Учитель Томиока добрее, чем кажется...

«У тебя глаза – туманы над рекой… В момент, когда восходит солнце Моя душа лежит, убитая тоской – Мне тебя увидеть не придётся…»       Как краюшка хлеба, на небе висел полумесяц, окружённый звёздами. Ночью при слабом освещении были видны огромные скопления огоньков над садом глициний. В городе такое редко увидишь. Незуко могла бы всем этим спокойно полюбоваться, не приставай к ней Агацума: - Незуко-чан, а хочешь, потанцуем? – Он подошёл так близко, что Камадо выставила руку, дабы блондинчик держал хоть какую-то дистанцию – Ну потанцуй со мной, красавица Незуко-чан!       Она даже не разговаривала с ним – всё без толку. Девушка уже со счёту сбилась, в который раз всё это происходило: Зеницу к ней лез, она пыталась от него отвязаться. Братик был занят, а значит, помощи ждать было неоткуда. Оставалось надеяться только на то, что кто-нибудь скажет ему замолчать, потому что слушать все его вопли уже невыносимо. - Незуко-чан! А может, я понесу тебя на руках! Ну, соглашайся же! – он не давал ей даже спокойно сеть на татами, а ходить в кимоно довольно тяжело – Я понесу тебя до алтаря на руках! Незуко-чан, иди сюда!       Он было потянулся к ней руками, попробовал схватить за ноги, чтобы поднять, но Незуко быстро шагнула в сторону. Так ещё несколько раз, пока единственным возможным выходом не стало снование меж другими учениками, в попытках отвязаться от надоедливого поклонника или хотя бы наткнуться на Танджиро, который, обыкновенно, улаживал такие казусы.       Гию всё это видел. Стоя под деревом, с краю от общей шумихи, физрук наблюдал за тем, как его ученица убегает от Агацумы. Сколько раз он это видел? Сложно вспомнить. Но такой ненависти Зеницу у него ещё не вызывал. Ведь он понимал, что Незуко не хочет иметь с ним ничего общего, и всё равно продолжал к ней лезть. Благо, он не обижал её, а лишь нервировал…       Слушать его приставания стало противно как никогда. Разве мужчина может так вести себя с девушкой, чтобы она от него убегала, а он всё равно чего-то добивался? Томиока взял со стола одно канапе и проглотил, не почувствовав во рту вкуса. В горле пересохло, но стол с напитками стоял ближе к сцене, так что он медленно прошёл туда, стараясь не смотреть в сторону Незуко и всё равно, неосознанно, это делал: «Отвратительно… Незуко, если бы ты сказала мне, что не можешь терпеть его ухаживаний, то я бы позаботился о том, чтобы он больше к тебе не подходил. Но я даже не знаю, быть может, тебя с ним что-то связывает. В любом случае, он тебе ближе, чем учитель физкультуры, который влюблён в тебя… Тебе с ним будет лучше хотя бы потому, что ты не встретишь осуждения. Но клянусь самому себе, что если хоть раз он причинит тебе боль…» - Ну, Незуко-чан! – это прозвучало громче, чем обычно, совсем недалеко от Гию – Ну давай погуляем! Дай мне руку!       Незуко, не видя Томиоку, быстро проходила мимо, когда Зеницу схватил её за запястье и слишком резко потянул на себя. От неожиданности, Незуко взвизгнула и попыталась вырвать руку, но Агацума её удержал. Только тогда Камадо набралась храбрости его отшить: - Отпусти меня! Мне больно! - Ну, Незуко-чан...       Гию с силой поставил на стол стакан с газировкой, развернулся в их сторону, а потом грубо взял Агацуму за локоть, привлекая внимание присутствующих тем, что вообще вступился: - Отпусти, тебе сказали!       Холодные глаза наполнились горечью и злобой, скулы резко очертились. Это не было похоже на случаи, когда его выводили из себя на уроке. Он словно не контролировал себя. Заницу пугливо отпустил девушку и Гию встал меж ними, сверля его взглядом: - Ещё раз я увижу, что ты к кому-то из девушек применяешь силу, ты будешь у меня до конца года драить спортзал, понял?!       Казалось, Зеницу вот-вот расплачется. Незуко стояла за спиной Томиоки и не могла видеть его лица. Но судя по тому, что Агацума побрёл в другую сторону, физрук хорошо его припугнул, и сегодня он к ней больше не сунется. Гию всё не оборачивался на неё, терпеливо дожидаясь момента, когда Агацума отойдёт подальше и все успокоятся и отвернутся. «Учитель Томиока… Знали бы вы, какую боль причинили мне? Вы ведь вступились – вам не всё равно, я теперь уверена! Но ничего у нас не выйдет – мы не сможем. Вы не рискнёте. Я побоюсь. Всё решилось ещё в тот вечер, когда вы целовали меня. Если бы вы тогда не прогнали меня, всё сложилось бы иначе, вы ведь знаете! И я любила бы вас! Я и сейчас вас люблю…»       Люди вокруг стали терять интерес, а потом и вовсе отвернулись, и скорее всего, забудут об этом через пару минут. Физрук обернулся и замер: вблизи она была ещё красивее, чем на сцене, словно сделана из фарфора и одета в шёлк… Куколка, которая хрупка и прекрасна. Она вдруг заговорила, неуверенно, прижимая к себе ту руку, за которую тянул её Зеницу: - Спасибо Вам, учитель Томиока… - Не болит? – он осторожно дотянулся до её руки и невесомо коснулся её пальцами – Я посмотрю? - Да, конечно… - Незуко протянула ему кисть руки, опустив глаза – Всё… Всё в порядке… - Вот как, - он взял её ладонь в свою – У тебя… Мягкие руки…       Зачем он сказал это вслух? Зачем так бережно держал её кисть и с нежностью разглядывал тонкие пальчики и миндалевидные ногти без лака? Он просто влюблён. Он не мог видеть то, как к ней прикасается кто-то другой. В тот вечер, в его сознании она стала принадлежать ему одному, даже если он не мог её коснуться!       Жена директора вдруг заиграла на биве. Инструмент довольно тихий, так что все собрались недалеко от неё, и вскоре, Незуко и Гию остались вдвоём под одной из раскидистых глициний. Её ветви свисали особенно низко, Томиока даже слегка задевал одну из них плечом. От красных фонариков пахло лавандой, кимоно Незуко чуть слышно зашуршало, когда Гию положил руку ей на талию, прижав её к клетчатому поясу оби: - Я поведу…       Японские мотивы разносились по саду медленной, тягучей мелодией. Амане пела так, словно стала единым целым со своим инструментом, отчего все присутствующие забылись и смотрели на то, как вздрагивают струны причудливого инструмента. Никому и в голову не приходило обернуться, чтобы увидеть, как Томиока-сан танцует с ученицей, медленно уводит её к краю сада. Их не должны видеть…       Незуко и правда была прекрасна… Длинные, мягкие локоны были аккуратно прибраны и закреплены заколкой, какой Томиоке ещё не приходилось видеть – золотая шпилька с большим, розовым цветком на конце. Каждый лепесток был выполнен тонко, видимо, из кварца – только этот минерал так податлив. Обе его руки легли ей на талию – сквозь слой одежды, он чувствовал живое, нежное тело, которое стало так желанно…       Она не могла поднять глаз. Это стеснение наоборот, лишь провоцировало его, притягивало к ней! Хотелось поцеловать её в шею, чтобы вновь вдохнуть запах её белого тела… Незуко, что она с ним натворила! Заставила сходить с ума лишь одним движением!       В танце не могло быть иначе – ей пришлось положить руки ему на плечи. Тёмно-синий костюм оказался мягким и приятным на ощупь. Пахло виски… Из-за того, что была ниже ростом, она опустила руки к нему на грудь. Ему, кажется, это понравилось… Даже тогда, в той квартире, она не чувствовала большей неловкости, чем сейчас – каждое дыхание Гию она могла чувствовать ладонями. Под её рукой билось его сердце. Оно стучало часто, буквально старалось выпрыгнуть. Хотелось прильнуть к нему…       Они отошли на самый край сада. Даже мелодию, которую играла Амане отсюда было едва слышно. Но это не мешало танцевать. Незуко боялась встречаться глазами, но когда Томиока вздохнул, словно готовясь что-то сказать, она сама собой, не контролируя это, на него посмотрела – в синих глазах было море… Такое спокойное и нежное. Быть может, если войти в это море, оно накроет её тёплой волной и навсегда заберёт в свою пучину, оберегая от земных бед.       Но хватит. Они снова заходят далеко. Не похоже, что учитель Томиока сможет вовремя остановиться. Теперь, Незуко должна уйти сама: - Простите… - она остановилась и отодвинулась, так что ему пришлось убрать руки с её талии – Мне уже пора домой…