, Гарриет по-настоящему позавидовала Тому. Том показал Этте Хогсмид, и девушка так полюбила деревушку, что они исходили ее вдоль и поперек, болтая и смеясь. Конечно, попробовать сладости из Сладкого Королевства или выпить сливочного пива в «Двух вениках» внутри воспоминаний было невозможно, но оценить уют и атмосферу — вполне. В запретном лесу жили единороги и кентавры, и Этта с Томом, будучи невидимыми для существ, подходили к ним вплотную. Том показал ей тропинки, о которых она раньше не знала. Они набрели на полянку, полную светящихся цветов, на заросли деревьев, на которых жили озорные лукотрусы, на опушку, усеянную кустами черники. В озере обитал гигантский кальмар, и они ныряли на такую глубину, на которую в реальности без волшебства было бы не опуститься – не хватило бы воздуха. Этта благоговейно рассматривала громадные щупальца кальмара, маленьких хищных гриндилоу, зеленовласых гордых тритонов. Том старательно избегал любых воспоминаний, в которых появлялся надоедливый Дамблдор, которого Гарриет могла узнать. Он также прилагал все усилия, чтобы не показывать моменты, связанные с деятельностью Братства Аспида (или позднее, Братства Пожирателей Смерти), с крестражами, потасовками или Тайной Комнатой. Однако встречи с самим собой в собственных воспоминаниях было не миновать, и вскоре во время одной из прогулок, Этта и Том столкнулись с Реддлом. Том из воспоминаний просто спешил мимо них на занятия, но «настоящий» Том уже заметил деталь, из-за которой брови Этты удивленно изогнулись. — Так ты со Слизерина? — спросила она наконец, провожая взглядом фигуру, облаченную в мантию с зеленой оторочкой. — Да, — коротко ответил Реддл. Ему было забавно наблюдать за ее удивленным лицом. Этта помолчала немного, а затем задумчиво сказала: — В наше время Слизерин и Гриффиндор не ладят. — В мое время было так же. Она пристально посмотрела на него. — Ты не похож на тех слизеринцев, которых я знаю, Том. — А ты, Этта, очень похожа на гриффиндорок, которые встречались мне. Лицо Гарриет оставалось серьезным еще пару секунд, а затем она прыснула и протянула Тому руку. — Что ж, очень приятно, Том Марволо Реддл. Ты не просто мой самый первый друг, живущий в дневнике. Ты — мой самый первый друг-слизеринец. — И что, мой факультет тебя не смущает? — ухмыльнулся Реддл, пожимая Этте руку. Этта прищурилась, а затем уверенно выдала: — Нет. — Нет? — Абсолютно. За этот год случилось слишком много всего. Некий наследник Слизерина нападает на школьников, и первой его жертвой становится… слизеринец до мозга костей. Шляпа и меня чуть не отправила в прошлом году на этот факультет. Сам Салазар, как оказалось, выращивал в Хогвартсе лекарственные травы и петрушку, разбивал сады. Я могу оказаться его правнучкой. На фоне всего этого глупо считать, что принадлежность к этому факультету изменит мое отношение к другу, который всегда готов поддержать и помочь. — Ну что ж, тогда я беру свои слова назад, Поттер. Ты не слишком похожа на большинство гриффиндорцев моего времени. Ребята продолжили прогулку. Этта задумчиво смотрела куда-то вдаль. — Слушай, Том, а мы можем спуститься в вашу гостиную? — Чего? — Ну в гостиную Слизерина. — Зачем? Этта помедлила, а затем ответила: — В моем времени происходят все эти нападения… Зовущий себя наследником уже стольких людей покалечил. Вот я и подумала… — Что найдешь что-то в гостиной Слизерина, — не скрывая скепсиса в голосе, уточнил Том, — Неужели ты думаешь, что твои современники не искали? Этта не смутилась. — Уверена, что искали. Но, видишь ли, есть некая вероятность того, что я связана со Слизерином кровными узами. Да, я этого не очень хотела бы, — уточнила она, увидев иронию на лице Реддла, — но такая вероятность все же есть. И в этом случае существует мааааленький, крохотный шансик, что я могу найти что-то, чего другие не находили. В конце концов, если я попробую, ничего страшного не случится. Том продолжал улыбаться. — Ты же понимаешь, что сейчас попадешь не в гостиную, а в мое воспоминание о гостиной? И не сможешь увидеть ничего такого, чего не видел бы я? — Да, я это понимаю, Том. Но все равно хочу попробовать. Упрямая. Но это упрямство Реддла не злило. Он и сам был таким же. — Хорошо. Реддл щелкнул пальцами, и через мгновение воспоминание переменилось, и они оказались прямо в центре пушистого ковра в гостиной Слизерина. Нэнси Крауч горделивым жестом указывала кучке свежераспределенных мальчишек дорогу вниз, к спальням. Этта заулыбалась, глядя на одиннадцатилетнего Тома, плетущегося к лестнице в конце процессии. — Маленький такой. Бровь Тома поползла вверх: умиление с которым Этта смотрела на его миниатюрную копию ощущалось довольно... странно. — Всего на год младше тебя. Этта огляделась. Гостиная была немного мрачнее общей залы Гриффиндора, но и выглядела богаче. Мягкий зеленоватый свет, исходящий от изумрудных ламп и величественных окон, успокаивал взгляд. — Ого, — только и смогла вымолвить она, глядя на мягко струящиеся толщи воды за окном. Мимо как раз проплывала русалка. — Да, они тут часто плавают, — ухмыльнулся Том. Поймав взгляд Этты, которая различила иронию в его голосе, Том пояснил, — Забавные существа. Мой однокашник Регор даже умудрился как-то увлечься одной из них. — Что-о? — Ну ему было всего двенадцать или тринадцать. Знаешь, в таком возрасте обычно возникают самые идиотические привязанности. — Вообще-то мне тоже двенадцать. — Ну ладно-ладно. Не у всех в этом возрасте сносит крышу от русалок и прочей нечисти. Бывают счастливые исключения. — Да уж — буркнула Этта. Ее так и подмывало гордо заявить Реддлу о том, что ее счастливое исключение довольно симпатичное, умное и ростом не уступает Тому. И все это несмотря на то, что ей всего двенадцать. — Не дуйся, Гарриет. Лучше оглядись: мы там, куда ты хотела попасть. Этта задумчиво осмотрела помещение. Комната была довольно большой. А ведь есть еще спальни, покои декана, подсобные комнаты, кабинеты и другие помещения, принадлежащие факультету... — Том, а ты знаешь, что в этой зале достаточно древнее? Что могло бы остаться здесь со времен основания школы? — Все, что ты видишь довольно старое. Мебель, конечно, моложе тысячи лет, но стены, фрески, гобелены — все очень древнее. Точной даты не скажу, конечно, но они вполне могли застать Отцов и Матерей Основателей. — Хорошо… А есть какая-то вещь, которая принадлежала лично Слизерину? — Ну вообще такие есть. Но эти предметы утеряны, ты не найдешь их в гостиной. Этта внимательным взглядом дюйм за дюймом изучала убранство помещения. Все здесь кричало о принадлежности факультету Слизерин: зеленые тона, серебро и десятки, сотни змей выгравированных, нарисованных, вышитых на гобеленах и занавесях, вытесанных из камня… Взгляд девушки остановился на громадном камине, словно вырезанном из цельного куска белоснежной породы. Он был таким большим, что пожелай Гарриет воспользоваться здесь летучим порохом, она с легкостью могла бы сделать это одновременно с тремя другими волшебниками. Искусная резьба на боковинах изображала змеек разнообразных видов и мастей. На верхней панели был изображен стилизованный герб Хогвартса, отличающийся от всех, виденных Гарриет ранее: змея Слизерина располагалась не только в правом верхнем углу, там лишь начинался хвост гигантского полоза, что обвивал герб огромными кольцами. Голова каменного змея возвышалась над гербом и смотрела вперед, сверкая изумрудными глазами. Девушка сощурилась и подошла ближе, вплотную к камину, не замечая заинтересованного взгляда Реддла. — Думаю, что не ошибусь, если назову это чрезвычайно тщеславным, — заключила девушка, после минутного осмотра герба. — О-о, ты и правда так думаешь? — усмехнулся Реддл. — Ну-у, в нашей гостиной я не припоминаю подчеркнуто гигантского льва на фоне трех крошечных эмблем других факультетов... — Думаю, в вашей гостиной нет и намека на остальные факультеты и лев находится в гордом одиночестве. Разве нет? Гарриет смутилась. — В вопросах тщеславия наши факультеты спорят ни одно столетие, — продолжил Том, — Но лично мне кажется, что привечать в гостиной факультета и три других дома — это признак уважения, Этта. Гарриет переварила ответ и сделала вывод, что все же не согласна с Томом, однако спорить не стала. На секунду ей почудилось, что каменный змей слегка скривил распахнутую пасть, обнажая острые зубы в усмешке. Изваяние было пугающе реалистичным. — Он как живой, — тихо произнесла Этта, вглядываясь в сверкающие глаза-изумруды, — кажется вот-вот заговорит! И тут что-то произошло. Змей повернул голову и уставилась на Гарриет. Девушка даже вскрикнула от изумления. За окнами потемнело. Студенты-миражи исчезли из гостиной, а в комнате позади настоящего Тома возник взволнованный фантомный Реддл, которого Этта, удивленно уставившаяся на каменный герб, не заметила. Настоящий Том слегка растерялся, но лишь на секунду. Уже через мгновение он сосредоточил всю свою волю на том, чтобы воспоминание сменилось. Это удалось практически сразу: они все так же стояли в гостиной, но уже несколько лет спустя. Каменный полоз Слизерина смотрел перед собой, не проявляя признаков жизни. Призрак молодого Реддла тоже, к счастью, исчез незамеченным. Том медленно выдохнул и перевел тяжелый взгляд на Поттер, не сводящую широко распахнутых глаз с древнего барельефа. Девчонка говорила на парселтанге. Идеально, чисто. Том был заинтригован, даже несмотря на то, что давно знал: Поттер была змееустом. Раньше ему слышать ее не приходилось. Сейчас, когда он наконец услышал идеально тонкие переливы древнего языка из уст своей протеже, глаза Реддла невольно вспыхнули, а изящные губы скривились в усмешке. Это был истинный, «природный» парселтанг, коим владел и он сам. Не выученные кое-как на слух фразы, которые пресмыкающиеся понимали через раз. Гарриет говорила по-змеиному, словно родилась в теле кобры: легко, даже не осознавая. И, невольно произнеся слова на змеином языке, каким-то образом сумела перенести их во времени туда, где голова змея повинуясь словам самого Тома, впервые на памяти юноши ожила. Что ж, по всей видимости, гипотеза о кровном родстве Поттер с его великим предком была крайне вероятной. — Том, ТЫ ВИДЕЛ?! Что-то случилось, он посмотрел на меня! Прошу, скажи, что тоже ЭТО видел! Спорить с очевидным Реддл не стал. — Видел. Девушка было облегченно кивнула, но, вдруг осознав сказанное, подняла на приятеля непонимающий взгляд. — Но ты… ты говорил, что я не найду ничего из того, что ты не помнишь! А вот сейчас будь осторожнее. — Мы часто собирались в гостиной, и я краем глаза замечал, что иногда змей реагировал на некоторых студентов… Но я не знаю почему. Не придавал этому значения, — Том непринужденно пожал плечами. — Это же Хогвартс. Тут везде магия. — И что происходило, когда змей двигался раньше? — Ничего, — не поведя глазом соврал Реддл. — Он просто слегка дергал головой, как сейчас. Девушка была разочарована ответом друга, но, очевидно, ему поверила. — А что-то еще когда-нибудь так оживало? Том покачал головой. — Значит, только змей… Поттер принялась расхаживать по гостиной. Том молча наблюдал за ней. Казалось, он слышал, как скрипят жернова мыслей в ее голове. Вдруг она замерла. Змей! Глаза Этты вспыхнули. Она медленно перевела на приятеля потрясенный взгляд, который бывает у ребенка, когда тот понимает: Санты нет, а в красный костюмчик и бороду каждый год переодевается папа. — Том, я шипела? Хорошо, признаю, мозги у нее время от времени работают. — Шипела. Гарриет смотрела на него широко распахнутыми глазами, а потом треснула себя по лбу с такой силой, что тут же поморщилась. — Я идиотка! Забавное наблюдение. Как скажешь. — Что такое? — Парселтанг, Том! Змея, змеиный факультет! Змея-я — Этта ткнула пальцев в сторону каменного герба. — Что именно «змея-я»? — Ни что! Кто! Том, чудище Слизерина — ну кто же это еще может быть? Мы были дураками! Это змея! Возьми с полки печеньку, Поттер. — Интересная теория. Девушка смотрела на него горящими глазами, полная уверенности, что ее блестящая догадка должна впечатлить Реддла. Он нехотя поправился: — Ну хорошо, хорошо. Это правда неплохая теория, Этта. Только пока это все равно всего лишь предположение… — Нет, я уверена! — Почему? — Потому что герб ожил! Ожил, когда я сказала пару слов на парселтанге вот этой вот каменной змеюке! — И? — И все сходится! Изваяние подвластно змееусту, змееустами могут быть многие потомки Салазара Слизерина! Ведь он и сам был им! Поэтому змееусты и могут приказывать монстру, ведь они говорят на одном языке! А еще… — Поттер уставилась на камин сверкающими радостью глазами, — кажется я знаю, где находится вход в Тайную Комнату! Что ж, в свое время он думал так же. Каково же было его разочарование, когда вход оказался в дамской уборной. — Погоди, погоди, Этта. Если бы вход в Комнату был у нас под носом, в гостиной… — Так не каждый мог ее открыть! Парселтанг ведь редкое явление? Те студенты, на которых реагировал змей… Они, вероятно, тоже были змееустами? — Не знаю, — уклончиво ответил Реддл. — Ну конечно! Никто не знал. Они не стали бы полностью открывать камин при тебе, при других… Вероятно, они тоже знали, умели… А ты не помнишь, кто это был? Их фамилии? — Нет, Этта. Мы просто шутили, гостиная всегда была полна народу. Я не знаю кто конкретно заставил голову змеи повернуться… — Ничего, — Этта победно уставилась на герб, — кто бы это ни был в твое время, мы теперь на шаг ближе к тому, кто нападает на людей сейчас. Спасибо тебе, Том! — Ну, собственно, не за что… Озорная хитрая улыбка заиграла на лице Поттер. — Осталось только попасть в настоящую гостиную! Том уставился на Гарриет.***
— Я не уверена, что это хорошая идея, Этта, — покачала головой Гермиона. Четверка друзей заняли свой любимый пятачок у дальнего окна. Гарриет только что закончила излагать блестящий план по поиску злополучного наследника Слизерина, включающий в себя проникновение со взломом в гостиную другого факультета и полевые исследования потенциального входа в Тайную Комнату. — Почему? — Ну хотя бы потому что это нарушает с десяток школьных правил. Этта, если ты что-то знаешь, надо сказать профессору Макгонагалл… или мистеру Брустверу. Не надо сломя голову бежать расследовать все самой. — Ты представляешь какой дурой я выставлюсь, если это не сработает? — А с чего ты вообще взяла, что это сработает? — поинтересовался Нестор. — Интуиция. Ребята, просто поверьте мне! Вход в гостиной! — Этта, ты явно чего-то не договариваешь… Гарриет нервно вгрызлась в заусеницу на большом пальце. Ну вот как объяснить друзьям, что сподвигло ее догадаться о входе в гостиной? Если теорию о том, что чудовище Слизерина – это змея, можно было истолковать логикой, то ее догадка о том, что входом в Тайную комнату является камин в слизеринской гостиной… Ее так и подмывало рассказать о Томе и об их маленьком путешествии, но совесть, чей тихий голос звучал в голове не умолкая, робко напомнил ей об обещании, данном Реддлу, и она в который раз отогнала заманчивую мысль. — Хорошо. Я нашла способ узнать, как выглядит гостиная Слизерина. — Каким образом? — Неважно, Рон, — заметив обиженный взгляд друга, Этта поспешила добавить, — я не могу рассказать... пока. Прости! В общем, в гостиной имеется гигантский каменный камин… — У нас он тоже есть. И? — Да, но их – гораздо больше, а еще, на его верхней части располагается каменный змей, который реагирует на парселтанг… — Что? — Я уверенна, что он работает так же, как горгулья у кабинета Дамблдора, Гермиона! Только впускает напрямую в Тайную Комнату! — Я пойду с тобой, — Нестор положил руку на ее ладонь. — Ребята, надо сказать Макгонагалл! — не сдавалась Гермиона. — Если мы действительно найдем что-то, обязательно скажем! — Я с вами, — Рон воинственно стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Этот наследник уже много всем нам крови попортил — пора задать ему жару! А ты, Гермиона? Гермиона покачала головой. Троица друзей уставилась на нее горящими глазами, в которых читалось: «Ну пожа-алуйста!» Девушка вздохнула. — Я еще об этом пожалею.***
Вылазку запланировали на поздний вечер. План был прост как выеденное яйцо: воспользоваться мантией невидимкой. Ребята должны были незаметно отбиться от группы гриффиндорцев, возвращающихся в башню после ужина, и, накинув мантию, прокрасться вслед за слизеринцами в их гостиную. То, что вход в дом Слизерин представлял из себя не узкий портретный проем, а полноразмерную стену, должно было облегчить задачу. В гостиной им предстояло под мантией дождаться, пока слизеринцы разбредутся по спальням, а затем приступить к «общению» с камином. Поход назначили на вечер четверга, накануне утреннего экзамена по зельям у пятого курса. Привыкшие к патронажу Снейпа, слизеринцы схватились за голову, поняв, что профессор Бадж был хоть и неопытным учителем, оценки ставил студентам вне зависимости от факультетской или социальной принадлежности. То, что сдавать экзамен должен был именно пятый курс тоже должно было сыграть друзьям на руку: традиционно в дни подготовки к экзаменам по СОВ, младшие курсы старались не мешать старшим и чаще собирались в спальнях, чем в общих комнатах. Конечно, пришлось бы ждать очень долго, готовься слизеринцы-пятикурсники прямо в гостиной, как это делали на Гриффиндоре, где ученики просидели бы допоздна за конспектами и учебниками. Но со слов Тома Гарриет доподлинно знала, что у факультета Слизерин имеется довольно удобная учебная комната, расположенная на уровень выше гостиной, где обычно слизеринцы и проводят предэкзаменационные вечера ( «У этой комнаты есть два очевидных плюса: во-первых, свет там яркий, словно днем, а во-вторых, там можно открыть окно и дышать чистым озерным бризом»). Поэтому коллективно было решено, что, вероятнее всего, гостиная окажется пустой пораньше именно в четверг вечером. План оглушительно затрещал по швам еще на этапе репетиции: они вчетвером не помещались под мантией. Долговязому Нестору приходилось сгибаться в три погибели, и все равно, при перемещении ребят, из-под мантии вылезала то чья-то рука, то нога. Помучившись так битых полчаса, ребята сдались: кому-то предстояло остаться. Решено было, что пойдут Гарриет (как единственный носитель парселтанга) и Нестор (как самый опытный в заклинаниях). — Зато, если нас поймают, оштрафуют в два раза меньше, — подбодрила Этта Рона, который уже загорелся идеей ворваться во «вражеский тыл» и отменой похода был явно расстроен. Гермиона нервно кивнула, явно не зная, стоит ли вообще радоваться перспективе получить штрафные очки. В среду вечером Нестор утащил троицу в самый дальний и темный угол гостиной, подальше от глаз других гриффиндорцев, и гордо продемонстрировал друзьям удивительную вещь: самый обычный старый кусок пергамента. — Близнецы проспорили мне это, — гордо заявил он, тыкая в пергамент палочкой. — И что это? — бровь Этты поползла вверх, пока рука попыталась подцепить ногтем верхний слой бумаги, чтобы девушка могла заглянуть внутрь. — Карта гостиной Слизерина? — Лучше. — Нестор что-то тихо шепнул, и на пергаменте стали проступать тонкие линии-паутинки, которые расползлись по всей его площади. На верхней части листа проступила надпись: «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ». — Это карта ВСЕГО Хогвартса! — Ничего себе! Ребята дружно нагнулись над пергаментом так близко, что чуть не столкнулись лбами. И вправду, на карте были видны все комнаты и коридоры замка, даже самые дальние его закоулки и предместья школы. Но самым поразительным было то, что по лестничным пролетам и залам двигались маленькие точки, каждая из которых была подписана! Друзья с удивлением уставились на точку под именем «Миссис Норрис», которая прохаживалась в коридоре, ведущем на кухню. Нестор перевернул пару слоев карты, и они увидели башню Гриффиндора, свою гостиную и четыре маленькие точки, подписанные их именами, сгрудившиеся в дальнем уголке комнаты. — Вот ведь Фред с Джорджем жуки! — со смесью обиды и восхищения выдохнул Рон. — Мне они про это карту никогда не говорили! — Мне бы тоже не сказали, не увидь я однажды как они ей пользуются. Мы же соседи по комнате. Когда-нибудь я должен был их застукать, — Нестор ухмыльнулся, явно довольный собой. — Ты говоришь «проспорили». Это значит, что она теперь твоя? — Только на время. Надо будет вернуть. Но пока... — Нестор перевернул пару слоев карты, открывая ребятам обзор подземелий, и постучал пальцем по пунктирной линии, обозначающей фальшь-стену, за которой располагалась гостиная змеиного факультета, — пока она в нашем распоряжении.***
Этта задумчиво ковырялась вилкой в тарелке. Ее любимая жаренная картошка с грибами, сыром и зеленью была не менее бесподобна, чем обычно, но аппетита не было: все мысли девушки витали вокруг их плана. Наконец, Нестор тихонько погладил ее локоть — пора. Две одинаково солидные кучки слизеринцев и гриффиндорцев формировались у дверей под присмотром старост. Этта и Нестор выскользнули из-за стола и, попрощавшись с одноклассниками, направились к выходу. Гарриет краем уха услышала, как хихикает Лаванда, и невольно закатила глаза. Их с Нестором отношения теперь не обсуждал только ленивый. Громов непринужденно потянулся. Этта попыталась улыбнуться, что получилось довольно коряво из-за плотно сжатых зубов. Нестору явно лучше удавалось притворяться, что они ничего такого не задумали. — Пошли! — махнул гриффиндорцам Перси и студенты в мантиях с красной оторочкой двинулись из Зала. Этта и Нестор плелись в самом конце процессии. Нестор незаметно сверялся с Картой, дожидаясь, пока слизеринцы соберутся-таки на выход. — Сейчас, — шепнул он три коридора спустя. Они с Эттой юркнули за громоздкий постамент с рыцарскими доспехами. Дождавшись, пока остальные гриффиндорцы свернут за угол, Этта выудила из кармана тонкую серебристую накидку. Накрывшись мантией, друзья поспешили обратно, к Большому Залу, откуда выходили слизеринцы, ведомые широкоплечим семикурсником. Нестор с Эттой дали им фору в десять шагов и тихонько двинулись следом. Доведя подопечных до фальшь-стены, староста лениво протянул: «Чистая кровь», и каменная стена раскололась надвое. Половинка стены услужливо отъехала в сторону, открыв кучке студентов вход в гостиную. Этта и Нестор скользнули внутрь вслед за остальными. Гарриет отметила про себя, что за полвека гостиная почти не изменилась. Разве что кресла и столы кое-где были расставлены иначе. Людей в гостиной почти не было. Слизеринцы помладше переговариваясь и смеясь направились в спальни, пятикурсники прямиком поднимались в комнату для занятий. В общей зале сидело человек пять, но и они ушли уже через полчаса. Ребята сверились с Картой. Судя по ней, на лестничных пролетах и в смежных комнатах никого не было. Этта выбралась из-под мантии и подошла к величественному камину. Каменный змей сверкнул ей глазами, словно узнавая. — Оживи! — шепнула девушка, вглядываясь в мерцающие изумруды. Статуя послушно повернула голову, уставившись на девушку посмеивающимся взглядом. Позади тихо охнул Нестор. — Ч-ш-ш-то т-с-ебе нуж-ш-шно, с-с-студент? И хотя Гарриет чего-то такого ожидала, рот ее все равно раскрылся в удивлении. Змей повернул голову набок, словно заинтересованный ребенок. Этта сглотнула: это выглядело даже более жутким, чем если бы полоз лязгнул зубами или сделал бросок. — Я хоч-ч-у попас-с-сть в Тайную Комнат-ту. Ты с-сможеш-шь меня пропус-стит-ть? — подрагивающим голосом спросила она. Каменная змея не ответила. Вместо этого она развернулась, и поползла, огибая каминную арку по кругу. Маленькие каменные змейки, вытесанные на боковинах конструкции мерно вспыхивали зеленым свечением по мере того, как тело полоза приближалось к ним. Когда змей сделал полный круг, свечение стало ярче, каждая змейка превратилась в тонкую трещинку, сквозь которую лился изумрудный свет. Трещины сливались, становились толще, и вот целый пласт камина откололся и словно ушел куда-то внутрь, забирая с собой мирно потрескивающий огонь. Перед ребятами открылся глубокий зев, залитый призрачным светом, будто струящимся из-за плотного бутылочного стекла. Этта и Нестор не сговариваясь двинулись вперед. Стоило им сделать пару шагов внутрь зева, как тихий щелчок и разлившееся по спине тепло возвестили о том, что очаг вернулся на законное место, как ни в чем не бывало.***
Том шел по бледно освещенному коридору, держа палочку наготове. Склизкие камни, покрытые влажным мхом, были похожи на лапы застывших троллей. Спустя пятьдесят футов коридор резко завернул влево, и перед Томом предстала бурая низкая дверь, опутанная паутиной. Реддл небрежно махнул рукой, очищая поверхность и отворяя засов безмолвными «Эванеско» и «Алохомора», и потянул за медное кольцо. Перед ним предстала маленькая круглая комнатка. Тусклый свет в нее проникал из круглого окна на потолке, проходя сквозь зеленоватые толщи водных масс. Комната была пуста. На противоположном конце возвышался небольшой подиум и широкая ниша, и живое воображение Тома нарисовало там крепкий деревянный стол. Реддл подошел ближе и отправил взмахом палочки толстый слой пыли в небытие. На полу виднелись борозды, тут и сям, словно отсюда кто-то выволок тяжелую дубовую мебель. Кое-где лежали кусочки бумаги, огрызки перьев, и прочий хлам. Том левитировал к себе пару клочков и тут же разочарованно отбросил их: на древних рассыпающихся обрывках пергамента невозможно было разобрать ни единого слова. Он огляделся: это крошечное помещение нельзя было никоим образом назвать «Тайной комнатой». Тайным чердачком, тайным чуланом, тайным нужником – возможно, но уж точно не той мистической залой, сокрывшей в себе великий древний Ужас. Он нашел обычную пустую каморку, спрятанную за величественным камином и ворохами вековой паутины. Однако просто уйти означало признать свое поражение. Давным-давно кто-то, возможно, сам Великий Салазар создал эту укромную комнатку, а значит она имела значение. Реддл высоко поднял тисовую палочку над головой, беззвучно шепнув: «Люмос Максима!» Яркий свет разлился по каморке. Юноша заставил шарик света оторваться от кончика палочки и зависнуть в воздухе и принялся миллиметр за миллиметром изучать стены и потолок. Вскоре его пальцы нащупали на стене небольшой бугорок. Том надавил. Бугорок не поддавался. — Да чтоб тебя! Том ругнулся: острый камень расцарапал кожу до крови. Он навел было палочку на порез, но тут послышался треск, и Реддл и думать забыл про царапину. Камень впитал каплю его крови и ожил. Десятки плиточек пошли волнами: какие-то выдвинулись вперед, другие вошли глубже в стену. Вместо гладкой стены перед Томом проявился ответ на самый главный вопрос.***
— Ничего себе. Маленькая комнатка была уставлена мебелью, пол устлан изумрудным ковром. У стены напротив входа имелось небольшое возвышение, на котором расположился широкий письменный стол, а позади – удобное кресло с высокой спинкой. В камине потрескивал негаснущий огонь, зачарованные часы тикали на стене. Нигде ни пылинки. — Кем бы ни был этот наследник, он точно часто бывает здесь. — заключила Гарриет, осматривая помещение. Нестор сканировал комнату заклинаниями. — Далеко не факт. Судя по всему, огонь разводили… более полувека назад. — Не может быть! Может палочка барахлит или заклинание? — Нет, не думаю. Хотя это ни о чем не говорит, огонь могли развести давно, а пользоваться им с тех пор когда угодно… Ребята продолжили осмотр помещения. Слева от стола висела пустая позолоченная рама. Приглядевшись, Этта поняла, что рама не была по-настоящему пустой — она окаймляла кусок стены, который отличался от иных стен своей неровностью: каменные бугорки выстраивались в какой-то интересной последовательности. Причем что-то похожее она видела совсем недавно... Но где? — Судя по карте, мы сейчас находимся прямо в озере, — улыбнулся Нестор, — Мародеры про эту комнатку явно не знали. Карта! Этта метнулась к Громову. — Нестор, ты гений! Девушка забрала карту и подскочив к стене, начала листать слои пергамента. Нестор подошел вплотную и внимательно вгляделся в каменный узор. — Погоди-ка… — юноша указал на загнутый уголок пергамента, — Погляди там. Этта сверила кусок карты со стеной. Совпадало идеально. Только вот Карта Мародеров показывала гораздо меньше. В одной точке на пергаменте была простая тупиковая комната. На стене же, судя по рисунку, от этой точки уходил какой-то тайный ход, который разветвлялся и оканчивался самым большим бугорком на стене, на котором была выгравирована змея. — Думаю, мы нашли, — шепнула Этта, сама не до конца веря в то, что видит. — Только вот я не припомню, что именно у нас здесь, — Нестор задумчиво уставился на неподписанную тупиковую комнатку на карте. — Не удивительно, — Этта ухмыльнулась, — там находится женский туалет.***
Они прокрались обратно в башню Гриффиндора ближе к полуночи. Рон и Гермиона дожидались друзей в гостиной. — То есть пока вы ничего не нашли? — разочарованно протянул Рон, когда Этта и Нестор окончили рассказ. — Как раз наоборот. Я уверена, что теперь мы точно знаем где вход в Тайную Комнату. — Но это не имеет смысла, — нахмурившись сказала Гермиона. — Я раз десять была в этом туалете, и не было там ничего похожего на вход… — Странно, что такой напыщенный колдун как Слизерин вообще мог бы оформить вход в свое убежище среди унитазов... — Рон задумался, явно представляя себе это зрелище. — Туалеты в Хогвартсе появились значительно позже, — одновременно ответили Гермиона и Нестор, которые почти наизусть знали «Историю Хогвартса». Этту особенности архитектуры, однако, мало интересовали. Ей в голову пришла мысль и, если все сработает… — Гермиона, я думаю, что знаю, кто нам сможет помочь. — И кто же? — Сколько раз она плакала и жаловалась, что умерла в туалете? — Этта, уж не думаешь ли ты…? — Именно об этом я и думаю.***
Друзьям втроем пришлось уговаривать Этту дождаться завтрашнего утра, а не бежать в туалет к Миртл немедленно. В ответ на аргумент «под мантией нас все равно не увидят», Гермиона и вовсе попросила на время отдать мантию Нестору – чтобы не было соблазна. Желание возмутиться и сделать по-своему было велико, но в конце концов Гарриет согласилась: на сегодня они уже нарушили достаточно правил. Утром по пути на завтрак девочки «случайно» отстали от группы студентов и забежали в туалет. Плакса Миртл слыхом не слыхивала о Тайной Комнате, но зато упрашивать ее рассказать о собственной смерти не пришлось: приведение было радо-радешенько выложить все, что сохранилось в памяти. Но помнила она не много: как оказалось, Миртл умерла чрезвычайно быстро и не видела почти ничего, кроме «двух огромных-преогромных желтых глаз» перед умывальником. Этта решительно двинулась к умывальникам, тщательно все осмотрела и радостно замахала Гермионе рукой: на одном из медных кранов была нацарапана крохотная змейка. Девушка улыбнулась: она уже поняла стиль замков Слизерина, и открывать их было несложно… Гарриет уже собралась было "пообщаться" со змеей, как подруга покачала головой в знак протеста. — Не надо, Этта! Мы узнали все, что было нужно. Сейчас надо позвать Макгонагалл и авроров! Не пойдем же мы туда вдвоем! Гарриет сгорала от нетерпения, но, как не крути, Гермиона снова была права. Девочки поспешили в Большой Зал. По пути Этта думала о том, что хорошо было бы Гермионе хоть иногда переставать быть им с Роном "мамой". Подруги здорово получили от Перси за то, что отбились от остальных гриффиндорцев по пути. Стойко выслушав его упреки, Этта и Гермиона присоединились к друзьям, нетерпеливо ожидавшим их в самом конце стола. — Ну? — поинтересовался Рон. Этта кивнула, и друг удовлетворенно хлопнул ладонью по столу. — Есть только одна проблема… — мрачновато заметил Громов. Он кивнул головой в сторону преподавательского стола. Минервы Макгонагалл там не было. — Я спросил у Перси. Он сказал, что это «не мое дело», но потом все-таки выложил: Макгонагалл вызвали в Министерство. Этта сглотнула. Как-то уж слишком знакомо все это было. Прямо как в прошлом году, когда Дамблдора якобы вызвали по делам, а на самом деле… — Хорошо. Тогда расскажем другим учителям или мистеру Брустверу. Она хотела было встать и направиться к преподавательскому столу, но тут ее за руку взял Нестор. Юноша пристальным взглядом сосредоточенно смотрел в сторону учителей. Что-то в его лице заставило ее сесть на место. — Нет. — Что «нет», Нестор? Что-то не так? Громов перевел на нее ошарашенный взгляд. — «Учителя», Гарриет! Он вскочил. — Я должен кое-что проверить! Обязательно дождитесь меня, не ходите никуда пока я не вернусь! Нестор вскочил и чуть не бегом направился к выходу. — Чего это он? — удивился Рон. — У тебя вчера было точно такое же лицо, когда ты догадалась о Плаксе Миртл. — заметила Гермиона. Этта не успела ответить. Дверь распахнулась. В зал вбежал, нет влетел, лохматый ошалелый домовик Стампи. Все взгляды устремились на него. Эльф что было прыти ринулся к преподавательскому столу. Пока он бежал, Этта успела заметить, что белоснежная тога была вся испачкана, над плечом висел зацепившийся сучок, а лоб Стампи покрыт чем-то бурым, подозрительно похожим на… — Мадам Макгонагалл! — запищал домовик, но осекся, поняв, что директрисы на месте не было. — Мастер Бруствер! Мастер Бруствер, беда! Кингсли Бруствер вскочил и буквально в бойцовском сальто перескочил через стол, бросившись навстречу к домовику. Стампи остановился и судорожно дыша пропищал: — Студентов… Похитили… В лесу… Скорее! Дыхание эльфа сперло, он не удержался и, потеряв сознание, рухнул прямо на руки вовремя подоспевшего мракоборца. Капля крови с его лба упала на каменный пол, и этот звук Этте показался громким, как выстрел. Кингсли навел на домовика палочку, словно пытаясь прочитать его мысли, понять, что именно произошло. Через мгновение он обернулся: десяток авроров выстроился перед столом, лица сосредоточены, палочки наготове. Мадам Помфри опередила всех, и уже стояла в футе от мракоборца, готовая оказать помощь раненному эльфу. — Госпожа Помфри, — Кингсли передал обмякшее тельце школьной медсестре, и та поспешила прочь, бережно неся Стампи на руках. Эндрю Бадж подскочил и ринулся помогать. — Мисс Стебль, мистер Флитвик, прошу, позаботьтесь о студентах. Амбер, Долиш, Мартин — бегом на точку 20В! Остальные — за мной. Авроры вышли из зала так быстро, словно были сотканы из морского ветра.***
— Сколько раз говорить, Этта, как только будут новости, нам сообщат, — в сотый раз «отбрил» Перси Гарриет, которая места себе не находила, расхаживая по гостиной. Гриффиндорцы вернулись в башню через пять минут после появления Стампи. Кто-то подобно друзьям ждал в гостиной, кто-то отправился по спальням собирать вещи. Прямо о закрытии школы никто не сказал, но это читалось на лицах учителей, которые отправили студентов по общежитиям и отменили сегодняшние экзамены. Выходить из башни было нельзя никому. Ни под каким предлогом. Единственное, о чем знали ребята: в лесу пропало двое первоклашек. К ужасу гриффиндорцев, одним из них оказался Колин Криви. Самым страшным было то, что, судя по всему, студенты не просто заблудились: кто-то их утащил. Этот же кто-то и напал на несчастного домовика. Собравшиеся в гостиной гриффиндорцы напряженно переговаривались, и чем больше обсуждали произошедшее, тем мрачнее выдвигались гипотезы. Гарриет была убита. Там внизу никто не дал ей и слова вставить, подойти к преподавателям. Море из тел просто вынесло их из Большого Зала и, не успела она оглянуться, как ее втиснуло в портретный проем. Кто бы ни напал на первокурсников, девушка была уверена: это связано с Тайной Комнатой. И с каждой секундой ей казалось, что молчать дольше о входе туда было нельзя, что бы там не просил Нестор. Мысли о пропавших первогодках и пострадавшем домовике выбивали почву из-под ног. Обед им принесли десяток эльфов под предводительством Робби. Личики печальные, домовики явно были мыслями со Стампи. Этта подошла к старику-эльфу. — Как дела у Стампи, Робби? Домовик грустно покачал головой. — Стампи плох, госпожа Поттер. Так пока и не пришел в себя. Кто бы не ударил Стампи, он сделал это очень сильно, мисс. Этта плотно сжала губы. До сего дня Стампи она видела всего пару раз, но даже за это короткое время о домовике у нее сложилось очень хорошее впечатление. Гарриет вспомнила вкус его замечательного зелья, хитрую улыбку, а потом — сегодняшнее окровавленное лицо… Эльф спешил предупредить учителей, чтобы успеть спасти студентов… В горле образовался ком. Девочка нагнулась к Робби и крепко обняла его. Старик сначала растерялся, потом сердечно обнял ее в ответ, а затем пряча глаза попрощался и ушел, уводя за собой расстроенных эльфов. Ожидание было гнетущим. Время тянулось долго, стрелки часов будто увязли в какой-то липкой жиже и не хотели двигаться с обычной скоростью. Около двух часов дня случилось что-то очень необычное. Серебристый кот появился посреди гостиной и голосом Минервы Макгонагалл попросил Перси Уизли срочно следовать за ним. Этта ринулась было идти за старостой, но он только отмахнулся.***
Перси вернулся через двадцать минут. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: что-то случилось. Староста поискал глазами троицу и, заметив друзей в углу, направился прямо к ним. — Ребята… Брат Рона словно поперхнулся. Было видно, как тяжело ему подобрать слова. Страх липкой холодной волной накрыл внутренности Этты. Что… Что-то заставило ее оторвать испуганный взгляд от грустного веснушчатого лица. Зеленые глаза вдруг застлала пелена, они принялись судорожно изучать гостиную поверх плеча Перси. Как же она не увидела, не заметила… В гостиной были не все. Эта мысль обожгла девушку, сдавила ей горло. Ресницы дрожали, пока Гарриет вновь и вновь пыталась отыскать взглядом Нестора. Пыталась и не находила. Перси взял ее за плечи. — Этта, мне так жаль… Гарриет словно во сне ощутила, как медленно оседает, прижавшись спиной к могильно-холодной стене.