Учитель Томиока добрее, чем кажется...

Сердце так вздрогнет моё, и стихи Польются из ран на венах. Попробуй, и может, добьёшься любви, И может меня, наверно…» Каждая жизнь напоминает сюжет кинофильма – не может быть в нём всё просто и хорошо. И наступает момент, когда нужно сорваться с плёнки, чтобы понять, нужно ли вообще возвращаться и продолжать играть свою роль в этой картине. Порой, хочется взвыть и упасть на колени перед сценаристом, чтобы он сделал историю не такой жестокой. Но сценарист по имени Судьба не прислушивается к таким просьбам – она заставляет проходить через новые и новые трудности, превозмогая себя. Она показывает нам наш предел и то, что и его мы можем преодолеть.       В ночной дороге есть своя романтика. Но почти сутки не спав, Гию боялся уснуть за рулём. На этом участке трассы не было машин – он за городом, где лишь свет фонарей сопровождает его. Не хотелось ехать домой… Когда он вышел из медпункта, сел в машину и завёл двигатель, то не знал, куда направится. Но сейчас, выискивая нужный отвороток с дороги, Томиока чувствовал, в какое место должен вернуться, чтобы всё понять и принять. Прошло восемь лет, с тех пор, как он был там в последний раз.       Когда он потерял родителей и сестру, далеко в детстве, то впервые замкнулся в себе. Да и какой ребёнок так просто отошёл бы от такого? Он отчётливо помнил, что выжил благодаря Тсутако, которая вовремя обняла его, заслонив собой. Сестрёнка… Других обстоятельств гибели семьи Гию не помнил. Просто сильный удар, а потом, как в замедленной съёмке, машину перевернуло, Тсутако прижала его крепче, а потом её голова с невообразимой силой ударилась о крышу авто. Он не успел закричать – его что-то оглушило. Даже неясно, что именно…       После такого он наверняка должен был попасть в какую-то детскую обитель, но ему повезло – оказалось, что у него был дальний родственник, который взял на себя не только расходы на похороны погибшей семьи, но и оформил опеку на шестилетнего ребёнка, который тогда с трудом говорил после пережитого, пожалев его.       Не смотря на то, что этот человек оказался довольно добрым, называть его нужно было «учитель Урокодаки» и никак иначе. Он держал маленькое додзё, где тренировал молодых парней, обучая их древнему искусству владения мечом – кендзютсу. Доход это приносило небольшой, но стабильный. Жил этот старик в том же здании, в котором работал, на втором этаже. Первое время, Гию было отведено место там, на гостевом футоне.       Поначалу, он ничего не ел. Учитель Урокодаки не уговаривал его, лишь каждый день ставил перед ним новую тарелку еды, а вечером, когда приходил с работы после дня отсутствия, убирал. Томиока даже не помнил точно – не то, утратил аппетит, не то, решил заморить себя голодом… В итоге он так ослаб, что почти сутки провёл сидя в углу, смотря в одну точку. С голоду ему мерещилось, что старшая сестра вот-вот сядет рядом и обнимет его. Но Тсутако всё не появлялась, а перед маленьким мальчиком остывала тарелка риса.       Истощённый, он не понял, как однажды умудрился сползти на первый этаж. Но там силы покинули его детское тело – Томиока рухнул на пол, понимая, что до ужаса голоден и хочет умереть. Хочет туда, где сестра… Он уже чувствовал, как отрывается от тела его душа, как кто-то больно пихнул его в бок: - Эй, вставай, чего улёгся?! – над ним стоял какой-то мальчик, примерно его возраста – Вставай, говорю, мне подмести нужно!       Он всё слышал, но не мог среагировать. Голос был звонким, сильным. Тогда незнакомец перевернул его на спину, и Гию увидел, что у этого мальчика крупный шрам на щеке, а волосы не то бледно-розового, не то светло-оранжевого цвета. Вздохнув и отбросив метлу в сторону, незнакомец констатировал: - Это про тебя мне, наверно, рассказывал учитель Урокодаки… Не ешь ничего третьи сутки, молчишь всё время! – мальчик сел рядом и сунул руку за пазуху – Не смей мне тут помирать! Я ж потом должен буду убирать твой труп, а мне оно не надо! На вот!       Он поднёс ко рту Гию спелый, мягкий персик – конец лета, их обильно росло на этой горе, как Томиока узнал позже. Персик… У незнакомца были волосы, цвета персика. И Гию мог поклясться, что ничего слаще этого персика не пробовал в жизни ни до, ни после! - Жуй, перед тем, как глотать! – мальчик сел с ним рядом – И не подавись! Вкусно?       Томиока мог только кивать, и продолжал с диким аппетитом есть фрукт. Голод дал о себе знать в такой мере, что любая пища казалась невообразимо вкусной. Мальчик со шрамом заулыбался, когда от персика осталась одна косточка: - Ну вот! А учитель всё волнуется из-за тебя, переживает… - тут же Гию почувствовал хороший подзатыльник – Сейчас же пойдёшь и извинишься перед ним! Вставай!       Ослабший Гию не мог подняться, но впервые, за несколько недель, заговорил, стараясь не заикаться перед новым знакомым: - Как… Как тебя… Зовут? - Сабито, - мальчик отвернулся – Фамилии у меня нет, так что зови по имени.       Ребёнок без фамилии… Чудно, всё-таки – в наше время у всех есть фамилии, а у него не было. На Сабито было белое хаори, изрядно потрёпанное, и больше похожее на халат – рабочая одежда, а ходил он босиком. Взяв с пола метлу и прислонив её к стене, он протянул руку «найдёнышу»: - Тебя Гию звать, да? – он помог ему подняться – Хочешь ещё персиков? - Хочу… - Пошли. Я спрошу у учителя, можно ли тебе на гору – Потом Сабито дал ещё один подзатыльник Томиоке – Но сначала ты перед ним извинишься и пообещаешь больше никогда не расстраивать!

***

      Томиока прервал поток воспоминаний, когда наткнулся на нужный поворот. Та дорога, прежде присыпанная гравием, совсем заросла, и её сложно было приметить в темноте. Тойота съехала с асфальта, и под колёсами зашуршали мелкие камешки, фары пришлось включить на самую большую дальность – в таком месте нужно быть осторожным, ведь неизвестно, что сейчас с остальной частью дороги. Он не был тут восемь лет. Эти года стали адом… Но чтобы забыть, нужно вспомнить и принять – страшная правда жизни. Почему-то именно сейчас он понял, что пора это сделать.       В течение двадцати минут он ехал в гору. Прежде, каждое дерево было ему знакомо, но с годами всё так изменилось, и прежде красивый путь порос травой и колючим кустарником. Тошно смотреть… Но закрыть глаза он не мог, так что продолжал вести машину дальше. На автомобильном табло значилось три часа ночи, а он был за городом, в давно покинутой глуши. При любой поломке ему придётся несладко, так что лучше быть внимательным.       Наконец, он остановил машину и выдернул ключ зажигания, завершив, тем самым, работу двигателя. В свете месяца, перед ним было маленькое, двухэтажное здание с милым, внутренним двориком, по периметру которого росли сосны. Сердце забилось чаще. Чудесное место… Это была середина горы, а на самой её вершине был огромный валун, возле которого стояли персиковые деревья. Там он с другом рвал сладкие плоды… Но забраться туда было сложно – тропа была почти звериной, даже в детстве трудно было пробираться по маленьким лазейкам и овражкам.       Гию набрал в лёгкие побольше воздуха и вышел из автомобиля. Где-то на сосне закаркала ворона, напуганная приближением чужака. Хотя, какой он чужак? Он полноправный хозяин этого места – учитель Урокодаки скончался в тот же год, в который Гию закончил обучение в школе. Сердце старика не выдержало потери двух любимых им детей. И так как Гию был его родственником, он имел полное право на это место, что было подтверждено наличием всех документов на эту собственность. Он был хозяином, но не решался даже приехать сюда.       Внутренний двор был разорён – раньше, там был каменный сад при ручейке и площадка для тренировок с мечами, теперь же камни были разбросаны, ручей давно высох, а место тренировок присвоила себе высокая трава. Раздвижная дверь на входе была сбита с петель – тут явно орудовали те, кто хотел поживиться чем-то. Но, вот незадача – у учителя Урокодаки не было ничего ценного, кроме великолепных клинков. Гию обнаружил их на полу, когда вошёл внутрь, в маленький зал, где прогнил скрипучий паркет – два меча, поржавевшие, лежали брошенными неумелыми ворами. Стена была частично исцарапана – кто-то пытался ими пользоваться. Очевидно, их нашли уже ржавыми, потому что бросили. А больше тут красть было почти нечего.       Фонарь не понадобился, ведь в доме было много окон, сквозь которые месяц годами рассматривал обстановку здания. Гию подошёл к лестнице и, пару раз толкнув её, чтобы проверить, не обвалится ли она под ним, рискнул взобраться наверх. Футонов там уже не было, все шкафы были выломаны и на полу валялись скомканные тряпки – те вещи, которые воры не стали брать. В доме было мало интересного, но ему было тяжело тут находиться – Томиока с трудом дышал. Может, воспоминания доставляли слишком сильную боль, а может, в помещении было очень пыльно – он поспешил спуститься вниз и снова вышел к машине.

***

- Почему у тебя нет фамилии?       Гию уже третий день таскался за Сабито, а новый друг всё ему показывал. Всё это время, мальчик не решался об этом спросить, но тут, на большом валуне, который помогал подобраться к персикам на верхушках деревьев, вдруг нашёл в себе смелость. Сабито сначала шмыгнул носом, потом откусил фрукт: - Потому что у меня нет родителей, - он говорил об этом совершенно спокойно, без какой-либо грусти – Учитель Урокодаки сказал мне, что я «подкидыш». Я, правда, не совсем понимаю, что это значит, но потом я у него спрошу. А сейчас он не хочет рассказывать. Говорит, не пойму. А у тебя? – мальчик откусил от персика ещё и продолжил с набитым ртом – У тебя…Кгм…Есть фамилия? - Конечно – Томиока, Томиока Гию… - Хорошо звучит!       Дышалось привольно и спокойно. Гию перестал голодать, активно отъедался и пытался адаптироваться к новым условиям, в чём ему помогал новый друг. Его можно было спросить почти обо всём и рассказать ему что угодно – он всё понимал. Даже давал хорошие советы и, иногда, подзатыльники. За дело, разумеется, и за всякие глупости, так что Томиока спрашивал с осторожностью: - А сложно это? Ну, без фамилии? - Да ничего особенного, - мальчик пожал плечами и выплюнул на землю косточку – Я ещё одну девочку знаю… Она тоже с нами живёт, но ты её не видел. Макомо. Стесняется всех до жути! Но мы с ней часто гуляем. Так вот она тоже без фамилии. А ещё она милая…       На этом Сабито немного покраснел, но тут же спохватился, что у Гию закончились персики и подпрыгнул, схватившись за персиковую ветку и наклонив её к Гию так, чтобы тот сорвал с неё плоды. - Хочешь, познакомлю тебя с ней? – Тут же начал читать нотацию – Но не вздумай её обижать, усёк?! Она мой друг! - Хорошо! – Томиока невинно улыбался, уже держа в руках кучу персиков – Давай принесём ей немного? - Хе, да ты сообразительный! – Сабито отпустил ветку и она, шурша листьями, закачалась – Пошли домой, мне нужно ещё подмести двор к вечеру.       Макомо оказалась за домом – рисовала что-то на песке. Во внутреннем дворе шла тренировка мечников, так что Учитель Урокодаки запрещал детям заходить туда в это время: случалось, клинок вылетал у кого-то из рук и летел в сторону, а это было чревато. Девочка резко поднялась, когда увидела незнакомца и немного успокоилась, когда заметила, что он с Сабито. Она, на своих коротеньких ножках, подбежала к нему и спряталась за его спиной, на что мальчик упёр руки в бока: - Макомо, не бойся! Это Гию – он хороший, тебя не тронет, обещаю! Он принёс тебе персики, ты ведь уже два дня их не ела.       В этот момент Томиока протянул ей фрукты, и пятилетняя девочка выглянула из-за спины Сабито, тихонько взяла один и надкусила. Сладкий сок капельками стал стекать по её подбородку, голубые глазки наполнились радостью. Она подошла к Гию, а потом погладила его по голове, в знак дружбы. Сабито вздёрнул голову: - Так! Теперь нас уже много, так что мы заведём в этом доме несколько правил! – он стал ходить взад и вперёд, как самый настоящий лидер – Первое правило: уважать учителя Урокодаки. Второе: никого не обижать! И третье… Третье… Что б такого придумать… - Защищать друг друга! – Гию улыбался так широко, как только мог – Мы будем защищать друг друга! - Хорошее правило… - Макомо загадочно улыбнулась – Ты хороший… - Ну, раз Макомо согласна, то я тоже за… - Сабито пожал плечами – Я же говорю, Гию, ты – сообразительный!