***
- Держите руку прямо, - Тамаё провела по ране спиртовым раствором – Так, теперь потерпите… Гию чуть сморщился, но болезненные ощущения от дезинфекции скоро прошли. Медпункт среди ночи был похож на какую-то больницу, из которой вдруг сбежали все доктора, и пациенты сами оказывали себе помощь, потому что Тамаё стояла в светло-сером платье и никак не походила на медсестру. Шинадзугава сидел на другом краю кушетки, с ватным тампоном в носу и таким лицом, словно рядом находился его злейший враг. Хотя, если пораскинуть, так оно и было. Физик уже даже не смотрел на свою испорченную рубашку и помалкивал, безразлично уставившись в окно на то, как ученики расходятся по домам. Ему нечего было сказать – все свои эмоции он выразил двадцать минут назад и теперь искренне жалел о том, что вмазал физруку не достаточно сильно, хотя Тамаё была другого мнения. В этой драка Томиока пострадал сильнее – по скуле уже расползалось тёмное пятно и обещало стать большим синяком, рабочая рука была повреждена и, не смотря на то, что сам Гию видел на ней не больше, чем царапинку, медсестра плотно замотала его руку и наказала не беспокоить её в течение нескольких дней. Ну, зато он временно избавится от бумажной работы – тоже плюс. Ко всему, кажется, удар в живот был рассчитан на то, чтобы убить, потому что с каждым вдохом приходила порция боли. Историк встал у двери и облокотился на стену, искоса наблюдая за коллегами. Так попросил Кагая, так как у Ренгоку было достаточно сил, чтобы сдержать каждого из этих двоих, на случай, если они снова не поладят. Но конфликт был исчерпан, так что кроме тиканья настенных часов и недовольных вздохов Санеми, тишину ничего не прерывало. Директору стало плохо по причине волнения. Такое уже случалось, если в Академии вдруг происходило что-то вопиющее. Но такая ситуация сложилась впервые и обещала не то, что запомниться, а принять довольно сложный оборот, вплоть до устранения с должности. Гию не о чем было переживать – драку затеял не он, не он первым нанёс удар. Ояката-сама внимателен к таким деталям, так что, скорее всего, разборки будут проходить с Шинадзугавой. На губах сохранялся металлический привкус – Томиока сглотнул и буквально ощутил на языке солёную каплю крови. Его не особо волновало произошедшее. Мысленно, он был далеко отсюда и представлял фантом девушки в розовом кимоно: Вот она, вся в белом гриме, отстранилась от него. Маленькие губы, очерченные красной помадой, лепечут оправдание, чтобы их хозяйка могла сбежать. И подол шикарных одежд шуршит, когда она уходит от него и его прикосновений. Где-то играет биве, где-то смеются влюблённые пары – всё далеко, настолько, что к тому времени, когда до их ушей доносились эти звуки, праздник кончился. Или нет – он кончился в тот момент, когда с него ушла Незуко. Она забрала с собой ту жемчужинку, которая влекла его к себе. Либо она сама стала этой самой жемчужинкой… - Не трожь меня! – Шинадзугава чуть не вскочил с кушетки, когда медсестра принялась протирать его распухший, сломанный нос от крови – Сам вытру, дай сюда! Он выхватил у Тамаё из рук марлю и небрежными движениями стирал засохшие, коричневые пятна, тем самым сам себе доставляя болезненные ощущения. Женщина не решилась ему перечить – себе дороже. Из-за его возгласа Гию вышел из раздумий и, всё ещё чувствуя кровь во рту, решил выплюнуть её в платок. Как это положено, он носил его во внутреннем кармане пиджака, но вытянув его, обнаружил, что он превратился в багровую тряпку, которая испачкала пиджак изнутри, и теперь на его белой рубашке тоже красовалось кровавое пятно. Можно сказать, они с Санеми теперь были квиты. - Давайте, я вам дам марлю? – Тамаё медленно отрезала кусок от рулона и сложила его в несколько слоёв – Платок остаётся лишь выбросить. Гию продолжал молчать, даже приняв белый кусок ткани и выплюнув в него кровь. Платок, который физрук сжал в руке, окрасил его ладонь в красный, но хозяин не решился просто так его выбросить. Чуть развернув его, он заметил, что в нем был какой-то непонятный ошмёток. Присмотревшись, стало ясно, что это тот самый лепесток глицинии, который запутался в его волосах в саду. Несчастный кусочек цветка теперь был измазан кровью и сморщился. - Крепко ты руки заламываешь… - Шинадзугава пробурчал это почти про себя – Я из-за синяка ещё месяц с длинными рукавами ходить буду… И на это физрук отмолчался, только взял с медицинского подносика квадратный, подтаявший кусочек льда и прижал к синяку. Вот уж ему-то вправду будет сложно ещё месяц ходить с этим пятном на скуле. Ренгоку-сан внимательно осмотрел их обоих с головы до ног, убедившись, что оба спокойны. Было видно, что у историка нет желания говорить с ними. Впрочем, никому и не нужны были разговоры. Затрезвонил чей-то телефон, Кёджиро быстро сунул руку в карман и вытащил телефон. Быстро нажав какую-то клавишу, он прижал устройство к уху, потом внимательно выслушал чьи-то слова. Голос был женским, мягким и тихим, отчего нельзя было разобрать, что именно было сказано. Ренгоку подавленно промычал: - Я понял вас, - потом вытер ладонью пот со лба – Пускай Ояката-сама скорее поправится… Звонила жена директора, видимо, чтобы передать его указания. Кёджиро сжал устройство в руке, когда на том конце положили трубку, потом недовольно посмотрел на коллег и передал всё, что ему было поручено: - Ояката-сама в больнице, поставили капельницу. Он приказал вам найти общий язык. Обещает, что если это случится, то он замнёт шумиху. Вот до чего доводят опрометчивые поступки подчинённых при ответственном начальнике… Конечно, Кагая старался поддерживать мир в коллективе, которым управлял, и свято верил в то, что это возможно. Его нельзя было расстраивать – при очень мудрой голове, директор мог слечь из-за любого пустяка. Часто можно наблюдать то, как людям дано что-то одно: либо гениальность, либо здоровье. Может быть, при рождении мы сами делаем выбор, просто не помним этого потом. Конечно, большинство выбирают здоровье. Но те, кто выбирают разум, должны полностью отдать себя тем, кто здоров и наставить их на правильные пути. Неравный получается выбор, не находите? И в той степени, в которой утратил здоровье, Кагая получил мудрость, чтобы помочь здоровым. Каждая их ошибка как удар для него. Но кто-то же должен был взять на себя ответственность за их глупости? Томиока поднял глаза к потолку и увидел, как по белому, гладкому покрытию пошла маленькая трещинка – извёстку стоит давно заменить на что-то другое, но так как Ояката-сама не имеет столько денег, чтобы разом решить все проблемы Академии, медицинский кабинет ждёт следующего года, чтобы быть, наконец, отремонтированным. Поговаривают, что когда ты обращаешь внимание на всякие мелочи, Вселенная посылает тебе знаки. Вроде, так однажды выразился его учитель, когда Гию заметил, что рукоять катаны друга поцарапана… В тот же день произошёл тот случай. На гробу тоже была царапина… Так может, и эта трещина означала что-то очень болезненное и важное? Словно Вселенная выбрала именно это, чтобы Гию понял, что его жизнь трескается на части… Снова. Шинадзугава злобно отвернулся от него к окну и тут же протянул руку. Жест примирения. До поры до времени, естественно. Томиока отлично понимал, что отказываться не стоит – не в том они положении, чтобы продолжать распри. Даже из простого уважения к директору, им нужно прекратить враждовать открыто. Целой рукой он принял рукопожатие физика и снова прижал лёд к скуле. Одной проблемой меньше…Трещина
1 апреля 2020 г. в 17:14
«Я устала. Жду и верю,
Что тоску мою поймёшь.
Тогда я открою двери,
Если ты ко мне придёшь»
Салон такси источал неприятный, затхлый запах – Незуко даже попросила открыть окно, и водитель молча выполнил эту просьбу. Видимо, ему самому было не очень комфортно. Но почему тогда он не почистит машину? Что ж – вопрос без ответа. Порой, нас раздражает бардак, но мы его не убираем. Похоже, тут была подобная ситуация.
А вообще, хорошо, что ей попался молчаливый таксист. Бывает, как прицепится с расспросами водитель, и сидишь как на иголках – не хочешь разговаривать с незнакомцем, но из вежливости, выдавливаешь из себя что-то. Учитывая то, как она была одета, заинтересоваться её видом мог любой, но пожилой водитель даже не бросал взгляд на зеркало заднего вида – какая разница, кого подвозить? Лишь бы заплатили положенные деньги и чаевые, если повезёт.
Минуту назад звонил Танджиро. Она сказала, что устала и уже едет домой. Брат сначала не мог нормально выразиться, но Незуко поняла, что он планирует проводить Цуюри. Что ж, оно и к лучшему. Не хотелось его видеть, как и вообще кого бы то ни было. Сквозь помятое кимоно она ещё чувствовала прикосновения крепких и тёплых ладоней. И пока эти ощущения не перестанут вызывать мурашки на её теле, Незуко не представляла, каким образом будет снова всё скрывать от домашних…
Тяжелее всего молчать, когда тебе просто необходимо выговориться. Единственным, кто мог бы всё это выслушать и понять при этом, был учитель Томиока. Но он не должен ничего знать. В частности то, что Незуко в него влюблена и больше не пытается это отрицать…