Учитель Томиока добрее, чем кажется...

«Собери три звезды на ладони в узор – Мне бы на скулы тебе их сложить, Чтоб их потом не искать за окном, А с этими звёздами рядышком жить…» В тринадцать лет у них началась самая настоящая подростковая жизнь. Два парня, одногодки, ходили в один класс местной школы, которую организовала какая-то старушка в деревне, под горой, обучались кендзютсу и, в свободное время, шастали по вершине горы. Сабито, нужно сказать, был гораздо смелее, чем Томиока, так что первым лез в самые труднопроходимые места. Зато Гию всегда был готов его подстраховать, и вытаскивал, если с другом что-то случалось. Сдружились накрепко, как говорится. Первое время Макомо ходила с ними, но перестала поспевать – оба парня были гораздо крепче и сильнее её, и из-за этого девушка часто их тормозила. Сабито всё ещё звал её с ними, но это было бесполезно. Наступил такой возраст, когда девочки понимают, что они девочки, и становятся сознательнее. И не смотря на это, она продолжала заниматься с учителем Урокодаки, наравне с парнями – клинок у неё был лёгкий, но управлялась она с ним замечательно. В ту осень Гию стал подмечать за друзьями много странностей. Например, по вечерам, Макомо любила надевать красное кимоно с белым узором, её единственное и любимое кимоно, подаренное учителем на какой-то праздник, и садилась на веранду, приготовив чай. Тогда вся мужская половина населения дома выбиралась из своих комнат, а девушка заботливо подносила всем чашки и сладости. Особенно любила Макомо сидеть рядом с Сабито, опустив голову и рассматривая его исцарапанные руки. Парень мог подолгу рассказывать что-то интересное, так что все присутствующие до вечера заслушивались, пока учитель Урокодаки не говорил, что пора ложиться спать. Или иногда Сабито мог поднять Томиоку ни свет, ни заря, чтобы тот забрался с ним на обратную сторону горы, где растут дикие лилии. На вопрос, зачем они ему понадобились, он отвечал, что Гию должен перестать задавать глупые вопросы. А когда вечером, уставшие и голодные, они возвращались домой с большим букетом цветов, Сабито молча ставил их в ведро с водой (ваз в доме не водилось), а потом подставлял под дверь комнатки Макомо. Но один случай, запомнился Гию сильнее всего. Тогда он не мог понять, что происходило между его друзьями, но сейчас ему всё было ясно. Как-то ночью Томиока проснулся оттого, что был в комнате один – футон друга пустовал. Выждав немного, Гию заволновался. В те дни полы не скрипели, так что бесшумно парень прошёл до лестницы, слез на первый этаж и замер: в лунном свете, два юных силуэта прижались друг к другу губами. Томиока остался незамеченным, потому что сразу же юркнул обратно наверх. Но с того времени, что-то в их троице изменилось – Сабито и Макомо были больше, чем друзьями, и Гию был готов с этим мириться.

***

Забираться на труднопроходимую гору ночью – не самая лучшая затея, особенно, когда ты один. Возможно, он помнил всё в мельчайших подробностях, но всё могло измениться. К примеру, вокруг было много кустарника, в местах, где раньше были поляны с ягодами земляники, по старым лазейкам было ещё сложнее пробираться, но дорогу он знал даже в темноте. С возрастом от него не ушла способность ориентироваться по памяти. Сорок минут пути дали свои результаты – Гию вышел к валуну, на котором так часто сидел с другом. Теперь он не казался таким огромным. Наверно, Томиока сильно вырос… Камень всё ещё окружали персиковые деревья, с годами они стали выше и сильнее одичали. И та самая ветка, которую Сабито наклонял над их головами в детстве, цвела обильнее всего. Томиока осел на землю. Было ещё много всего, что нужно было вспомнить.

***

Будучи учениками одного додзё, и тренируясь лишь друг с другом, под чутким руководством учителя Урокодаки, они уже заучили привычки и слабости каждого из них. Макомо уже не часто брала в руки клинок, а обычно, наблюдала за парнями и подбадривала их с веранды, когда те сходились в дружеском поединке. Победу, обычно, одерживал Сабито, и это случалось из-за нерешительности Гию – бывало, Томиоке не хватало смелости нанести удар. Но иногда он умудрялся выбить меч из рук друга, и уж тогда выигрывал. Учитель возлагал большую часть своих надежд на Сабито, но Гию совершенно спокойно к этому относился – ему было не так уж интересно становиться наследником додзё. Скорее, это была мечта друга, о которой он в тайне поведал ему уже давно. В тринадцать лет Гию не задумывался о том, как станет жить потом. Он думал, что сможет остаться тут, когда Сабито сам станет учителем, и помогать ему во всём. Ведь друг бы никогда не прогнал его из этого дома, ведь так? Тут следует углубиться в историю детей без фамилий: Что Сабито, что Макомо не имели родителей. О Сабито Гию знал лишь то, что его однажды подбросили под двери этого додзё. Учитель Урокодаки взял в дом этого странного ребёнка, с большим шрамом на щеке, даже хотел отнести в полицию, чтобы там его определили в соответствующее место. Но у Урокодаки не поднялась рука – мальчик оказался очень ласковым и любопытным, начинал волноваться, если учитель уходил надолго. Урокодаки понимал, что попытайся он оформить на себя этого ребёнка – ему не позволят. С Гию было гораздо проще – довольно было того, что он его родственник, а вот с Сабито было иначе. У Урокодаки не было финансовой возможности на то, чтобы обеспечить мальчика полностью. Органы опеки наверняка бы этим заинтересовались и забрали ребёнка. Но старик слишком привязался к малышу, даже дал ему имя. Пришлось оставить всё так… Годом позже, в деревне под горой началась шумиха. Пожилые жители стали замечать, что у них с грядок пропадают овощи. При попытке выследить воришку, они едва не поймали какого-то маленького зверька. Урокодаки не придавал этому значения, отлично понимая, что на гору ради пары помидоров никакой вредитель не полезет. Но в одну ночь, его разбудил громкий визг во дворе. Как оказалось, в огороды пробирался никакой не зверёк, а маленький ребёнок. При том, очень пугливый. Сабито умудрился поймать её, больно заломив руку, отчего девочка и завизжала. Так в этом доме появился ещё один ребёнок без фамилии.       Урокодаки чувствовал, что эти дети посланы ему не просто так: у него самого никогда не было ни жены, ни своих детей. Так может, он должен был воспитать этих? Не зря же сама Судьба привела их к нему. Той же мыслью он руководствовался, когда с ним связались соответствующие органы, с предложением забрать к себе сына погибших родственников. Этих людей Урокодаки вообще не знал, лишь косвенно изучив семейное древо понял, что этот мальчик ему, как бы «троюродный» внук. Так и образовался в его доме сначала «детский садик», а потом эти дети стали ему почти родными.       Но счастье имеет свойство заканчиваться. К сожалению, это его самое отвратительное свойство, которое проявляет себя неожиданно.