твоя рожа - мой кулак

- Майк, - тихо говорит Гюстав. Сочувственно так. – Тебе его таким лучше не видеть. - Каким, блять, таким?! – тут же рявкает Тэтчер, и Док пятится назад – до тех пор, пока не упирается спиной в стену. В идеально, режуще, снежно-белую стену. По идее, это не Майку сейчас должно хотеться размазать по ней что-нибудь – или кого-нибудь. - Лучше не надо, - повторяет Док – медленно, успокаивающе. Ладони прямо перед собой. (от Максима этих его охотничьих штучек нахватался, наверное. или от Риада. Майку, в общем-то, наплевать, что в принципе, что конкретно сейчас. особенно конкретно сейчас.) Таким, как оказалось, - это с огромными паучьими лапами из спины. Таким, - это с острыми как бритва клыками вместо зубов. Таким, - это с алыми, как кровь, невидящими глазами. Забрался, сука, на потолок, и висит теперь вниз головой, вцепившись когтями в лампочку, ещё и трещит себе что-то. От этих звуков ёжится каждый, имеющий несчастье пройти мимо карантина. Что ж, теперь вся химзащита имеет полное право просить надбавки, премию и компенсации, чтобы было потом, что швырять в лощёные лица психиатров. Нда. Майк – не девчонка, ему не хочется реветь. Майку хочется стянуть паразита с потолка и начать трясти. Трясти так, чтобы все извилины на место встали сами, чтобы эта дурья башка вообще отвалилась нахрен – может, хоть тогда думать начнёт. А Штрейхер висит себе на потолке вниз головой, и смотрит на Тэтчера своими красными глазами, не мигая.