***
Соник хотел достать револьвер, но четверо окруживших тут же направили на путников стрелы. Один из них жестами показал ему, мол: "спускайся с коня". К ним подошла пара ехидн, один взял коней за узды, а второй подошёл к Сонику и взял у него из рук Шеда и положил его на землю, ну как положил, было похоже на 'бросил'. -Хей, по-аккуратнее, пожалуйста! - на такое громкое заявление все грозно бросили взгляд на синего ежа. Он лишь поспешил спуститься и встал как вкопаный, боясь вздохнуть лишний раз, но пересилив страх, Соник твёрдо спросил: -Можно я перевяжу рану моему... другу? Он истекает кровью и я не потерплю этого зрелища на моих глазах. —Те угрюмо переглянулись, видимо они плохо понимали их язык, но благодаря мимике и движениям рук Соника, один из них кратко кивнул в знак согласия. В некоторой степени, они тоже понимали товарищеские отношения и, хоть немного, но зауважали пленника. Но много времени ему не дали, он успел лишь перетянуть руку чуть выше раны оторваным куском от своей рубашки. Позже последовал сильный толчок в спину и громкие восклицания главаря. Соник особо не понимал эти возгласы. Но стало ясно, что его мягко говоря просят заканчивать быстрее. Он аккуратно обломил лишнюю часть стрелы и качнул головой в знак готовности.***
Соник сначала радовался, потом недопонимал - почему его не усыпили? Но когда ему приказали взять второго пленника, стало понятно, что самим часовым тащить ежей на своих спина не хотелось. Они могли бы закинуть их на пару коней, но тогда бы они не смогли наблюдать за мучениями синего ежа. Теперь они начали движение колонной в обновлённом составе: впереди—один парень с лошадьми, двое шли по бокам, в центре— плёлся синий, а позади шёл четвёртый часовой. Шли тихо. Они дошли к концу ущелья и начали подниматься по бугристому склону. "А ведь свобода была так близка!" Под ногами то и дело начинал скользить камень, наравясь сбить тебя с ног. Особенно тяжело было синему: пришлось тащить Шеда, как невесту— на руках. Перекинь он раненого через плечо, кровь бы перетекла к ране —этого допустить было нельзя. Соник по-пути запоминал ландшафт. Да, карта осталась при нём, но некоторых мелочей, ущелий там не было. Вот они поднялись на верх и шли по гладкой земле, спустились ниже, обогнули выступ, ступали по равнине. Позже, зашли в междугорье. В низине располажилось достаточно крупное поселение. Как только в деревню ввели чужаков, все начали собираться вокруг округлой пустоши, на подобии центральной площади, в центре стоял высокий столб, весь в узорах и довольно странных изображениях. Жители то и дело бросали косые недоверчивые взгляды в сторону чужеземцев. Один из знакомой нам колоны направился в фигвам на окраине 'площади'. Оставалось только ждать. Минут через пять к собравшейся толпе вышел старый ехидна, его одежда была вышита бисером, голову оглавляли сплетённые в одну широкую полосу перья. Его иглы были бледее, чем у молодых, а лицо было изрезано глубокими морщинами. За ним вышла девушка. Её лоб обрамлял золотой ободок, кожаное коричневое платье было ей чуть ниже колен, на шее побрякивали различные бусы, а на ногах — аккуратные сапожки, тоже из кожи. Она покорно шла за ним и встала рядом, когда он остановился в центре. Сонику было не до процессий, несмотря на то, что они прошли около километра, из-за живого груза дорога сильно его измотала. Ноги слегка тряслись, руки из последних сил сжимали бесчувственное тело. В мыслях было лишь желание хорошенько вздремнуть и отдохнуть. Старик поднял руку высоко вверх, волнение в толпе прекратилось—всё внимание было приковано к вождю. Он громко и властно начал говорить, обращаясь к своему племени. Потом он осмотрел незванных гостей и что-то спросил, его речь была переведена той самой девушкой, после данной ей паузы: —Откуда вы прибыли, чужеродцы? —Мы начали свой путь из города чуть южнее вашего поселения. — Она перевела эту фразу вождю. Так она поступала и дальше: —С чего вы возомнили, что можете пересекать нашу границу? —Не знаю, будет ли это иметь значение, но мы делали это без единого злого умысла. Но пересекли по своему легкомыслию. И просим прощения и разрешения идти на свободу. Уже более мрачно, с печалью, она вторила своему отцу: — По законам нашего племени, каждый, пересёкший границу, должен быть наказан и не имеет значения с какой целью. Это неизбежно и для вас. Вождь сказал некую краткую фразу, после которой раздался всеобщий радостный крик, все начали это повторять и твердить хором, а переводчица тихо сказала: —Вас ждёт мучительная смерть... —после этого Соника взяли под дрожащие локти и куда-то повели. Он кричал, пытался возразить, говорил, что они не желали им зла, но разъярённая толпа лишь вторила на своём языке: "Мучительная смерть!". Никто их не слушал да и не понимал мольбы пленника, никто, кроме переводчицы...***